***
Сразу после разговора Саша принялся за приготовление ужина и уборку квартиры: неловко всё-таки гостей встречать в традиционном холостяцком свинарнике, да ещё и без нормальной домашней еды. Вадим приехал достаточно поздно, жутко голодный и в плохом настроении. Навернув тарелку макарон с котлетами и не сказав за столом ни слова, он улёгся спать на любезно предложенной просторной кровати. Радченко же скромно расположился на диване и перед тем, как погрузиться в царство Морфея, отправил сообщение следующего содержания: «Добрый вечер, Анжелика. Появились неотложные дела, потому завтрашняя встреча отменяется. Напишу, когда снова буду свободен. Пока прошу не беспокоить».***
Утром Ра отправился в магазин за сигаретами и оказался вынужден оставить Вадима одного в квартире. Тот, конечно же, спокойно к этому отнёсся: позавтракал яичницей, покурил на балконе, однако обнаружил, что в чужом месте и в полном одиночестве заняться совершенно нечем. Скучающими глазами Самойлов просматривал ленту «Инстаграма», гуляя взад-вперёд по квартире, пока не споткнулся о какую-то коробку, стоящую рядом со шкафом в коридоре. Судя по всему, Саша забыл её убрать. И чёрт знает, почему вдруг в Вадиме так взыграло любопытство! Чёрт знает, почему он открыл крышку и заглянул внутрь, вдруг обнаружив что-то весьма интересное… — Вот вам и Мастер Ра, чёрт побери, — тихо проговорил удивлённый до крайности Самойлов. — В тихом омуте черти водятся, что ещё сказать! — Содержимое большой чёрной коробки для кого-то могло показаться пугающим и отвратительным: плети, кнуты, стёки, флоггеры, кляпы, наручники, манжеты для лодыжек, ошейники, верёвки, анальные пробки… Вадиму на секунду показалось, что Саша работает в секс-шопе и по какой-то причине его попросили передержать половину ассортимента дома, однако мужчине как никому другому было известно, где и кем Радченко работает на самом деле. Самойлову стало немного не по себе: в голове не укладывалось, что Ра как-то может использовать эти предметы, получая от использования настоящее удовольствие. Интересно, и давно ли окунулся он в мир БДСМ-извращений? Почему вообще принял такое решение? И какую же роль коллега исполняет — подчиняющего или подчинённого? Что ему по вкусу — быть просто Мастером или Мастером подчинения? Как бы Вадима не напрягало то, что лежало в коробке, оно по-прежнему вызывало странное любопытство. Самойлов рассматривал предметы, названия которых в большинстве случаев он не знал, ухмыляясь и думая: как же может это всё доставлять наслаждение. «Эх, избалованные люди: не знают, чем жизнь разнообразить, как извратиться! Да разве в извращениях счастье?» — подытожил в мыслях Вадим и уже хотел аккуратно всё сложить в коробку, закрыть крышку, сделать вид, что не притрагивался… Однако было слишком поздно заметать следы. — Какого чёрта ты роешься в моих вещах? — сквозь плотно сжатые зубы проговорил Саша, едва сдерживая ярость. — Какого чёрта, я тебя спрашиваю?! Кто тебя просил лезть в мои личные вещи?! — Он всё же сорвался на крик, решив, что мириться с такой наглостью не нужно ни в коем случае. Самойлов почувствовал себя растерянно. Во-первых, мужчина совершенно не ожидал увидеть Ра сейчас: будучи увлечённым рассматриванием и различными мыслями, он не заметил прихода хозяина квартиры. А во-вторых, Вадим просто не знал, как оправдать себя. Его любопытство, безусловно, глупо и некрасиво. Наверное, Саша действительно имеет право кричать и злиться. — Сложи всё обратно и забудь об увиденном, — внезапно смягчился Радченко и собрался уходить в комнату, чтобы переодеться в домашнюю одежду. — Да разве я осуждаю? Твоя жизнь… В любом случае, я же хотел узнать тебя получше, — с улыбкой ответил Самойлов, пытаясь разрядить напряжённую обстановку. Но Ра показалось, что над ним откровенно насмехаются, издеваются. Такое поведение возмущало. — Может, ты был и прав, что всегда держался от меня на расстоянии. — Он вновь повернулся к шефу лицом, всё ещё полным злости. — Как видишь, мои черти могут прилично ужаснуть. Хотя кому-то они очень даже нравятся, знаешь. — И кому? Как боль, унижения могут нравиться? Я немного не понимаю этого… И для сабмиссива, и для доминанта любое проявление жестокости должно быть отвратительным, отталкивающим. Люди ведь не лишены инстинкта самосохранения. Неужели он у вас не срабатывает вообще? — Услышав