Кинни образца 2019

В первый раз я увидела Брайана в палаточном лагере Красного Креста в городке Каронга в Малави, в Восточной Африке. Я только приехала. Комендант, посмотрев мои сопроводительные документы, сказал, что как только кто-нибудь из врачей освободится, меня введут в курс дела, и попросил никуда с территории лагеря не отлучаться. У меня за плечами был универ и четыре года практики в тепличных условиях в клинике родного Канзас-Сити. Долго объяснять, что заставило меня участвовать в программе "врачи без границ", но, думаю, все мы здесь немного идейно сдвинутые. В ожидании инструктажа я бродила по лагерю. У одной из палаток, на ящиках, прикрытых брезентом, сидел мужчина. Высокий, худощавый, с кожей дубленой африканским солнцем, с недельной небритостью на лице. Темные очки. Видавшие виды джинсы, растянутая футболка и неопределенного цвета бейсболка на голове. Рядом, на ящике лежал его рюкзак. То ли бродяга, то ли просто по жизни пофигист, он выбивался из общей картинки лагеря, где все ходили в халатах или в униформе. В том, как он сидел, вытянув и скрестив длинные ноги, задумчиво разминая между пальцами незажженную сигарету, было что-то завораживающее. — Доктор Миллер? Здравствуйте! Я Кейтлин Митчел. Будете работать в моей бригаде. — Здравствуйте! Можно просто Ширли. Вот, осматриваюсь. — Вижу. — Кейтлин понимающе улыбнулась. — Положили глаз на нашего Брайана? Я смутилась, от того что за мной наблюдали, пока я пялилась на мужчину. — Ваш Брайан? Он не похож на врача. Я решила… — Брайан не врач. Когда он тут появился, был просто на подхвате, а теперь Кинни известная личность. Приехал он почти следом за мной. Значит, уже семь лет. Господи, как время-то летит! Никакой подходящей для здешних мест профессии у него не было. Ехал, куда посылали, делал, что просили. При этом, официально подписать рабочий контракт Кинни не захотел. У нас, видите ли, рамки и инструкции, а он признает только собственную диктатуру. Рассказывала Кейтлин с улыбкой и было понятно, что этот человек ей глубоко симпатичен. — Первое время ходил с таким лицом, словно приехал на сафари. Думали, покрутится немного и свалит. Но однажды его попросили сопроводить в одну далекую деревню нескольких женщин макуа, он ушел с ними и пропал. Неделю его рация не отвечала. Послали на поиски джип и двух солдат. Оказалось, у рации села батарея, а сам Брайан был жив-здоров и так впечатлён местными красотами, что решил там обосноваться. Кто знает, что за шлея ему под хвост попала, но его как подменили. Энергия била ключом. Ты знаешь нашу политику помогать, но не вмешиваться, так вот, Брайан ее нарушил. Вмешался, развел в деревне бурную деятельность, но самое странное, что местные его приняли. Не представляю, как он с его язвительным характером нашел общий язык со старейшинами! Он стал учительствовать. Доводил наших учителей до белого каления своими звонками и вопросами. А однажды притащил на себе пацаненка с разодранной до кости ногой. Обернул ногу своей рубашкой, чтоб мухи не засидели, и нес двенадцать часов. Ногу мальчишке удалось спасти. — Так может у него в той деревне зазноба? — А как же! Семи лет от роду, с косичками. — Дочка?! — Два года назад пожар случился. Деревня дотла, мать малышки погибла, отец ещё раньше пропал. Так эта мартышка вцепилась в Брайана мертвой хваткой, куда он, - туда она. — Значит, он свободен? — Скорее недоступен. — Как так?! — Многие подкатывали… Результат нулевой. — То есть, человек семь лет без секса?! Быть того не может! — Может-не может… А вот и Эйда! Из-за палатки вышла женщина в белом халате с худенькой чернокожей девочкой с короткими косичками, торчащими в разные стороны тоненькими змейками, в канге бледно-желтого цвета. Кинни встал им навстречу. Девочка тут же схватилась за его руку и стояла смирно, пока тот говорил с врачом. Судя по тому, как доктор гладила девочку по голове, разговор