***
— Красивый, — шепчет Винсент, когда близнец выгибается в спине, насаживаясь на его член. Голова с влажными и зачесанными пальцами после душа волосами откинута назад, рот приоткрыт в немом стоне удовольствия, ничуть не боли, а глаза зажмурены. Руки упираются в грудь, мышцы напряжены. Винсент находит в любовании братом что-то нарцисстическое, извращенное — лицо-то у них одно и то же, но не может оторваться. Когда Виктор опускается до конца, Винсент в полной мере чувствует жар стенок и облизывает пересохшие губы, шумно выдыхая и одобрительно поглаживая брата по бедру. Виктор глядит на него сверху-вниз и усмехается, касаясь ноготком указательного пальца твёрдого соска. Винсент дёргается, подаваясь бедрами, и стонут они уже вместе. — Ах, детка, ты так глубоко… Я так скучал по твоему члену, — хныкающе говорит Виктор, закусив нижнюю губу и приподнявшись, чтобы тут же опуститься назад, до упора. Головка члена упирается в простату, и Виктор блаженно стонет, вновь откидывая голову и закрывая глаза. Винсент хрипло мычит и кладёт руки на тонкую талию, в точности как и у него. Виктор начинает наращивать неспешный темп, практически не вытаскивая член из себя и с каждым новым толчком ударяя им по комочку нервов. Именно поэтому движения отличались не быстротой, а чувственностью каждого проникновения. Виктор, продолжая насаживаться на член близнеца, наклоняется и целует его в губы. Они целуются влажно и немного жадно — оба распаленные страстью и желанием. Затем Виктор отстраняется и, выпрямившись, кладёт на шею Винсента руку. — Три шлепка, детка, помнишь? — нежно любопытствует Виктор, заглядывая в глаза брата. Тот улыбается и шепчет тихое: «Да», давая близнецу полный карт-бланш. Виктор медленно сжимает пальцы, начиная двигаться быстрее. Шлепки в комнате звучат ещё более отчётливо. Винсент закрывает глаза, сипло дыша и поглаживая правое бедро любимого. Его сознание плывёт от степенного и контролируемого братом удушения. Возбуждение нарастает пропорционально сжатию пальцев, хотя, казалось бы, куда ещё сильнее? Акт безграничного доверия. Кому, если не самому близкому человеку позволить утолить свою жажду боли? Мысль о том, что Винсент мог кому-то, кто не он, позволить касаться себя так, вызывает страх потери чувства единения, возникающего каждый раз, когда они занимались любовью, и ревность. Желание обладать, навсегда получить в единичное пользование, немного горькое и острое, фантомно жжёт глотку, и Виктор, наклонившись, зло, но в то же время любовно урчит в приоткрытые губы брата: — Мой. Мой сладкий малыш, только моя прекрасная детка. Никому тебя не отдам, никому не позволю прикоснуться к тебе и увидеть тебя таким, — пальцы ощущают бешено стучащий пульс. Власть над жизнью того, кто тебе её отдал безвозмездно, пьянит. Винсент открывает глаза и хлопает брата три раза по бедру, тот тут же убирает руку с шеи и с поразительной нежностью начинает её расцеловывать, прекратив двигать задницей. Член внутри него пульсирует, готовый вот-вот излиться, и Винсент негодующе выдыхает, когда сквозь белый шум понимает, что Виктор остановился. — Сердце моё, ну же, — сорванно шепчет он, подаваясь тазом вверх. Виктор выпрямляется, властно, но трогательно глядит на близнеца из-под ресниц и, проведя большим пальцем по губам, контур которых до каждой черточки совпадал с его собственными, легко подпрыгивает и опускается. Его член, с покрасневшей и блестящей головкой, покачивается в такт движению, и Винсент обхватывает его ладонью, быстро надрачивая. Они стонут в унисон. Их голоса, похожие друг на друга, звучат вместе удивительно гармонично, дополняя и ничуть не перебивая. Они оба, два брата-близнеца — единое целое. От кончиков пальцев ног до макушки — отражения. Можно ли их судить за запретную связь, за порочные чувства, вспыхнувшие между ними в далёкие подростковые годы? Прежде всего это — любовь. Чистая в своём естественном проявлении. Любовь братьев, любовь романтических и сексуальных партнёров, любовь самых близких друг для друга людей. Винсент, чувствуя приближающуюся разрядку, тянет любимого на себя, врываясь в его рот с сиплым стоном удовольствия, и выгибается, сжимая