***
Юля смотрит на Игоря с осуждением. Она ведет взглядом между ним и Хазиным, лежащим на коврике около дивана. Пчелкина приехала утром, когда услышала от Димы, что ни Петя, ни Игорь не явились на работу, Гром просто позвонил поздно ночью Прокопенко и предупредил. - Зачем ты с ним возишься, Игорь? - Юля говорит в полный голос, не боясь разбудить Петю, а Игорь - наоборот, сам не понимает, почему, шепчет, старается даже ходить тихо. - А что? Я должен был его бросить? - Игорь забирает у Юли шаверму и откусывает. Он провозился с Хазиным до пяти утра, таскал его в туалет, вытащил его из унитаза, когда Петя упал лицом туда. - Вы знакомы три недели, - Юля фыркает, но смиряется. Игорь понимает, что она волнуется за друга, боится, что Петя сведет Грома в могилу, к чему очень стремится. - Игорь, я волнуюсь. Хазин... я уверена, там не только алкоголь. - Я знаю, - Игорь идет на кухню, продолжая есть. Как только они уходят, Гром слышит, как хрипит Хазин. Им приходится сразу вернуться. Игорь пихает остатки шавермы в руку Юле, а сам берет бутылку с водой и садится рядом с Петей. Хазин открывает глаза и почти скулит, Гром предлагает ему воду, Петя дрожащими руками берет бутылку и выливает половину на лицо. Игорь поворачивается на Юлю, она с грустным вздохом садится на диван и доедает шаверму за Громом. Гром поддерживает голову Пети, пока тот жадно пьет. - Гром? - потирает глаза от воды и дергается, из-за чего Игорь выпускает его из рук, Петя ударяется головой о коврик. - Да, я, - Игорь встает. - А теперь рассказывай, зачем ты от нас сбежал и нажрался, как животное. - Как будто я, блять, помню, - Петя пытается сесть, но руки не держат, трясутся. Тогда Гром с осуждением смотрит на него, но поднимает и сажает спиной к дивану. Юля наклоняется, но чувствуя перегар от Хазина, фыркает и отстраняется. - Ты чем упоролся? - спрашивает Юля без злобы. - Петь, ты ж себя губишь. Эта дрянь столько людей убила, ты себя теряешь. Мы волнуемся за тебя. - Пошла в жопу, я сам знаю, что мне делать со своей жизнью, - Хазин огрызается и получает подзатыльник от Грома. - "Спасибо" сказал бы, - фыркает Юля и встает. - Да, спасибо, а где я? - Хазин оглядывается по сторонам, видит отсутствие двери в туалете, большое круглое окно и пыльные углы. - У меня, - Гром встает и подает руку Хазину. Тот поднимается, но ноги не держат, приходится хвататься за Игоря, чтобы не навернуться с высоты собственного роста. Рядом с крупным Громом Хазин чувствует себя почти ребенком: худым, слабым, - глядишь, Гром сожмет чуть сильнее, и Петя задохнется. Юля ушла через минут двадцать, у нее была встреча. Игорь рассказал, что отпросил их у Прокопенко на сутки. Петя пытался уйти два раза, но в первый раз грохнулся в коридоре, а во второй не мог открыть ручку двери, силы совсем его покинули. Гром сходил за шавермой, чтобы Хазин хоть поел после вчерашнего. Во время отсутствия Игоря, Петя успел изучить квартиру. Холодильник, где был только кетчуп и пустая упаковка взбитых сливок. Хазин обсосал её, потому что голод пришел неожиданно. Бардак ему совершенно не нравился, но в целом квартира была совсем ничего. Хазин направился в туалет, встал напротив зеркала и посмотрел на собственное опухшее лицо, быстро умылся. Хазин не помнит, сколько так простоял, просто зависнув. Он смотрит не на себя, а будто сквозь зеркало, сквозь отражение, куда-то в пустоту. В квартире было холодно, тем более под утро Гром снял с него водолазку, которая испачкалась продуктами жизнедеятельности