шел о ней. Прощаясь, Кинни в благодарном жесте приложил руку к сердцу, как принято у макуа. — Эй, Кинни! — издалека окликнула его Кейтлин. Он обернулся и приятельски кивнул. — Только что слышала прогноз на эти дни. Ожидаются сильные грозы. Держи рацию выключенной! — Буду! — махнул он Кейтлин. Я смотрела им вслед и не могла оторвать взгляд от его стройной фигуры. Он шел неспеша, приноравливаясь к шагу Эйды, которую держал за руку, походкой от бедра, в старых джинсах, как в Армани, с рюкзаком на одном плече. — Отомри! — усмехнулась Кейтлин. — Идем! Познакомлю тебя со всеми. * * * Вторая наша встреча произошла через три месяца при весьма драматичных обстоятельствах. Я возвращалась на джипе из Мзузу, куда была вызвана на сложные роды. Мать, совсем девочку, спасти не удалось, и настроение у меня было мрачнее некуда. Я была на полпути к Каронга, когда по рации услышала, что Кинни срочно нужен врач. Я находилась к Лакунгу ближе, чем к лагерю и приняла вызов. До деревни добралась, когда уже село солнце. Я была вымотана, голодна и морально разбита. Издалека увидела костёр, на фоне которого метался Кинни. Он бросился навстречу машине. Увидев меня, сорвался. — Фак! Я думал приедет Мойра или Кейтлин. — Я была ближе. Меня зовут Ширли. Протянула ему руку, но Кинни было не до этикета. Он выхватил у меня чемоданчик и коротко бросил. — Сюда! Температура, до живота дотрагиваться не даёт. Как бы не аппендицит! — Диарея, рвота? Какая температура? — Черт ее знает какая! Высокая. — И чуть более мирно. — Градусник накрылся. Диареи нет, стошнило один раз. Вялая уже несколько дней, а сегодня с утра стало хуже. Побоялся не донесу. Войдя вслед за Брайаном в хижину, я на мгновение удивилась не характерной обстановке — там была кровать и дощатый стол. На кровати, скрючившись лежала Эйда. Дьявол! Ну почему она?! Осмотреть девочку удалось только после того, как Брайан что-то ласково сказал ей на ломве. Пока я прощупывала худенький живот, пальчики Эйды судорожно сжимались на запястье Брайана. Я посветила фонариком в лицо девочки. Ее губы были пересохшими, а взгляд блуждающий, затуманенный. — Ей что-то дали? — Отвар муньи. Он расслабляет. — Здорово, пациентка с острым аппендицитом да ещё и под наркотиком! — не смогла я скрыть раздражения. Довести до госпиталя шансов мало. — Так режьте! — Как?! У меня с собой только лидокаин. — Я развела руками и с ужасом услышала в своем голосе нотки растерянности. — Там и резать особо нечего — раз и на месте… Местная анестезия плюс наркотик… Должно сработать! В отличие от меня, Брайан сдаваться не собирался. Он шагнул к столу и зажёг мощный фонарь, висевший на крюке под крышей. — Подойдет? Воду уже вскипятили. Что ещё надо? Командуйте! Только утром я потеряла пациента и вот… Одно дело ассистировать, другое -- оперировать самой. Одной! Я впала в ступор. Просто стояла посреди хижины и беспомощно переводила глаза с маленькой девочки на стол и обратно. — Ширли! Соберитесь, бога ради! Времени нет! И не дожидаясь моих указаний Брайан застелил стол чистой тряпкой, а другую порвал на ленты. Потом поднял Эйду на руки и переложил на стол, бормоча что-то успокаивающее, привязал разорванной тканью ноги девочки к столу. Затем аккуратно поперёк груди. А потом обернулся и посмотрел на меня так, что я буду помнить этот взгляд до конца моих дней. И это подействовало, дальше все понеслось на автомате. Уже взяв скальпель в руки, зачем-то спросила. — Брайан, Вы не боитесь крови? В обморок не упадёте? — Какой, блять, обморок?! — на его лице отразилась целая гамма эмоций. — Режьте! Брайан был прав. У нас почти не осталось времени. Но мы успели! Как только был сделан надрез, и началась рутинная работа, сомнения отступили, и я только молилась, чтобы не сели батарейки в фонаре. Всю операцию Кинни что-то шептал, склонившись над лицом Эйды, сжимая ее ладошки в своих. Последний