Узы: Дом

      После холодной Страны Железа Коноха казалась Наруто райскими тропиками. Он неспешно бродил по уже полностью восстановленным улицам, наслаждаясь греющими спину лучами солнца. Люди с улыбкой махали ему, когда он проходил мимо. Всё казалось таким радужным, что и не скажешь, что совсем недавно была объявлена война.       После ужасающей смерти Данзо, которого Саске буквально стёр в кровавый порошок, Кабуто сбежал, как только осознал, что его окружили несколько Каге вместе с Какаши-сенсеем. Они уже закончили говорить и пришли на помощь Наруто. Как только бой закончился, шиноби Листа все вместе отправились домой. Многим была нужна медицинская помощь. В частности — потерявшему сознанию Саске.       Саске очень сильно напугал их с Сакурой. В его взгляде был уже не гнев, а настоящее безумие. Он будто перестал различать друзей и врагов. Кто знает, может, и хорошо то, что он вырубился и провёл в отключке весь путь домой.       Уже там, в лесу, Наруто заметил, что в его друге что-то изменилось. Конечно, такая новость кого-угодно выбьет из колеи, но Саске будто подменили. Он действительно прицелился в Сакуру. Узумаки видел, как Учиха может удлинять Чидори и таким образом проткнуть цель издалека. Саске действительно был готов избавиться от Сакуры и Данзо сразу. Конечно, он вовремя одумался, но Наруто всё равно обязан проведать друга. Как минимум, чтобы понять, как он сейчас.       Помимо Саске, особенно пострадала Карин. Она получила столько травм, что почти весь путь спала и её также пришлось нести. Наруто взволнованно прислушивался к её дыханию, пока нёс её на спине. Подумать только, она из одного с ним клана. Раньше Наруто считал, что является единственным Узумаки в мире, но теперь… В сердце зародилось такое радостное чувство от осознания того, что где-то есть родной человек. Быть может, это глупо, но он теперь стал иначе видеть Карин. Он больше не воспринимал её, как вредную девчонку, которая готова всем глотки перерезать, лишь бы Саске обратил на неё внимание. Он теперь действительно видел в ней родного человека. И дело не просто в их родственных связях — Карин спасла ему жизнь, буквально закрыв собой от атаки Кабуто. А он даже ей спасибо не успел сказать…       Именно к Карин Узумаки сейчас и шёл. Сакура назначила ей постельный режим, так что она не должна была выходить из дома. Более удобной возможности поговорить не представится. Им нужно наконец расставить все точки над i и понять, как относиться друг к другу.       Помимо Саске и Карин ещё кое-что гнело Наруто душу. Какаши-сенсей по пути домой рассказал о разговоре с Тоби, который, неожиданно, оказался Учихой Мадарой. Он сразу предложил Скрытым Облаку и Листу выдать последних Джинчуурики, дабы создать суперсильное Гендзюцу, которое применится на луне, и таким образом все будут под контролем Мадары… Наруто так и не вник в суть плана Тоби, но понял одно: грядёт Четвёртая Мировая Война Шиноби.       Узумаки обрадовался ответу Каге — все Скрытые Деревни заключили Альянс против Акацуки, отказавшись отдавать Джинчуурики без боя. Теперь пять наций — шесть, считая вызвавшихся помочь самураев, — все вместе встанут против Тоби. Но когда начнутся хоть какие-то боевые действия — вопрос хороший. Так или иначе, Наруто надеется попасть в первые ряды — после его победы над Пейном никто не усомнится в его готовности к этому.       Наруто, засунув руки в карманы и пиная камни под ногами, быстро дошёл до дома Карин. Простенькое, но совсем новенькое здание из белой древесины, которое Ямато построил прямо в день отбытия из деревни. Именно сюда Какаши-сенсей вчера сказал отнести Карин. Оставалось надеяться, что она не такая же непоседа, как её родственник и всё ещё внутри.       