желудка Хазина, и нацепил на него свою майку с логотипом какой-то рок-группы, смотревшуюся на худом тельце почти карикатурно. - Эй, - Хазин чувствует, как его трясут за плечо. Гром стоит за его спиной, сжимает в руках две шавермы. Петя поворачивается и, как слепой котенок, тычется носом в плечо Игоря. Гром молча обнимает, но делает пару шагов в сторону кухни. - Остынет же, Петь, - через минуту он протягивает шаверму и освобождает её от фольги. - Спасибо, - Хазин берет шаверму дрожащими руками и откусывает огромный кусок. - Вкусно. - сразу после этого Петя принимается есть очень быстро, как оголодавший пес. Безумно вкусно. На пустой, потрепанный желудок Хазин чувствует себя блаженным. Гром смеется, ведет Петю на диван, чтобы не есть в узком туалете. - Не так быстро, подавишься же, - Игорь по-доброму хлопает его по плечу. Петя съедает шаверму слишком быстро, чувствует тяжесть в животе, но это лучше, чем слушать бурлящий желудок. Хазин хватает воду и быстро пьет, а Гром не съел даже половину. - Ты меня спас, Игорь, - Петя хмыкает. Он не привык признавать свою беспомощность, но Гром что-то меняет в его мажорской душе. - Мы же напарники, - отвечает Гром. - Я не мог бросить тебя с типом, которых я в камере каждый день вижу. - Что произошло? Я ни черта не помню, - наконец спрашивает Хазин. Он плохо помнит вчерашний вечер, потому что почти не контролировал себя, не отдавал себе отчет, до сих пор помнит приторные губы бармена и его руки на своих ягодицах. - Ты куда-то пропал, я подумал, что ты ушел, - Гром продолжает говорить, прожевав до конца. - Выпил немного, с Юлей потанцевал, а потом смотрю: ты у стенки с кем-то сосешься, да так, будто сожрать хочешь. Сосешься уже с несколькими мужиками, тут тебя пытаются оприходовать, вытаскивают из бара. Я вышел, когда устал. Ты там подраться вроде пытался, головой об асфальт ударился. Ну и дальше... - С мужиками? - Хазин фыркает. Он протрезвел, и теперь такое поведение удивляло. - Я тоже удивился, - Игорь заканчивает трапезу и кидает скомканный кусок фольги в мусорку. Попадает. Петя тоже пытается, но промахивается. - Я не гомофоб, но... блин, почему ты не сказал? - Пока я трезвый, бояться меня не стоит, - Петя наигранно улыбается. Сейчас ему даже стыдно вспомнить, что он думал об Игоре, пока обжимался с незнакомцем. - Я не боюсь, Петь. Дальше они сидят в тишине, пьют воду. Хазин ищет в джинсах сигареты, которые давно посеял. Игорь не выдерживает первым, спрашивает наболевший вопрос: - Ты принимал? - Не начинай, - Хазин встает и отворачивается к окну. - Я не наркоман, понятно? Просто сорвался, с кем не бывает. Я как в Питер переехал, ничего крепче пива не принимал, я имею право на отдых. - Отдых? - на этом слове Игоря как подрывает. - Отдых?! Петь, это не отдых нихера. Ты вроде не тупой, так что ж такой хренью занимаешься? Помереть в двадцать семь решил? Ведь если бы я там не оказался, черт знает, где бы ты оказался сейчас! - Я не маленький ребенок, в курсе, что я делаю! - несмотря на повышенный тон Игоря, на крик срывается Петя. - Тебе, как будто, не похуй! Герой нашелся, тоже мне! Диму с Юлей воспитывать будешь, а меня не надо! - Мне не похуй, потому что ты мой напарник! - Игорь подходит к нему и дергает за плечо. - Петь, если ты в собственной рвоте задохнешься, я не обрадуюсь. Так дела не делаются, понимаешь? - А я думал: обрадуешься, блять, - Хазина трясет. С крика резко переходит на шепот: - Я домой поеду. Гром не противиться, когда Хазин быстро преодолевает расстояние до прихожей, натягивает ботинки и выходит, хлопнув дверью. Он уходит в майке Игоря, забывает свою водолазку. Но возвращаться даже не думает, гордость берет вверх, он не может просто вернутся.***