шов. Йод. Повязка. Перчатки долой. Укол антибиотика. Противовоспалительное. Кажется все. Справилась. Эйду осторожно перенесли опять на кровать, и я вышла из хижины. У костра, негромко переговариваясь, сидели несколько мужчин. Зайдя за угол хижины, обхватила себя руками, потому что меня вдруг забил озноб. Так бывает, когда резко спадает напряжение. На меня навалилась дикая усталость, но единственное, чего мне хотелось, — сесть в машину и сейчас же сбежать отсюда, потому что мне было стыдно. Стыдно, что растерялась в тот момент, когда от меня зависела жизнь ребенка. Вспомнилась умершая утром женщина, и слезы хлынули неудержимым потоком, хоть я и понимала, что там моей вины не было. Мне вдруг захотелось домой, в родной Канзас, на освещенные светом улицы, к семье, к друзьям. Что я делаю в этой африканской глуши?! Я прижала ладонь ко рту, чтобы мои всхлипывания не привлекли ничьего внимания. — Эй, что случилось? Пальцы Брайана сжали мое плечо. — Послушайте, Ширли! Вы слушаете? Я кивнула. — Вам не за что себя казнить. Вы справились. И простите, если я был резок! Я опять кивнула и вытерла слезы ладонью. — Я только что говорил с Кейтлин. Она сказала, что вы сегодня потеряли пациентку. Это кое-что объясняет. В голосе Брайана слышалось сочувствие и понимание, и слезы опять навернулись на глаза. Кинни обнял меня, ткнувшись своим острым подбородком мне в макушку. — Вам нужен сон. Как насчёт гамака? Представляете, у меня есть гамак! — Там надо все убрать! — Завтра. Все завтра. Вы ведь останетесь на день присмотреть за своей пациенткой? — Конечно! Разумеется! Я устроилась в гамаке, подвешенном к потолочным балкам, и мгновенно уснула. На рассвете меня разбудил мой мочевой пузырь. Еле выбралась из гамака. Кинни спал сидя на полу возле кровати, облокотившись о стену. Левая рука его лежала на кровати, соприкасаясь с сжатым кулачком Эйды. Я присмотрелась, - дыхание девочки было спокойным. Хотела приложить руку к ее лбу, но побоялась разбудить Кинни. Я выскользнула из хижины, и от открывшейся панорамы рот распахнулся сам собой. Почему-то сразу представила Брайана в момент, когда он впервые увидел рассвет над Лакунгу. Может поэтому он тут и остался?! Я сбегала в кустики, немного полюбовалась видом просыпающейся природы и нырнула обратно в гамак, усталость и стресс все ещё давали о себе знать. Второй раз я проснулась от звука голосов, доносившихся снаружи. Открыв глаза, увидела женщину, которая, осторожно двигаясь, убирала со стола испачканные кровью тряпки. Кинни не было. Женщина улыбнулась мне, я ответила улыбкой. Опять не без усилий выпуталась из объятий гамака и подошла к Эйде. Девочка была в полудрёме. Открывала и снова прикрывала глазки. Лоб все ещё немного теплый. Приготовила шприц с антибиотиком, но решила дождаться Брайана. Женщина вышла, забрав мусор, и через некоторое время появился Кинни. — Как она? — Температура не высокая, в пределах нормы. Придержите ее! Время антибиотика. — Пока вы спали, я опять дал ей отвар. Сон лечит. — Ладно. Ей действительно лучше несколько дней не вставать и не выходить на солнце. Но в следующий раз, как она проснется, надо накормить ее бульоном. Это возможно? — Организуем. А сейчас надо накормить Вас. День тянулся долго. Брайан присматривал за Эйдой, кормил бульоном. Я обтерла девочку разбавленным спиртовым раствором. Сменила повязку. Шов не вызывал у меня беспокойства. Связалась по рации с Кейтлин, и мне здорово влетело за то, что я уехала без водителя. Брайан слышал наш разговор, и когда я отключилась, вставил свои пять центов. — Кейтлин права! Вы вообще не должны были сюда ехать. Одно дело дорога между Каронга и Мзузу, там безопасно, но ехать одной на Лакунгу было неразумно. Пообещайте больше не рисковать! — Мы все здесь рискуем... Разве нет?! Брайан пожал плечами. — Поэтому и есть инструкции. — Я слышала, Вы их не очень соблюдаете. — Ммм… Ну, я плохой пример