Дом

      В квартире уютно — приглушённый свет и приятный, тянущийся с кухни запах свежеиспечённого яблочного пирога и создавали свою умиротворенную обстановку. А также играл ансамбль «Веселые ребята» — знакомая композиция Юрия, если быть точным. Он не помнил, откуда знал эту песню, но помнил, что она звучала у него в голове, каждый раз, когда на горизонте появлялась Татьяна. Мужчина закрывает глаза и под звучания патефона погружается в пучину воспоминаний, как и каким образом он познакомился со своей женой. *** — О, Танюшка, ну конечно, заходи! Я совеrшенно свободен! Мимо Юрия проходит прекрасная высокая девушка, поправляя светлые пряди волос. Татьяна, вроде — Ричард же её так назвал. “Столько лет тут работаю, но ни разу не увидел этой прекрасной девы,” — думает Юра, пялясь на Татьяну, которая в свою очередь смотрела на него и приветливо улыбалась. — “Хотя, эта девушка очень похожа на ведущую праздничного концерта, который был на 8 марта.” — Oh, Таня, Татьяночка... Сеrдце, как маленькая... цыганочка, — смеётся Ричард, гладя девушку по руке. “Татьяна. Таня... Какое чудесное имя...” — ... увольняться? — эхом в голове прозвучал голос Ричарда. Юра оторвал взгляд от Татьяны и повернул голову в сторону Сапогова. “Увольняться? Ах, я же увольняться собирался...” — Ну... Может я побуду с вами... здесь. Пора-поработаю... чуть-чуть, — запинался Грачевич, поправляя растрепавшуюся чёлку, попутно переводя взгляд то на директора, то на Татьяну, — н-но в последний раз... — Хм, ну конечно, — отвечает Ричард, доставая из стола бутылку Джеймсона и наливая содержимое бутылки в стакан. — Повеrьте, я совеrшенно не тот человек, котоrый делает всё только ради денег. Ричард махнул рукой перед носом Юрия и указал в сторону выхода. Грачевич молча кивает головой и послушно идёт к выходу, но не переставая смотреть на Татьяну, которая тем временем хихикала над шутками Ричарда. Девушка взглянула на Юрия и незаметно подмигнула ему, а тот, стараясь проявить себя с хорошей стороны перед Татьяной, лишь криво и нелепо улыбнулся.       Едва Юрий вышел из кабинета директора, его ноги задрожали, а затем журналист будто и вовсе потерял контроль над телом. Его бросало то в жар, то в холод, в желудке возникло неприятно-щекочущее ощущение. Лицо пылало пунцовым пламенем. Сердце молодого человека билось с бешеной скоростью, Юрий ухватился обеими руками за грудь, мало ли его сердечко выскочит. “Что со мной происходит?” — испугался Юрий. С ним подобного ни разу не происходило, он подумал, что успел подхватить какой-то вирус или ещё чего похуже. Одно волновало его больше, чем самочувствие — то, что он выставил себя дураком перед Татьяной при их первой встрече. Неожиданно кто-то тронул его спину. Юра резко повернулся и уже было готовил кулаки для боя. Это была Татьяна. — Ах, Татьяночка.... что же вы так под-подкрадываетесь, — начал Юрий, поправляя очки. — Я чуть было ис-испугался по-настоящему, да... Телеведущая улыбнулась и протянула ему в руки микрофон. Юра машинально начал хлопать по карманам кожанки — так замечтался, что забыл в кабинете Ричарда своего “почти коллегу”. — Ах, да... это мой. Премного благодарен, — сказал Юрий, забирая из рук девушки находку. Юрий случайно коснулся ладони Татьяны, та отдёрнула руку, отпустила микрофон, и тот упал на пол. — Ойх... — виновато произнесла Татьяна. — Ничего-ничего, я подниму! — журналист и ведущая одновременно нагнулись за микрофоном и ударились лбами. — Ой-ой... я чуть свои профессиональные знания и навыки не выбил из головы. Вы как, Татьяна? Целы? Татьяна кивнула головой, потирая лоб. Как ни странно, лоб Тани оказался твёрже, чем у журналиста, тот так приложился, что на его лбу остался небольшой синяк. Восьмиглазова тревожно вздохнула и потянулась рукой ко лбу журналиста, хотела каким-либо образом помочь. — Н-ну что вы, Татьяночка, не переживайте. До свадьбы заживёт, — сказал Грачевич, махнув рукой. Татьяна захихикала. — Я что-то не так сказал? — девушка лишь помотала головой. Юрий, поднявшись с пола, протянул руку и помог коллеге встать. Таня, приняв помощь, поднялась, оттряхнула юбку и перевела взгляд на журналиста. Тот долго не мог сообразить, что от него хотят, и так они долго продолжали смотреть друг на друга, пока Таня не взяла инициативу в свои руки и не поцеловала Юру в кончик носа. — Ойх... Татья-татьяночка... Что же вы... — Грачевич начал пыхтеть, зарываясь лицом в воротник свитера. — Я н-не был готов... Вы — очень хитрющая, но чрезмерно красивая л-леди...       