Гром опаздывает на работу на десять минут, потому что в последний момент решает взять водолазку Пети, которую даже постирал от рвоты. На удивление, Хазин уже на рабочем месте в точно такой же черной водолазке, сидит над каким-то делом и пытается сосредоточиться. - Это твое, - Игорь кладет водолазку на стол. Он уже слышит, как стали шептаться за другими столами, но не реагирует. - Спасибо, - Петя не поднимает на него глаза, делает вид, что чертовски занят. Весь день Дима крутится вокруг Игоря, старается помочь. Хазин встает из-за своего стола каждый час на перекур, не смотрит на Грома, не дает повода подумать о себе, но Игорь не может перестать думать. Хочется подойти к Хазину, сказать что-то, - пока не придумал, что именно, - подбодрить, предложить поесть шаверму, может даже извиниться. Только чтобы Хазин не игнорировал его. Все уходят, когда рабочий день подходит к концу. Только Хазин все сидит, что-то пытается напечатать, но каждый раз делает какую-то ошибку и перепечатывает. Гром дожидается, пока они останутся наедине. И со временем действительно, даже Дима уходит, сказав что-то про семейный ужин, они остаются наедине с уборщицей. Как думает Игорь. - Петь, - Игорь подходит к столу, - я это... извини, если за больное задел. Мы волнуемся за тебя. Я волнуюсь. - Извинения приняты, - холодно говорит Хазин. Когда видит, что Гром молча мнется у его стола, наконец смотрит на него и добавляет: - Не нужно волноваться. Я сам дурак, помру, никто не вспомнит, кроме отца, который на мое образование сотни тысяч потратил. - Я вспомню, - Гром садится рядом. - Кто у нас будет шаверму шаурмой называть? - Другой москвич приедет, - Петя грустно вздыхает и поворачивает голову на Игоря. - Серьезно, не надо так драматизировать. Я мудак, так мне и надо. Но пока я жив, ты еще пожалеешь о том, что сейчас говоришь. И о том, что ты говорил. - Что я говорил? - спрашивает Игорь с улыбкой. - Что расцелуешь меня, если план удастся. Он удался, - Хазин встает и берет пальто со спинки своего стула. Гром поправляет кепочку, затем куртку, и приобнимает Петю за плечо. - Выйдем на улицу, расцелую. Раз обещал. Хазин выключает компьютер, ничего не говорит. Они молча идут к выходу, Петя замечает краем глаза Прокопенко, стоящего на помосте. Кажется, они шокировали начальника, за что потом получат. Хазин думает, что, учитывая близкие отношения Прокопенко и Грома, будут разборки за лепкой пельменей. У участка Гром покупает шаверму. Хазин сначала говорит, что ему не хочется, но потом ворует у Игоря, кусая прямо из чужих рук. Гром не против, потому что в его понимании Петя слишком худой для майора. Худой. Когда он раздевал потного и облеванного Хазина, видел тонкую талию, выступающие ребра и ключицы. - Будешь целовать? - наконец спрашивает Петя. Он думает, что Игорь уже забыл об этом. - Буду, - Гром вытирает руку салфетками, выкидывает мусор в урну. Игорь видит недоумение в глазах Пети, когда тот оказывается зажатым около стены. Игорь не знает, чем руководствуется мозг, когда губы оказываются на губах Пети. Гром ожидает, что его оттолкнут, может даже ударят, но Хазин наоборот притягивает к себе, кладет руки на плечи. Целовать мужика сначала странно, а потом - уже приятно. Хазин пахнет дорогим парфюмом, во рту у него