для подражания. — Брайан, а почему у Вас нет машины? Жизнь стала бы проще… — Да были у меня машины, но каждый раз приходили злые парни и забирали, хотя я специально покупал жалкие развалюхи. Тут иметь машину, - только притягивать неприятности. Брайан крутил между пальцами сигарету. Я протянула зажигалку, но он отрицательно покачал головой и, красиво зажав сигарету между пальцами, отвёл руку в сторону. — Зачем же Вы их покупаете, если не курите? — Курить бросил, рефлексы остались… — Брайан, а кто Вы по профессии? Он ответил не сразу и как бы нехотя. — У меня было свое рекламное агентство. — Бизнесмен?! — не представляю, что могло бы удивить меня больше. — Наделали долгов и скрылись в Африке? — ляпнула я с проницательностью Шерлока. — Не угадали! У меня был чертовски успешный бизнес, и я все ещё при деньгах. В мое отсутствие моим капиталом занимается надёжный человек. Да здесь особо и тратить некуда. Так, по мелочи: книжки, тетради, карандаши, зерно в неурожайный год, птицу, сладости детям. — Тогда почему Вы здесь?! — Боюсь разочаровать Вас банальностью причины… Я вопросительно подняла брови ожидая продолжения. Кинни пожал плечами и как-то обыденно произнес то, что в моем сознании с ним никак не увязывалось. — Разбитое сердце… Мне захотелось узнать подробности, но спрашивать в лоб было неловко и после продолжительной паузы я пошла обходным путем. — Кейтлин говорила, у Вас есть взрослый сын? — Гас. Ему девятнадцать. — Вы давно его не видели? — я постаралась, чтобы вопрос прозвучал без осуждения. — Давно… — Кинни сдвинул брови — Но его мать обещала, что не даст ему забыть обо мне. Кроме того, деньги они получают регулярно. — Значит, она не держит на Вас зла? Брайан повернул голову, и я почувствовала на себе его пристальный, изучающий взгляд. — Она дайк, я гей. С чего бы ей держать на меня зло?! — Оу! — еле пискнула я. И повисла тишина. Я догадалась, что он меня пожалел, рассказав мне то, о чем другим не рассказывал. И мне опять захотелось сбежать отсюда, подальше от этого мужчины, который читал меня так легко. К счастью, воспользовавшись тем, что к ним занесло врача, стали приходить люди, и я до темноты занималась своими прямыми обязанностями. После ужина Брайан посидел с Эйдой, пока та снова не уснула, и ушел к костру. Где ещё коротать вечера, если нет ни телевизора, ни интернета?! Я немного поворочалась в гамаке и тоже пошла к костру. Кроме Кинни в круг сидело трое мужчин и две женщины. Разговор шел на местном наречии, Брайан не принимал участие в разговоре, но понимая, о чем шла речь, то улыбался, то высоко поднимал брови. Я смотрела на огонь, и покой обволакивал душу. Когда пламя начало угасать, и народ, желая доброй ночи, расходиться, мы остались у костра вдвоем. Даже зная теперь, что он гей, я чувствовала в его присутствии то же напряжение, какое испытывала, думая, что он натурал. Такова была сила его харизмы. Неожиданно Брайан нарушил молчание. — Послушайте, Ширли, никогда, ни при каких обстоятельствах, не впускайте в свое сердце ненависть! Погруженная в себя, я не могла понять, о чем речь. О какой ненависти он говорит? Но задать вопрос я не успела, потому что, это был способ Кинни начать рассказывать свою историю. — Он выбрал не меня… Кинни разворошил палкой угли, и кое-где опять заплясали короткие язычки пламени. Я ждала затаив дыхание. — Я был искренен, когда говорил, что он ничего мне не должен. Именно так я думал, так поступал и так жил до того дня, пока не предложил ему руку и сердце, и он не ответил «да». — Вы собирались пожениться?! — Это был длинный путь. Когда мы стали любовниками, ему было всего семнадцать, мне двадцать девять. Двенадцать лет разницы… Это не могло кончиться ничем хорошим. Мы были вместе вопреки многим обстоятельствам, через много дерьма прошли. Пять лет он добивался моего тотального внимания. Пять лет он менял меня шаг за шагом. А я