Cold Feet in the Hydrangea Room

Кровать издала пронзительный скрип, когда Шерлок Холмс перевернулся на другой бок. Его длинная рука приземлилась на матрас, едва не ударив Джона Ватсона по лицу, прежде чем тот успел отстраниться. Джон уставился на руку, лежащую поперёк его подушки, затем схватил предплечье и прижал обратно к телу владельца. Шерлок промямлил что-то невнятное, и не успел Джон улечься обратно, как детектив снова откинул руку к голове. «Всё равно что бороться с тряпичной куклой!» — раздраженно подумал Джон, глядя на освещенное лунным мерцанием лицо Шерлока, все углы и плавные изгибы которого казались нереально молодыми и по-сказочному прекрасными. Некоторое время он лежал, приподнявшись на локте, ожидая, пока Шерлок повернётся на другой бок. Кровать была слишком маленькой, отчего в темноте они постоянно сталкивались локтями и коленями. Однако, это совершенно не мешало Холмсу спать. Это мешало спать Джону. В плече стало неприятно покалывать, оттого, что Шерлок тревожно ворочался, а Джон лежал без сна на боку, считал разбросанные по наволочке тёмные локоны, как другие считают овец, и ждал. Шерлок стал успокаиваться. Он даже начал слегка улыбаться, что Джон счёл бы насмешкой над ним, если бы улыбка не была такой нежной, такой особенной. Нет, детектив крепко спал, и тот факт, что он находился всего в нескольких дюймах от соседа по квартире в пижаме, похоже, ни на йоту не тревожил его сон. Казалось, его совсем ничего не беспокоило. Ничего из происходящего.

***

— У меня есть подходящий для вас номер, — сказала весёлая владелица гостиницы, когда они регистрировались. Дело было окончено, преступление раскрыто, и Шерлок объявил, что не поедет обратно в Лондон, так как поздно. Им просто нужно было найти место, чтобы переночевать. — Это комната с гортензиями. — Спасибо, — сказал Джон, взял ключ — единственный ключ — и понял, что «вы» подразумевало множественное число, а не вежливое обращение. — Послушайте, мы не… я имею в виду, мы не совсем… Он взглянул на Шерлока, который рассматривал герань в глиняном горшке на боковом столике так, будто собирался разгадать все секреты вселенной. Джон совершенно не удивился бы, если бы он поднял взгляд с множества алых лепестков и объявил, что эта герань открыла ему цель всего сущего… Военврач наблюдал, как Шерлок сорвал и поднял один лепесток к свету, глядя на него, сощурив веки, и вдруг понял, что трактирщица все ещё ждала ответа, наблюдая, как он наблюдает за Шерлоком, и все возражения исчезли. — Мы переночуем в этом номере, — смиренно вздохнул он. — Но предупреждаю, не всем нравится комната с гортензиями, — сказала девушка. — Видите ли, там произошло убийство. — Кто-то сказал убийство? — Шерлок уронил лепесток герани, резко развернулся и, опершись локтями о стойку, улыбнулся ей. — Да-да! — Кажется, она была рада, что у нее наконец есть аудитория. Её голос стал драматичным и хорошо отрепетированным. — Служанка была задушена в той комнате сто пятьдесят лет назад. Местный лорд был признан виновным в этом и повешен, и с тех пор, как её дух заполонил комнату, ища… — …О, это не нераскрытое убийство. Жалко, — сказал Шерлок, и, развернувшись к ней спиной, отрешённо уставился на стену. — Спасибо, — сказал Джон с привычным намёком на извинения, взял ключ и их багаж и поднялся по узкой лестнице наверх. «По крайней мере, название у комнаты интересное», — подумал Джон, когда они бросили свои сумки на стул. Обои, подушки стульев, занавески были покрыты густым узором из ярко-синих и фиолетовых гортензий. Позади них тянулись диагональные линии плюща, и даже у светильников в качестве основания были шары из фарфоровых бутонов, а кровать — разумеется, единственная кровать — была украшена вышитыми букетами цветов. — Я понимаю, почему люди не хотят сюда заселяться, — сказал Джон, оглядываясь по сторонам. — И это не из-за старого привидения. В такой яркой обстановке вряд ли получится быстро заснуть. — На самом деле, я думаю, что это довольно уместно, — сказал Шерлок. Он