melting the ice

      Холодный ноябрьский ветер пробирает до костей, задувая в небольшую военную палатку, что стоит посреди густого леса. Резкие потоки ледяного воздуха щекочут раскалённую кожу, подобно электрическим разрядам, проходящим через всё тело. Рой неприятных мурашек бегает по взмокшей спине.       Карманный фонарик давно погас. Единственным источником света является бледный, едва заметный лунный луч, бегающий по краям тугих застёжек.       Воздух пропитан угнетающей тишиной, которая, как казалось, стала ощутимой. Повисла в пространстве, как вязкий малиновый кисель на дне старой походной кружки. Вокруг ни звука. Не слышно даже шелеста жухлых осенних листьев, что падают на поверхность палатки со скрюченных ветвей векового дуба.       Айс лежит на спине, укутавшись в тёплое одеяло, которое его, почему-то, совсем не греет. Боец тяжело дышит, его дыхание сиплое, будто бы он пару дней назад переболел пневмонией. В горле застрял массивный ком. Свинцовая голова болит ещё сильнее, чем обычно. Тёмная пелена застилает мокрые от холодных слёз голубые глаза.       «Больше не могу»…       Воспалённый разум каждую секунду подбрасывает одно и то же изображение: громоздкая туша, сшитая неровными бордовыми швами, два острых клыка, что торчат из обезображенной пасти, и грустные, до ужаса человеческие глаза, смотрящие куда-то вдаль. Ему плохо. Он мучается, безмолвно умоляя об эвтаназии.       Айс дёргается и шумно выдыхает, случайно задевая локтем лежащего рядом Гоуста. Тот лениво переворачивается на другой бок и не без труда открывает сонные гетерохромные глаза. Его мягкая ладонь ложится на чужое плечо.       — Опять? — интересуется Гоуст, поглаживая руку Айса в успокаивающем жесте.       Парень молчит, лишь слегка кивает в ответ. Его начинает трясти. Навязчивая картина, мелькающая в сознании как будто бы на повторе, всё никак не оставляет его в покое. Ком в горле стремительно растёт, дышать становится всё тяжелее, и тяжелее. Волна необъяснимого страха накатывает в геометрической прогрессии.       Гоуст смотрит на сослуживца с ярко-выраженной жалостью. Уголки его тонких губ под балаклавой сползают вниз. Хочется помочь бедняге, успокоить его и привести в чувства. Личная парадигма Гоуста в подобных ситуациях заключалась в парочке незамысловатых фраз и дружеском похлопывании по спине. Но сейчас это явно не поможет. Военный мельком испытывает когнитивный диссонанс. Его друг никогда не был липофреником.       Айс хватает воздух ртом, как рыба, выброшенная на берег. Приступ душащего сухого кашля тут же настигает его. Ноги сводит болезненной судорогой, а руки окончательно обмякли.       Его парализовал страх. Где-то в районе затылка разливается неприятная горячая субстанция. Грудь неистово горит от вдыхаемого ледяного воздуха. Живот скрутило режущими спазмами.       «Больше не могу»…       Эта фраза, заезженная, словно древняя пластинка, плотно прилегает к стенкам кипящего мозга.       Тяжёлую тишину прерывает нежный голос Гоуста:       — Айс, прошу, посмотри на меня.       Боец медленно поворачивает своё искажённое ужасом лицо к нему. Гоуст придвигается к истощённому парню ближе и осторожно обнимает его, крепко прижимая к себе. Айс дрожит в его руках, мнёт в кулаках края камуфляжной куртки и шумно дышит ему в шею. Лейтенант гладит его по спине и прижимает к себе ещё плотнее.       Тепло чужого тела постепенно вытесняет все тревожные мысли из раскалённой головы Айса. Дыхание выравнивается, дрожь прекращается, голова проясняется. Навязчивый страх, наконец, улетучился. Парень чувствует размеренное биение чужого сердца под плотной военной формой. Умиротворение наполняет каждую клетку его тела.       На Айса смотрит пара пронзительных разноцветных глаз. Добрый и заботливый взгляд изучает его с ног до головы. Остатки былой паники растворяются в тихом омуте.       — Спасибо, — шепчет он Гоусту на ухо.       Тот ничего не отвечает, лишь кладёт одну руку на его бледную щёку. Хоть половина его лица и скрыта под маской, понятно было, что под ней он хитро улыбается.       Пару минут они лежат молча. Айс жмётся к Гоусту сильнее и неровно дышит. Тот уже успел задремать и слегка ослабить хватку. Осознав это, Айс вновь вздрагивает. Ему, почему-то, становится как-то некомфортно. Страх и тревога, кажется, снова возвращаются. Изображения ненавистного человеческого моржа мелькают в голове острой эпилептической очередью. Бледный лунный свет становится нестерпимо ярким. Он ослепляет и больно ранит глазные яблоки.       «Так больно»       «Я бы с радостью выколол эту стекловидную плоть»       Наощупь Айс тянется к руке Гоуста и крепко её сжимает.

Морж сидит в пустом бассейне, на дне которого катается разноцветный надувной мячик. Его налитые кровью глаза горят ненавистью. Гротескные усы скатались в причудливые узлы. Рядом с ним валяется бездыханное тело старого моряка. Многочисленные колотые раны расцвели на его груди, будто алые цветы. Морж не может пошевелиться, потому, обессилев, заваливается на бок и падает на дно бассейна. Слышится громкий хлопок. Мячик лопнул.