Наруто было поднялся на второй этаж дома и постучал в первую дверь. Открывать ему не спешили, поэтому он продолжил настойчиво стучать. Потом ещё настойчивее. Только через пару минут его голову посетила мысль, уж не ошибся ли он дверью? Будет неловко, если сейчас выйдет крупный мужик, разозлённый на избивающего его дверь юнца.       Однако открыл ему всё-таки не мужчина, а молодая девушка. Её пышные алые волосы взлохматились, сама она была одета в новенькую розовую пижаму. Карин, приподняв очки, потирала заспанные глаза, даже не глядя на посетителя. Судя по всему, он разбудил её.       — В последний раз повторяю, мне нужен ваш грёбаный… — зевала Карин, только теперь приоткрыв глаза, а потом и с удивлением распахнув их, — журнал…       — Жалко, куда мне тогда девать мой грёбаный журнал, даттебаё? — лукаво улыбнулся Наруто.       Джинчуурики мысленно ударил себя по лбу. Ох, как же тупо… Что он вообще несёт, чёрт подери? Так, Узумаки, надо собраться, предстоит серьёзный разговор.       Карин на его шутку никак не отреагировала. Она всё ещё удивлённо смотрела на Джинчуурики, будто не веря своим глазам. Только через пару секунд она опомнилась, кашлянула в кулак и жестом пригласила Наруто войти, пряча взгляд.       Квартирка Карин была совсем крошечная, можно даже сказать, тесная. Одна комната служила одновременно спальней, столовой и кухней: с одной стороны находилась плита со шкафчиками для посуды и всего такого, с другой стояла простенькая односпальная кровать, а по середине, у окна, был столик с двумя стулами. Единственная дверь вела, наверное, в санузел. Что ж, Узумаки чувствовал себя прямо как дома.       Карин села на кровать, жестом указав Наруто на стул. Какое-то время они молчали, не осмеливаясь посмотреть друг на друга, а когда их взгляды встречались, они их быстро прятали. Обстановка не сказать, что напряжённая, но уж точно неловкая. Оба знали, что нужно поговорить, и знали, о чём, но начать никто не спешил.       Наруто первый решил взять себя в руки. Что он, в самом деле, как тряпка какая-то! Не может спокойно с девушкой поговорить, ещё и родственницей! Так, соберись, Узумаки!       — Ну… ты это, того… как себя чувствуешь вообще?.. — решил он начать издалека.       — Оу, ну… хорошо, в общем-то… — так же уверенно ответила ему Карин.       — Слушай, эм… боюсь, как бы не высказаться неправильно, но… а как ты выжила? Нет, ты не подумай, я очень рад тому, что ты жива! Но змеюка, укусившая тебя, была больше тебя самой, а Кабуто спец по ядам, даттебаё, так что…       — Не переживай, я поняла! — хихикнула в ладонь Карин, немного успокоив Наруто. — Когда я работала на Орочимару, я разработала вакцину против его яда. Кабуто использовал, судя по всему, аналогичный, поэтому он не нанёс мне много вреда. Ну а раны от клыков хоть и были крупные, но я их едва почувствовала, за счёт высокой жизненной силе, присущей моему клану.       — Нашему клану, — грустно усмехнулся Узумаки, подводя разговор к сути.       Лёгкая улыбка слетела с лица Карин. В воздухе вновь чувствовалась колющая неловкость.       — Ты… знала об этом? — напрямую спросил Наруто. Больше нельзя тянуть.       Карин тяжело вздохнула, вновь опустив взгляд.       — Я знала об этом и очень хотела сказать тебе, — стыдным голосом проговорила она. — Но всё время что-то мешало! То тебя в деревне не было, то не до того было. Мне было так стыдно, когда ты узнал о нашем родстве из уст Кабуто.       — Да не парься ты, даттебаё! — Наруто легонько ударил её кулаком по плечу. — Я просто удивился такой информации…       И вновь молчание. Карин неловко улыбнулась, но отвечать не спешила. Наруто думал, что ещё нужно сказать. Но он и не хотел говорить лишнего. Что, если он покажется ей несерьёзным дурачком и она не захочет с ним нянчиться? Что, если она, наоборот, посчитает его чересчур скучным? Эх, заглянуть бы сейчас в её голову…       — Знаешь, раньше я никогда не придавал значения своему клану, — начал он осторожно изливать душу. — Я думал, Узумаки — не больше, чем фамилия. Я думал, что совсем один в своём роде. Но теперь… так тепло на душе от осознания того, что у меня есть семья. Конечно, я считаю Саске своим братом, а Какаши-сенсей мне как отец, но, всё равно, то, что у меня есть реально родной человек… — Наруто позволил себе немного усмехнуться и поднять взгляд на Карин, но она продолжала смотреть в скрещённые пальцы рук, будто и не слушала. — Ой, прости меня, что-то я тут совсем драму развёл… Конечно, это хорошо — иметь родственника, хоть и неизвестно насколько близкого, но… да…       — Известно, — наконец подала голос Карин. Она подняла грустный взгляд на Наруто. — Я нашла в одной книге родовое древо Узумаки. Наши матери были сёстрами.       Наруто застыл, в удивлении смотря на Карин.       Сёстрами.       Их матери были родными сёстрами.       — То есть, мы… сводные брат и сестра?       — Ну, вообще-то, двоюродные, но в любом случае…       Карин замолчала, оказавшись в крепких объятиях брата. Наруто дал волю эмоциям — он чувствовал нескончаемую радость от того, что у него есть сестра. Он всегда мечтал о сестричке, которой он мог бы заплетать косички, с которой мог бы сплетничать, дурачиться. Сейчас он благодарил судьбу за исполнение мечты.       И всё же ему не казалось, что Карин разделяет его радости. Долгое время она вообще никак не реагировала на действие Наруто. Узумаки уже хотел выпустить её из объятий, когда она сама крепко обняла его и, кажется, заплакала.       — Я так переживала по поводу того, имеет ли это для тебя значение! — произнесла девушка, шмыгнув носом.       — Значение? Да мне хочется просто петь и танцевать, даттебаё! — воскликнул Джинчуурики, ближе прижимая к себе сестру. — Пожалуйста, расскажи мне о себе! Где ты жила до попадания в Коноху? Что ты любишь делать? Какой твой любимый цвет? Как ты относишься к животным? Ты когда-то бывала в…       — Ох, Наруто… — Карин слегка отстранилась, поправив очки и попытавшись незаметно утереть слёзы. — Я очень рада, что мы наконец-то разобрались в наших отношениях, и готова болтать с тобой хоть до полуночи, но только дай мне, пожалуйста, привести себя в порядок. Я даже не принимала душ по прибытию в деревню.       — Ой, да не волнуйся, мне ты нравишься и такой! — Наруто расслаблено махнул рукой, но вернул себе серьёзный вид, увидев скептический взгляд Карин. — То есть… конечно же, о гигиене нельзя не заботиться, я сам три раза в душ хожу… Эм, сколько тебе нужно времени?       — Часик, думаю, не больше.       — Чего?! — изумился Наруто, даже вскочив с места. — Да что там можно так долго думать, даттебаё?!       — Ох, парни, — закатила глаза девушка. — К твоему сведению, привести себя в порядок — это не просто постоять под водой минутку.       — Ой, ладно, — слегка надулся Джинчуурики. Он поднялся и пошёл к двери. — Тогда, пока ты тут будешь наводить чистоту, я пойду ещё кое-кого проведаю. Ты же никуда не уйдёшь?       — Конечно, буду тебя ждать, как Хатико, — усмехнулась Карин, провожая брата взглядом. — Надеюсь, ты недолго?       — Ну, тут уже как повезёт, — заскрипел зубами юноша, предвкушая предстоящий тяжёлый разговор.       Даже после почти полной потери зрения боль Саске не утихла. Виски пульсировали так сильно, что голова казалась громко тикающей бомбой; каждый мускул тела нещадно ныл, даже поднять руки требовало немалых усилий; его знобило, тошнило, но вся боль была терпимой. По-настоящему выводил из себя смех шиноби снаружи, который так хотелось превратить в крики боли.       Саске проснулся прошлым вечером, обнаружив, что его лечит Сакура. Он не видел её, но хорошо чувствовал её прикосновения. Харуно тут же попыталась разговорить Учиху, но тот игнорировал каждое её слово. Решив, что он просто слишком слаб для разговора, она молча закончила исцеление и ушла, поцеловав напоследок его в лоб. И она была права — он действительно слишком слаб. Но не для разговора, а для того, чтобы убить её.       