бродил по комнате, проводя длинными пальцами по основанию лампы, по занавескам из ситца, по столику из орехового дерева. — Уместно? Джон ненавидел, когда знал, что выглядит озадаченным, но ничего не мог с собой поделать. Пурпурный цвет лепестков даже не подходил к рубашке Шерлока, и речь идёт об уместности? Среди тёмной блестящей листвы стояла ваза, полная фиолетовых шёлковых цветов, которые Шерлок беспечно взъерошивал. — Гортензия и плющ, — сказал он, как бы объясняясь, с легкой улыбкой, которая, казалось, не совсем относилась к Джону. Затем ему внезапно стало скучно заниматься исследованиями. Он зевнул и, выгнув спину, потянулся. — Утомительно! Всё веселье закончилось. Я иду спать, — объявил детектив и начал расстёгивать рубашку. Джон воспользовался возможностью прошмыгнуть в ванную и переодеться в фланелевую пижаму. К тому времени, как Ватсон вернулся в комнату, Шерлок уже лежал в постели, его глаза были закрыты, а дыхание замедлилось. Он всегда засыпал мгновенно, когда находился на ранних стадиях расследования, как будто ему не терпелось добраться до следующего дня и следующей части приключения. Кисть руки с поджатыми пальцами беспокойно дёргалась на бледно-зелёной подушке рядом с его лицом. Мозг детектива неустанно трудился даже во сне. Часы внизу издали несколько гулких ударов, и Джон понял, что почти двадцать минут простоял у кровати, смотря, как спит друг. Он устало перевёл взгляд на стул. Наученный горьким опытом Ватсон знал, что иметь дело с Шерлоком, когда тот недосыпает, — не самая лучшая идея. Джон никогда не заснёт. Осторожно приподняв одеяло, он скользнул в кровать, с облегчением отметив, что Шерлок решил на этот раз не спать обнаженным и, по крайней мере, надел пижамные штаны. Голая спина Шерлока была повёрнута к нему, и Джон лежал, глядя на плавные изгибы его лопаток, россыпь веснушек по бледной коже, линию его позвоночника — менее выделяющуюся, чем когда они впервые начали жить вместе, но по-прежнему резко очерченную. Он почувствовал внезапное желание провести пальцем по этой извилистой линии, проследив изгиб спины Шерлока, и сжал пальцы в кулаки. «Выспись!» — отчитал он себя. Спина Шерлока мягко поднималась и опускалась. Джон мог слышать ровное сопение в тишине комнаты. Он подстроился под звук своим дыханием, позволяя шуму входящего в лёгкие воздуха течь одновременно с его собственными вдохами, сливаясь воедино. Это правда успокаивало. Его глаза закрылись… Тогда Шерлок перевернулся, ударив его коленом, и продолжил спать. Первый раз. — Шерлок! — сердито прошипел он, когда ноги Холмса дёрнулись в каком-то сновидении, и его пятки упёрлись в голени Джона. Бесполезно. Единственный в мире детектив-консультант не собирался просыпаться из-за чего-то столь ничтожного, как нервный сосед по квартире. Ватсон становился все более раздражительным, удерживая своё тело на социально комфортном расстоянии от спящего, не падая при этом с кровати. Он не мог расслабиться, не мог спать с Шерлоком так близко. Наконец в серебристом мраке Джон скинул одеяло, нацепил тапочки и халат и, ворча, спустился вниз. — Кофе обычно не помогает от бессонницы, — сказал голос позади него. Мужчина замер и отвернулся от кофемашины, чтобы увидеть клерка, который их зарегистрировал. — Я заснул бы, если бы мой друг перестал метаться по кровати, — сказал Джон, потирая глаза. — Мой муж тоже иногда всю ночь ворочается, — понимающе сказала она, садясь рядом за маленький деревянный столик. — Как долго вы двое вместе? Джон задумался над ответом. Он не поправил её вначале. Странно было бы делать это сейчас. Кроме того, в тихой, залитой лунным светом гостинице было что-то такое, что казалось… за пределами реального мира, мира, в котором он должен быть осторожен с подобными вещами. Он сильно устал, и на данный момент ему просто… казалось, легче смириться. — Мы познакомились около двух лет назад, — сказал он. — О… — она улыбнулась. — Любовь с первого взгляда? — Я… — Он снова вспомнил первый день знакомства, резкость