был тем ещё засранцем, уж поверьте! Но именно в тот момент, когда я отдал ему свое сердце, оно перестало быть всем, чего он желал. В каком-то смысле, в тот момент для него я был уже прочитанной книгой. И он открыл другую… В двадцать три это совершенно естественно. Не так ли?! Как ещё ты узнаешь этот мир и себя? Так случилось — он ушел вперёд, а я остался… Я говорил всем, что сам отпустил его в Нью Йорк, что талант нельзя запереть в клетку. — Талант? — Он художник. По крайней мере, был им. Он выставлялся какое-то время, а потом занялся тем, о чем изначально мечтал — компьютерным дизайном. — Почему Вы не поехали с ним?! — Потому что это не было правдой. — Не было правдой что? — Что я сам отпустил его. Это не было моим выбором. Правда в том, что никакого выбора и не было. Останься он со мной, несовпадение ожидаемого и реальности, мое чувство вины все равно привели бы нас туда, где мы в результате и оказались. Мы никогда не смогли бы идти в ногу, потому что, ну Вы помните, — двенадцать лет разницы… Как скоро ему стало бы тесно в браке? А поехать с ним в НЙ... Чтобы отгонять от него молодых парней? Мешаться под ногами? Ходить за ним тенью, как он ходил за мной в семнадцать? Как видите, выбор был между адом и преисподней, что суть одно и тоже. — Вы отпустили его и больше не виделись? — Не так быстро! Между отпустил и больше не виделись было три года свободного падения, когда я лишь бессильно наблюдал, как он ускользает. Сначала в трубке были только наши голоса, и я ещё мог расслышать биение его сердца. А потом... Он стал очень занятым, всегда торопился куда-то, к кому-то, и брошенное на бегу «перезвоню» стало обыденным. Он перезванивал на следующий день, через день. И я ведь сам учил его брать от жизни все по максимуму, я всегда был понимающим… При встречах он стал смотреть куда-то мимо меня, а когда я говорил, кивать, думая о своем. А потом это случилось — он вдруг начал вести себя агрессивно, придираться к пустякам, а это всегда значит только одно — чувство вины. Компенсируя свою вину, мы ищем изъяны в других… И я понял, что мы уже где-то на самом краю. Когда он сказал, что нам надо поговорить, я знал, что он хочет поступить правильно, но я не дал ему этой возможности. Предсказуемо, в своем стиле, увернулся от разговора и пустился в загул, натрахался на всю жизнь вреред. И через месяц он сказал «да» другому. Была настоящая большая свадьба! Подробности мне доложили: фрак, кольца, клятвы, торт — все как полагается… Брайан произнес что-то ещё, на выдохе, одними губами. Я не расслышала. — И Вы возненавидели того, кого любили? — Не сразу. Сначала я захлебнулся жалостью к себе, что на меня совершенно не похоже. Не жалеть ни о чем — было моим правилом. И это первое, что я нарушил. Я всегда протестовал, когда мой лучший друг говорил, что Тейлор меня предал, но однажды я позволил этой мысли задержаться в моей голове. И понеслось… Я избегал его мать, его подругу, потом вообще всех, даже самых близких друзей, которые были моей единственной семьёй. Я перестал навещать своего сына, потому что его матери продолжали поддерживать с Тейлором связь. Единственный, кого я не мог вычеркнуть из своей жизни, был друг, который работал на меня, но тот занял правильную позицию, то есть, мы общались исключительно по бизнесу. Я продал всю свою недвижимость, мебель, я разорвал все его рисунки, сломал все, что мог сломать и выбросил. Купил новый дом, обставил его в ином стиле, чтобы ничего, ни один штрих из прошлой жизни не прокрался в новую. И на какое-то время мне стало легче, только вот я не понял, что именно давало мне силы, не понял сразу, что это была ненависть… Я сам впустил ее в сердце… Из моей жизни ушел смысл, в ней больше не было любви, только ненависть. Кинни повернул голову и посмотрел мне прямо в глаза. — Вы знаете, что ненависть съедает человека изнутри? Ты смотришь в зеркало, а она мертвым