ощущаются сигареты, но что-то невероятное есть в этом. - Черт, Гром, - Хазин отстраняется, кусает губы и смеется. Смеется по-своему, светло и открыто. Игорь не может оторваться и сам смеется. - К тебе или ко мне? - спрашивает Игорь. Кажется, мозг отключается. Их тянуло друг к другу с первого дня знакомства, Гром думал, что скорее они прибьют друг друга. На эмоциях. Все на эмоциях. - К тебе ближе. Они целуются на улице, прижимаются, Петя до крови кусает чужие и свои губы, как будто пьянеет от близости к нему. Гром почти выбивает дверь, когда они заходят в квартиру. Хазин смеется, когда Игорь оттягивает ворот водолазки и целует в шею. Руки, губы, прикосновения. Петя думал, что так бывает только под кайфом. Петя не думал, что кто-то захочет целовать его не под кайфом. Выйти из коридора оказывается сложно. Гром без рук снимает ботинки, Хазин все же наклоняется и расшнуровывается. На секунду может выдохнуть, почувствовать, как губы жжет, как горит тело от прикосновений Грома, как шумит в ушах. Гром заваливает Хазина на диван, вытаскивает водолазку из тонких джинс, снимает свою куртку. Игорь никогда прежде не был с парнем, чертовски боится сделать что-то неправильно или больно, но уже не может остановиться. Хазина хочется. Хочется с его выпирающими ребрами, одинаковыми водолазками, прокуренными легкими, и блядским характером. Хазин вдруг чувствует, как холодно без водолазки. Прикосновения Грома горят, а остальное тело обдает холодным воздухом. Петя толкает Игоря в грудь и смотрит снизу, из-под ресниц. - Игорь, - тихий шепот отрезвляет. - А? - Игорь приходит в себя, но пока не перестает сжимать тонкую талию. - Давай без этого, - шепчет Петя. Гром слезает с него и подает снятую водолазку. Игорю вдруг становится стыдно, ему кажется, что он напугал Хазина, слишком сильный напор. Но взгляд Пети его успокаивает, он понимает, что у Хазина достаточно эмоций за день. Гром догадывается, что трезвым Петя не позволял себе подобного. - Игорь, - тянет Хазин, кладет голову на подбородок Грома, - давай спать. Я устал. Дико устал. Игорь раскладывает диван. Обычно он спит просто так, даже не накрывается одеялом, потому что приходит домой дико уставшим. Но Пете хочется сделать приятно, московский мажор не привык к холодному коврику на трезвую голову. Хазин снимает брюки, остается только в темно-синих боксерах, через которые видно, что Петя не возбужден. Гром ложится на кровать с одного края, а Петя с другого. Но довольно быстро оказываются вместе, Игорь обнимает худенькое тельце со спины, а Хазин пытается согреться об него. В туалете горит свет, и это единственный свет в квартире: одна жалкая лампочка. На улице темно, в квартире холодно, а под одеялом очень уютно. И тихое, размеренное дыхание Грома успокаивает. - Сейчас, - Игоря раздражает свет из туалета. Он отстраняется на секунду, а Петя поворачивается лицом к нему и хватает за руку. - Не выключай, - шепчет Хазин. - Темноты что ли боишься? - Игорь усмехается, а потом видит, что Петя кивает. Он возвращается в теплую постель, к довольному, зацелованному Хазину. Они знакомы совсем немного, но кажется, такого непохожего, но одновременно близкого человека Игорь не встречал никогда. У Хазина холодные конечности, Гром хочет их согреть. Игорь не помнит, когда в последний раз вот так просто лежал с кем-то. Даже без секса. - Не бойся. Давай спать, - шепчет Игорь и целует сгиб шеи. Хазин глубоко вздыхает и закрывает глаза. Спать с кем-то трезвым приятнее, чем он мог подумать.