из уст Вадима распространённое мнение противников БДСМ, Саша усмехнулся. — БДСМ — это не просто боль и унижения, Вадим. Это любопытная и сложная культура, ломающая привычные и наскучившие правила, устанавливая свои собственные. Это целый мирок, проникнуться которым не каждый может. Да, сложно преодолевать себя, свои страхи и различные табу, однако преодоление и сопротивление укрепляют дух. Даже учёные, кстати, доказали, что люди, увлекающиеся БДСМ-практиками, более стрессоустойчивые и сильные. Если вдруг хочешь, мы продолжим беседу после того, как я переоденусь. — Недолго подумав, Самойлов кивнул головой в знак согласия. — Это тебя удивит, но я бы продолжил. Твой «мирок» всё же для меня любопытен. — Ранее Вадим никак не мог подумать, что подобные извращения вызывут у него больше интерес, чем отвращение и шок.***
— Говоришь, интересна тебе эта тема. Может, спросишь чего? — Саша зажигал край сигареты. — А лучше скажешь, какого чёрта стал рыться в моих вещах без разрешения. — В голосе вновь слышались недовольство и осуждение. — Ну хватит, всё, не закипай снова. — Самойлов успокаивающе погладил Ра по плечу. — Если уж на то пошло, убирать такое надо подальше! На проходе валяется, вот я и споткнулся, заинтересовался, что это… — И какой же была твоя первая реакция на содержимое коробки? — поинтересовался Радченко, выпуская изо рта дым. — Захотел меня из «СДК» выгнать? — Честно говоря, мне на секунду показалось, что ты не у меня, а в секс-шопе каком-нибудь работаешь. — Оба мужчины рассмеялись. — Серьёзно, Саш, и долго ты подобным увлекаешься? Коллекция у тебя уже весьма приличная, я заметил. — Ну да, приличная, но и это не предел. — Ра погрузился в воспоминания о том, как, когда и почему зародилась его тяга к БДСМ-культуре. Он и сам, казалось, до конца не понимал, по какой причине так быстро вовлёкся в этот мир, в эту игру. Долгое время Саша никак не представлял себя её участником, не имел желания даже попробовать. Однако жизнь кардинально поменяла взгляды мужчины. Казалось, что в одно короткое мгновение. — 2019 год. Я развёлся, снова обрёл свободу. Жизнь случайно свела меня с девушкой, которая была очень опытна в сексуальном плане и, пожалуй, извращённа. Но неожиданно интересными показались мне её рассказы, и тогда я решился на смелый эксперимент. Не сразу я прочувствовал всё, понял фишку, не сразу мне понравилось, что уж скрывать. А когда получил, наконец, наслаждение, та девушка потеряла ко мне интерес. Я не любил её, поэтому легко пережил наше расставание. Зато продолжил изучать БДСМ-культуру, погружаться в этот мир, хотя раньше не думал, что могу быть как-то с ним связан. — Вадим ещё долго молчал, подбирая слова. — Круто, наверное, — сказал он, чувствуя себя неловко. — И доминировать ли ты предпочитаешь, подчиняться? — Ра усмехнулся, готовясь дать неожиданный для шефа ответ. — О нет, никак не второе! Только доминировать, только подчинять. — Вадим и вправду удивился; теперь его голова взрывалась ещё больше. — Боже, сколько ж потайного смысла содержит в себе твой ник в «Инстаграме», — со смешком отметил он. — И многих ли тебе удаётся подчинять, Мастер Ра? — Те, с кем я встречался, этого и хотели. А вообще, любой женщине может понравиться быть во всём покорной своему мужчине. — Самойлов нахмурился: он очень сильно сомневался в правильности такого смелого утверждения. — Любая женщина тайно мечтает о человеке, способном проявить силу, ведь именно тогда она чувствует себя по-настоящему женщиной — такой нежной, беззащитной. Ей хочется быть охраняемой мощным зверем, готовым порвать за неё. — Здесь я могу согласиться. Но разве хочется женщине жить и постоянно чувствовать себя униженной? — Пойми: отношение в игре не равно отношению в обычной жизни. В игре она может быть моей рабыней, однако в обычной жизни мы совершенно равны. Я отношусь к ней с уважением и заботой, могу уступать и позволять ей всё. Между партнёрами должны существовать и соблюдаться чёткие правила, чтобы каждому было комфортно. Не нужно думать, что я грязный извращенец, у которого нет души, Вадим. — Нет, что ты, я не думаю так! — Самойлов замотал головой. — Я просто всё ещё не понимаю… Как можно получать удовольствие от боли? — Если ты посмотришь «50 оттенков серого», вдохновишься, возьмёшь плеть в руку и будешь хлестать свою парнёршу, не имея знаний