взгляда Шерлока, направленного на него, всплеск энергии. — Я полагаю, что да. В некотором смысле я сразу понял, что он был кем-то особенным. И он, похоже, почему-то посчитал меня таким же. — Это замечательно, — пробормотала она. — Он очень красивый. Вы мило смотритесь вместе. Джон издал тихий смешок в свою кофейную кружку. — Спасибо. В разговоре было ощущение полной нереальности, и всё же он не мог заставить себя перестать говорить. Это было… это было почти приятно — хотя бы на время не протестовать, не защищаться и не переводить тему разговора из-за ощущения «неудобности». Она вздохнула и стукнула подошвой о пол. — Мы с мужем сегодня немного поссорились. Мне нужно было ненадолго уйти. Вы знаете, как это бывает. Джон сочувственно кивнул. Она пожала плечами. — Я вернусь и скоро извинюсь. Он тоже извинится и скажет, что вёл себя глупо. Я даже не знаю, о чем мы спорили. У вас бывало такое? Джон печально покачал головой. — Постоянно. — Но сегодня вечером вы не ссорились, — сказала она. — Нет. Я просто не мог нормально спать. Он склонен занимать всю кровать. Никаких границ! — Джон хмыкнул, слегка улыбнувшись. — Думаю, можно сказать, что он и в жизни так себя ведёт, не только в постели. — Он правда кажется немного… требовательным к уходу. Но оно того стоит! — Оно того стоит, — сказал Джон и понял, что он чувствовал по отношению к Шерлоку именно это. Врач поставил кофейную кружку. — Я должен вернуться к нему. Хозяйка гостиницы выглядела немного смущённой. — Надеюсь, комната с гортензиями не показалась тебе слишком броской. — О, нет! — поспешил заверить её Джон, откинув в сторону свое прежнее мнение. — Комнату переделали после убийства, и я думаю, они решили, что гортензии подходят для этого места как нельзя лучше. Мы с мужем думали на счёт реконструкции, замене цветов чем-то более скромным… — Не сумев подобрать нужное слово, она неопределенно махнула в воздухе рукой. — Я понимаю, что ты имеешь в виду. Почему же вы не стали делать ремонт? — Ну во-первых, это винтажные обои. И некоторым гостям, любителям истории, нравится их символизм. Язык цветов и все такое, — начала она. — Тогда много кто был без ума от цветочной символики. — Да? — Джон остановился у двери. — И что же означают гортензии? — Они должны означать бессердечие, — сказала она. «Я думаю, что это довольно уместно», — отозвался в памяти голос Шерлока. — Но на самом деле гортензии имеют два значения. Второе — благодарность за то, что тебя понимают. Я сомневаюсь, что они имели в виду именно это, когда украшали комнату — Возможно не имели… — ответил Ватсон, вспомнив еле заметную тёплую улыбку Шерлока. Бред! Он бы не стал использовать какую-то затхлую викторианскую символику. Или стал бы? — А плющ? — О, с плющом всё просто. Хотя я не думаю, что они здесь подразумевали именно это. Плющ означает дружбу и верность, конечно. — Конечно, — задумчиво повторил Джон. — Хорошо. Забавно, как лунное сияние заливало все новым светом, знакомое было странным, а странное знакомым. — Доброй ночи, — сказал он и вернулся в номер. Шерлок все ещё занимал бо́льшую часть кровати. Джон толкнул его в сторону, и он с жалобным стоном повернулся спиной к другу. — Ноги холодные, — пробормотал спящий, когда стопы Джона коснулись его ног. Врач замер в ожидании дальнейших жалоб, но вместо этого Шерлок зацепил ноги Джона своей лодыжкой и подтянул к себе, чтобы зажать их между тёплыми икрами. — Идиотские холодные ноги, — сквозь сон заметил Шерлок. — Да… — отозвался Джон, но детектив уже крепко спал. Его дыхание было глубоким и ровным. Ватсон лежал и чувствовал тепло Шерлока своей кожей. Холод отступал. Джон вздохнул и обнял Шерлока. Притянул его к себе и положил голову между острыми бледными лопатками. Шерлок издал вялое счастливое мурчание, и Джон ощутил смущённый сумбур чувств, главным из которых было удовлетворение. Как будто он наконец оказался там, где должен быть. На этот раз он уснул почти сразу, как только прильнул к плечу Шерлока, обвился вокруг него в лунном свете.