пальцы на члене близнеца. Виктор кончает в тот самый момент, когда Винсент изливается в презерватив, всё ещё находясь внутри него. Его собственная сперма попадает на чужие живот и грудь, и даже немного на щеку. Виктор чуть слышно хихикает: — Ох, детка, я испачкал тебя, — он собирает двумя пальцами сперму со щеки и касается ими губ. — Возьми в ротик, сладкий, — хрипловато урчит он и, когда близнец послушно размыкает челюсти, засовывает пальцы внутрь, надавливая на язык. Винсент начинает посасывать их, довольно зажмурившись. — Ммх… Ты так сексуально это делаешь. Я бы даже позволил тебе отсосать мне, малыш, но завтра так рано вставать. Порадуешь своего братика с утра, да, детка? — Виктор вынимает пальцы, от кончиков которых шла паутинка слюны. — Можешь трахнуть меня, пока я буду спать, — отвечает брату Винсент и, шлепнув того по бедру, добавляет: — Возьми салфетки, — тот покорно тянется за лежащей пачкой влажных салфеток и, вытащив парочку, вытирает тело близнеца. — Поднимайся, — с коротким зевком продолжает Винсент и, когда Виктор слезает с обмякшего члена, морщится, стаскивая с себя презерватив. Его и использованные салфетки Виктор кидает в урну, предусмотрительно поставленную у кровати. Они падают на кровать, тут же прижимаясь друг к другу, Винсент заключает младшего в объятия. Виктор утыкается носом в горло брата и оставляет там лёгкий поцелуй, пробормотав: — Я люблю тебя, Винсент. — И я люблю тебя, Виктор, — ласково отвечает ему близнец, чмокнув в макушку. Они засыпают, продолжая обниматься до самого утра.Первая и единственная.
28 мая 2021 г. в 11:00
Винсент выходит из ванной комнаты, не позаботившись о том, чтобы надеть на себя хоть какую-то одежду — ему некого было стесняться в собственной квартире.
Вода стекает по его обнаженному телу, когда он громко шлепает по паркету к шкафу, вытирая полотенцем свои волосы — прямые и короткие, естественного тёмного оттенка, в отличие от выбеленных волос брата.
— Виктор, — хрипло тянет он, когда руки, до каждой фаланги пальцев похожие на его собственные, касаются живота и степенно движутся вниз. Винсент выдыхает, чувствуя на плече горячие губы: — Я думал, ты вернёшься позже… Почему съёмки закончились раньше?
— Ммм, — губы касаются влажной из-за стекающей с волос воды шеи, — проблемы со стаффом, — бормочет младший близнец и трется носом о место, что было им поцеловано ранее, — поэтому нас отпустили, время всё равно было упущено. Но завтра придётся встать раньше…
Правая рука Виктора касается мягкого члена брата, достаточно влажного, чтобы скольжение вниз прошло без дискомфорта. Пальцы оттягивают крайнюю плоть и легко, но уверенно сжимают головку. Винсент кротко, но звонко стонет, зажмурив глаза, и откидывает голову на плечо близнеца.
— Тц, детка, ты всё ещё мокрый, не мочи мою рубашку, — беззлобно ругается Виктор, шлепнув свободной рукой Винсента по округлой ягодице. Тот издаёт грудной смешок и немного отстраняется, обернувшись с игривой улыбкой. Виктор жадно, но влюблённо осматривает его с макушки до пят, и пораженно выдыхает: — Иди ко мне, сладкий, я чертовски соскучился…
Винсент подаётся вперёд — губы Виктора встречают его на полпути — и кладёт свои ладони на щеки близнеца, ласково поглаживая их большими пальцами. Их поцелуй не отличается страстью и спешкой — он медленный и трогательно чувственный.
Руки Виктора касаются обнажённых лопаток и невесомо их гладят, опускаясь всё ниже и ниже, пока не достигают поясницы. Вместе с тем, Винсент, оставив напоследок лёгкий чмок в уголок губ близнеца, трется своим носом о его нос и улыбается, заглядывая в тёмные глаза напротив, тепло глядящие в ответ.
— Ты пойдёшь в душ, любовь моя? — интересуется Винсент, не отстраняясь и продолжая соприкасаться с близнецом кончиком носа. Он чувствует себя комфортно так — деля с ним одно дыхание на двоих.
— Хочешь трахнуть меня сегодня, детка? — Виктор вплетает во влажные волосы пальцы и чуть сжимает их, заставляя Винсента немного откинуть голову, чтобы коснуться губами кадыка, который на это судорожно дёргается. — Тогда тебе придётся подождать меня, — бормочет он в горло.
— Сколько угодно, — Винсент смиренно улыбается.