о том, как делать это правильно… Конечно, никому не понравится! Нужно изучать вопрос, и изучение действительно важно, так как от незнания можно травмировать человека и морально, и физически. Существуют даже тренинги, куда приходят специалисты, доктора, модели, на которых всё демонстрируется. И я не шучу. Лучше хоть раз посетить такой тренинг, если начинаешь серьёзно увлекаться. — О… Мне кажется, ты слишком замороченный извращенец. — Вадим рассмеялся. — Не обижайся, но всё же… Чем не угодил тебе традиционный секс? — Ты зря думаешь, что он меня не устраивает больше или не интересует. Просто мне захотелось примерить новую роль, посмотреть на самого себя под другим углом. Я ведь не только мягким и спокойным могу быть. Вот и вырвались наружу мои внутренние демоны. — Ра вдруг опустил глаза вниз, будто какие-то грустные мысли посетили его голову. Раздался тяжёлый вздох. — Но знаешь… Мне бы не хотелось быть в твоих глазах исключительно извращенцем, Вадим. Надеюсь, мои откровения сильно не испортят наши рабочие и дружеские отношения. — Брось, этого не произойдёт. — Самойлов улыбнулся. — Повторюсь, что у тебя своя жизнь, в которой ты можешь делать всё. Я не имею права осуждать и лезть. — Внезапно мужчина встал из-за стола и куда-то пошёл. Вернулся он быстро, с коробкой в руках. — И зачем ты принёс её? — поинтересовался Саша, подняв бровь. — Ну, раз уж тема зашла… — Вадим достал оттуда первый предмет. — Что это? — Радченко добро усмехнулся. — Добро пожаловать в наш мир, Вадим Рудольфович! Это флоггер. — Даже название неприлично звучит… А мне просто интересно: зачем тебе и этот флоггер, и плеть, и трость какая-то. Ты всё подряд скупаешь что ли? Такой вид шопоголизма? — Вовсе нет. У каждого приспособления своя особенность, своя сила удара. Кому-то одно больше нравится, кому-то другое. Могу сказать, что флоггер, например, помягче кнута, плети. — Самойлов вздрогнул, зачем-то представив, как его бьют кнутом. Это казалось невыносимо больно, ничуть не захватывающе. — Да. Верю. — Он достал следующий интересующий предмет. — Это что-то для людей, страдающих геморроем, или как? Что данная штуковина у тебя вообще делает? — Сашу развеселила ассоциация шефа. — Чувствую, название тебе не понравится, но это анальная пробка. — Вадим и вправду поморщился. — Ты ей реально пользуешься, блять?! — Да, иначе зачем она мне? Опять же, кому-то нравится. — А если не нравится? — Не использую… Вадим, ей-богу, что за глупые вопросы! Думаешь, мне по кайфу насиловать? Нет, я стремлюсь добиться только взаимного удовольствия. — Самойлов снова долго молчал. — Саш, а много партнёрш было у тебя? — Радченко занялся подсчётами в уме. — Не, Вадим, не как сумасшедших фанаток, желавших с тобой переспать, — пошутил он, в очередной раз смутив шефа. — А к чему вопрос? — Ты любил кого-нибудь из них? — Ра тяжело вздохнул. Мужчина не знал, чего хочет Самойлов и как он отнесётся к честному ответу. — Нет, не любил. — Атмосфера становилась напряжённее; каждый это чувствовал сполна. — Ну… А если бы у тебя появился любимый человек, ты бы… Смог поднять на него руку, Сань? Смог бы унизить его, смешать его личное достоинство с грязью? Даже в игре! Заставить забыть, что он человек! Убедить, что он просто твой раб… — И Саша растерялся, почувствовал, что его загнали в тупик. Вадим смотрел так, словно пытался залезть в душу, отчего становилось ещё тяжелее. Радченко не знал ответа на вопрос. Точнее, не знал, как его озвучить. — Для меня БДСМ — это не про любовь, Вадим. Это спасение, это лекарство от любви, — честно признался он и сам удивился, что произнёс свои мысли вслух. — Когда я люблю, я нежен и мягок, оттого становлюсь жалким. Я хочу покончить с этим. — И тут Самойлов не сдержал себя. — Ты серьёзно решил докатиться до того, что поднимаешь руку на женщину, что унижаешь её словами и действиями?! Из-за того, что женился дважды не на тех?! Виноваты ли твои «рабыни» в том, что ты несчастен?! Что ты совершаешь насилие вместо работы над собой, что не превращаешься из бесхарактерной амёбы в нормального мужчину?! — Я нормальный мужчина, Вадим, прекрати! И я не совершаю насилие: мои партнёрши сами хотят и просят унижений! — Вы просто сломленные люди, которые катятся чёрт знает куда! Те, что подчиняются, позволили себе сдаться, позволили совсем сломать себя, а те, что подчиняют, перестали