холодным блеском смотрит на тебя твоими же глазами. И тогда ты понимаешь, что все, предел… В костре бурыми всполохами дотлевали угли. Некоторое время мы сидели в тишине, слушая звуки африканской ночи. У меня на сердце сделалось тяжело. Я представляла Брайана стоящего перед зеркалом… Не уверена, что хотела бы знать того Кинни. — Я сбежал в Африку от самого себя и до сих пор никто, кроме одного человека, не знает, где я. — Африка помогла? — осторожно спросила я. Улыбка прогнала с лица Брайана жесткое выражение, которое сопровождало его рассказ. — Помогла… Теперь я могу смотреть на солнечные блики, не думая о нем. И Брайан поднялся, давая понять, что сказал все, что хотел сказать. — Пора спать, доктор Ширли. У Вас завтра долгая дорога. Кто-то из наших поедет с Вами. Это не обсуждается! Я кивнула. Поднялась с травы, но не могла уйти не задав этот вопрос. — Почему Вы рассказали мне..? — Для восстановления равновесия… Я видел вашу слабость, теперь Вы видели мою… — Кинни! Он оглянулся. — Что будет дальше? Я имею ввиду, Вы останетесь в Лакунгу? Навсегда? — Здесь у Эйды нет будущего. Самое позднее в пятнадцать племя выдаст ее замуж и круг замкнется. Тут я больше ничего не смогу для неё сделать. Я собираюсь увезти ее отсюда. — Куда? Кинни пожал плечами. — Домой… Утром температуры у Эйды уже не было. Я обработала шов, оставила Брайану антибиотики и подробную инструкцию. Уезжала я из Лакунгу со спокойным сердцем. * * * Через месяц меня перевели в Танзанию, и с Кинни мы больше не виделись. А через полгода, в канун Рождества, я получила небольшой отпуск и прилетела домой. Где-то на пересадках в аэропортах подхватила грипп и была вынуждена валяться в кровати с ноутом на коленях, выискивая, чем бы себя развлечь. Телефон издал характерный звук, сообщая о новом письме от Кейтлин Митчел. Новости, сплетни — все как обычно, а в конце фото. Прощальная фотография с Кинни и Эйдой. Он все-таки оформил опекунство и забрал Эйду с собой. Воспоминания закружили меня и унесли в не такое далёкое прошлое. Я словно слышала завораживающий голос Брайана и на меня снова, как тогда у костра, накатила печаль.Чертов Тейлор!!! Я запомнила это имя. И мне вдруг захотелось взглянуть на него. Ничего невозможного с интернетом! Так, посмотрим, художественные выставки в НЙ. Нет. Ничего. Молодые художники 2006,7,8… Никого с именем Тейлор. А что если это фамилия? Смотрим. Ага! Попались, мистер Тейлор! Джастин, его имя Джастин. Так, Твиттер — ничего. Инстаграм. И вот мне солнечно улыбался симпатичный блондинчик с яркими голубыми глазами. Не мой тип, но улыбка заразительная, располагающая, притягивающая. И, глядя на Джастина, я вдруг поняла, почему Кинни говорил о солнечных бликах. Почему-то, когда Брайан рассказывал свою историю, мне рисовался роковой брюнет с тонкими чертами лица и кудряшками, а тут — солнечный мальчишка. Подписалась. И в ожидании ответа сбросила в свою инсту фото от Митчел, набросав сверху ещё фоток, чтобы было не откровенно на виду. Найдет, значит судьба! А нет, так нет! Потом подумала, что Брайан не мог не измениться за столько лет, и на всякий случай подписала фото. Кейтлин, Мойра, Ёзеф, Вацлаф Пек, Брайан, Алиша и Эйда. Каранга декабрь 2019. Вот так, от нечего делать, я решила поиграть в Судьбу. Через три недели я вернулась в Танзанию, не до инсты было. А ещё через несколько месяцев, с очередным письмом от Кейтлин я узнала, что «в лагерь приезжал друг Брайана, художник. Расстроился, что не застал Кинни, много расспрашивал о нем, ездил в Лакунгу рисовать. Хороший парень, всех тут очаровал». Просмотрев его инсту, я отметила, что Тейлор и в самом деле все ещё выглядит мальчишкой, когда улыбается. Интересно, что хотел от Брайана хороший парень Джастин, в статусе которого теперь пометка «свободен»? Какую книгу он закрыл? Какого Брайана он надеялся найти? И по зубам ли ему новый Кинни образца 2019?