Вместе против целой Вселенной

      Сквозь плотные шторы в гостиную просачивались яркие белолунные лучи, простилая по паркету роскошную дорожку средь кромешной темноты. Звезды мерцали где-то вдали, нависая над одиноким городом, над его молчаливыми легендами и тихими спящими домами.       Девушка сидела на подоконнике облачившись в лёгкую голубую накидку, что ровным слоем спадала с плеч, прикрывая её оголенные бедра. Чёлка цвета морской пены укрывала глаза, устремленные в бескрайнюю темень, усыпанную лишь мраморными звёздами.       Эоле не спалось, тревожные мысли терзали её душу каждый раз, когда она закрывала глаза в попытках уснуть. По ноге прошёлся лёгкий холодок, и она прикрыла колени, подтянув ноги к подбородку. Она утонула в ночной тишине, погрузившись в свои раздумия. Они скитались в голове, снова и снова загоняя её в угол.       Услышав тихие шаги в дремучем сумраке, девушка напряглась и приготовилась к нападению, как одинокая лань, ожидая встречный шаг от голодного льва.       — Почему не спишь? — прозвучал сонный тихий голос. Девушка в красной ночной сорочке с кружевом по краям вышла босыми ногами на полосу из света, морщась после недавнего пробуждения, — что-то случилось?       Эола выдохнула с облегчением, осознав, что её испуг был беспричинным, да и не следует рыцарю Ордо Фавониус так бурно реагировать на каждую опасность.       — Да не спится просто, иди отдыхай, — девушка старалась сохранять спокойный голос, когда внутри сердце разрывалось на мелкие кусочки от одного взгляда на Эмбер.       Клеймо вздорной аристократии рода Лоуренсов упало на плечи беззащитной Эолы, которая сама обязана нести этот крест. Ужасная репутация, недоверие, презрение — всё это следовало за ней по пятам со стороны каждого жителя Мондштадта. Девушка гордо держалась при свете дня, пока на неё устремлены сотни укоризненных взглядов, однако бесчисленные сомнения и страхи поселялись в голове после наступления ночи. Но страх этот был не за себя, а за девушку напротив, что робко стояла, согревая себя руками.       — Тебя что-то тревожит? — Эмбер села рядом на подоконник, свесив ноги, едва касаясь пальцами пола, и положила голову второй девушке на колени, всматриваясь в печальные фиалковые глаза. Она погладила большим пальцем костяшку на её руке, что прижимала к груди спадающую накидку.       Эола слегка поджала губы, отрицательно покачав головой. Выбившиеся пряди щекотали её лицо, двигаясь со стороны в сторону.       — Всё хорошо, правда, — она сделала подобие улыбки, что выглядело очень неестественным, когда лунный свет отражался в глазах, полных печали, — мне стоит наблюдать за нарушителями порядка в Мондштадте.       — Я знаю тебя не первый год, чтобы в такое поверить, — Эмбер положила ноги Эолы на себя, чтобы приблизиться к самой девушке. Она обвила её тело руками, нежно поглаживая плечи, — Не терзай себя. Мы можем преодолеть это вместе, ты же знаешь.       Эола молча опустила взгляд на свою руку, сжимающую тонкую накидку. Она прокручивала снова и снова в голове реплику, которую боялась выпустить на волю, но к которой готовилась уже несколько недель. Наконец настал момент, когда ей стоит сделать огромный шаг, чтобы отпустить все страхи и сомнения. Но рот словно сшит грубыми нитями, а горло залито свинцом, чтобы ни один звук не смог протиснуться. Девушка никогда ещё не чувствовала себя настолько сломленной, настолько не готовой к каким-то действиям. Эмбер осторожно коснулась её лица, намереваясь убрать прядь, спадающую на глаза.       — Эмбер, подожди, – девушка выпрямилась, набрав воздуха в лёгкие, и остановила руку Эмбер, — мне стоит сказать. Я очень долго думала и уверена, что нам не стоит больше продолжать наши отношения.       Сердце Эолы сжалось, словно его заживо вырвали из груди, она прикрыла глаза, чтобы сдержать выступившие слезы и виновато опустила голову.       — Что? — голос Эмбер звучал так тихо, весь её привычный энтузиазм испарился, оставив лишь сгусток едва тлеющего огонька надежды, — Почему?       — Мой род — это вечное клеймо. Каждый день я сталкиваюсь с неуважительным отношением к себе лишь за отвратительное поведение моих предков, — слова звучали как заученный текст, что повторяли изо дня в день, ведь девушка отчеканила их с такой скоростью и с таким холодом, словно они для неё уже ничего не значили. Однако это лишь отработанный навык, что выполнялся снова и снова перед зеркалом со слезами на глазах, пока влажные дорожки на щеках не рассеивались ветром, а губы не начинали пересыхать. Так ей хотелось звучать холодно и убедительно, чтобы ни одно слово любовь всей её жизни не смогла опровергнуть. Однако душа вырывалась наружу едва заметными всхлипами и высокими нотками в голосе, боясь ужасающих последствий, — я не могу допустить, чтобы моя репутация подвергла опасности твою и отношение жителей к тебе. Я не должна быть эгоисткой и обязана отпустить тебя, чтобы твоя жизнь была как у нормальных людей. Ты заслуживаешь быть счастливой.       