what a roadtrip

Они бегут. Они сами себе в этом пока не признаются. Никогда не признáются, наверное. Сил никогда нет. Дорога куда-то вперед, по восточному побережью, важнее, и они тратят всех себя только на нее. Они говорят о ерунде часами, как когда-то давно говорили по дискорду. Джордж засыпает во время разговоров каждый раз, и Клэй ведет машину всю ночь, с ухмылкой оглядываясь на попутчика иногда. Клэю плохо. Джорджу хуже. Клэй носит в рюкзаке пачку одноразовых масок — впервые совсем не для себя. Он — призрак, всадник без головы, его не узнают на улицах, и он с завидной легкостью сливается с толпой — голос пониже, плечи ссутулить, ни капли зеленого в мешковатой одежде, никто и не подумает, а если подумает — отбросит тут же, как любую глупую, мимолетную мысль. Джорджу хуже. У Джорджа под глазами круги, а на переносице красные следы от тяжелых темных очков. У Джорджа на лице дешевая медицинская маска, и дышать ему всегда тяжело, и в горле сохнет слишком быстро. Джордж продолжает кое-как, понемногу стримить, и компьютер, хоть и примотанный к столу изолентой, всегда ужасно трясет на поворотах и кочках, и связь слишком часто прерывается, заставляя сердце замереть. Приходится терпеть — Джордж, как никак, спасает их обоих. Квакити не знает ничего — он смеется, шутит, издевается над Дримом, и в вымученной улыбке Джорджа слишком явно читается осуждение и усталость. «Что с Джорджем?», «они поссорились?», «новый проект?» — вопросы-вопросы-вопросы. В тиктоке становится слишком много клипов с дурацкими домыслами, и это впервые начинает по-настоящему раздражать. — Ты будешь кофе? — он спрашивает каждый раз и всегда получает один ответ — измученный, но довольный, почти веселый взгляд. Клэй уверен, что люди меняются быстро, слишком быстро — как океан, стоит только отвернуться. Джордж все тот же до сих пор. Видео продолжают выходить. Бэд и Сапнап знают — ну конечно, они знают. Сапнап мониторит все соцсети круглые сутки, и ему тоже плохо — он сам себя мучает, его никто не просит, но он отвечает на посты, даже когда в дороге Джорджу совсем отрубает интернет, когда Клэй засыпает настолько, что уже не может ничего, даже банально протянуть руку, чтобы открыть ютуб и создать новый опрос — надо поддерживать актив. Да, надо, убеждает себя Клэй. Надо — ради того момента, когда они, наконец, доедут, и все станет так, как было раньше, вернется на круги своя. Вернется? — Может, пока остановимся? — и темные глаза сразу же сереют, как сереют тучи перед грозой — нет. Не остановимся. Потерпи еще немного. Я не готов. Люди меняются быстро, они — постоянный шторм, взвивающиеся в воздух смертельные торнадо, разрушительные цунами. Джордж — легкий бриз. Вечный штиль. Светлые, мелкие брызги из-под лопастей катамарана. Джордж ведет, и теперь Клэй может лечь, вытянуть ноги — они совсем затекли, и ему плохо, но Джорджу хуже — под эту мысль он засыпает посреди разговора, за которым почти не следил, с улыбкой человека, который почти перестал считать часы. Его спрашивают про новый мэнхант. Он отшучивается. Он оттягивает. Он думает, что если не остановится сейчас же где-нибудь со стабильным вай-фаем и хорошим оборудованием, то все, на что он работал последний год, пойдет к черту. Иногда он накручивает себя настолько, что непроизвольно, где-то посередине мысли, всхлипывает — и тут же оборачивается, проверяет, не слышал ли Джордж. После сна всегда отпускает. — Слушай… Куда мы вообще? — А? Песок забивается в ботинки, но Клэй, в общем-то, совсем не обращает внимания. В голове получается удержать только две четких мысли. Джордж сидит рядом, он давно скинул шлепанцы, которые теперь носит все время, и вытянул ноги, так, чтобы прибой только слегка доставал до щиколоток. Когда он поворачивается, солнце светит прямо на него, и он смешно щурится. Он весь какой-то розово-золотой в лучах закатного солнца, и Клэю хочется достать телефон — запечатлеть. — Куда? — он снова поворачивается к морю, и позолота легко спрыгивает с его лица. — Куда хочешь, наверное? Куда угодно. Только чтобы подальше и подольше ехать. Остаться или нет — на твое усмотрение. — Можно в Нью-Йорк. — На статую свободы хочется посмотреть? — Может и хочется. Или в Бостон. — Слышал, там при желании можно выжить на триста долларов в месяц. — Видел на Реддите? — Каюсь. — Ну, триста долларов точно имеются. — Надолго ли. — А? — Ничего. Все под контролем, — значит, ничего не под контролем. Они бегут. Бегут, но никогда себе в этом не признаются. Никогда никому не скажут об этом прямым текстом. И Клэю будет плохо — и когда не выйдет вовремя мэнхант, и когда будет пропадать интернет, и когда будут слипаться глаза — еще долго, часы, дни. Джорджу всегда будет хуже. Только один раз, может быть, нет. Один раз Джордж, с улыбкой высунувшись в окно фургона, громко крикнет что-то глупое навстречу рассвету. Один раз он сядет, поджав ноги, на пассажирское кресло, всего в нескольких сантиметрах. Один раз он положит свою руку на его. Один раз он наклонится почти что слишком близко — как раз вовремя, чтобы Клэй обернулся и все увидел. Один раз тихо рассмеется в лицо и подастся вперед, так, что губам станет горячо от его дыхания. Тогда Клэю будет хуже. А пока он покупает маски, не носит зеленое и едет, едет, едет. Море спокойно, и все так же, как и всегда.