      — Айс! — сквозь пелену кошмара он слышит срывающийся голос Гоуста, — Айс, ты меня слышишь?! Не молчи!       Его сослуживец лежал на спине и трясся всем телом, при этом шепча что-то невнятное и сжимая его руку до побеления костяшек. Лейтенант знатно перепугался, увидев такое перед собой.       — Это никогда не пройдёт, — неожиданно чётким тоном говорит Айс, — Нет конца этому кошмару. С каждым днём приступы всё сильнее, и… я уже не знаю, сколько смогу так продержаться.       — Тебе нужно поспать, — изрекает Гоуст, — Хотя бы пару часов.       Айс дёргается. Паника вновь подступает к самому горлу.       «Дело дрянь, — думает лейтенант, — «Надо что-то делать»       Обдумав всё, как следует, Гоуст незаметно подползает к другу ещё ближе и одним лёгким движением приспускает свою маску. Тянется к его бледному лицу, касается носом его щеки, а затем нежно прижимается своими губами к холодным губам Айса.       Голубые глаза расширились в приятном удивлении. Все мысли о морже, каким-то волшебным образом, хоть и не исчезают, но вытесняются на второй план. Сладкие губы лейтенанта Райли впиваются в его собственные, и он уже ничего не соображает. Гоуст тёплый, от него приятно пахнет лесной мятой и клубничной жвачкой. Его прикосновения толкают электрические импульсы по всему телу, сбивая сердечный ритм до состояния тахикардии.       Пару секунд Айс висел где-то в астрале и не знал, что делать. Но затем довольно быстро ожил и, обвив его шею всё ещё слегка подрагивающими руками, ответил на поцелуй, раскрывая рот и касаясь чужого языка своим. Прекрасное чувство безграничной эйфории накрыло парня, подобно цунами, напрочь выбив из головы все мысли о морже. Айс закинул на него ногу и углубил поцелуй.       Внезапно Гоуст мягко отстранился от него и, приподнявшись на локтях, навис над ним сверху. Гетерохромный взгляд потемнел от накатившего желания.       Прежде, чем Айс успел что-либо сказать, губы лейтенанта ткнулись ему в щёку, затем перешли на шею. У Айса была длинная, молочного оттенка шея, что в лунном свете выглядела фарфоровой. Парень обнял его за спину и тихонько выдохнул от удивления, когда Гоуст, лаская его, робко спросил:       — Можно мне?..       Ему даже не нужно было заканчивать предложение. Айс понял его сразу.       — Да, — ответил он и мило улыбнулся, обнажая ряд ровных зубов.       Гоуст коротко поцеловал его в уголок губ, спустился чуть ниже и накрыл ладонью его пах. Он осторожно погладил вставший член через ткань военных брюк, тем самым вызвав одобрительный стон со стороны Айса.       Не желая больше медлить, лейтенант расстегнул чужую ширинку и спустил штаны вместе с нижним бельём. Гоуст провёл ладонью по эрегированному члену, сочащемуся смазкой, специально задевая чувствительную головку, надавливая на неё большим пальцем. Айс протяжно застонал и заёрзал под ним.       — Гоуст, нет, — выдавил он, — Если ты продолжишь, я кончу.       После сказанного он стянул с себя штаны и призывно раздвинул ноги перед ним. Как же развратно и пошло это выглядело со стороны. Гоуст жалел, что под рукой не было фотоаппарата. Эту картину ему хотелось запечатлеть в памяти навсегда.       — Пожалуйста… — сквозь стон промямлил Айс и провёл руками по бокам Гоуста.       Недолго думая, лейтенант Райли разделся сам и аккуратно приставил три сжатых вместе пальца к губам сослуживца. Тот намёк понял и послушно просунул их в рот, обильно смачивая слюной. Внутри Гоуста что-то ёкнуло. Это зрелище невероятно завораживает и дико заводит.       Не теряя ни минуты, Гоуст приподнимает бёдра Айса и осторожно, боясь навредить, вводит один палец в его отверстие. Тот шипит и морщится от странного ощущения, но не отстраняется, лишь терпеливо ждёт кульминации.       Через некоторое время лейтенант добавляет второй и разводит пальцы внутри него ножницами. От неожиданно накатившего удовольствия Айс подскакивает на месте и чуть ли не кричит в полный голос. Его лицо раскраснелось, а синие волосы совсем растрепались.       «Здесь» — про себя отмечает Гоуст и добавляет третий палец.       Айс, уже не стесняясь, стонет, насаживается на пальцы и вздрагивает каждый раз, когда они задевают простату.       Гоуст и сам уже практически на пределе. Он удобнее устраивается между ног у Айса и вынимает пальцы под разочарованный выдох последнего. Вскоре лейтенант медленно входит в него, параллельно целуя его в шею. Айс распахивает глаза и двигается ему навстречу, крепко сжимая его бёдра ногами.       Гоуст делает один пробный толчок, и Айс захлёбывается собственным стоном. Попал.       Лейтенант ускоряет движения, каждый раз задевая простату. Через пару таких толчков Айс обильно кончает, даже не прикасаясь к себе. Он протяжно стонет, пока волны удовольствия проходят через его разгорячённое тело.       Гоусту тоже много не надо. Он толкнулся в сжатое кольцо мышц ещё несколько раз и кончил внутрь.       Утомлённые, но довольные они мешками свалились на подушки. Айс тут же обнял Гоуста за талию и уткнулся носом ему в шею. От него всё ещё пахнет мятой. Лейтенант обнял его в ответ и, нежно погладив его по голове, тихо сказал:       — Обещай мне, что поспишь.       Вместо ответа Айс поцеловал его в губы и обнял ещё крепче.       Через пару минут он уснул. Его лицо выражало спокойствие и безмятежность. Он тихо посапывал во сне, не вспоминая боле ни о каких моржах.