Татьяне было очень приятно слышать от своего коллеги подобные слова, ведь раньше никто её так не называл. Ричард — это одно, Юрий — совершенно другое. В словах журналиста она прочувствовала искренность и честность. И это очевидно, ведь Юрий Грачевич отличался от других честностью, он не боялся сказать правду в лицо, какой бы она ни была горькой. В её же случае правда из его уст звучала так сладко, так мелодично, как серенада. — Вы... вы мне нравитесь, Таня. — А ты мне, Юра...       Сколько ещё Юра будет признаваться в любви Тане, не сосчитать. В любом случае, говорил он всё так же робко, не мог подобрать слова, а иногда говорил очень много и не по теме, а Таня в свою очередь внимательно слушала и следила за каждым движением уже её возлюбленного. Она улыбалась, смеялась, успевала подкалывать молодого журналиста, что приводило к тому, что Юра просто начинал путаться в словах, буквах, и его речь стала походить на непонятное бормотание, как это раньше было у Восьмиглазовой. Но Грачевич всё же собрался, взял себя в руки. — В-восьмиглазова Татьяна П-потаповна... — начинает Юрий, опустившись на одно колено перед девушкой. Таня замерла. “Это же именно то, о чём я думаю, дорогой?” — Я, Г-грачевич Юрий, учитывая своё джентльменское и журналистское состояние, х-хочу, чтобы вы стали... моей... птичкой. — Хи-хи, птичкой? — оторопела Татьяна. — О, чёрт! Нет, не птичкой... я хотел сказать женой! — Юрий закрывает руками раскрасневшееся лицо, чуть не выронив из рук кольцо. Татьяна начинает смеяться. — Я опять опо-опозорился! — Я согласна. — Я тоже согласен... я просто ходячее недоразумение. Таня качает головой, берёт Юрия за руку и его руками надевает себе на палец кольцо. Юра долго смотрел на девушку. — Я согласна стать и женой, и птичкой, и даже яблоней... только в случае, что ты будешь со мной. В ответ журналист обнял свою новоиспечённую невесту за талию и поцеловал её в губы. — Всю жизнь. Обещаю, — прошептал Юрий. — Я люблю тебя, Таня. — А я люблю тебя, Юра... ...Юра... ...Юрочка... — Юрочка, опять в облаках витаешь? — улыбается Татьяна, гладя мужчину по щеке. Женщина подходит к патефону и убирает иглу с пластинки, подходит к окну и прикрывает форточку, затем снимает со своих плеч плед и укрывает мужа. — Ещё и с открытой форточкой сидел. Продрог, наверное, пока мечтал, да? — Вовсе нет, Танечка, — отвечает Юрий, потягиваясь на кресле. — Тёплые воспоминания грели мне душу, даже обжигали. — Вот как? Что же это за воспоминания, позволь узнать? — Как мы с тобой впервые познакомились, помнишь? — Юрий укутывается в плед — в комнате на самом деле несколько прохладно. — Ой, Юрочка, это так давно было, что я уже забыла, — Юра таращит глаза на жену. — Хи, видел бы ты своё лицо, дорогой. Ты серьёзно думал, что я забуду самый лучший день в моей жизни? — Ах, ты, хитрая лисица, — Юрий хватает Татьяну за талию, сажает к себе на колени и укрывает её пледом. Хорошо. Им обоим так хорошо. Они, наконец, обрели покой и умиротворение, никто никуда не бежит, никого не похищают. Да, их путь к счастью был тернист и полон трудностей и опасностей, но они его преодолели вместе. — Юрочка, а знаешь, что ещё я прекрасно помню? — Юрий мотает головой. Татьяна, улыбнувшись, нагибается ближе к лицу мужа и целует его в кончик носа. На щеках мужчины выступил мягкий розоватый румянец. — Хм, а раньше ты краснел, как помидор и кипел, как чайник. — Я привык к твоим неожиданным действиям, Танюша, — спокойно отвечает Юрий. — Фи, каким ты стал скучным, Юра. — Ты же не перестала любить такого скучного старого скрягу? — Ни разу, — пошептала Татьяна, прильнув к шее Юрия.