Эола сделала глубокий вдох, чтобы утихомирить нарастающую панику, и отвернулась, вглядываясь в едва заметные силуэты объектов стоящих в гостиной. Она сжала кулаки, оставляя на внутренней стороне ладони заметные следы от ногтей. Девушка в красной сорочке зажмурила глаза, что уже начинали щипать от накопившейся влаги, и немного отстранилась.       — А это по-твоему не эгоистично? — голос Эмбер звучал надрывисто и грубо, с огромной нахлынувшей обидой, — Не эгоистично говорить мне это, считая, что ты знаешь лучше что лучше для меня? Почему ты вопросы наших отношений решаешь самостоятельно?       – Эмбер, я...       — Неужели ты действительно думаешь, что я дорожу какой-то там репутацией больше, чем тобой? Неужели ты думаешь, что все жители города мне важнее тебя?       Девушка прикусила губу и убрала руки с плеч Эолы, начав лишь сверлить её взглядом, ожидая, что скоро столкнётся с её глазами. Но Эола лишь опустила голову.       — Я хочу лишь, чтобы ты жила той прежней счастливой жизнью, что была у тебя до встречи со мной, — она проговорила это так тихо, боясь быть услышанной.       — А ты не хотела спросить у меня, что делает меня счастливой?       Эола подняла взгляд, виновато поджав губы. Она чувствовала себя очень скованно, словно крыса в клетке, из которой та не может никак найти правильный выход, тыкая мордочку меж железок. Каждый шаг казался ей неверным, она устала от постоянной бдительности со стороны каждого, кто с ней заговорит, от постоянного недоверия, что исходит даже от стен Мондштадта.       — Ты меня делаешь счастливой. И твоё прекрасное лицо лежащее рядом, которое я вижу каждый раз после сна, — продолжила Эмбер, постепенно успокаиваясь, взяв руками холодную от волнения ладонь Эолы. Её пальчики судорожно тряслись, когда Эмбер осторожно начала их поглаживать, — твоё нежное пение по утрам, когда ты готовишь на кухне блинчики в одной майке. Или же наши тренировки, когда мы потом идём любоваться видом с Пика Буревестника. Когда ты искренне смеешься, радуясь каким-то простым вещам... Вот тогда я счастлива и чувствую себя действительно нужной. Так неужели ты правда считаешь, что я готова это всё променять на прежнюю жизнь лишь ради репутации в городе?       После этого эмоционального диалога повисла тишина, что прерывалась лишь едва заметным трением ткани, когда Эмбер вновь начала поглаживать плечи Эолы. Её голубая накидка спала, оголив плечи, и по спине пробежался неприятный холодок.       Она устала. Она так устала, что полностью запуталась в правильности своих решений. Любовь этой прекрасной девушки, что так любезна с каждым жителем города и готова пожертвовать их отношением к себе. Неужели она правда её заслуживает?       – Эмбер, — Эола прижалась к девушке, обвив руками её талию. Она дала волю чувствам и крупные слёзы укрыли плечо Эмбер, оставляя на них мокрые следы, — Прости меня, я и не подумала насколько больно могу тебе сделать.       Тихие всхлипы Эолы эхом разлились по всей гостиной, когда Эмбер продолжала её нежно поглаживать по спине. Она поцеловала её макушку, вдыхая приятный запах одуванчиков. Эола устала жить, зная, что каждый человек готов отвернуться лишь из-за ее принадлежности к аристократам. Так тяжело принять факт, что кто-то может видеть твою душу и дорожить ею.       — Даже если от тебя отвернется вся Вселенная, я буду на твоей стороне, — Эмбер коснулась губами виска девушки, прижимая рукой её голову к себе.       — Спасибо, — Эола немного отстранилась, улыбнувшись сквозь дорожки слёз. Проведя ладонью, она протерла влажные глаза, в которых уже покраснели сосуды, — но я обязана отомстить тебе за то, что ты увидела мою слабую сторону.       — Ха-ха, обязательно! — девушка привычно для неё рассмеялась и подушечками больших пальцев вытерла слёзы на щеках Эолы. Она посмотрела в глаза напротив, смягчив свой голос, — но ты не обязана быть сильной. Все заслуживают право на проявление эмоций, и каждый может запутаться. Зачем обрекать себя на одиночество, если мы можем бороться с этим миром вместе?       Эмбер протянула Эоле свою ладошку — и та сплела вместе их пальцы. Девушки сели ближе друг к другу, ощущая на коже ровное дыхание, что рассеивалось в воздухе. Теперь они обе смотрели на звезды безграничного неба, окутанные молчанием ночи. Каждый шаг — это огромная ответственность, огромные последствия. Перед ними ещё столько препятствий, с которыми стоит столкнуться. Но намного легче идти в эту дорогу, полную преград и тернистых путей, вместе, совершенно не взирая на всех остальных.