быть достойными людьми, пали в глазах нормальных людей! Они решили, что причинение боли и власть могут залечить их душевные раны, но это не так! — Вадим был раздражён настолько, что из его рта вылетали брызги слюны, а лицо наливалось краской. — Ты думаешь, что ты самый несчастный, Саш? У тебя мать, у тебя дочь, у тебя брат, племянники! Есть, ради чего жить нормально! Что будет, если Рита узнает жуткую правду о своём отце? Сможет ли как прежде относиться к нему? А каково матери будет? — Ты говорил, что права не имеешь лезть в мою жизнь! Так и заткнись! — Саша ударил кулаком по столу, после чего стал говорить спокойнее и тише: — Ты можешь оставаться при своём мнении, но не пытайся переубедить меня. Я буду делать то, что хочу. — Он подошёл близко-близко к шефу. — И не пытайся помешать мне в этом. Ты мне никто. — На лице Вадима возникла насмешливая противная улыбка. — И снова ты пытаешься самоутвердиться, унизив другого человека, показав, что он ничтожен. Может, захочешь тоже подчинить меня? Накажешь за каждое моё неприятное слово? — Самойлов нагло провоцировал, заставляя трястись от злости. — Не вынуждай меня сделать это. Ты пожалеешь. Ты очень оскорбил меня. — Правдой? — Вадим чувствовал, что Саша на грани. Но он знал, что Ра не зайдёт далеко. Мужчина ожидал, что коллега схватит ошейник, плеть или что-то ещё, однако не решится применить. Сдастся. — Вставай на колени. — Холодный властный тон, строгий взгляд, что так нравились партнёршам Радченко. Вадим же хотел только усмехаться. Он знал настоящего Сашу и желал освободить того от глупого, противоположного ему самому образа. Он хотел показать всю глупость и нелепость самообмана. — Как хочешь, — равнодушно ответил Самойлов и выполнил приказ. В следующее мгновение на его шею был надет чёрный ошейник с длинной серебряной цепью. — Ого, уже интересно. Что дальше? — Ра явно не нравилось подробное комментирование его действий. — Ах, мы не обговорили: тебе стоит быть осторожнее и скромнее, когда находишься в зависимом положении. Заткни свой рот, иначе это мне придётся сделать самому. — Пошлый намёк, пониженный голос, подозрительная выпуклость в паховой области, — всё говорило о том, что Саша возбуждался. Такого Вадим не предполагал, поэтому начинал уже немного нервничать. — Ты притих? Неужели понял, на что согласился? — Радченко злобно рассмеялся, опустился рядом с шефом, чтобы смотреть в глаза. — О, да ты напуган. Непривычно проигрывать, правда? — Резким движением Саша притянул напряжённого Самойлова ближе к себе. Губы едва не соприкоснулись. Вадим тут же поджал их, отвёл в сторону взгляд; дыхание стало шумным. Радченко выждал паузу, показавшуюся для шефа вечностью. — Напряжён, напуган… — Саша заговорил шёпотом, наклонившись к уху Вадима. — Только вот… Я не смогу причинить тебе вреда никогда. Помнишь, что говорил: любовь делает жалким, слабым. А в моей жизни быть не может более мощной и болезненной любви, чем та, которую я пронёс через всю свою жизнь, начиная с глупого подросткового фанатизма. Я слаб перед тобой, Вадим. Я ничего не могу, я хочу уничтожить себя, ведь ты не подпускаешь ближе, не даёшь надежды. А мне бы хоть надеждой жить. — Ра виновато опустил голову. —…Я должен освободить тебя. — Он расстегнул ошейник, убрал его обратно в коробку, надел крышку. — Прости, забудь. — А ты перестанешь делать из себя морального урода, если твои чувства окажутся взаимны? — Саша замер, боясь давать ответ. — Я не моральный урод, но понимаю, что ты имеешь в виду… Да. Я бы не смог продолжать. — Улыбаясь, Вадим провёл рукой по его щеке. — Странный и глупый порой ты человек, Сашка. Но меньше всего на свете я хотел бы наблюдать, как ты тщетно пытаешься избавиться от самого себя. — Он поцеловал Ра настолько нежно и страстно одновременно, насколько мог, насколько сильно желал мужчину долгие годы. Он не мог признаться самому себе, что и сам сдался перед этими чувствами, сам показал слабость. Закрылся, стал излишне осторожным и никогда бы не изменил свою жизнь, своё отношение к людям… …Если бы не споткнулся о коробку. Если бы не заинтересовался содержимым. Если бы, не начав изучать другого человека, не изучил себя. Если бы не испытал счастье от неожиданной взаимности любви. Вживаясь в придуманный образ, человек теряет свою человеческую суть. Неискренность не может принести искреннего счастья.