Как только Сакура ушла, Саске обуяло желание устроить погром в квартире, выместить боль и злобу на невинной мебели, ведь сейчас только её он и способен разрушить. Однако немного позже ему стало настолько всё равно, что он даже не поднялся с кровати. Им овладела полная апатия, Саске чувствовал, будто выгорает. Ему не хотелось есть, пить, помыться после выматывающего путешествия, даже спать. В его душе была одна пустота.       Саске оставалось только думать. Этим он и занимался всю ночь, лёжа на кровати, стоя на балконе, сидя в гостиной. Учиха пытался привести мысли хоть в какой-то порядок. Это у него получилось с большим трудом. По крайней мере, теперь он уже хорошо осознавал то, что Итачи всё это время лгал ему. Итачи всегда был любящим старшим братом; он собственноручно вырезал свой клан, только чтобы защитить Саске и честь клана Учиха. Никто не знает о заговоре клана Учиха. Никто не знает о жертве Итачи. И все проклинают его имя.       Шиноби Листа… они смеются над Итачи, даже не зная, что обязаны ему всем. И всё из-за руководства. Всё из-за слабости Третьего, подлости Данзо, лицемерности старейшин. Саске не остановится на Данзо. Он вырежет их всех, включая Хокаге — ученицу Третьего и продолжательницу его дела. Каждый житель этой прогнившей деревни, каждый, кто обязан Итачи жизнью, должен на себе ощутить малую часть его страданий.       Саске ненавидел каждого шиноби, носящего протектор Листа, но ещё больше он ненавидел самого себя за свою слабость. Даже не столько физическую слабость, в виду потерю зрения, сколько банальную нерешительность. Он банально не способен пойти против своих друзей, как Итачи. Он не может вновь оборвать узы, которые чудом сумел восстановить. Он не может заставить себя навредить Сакуре. Просто не может…       Но Итачи ради него убил собственных родителей. Собственных отца и мать, а потом заставил последнего дорогого человека возненавидеть его, дабы тот стал сильнее. Ради спасения брата Итачи грубо оборвал все свои узы, и Саске теперь просто обязан оборвать свои. Иначе он проявит неуважение к поступку Итачи.       Саске сидел на полу, опираясь спиной о диван, когда услышал стук в дверь. Подняться и открыть Учиха не соизволил — чего-чего, а мирных бесед с шиноби Листа ему уж точно сейчас не хотелось. Непрошенный посетитель, однако, продолжал стучать, а потом ещё и дёрнул ручку двери. Послышался щелчок и последующий за ним покорный скрип. Сакура забыла закрыть дверь? Вот же растяпа… Ох, да чёрт с ней.       Наруто громко позвал Саске, входя в гостиную. Его громкие шаги Учиха узнал сразу. Он тихо вздохнул, предвкушая совершенно неинтересный разговор.       — Саске, вот ты где! — воскликнул Узумаки, увидев друга. — Чего дверь не открываешь, даттебаё? Я уже думал, придётся выбивать или в окно лезть!       Саске не ответил. Он надеялся, что Наруто заметит его нерасположенность к разговору и, так же как Сакура, быстро уйдёт.       Но это же Наруто…       — Ну что, как ты себя чувствуешь? Лучше? Ты нас так напугал, когда вырубился там, в лесу.       Саске промолчал. Его вид отлично описывает его самочувствие.       — Прикинь, только что разговаривал с Карин. Я узнал, что она, оказывается, моя двоюродная сестра, представляешь? Мы немного с ней поговорили, но прервались из-за того, что ей нужен час времени, чтобы «привести себя в порядок»… Саске, ты меня вообще слушаешь, даттебаё?       Ну наконец-то заметил. Саске уже думал, что тот заведёт очередной монолог на час, ничего вокруг себя не замечая.       — Слушай… мне очень жаль по поводу того, как всё оказалось, — более серьёзным голосом проговорил Наруто. — Мы с Сакурой видели всё то же, что и ты. Никто не мог подумать о том, кем был на самом деле Итачи…       — Заткнись, — не выдержал Саске. — Ты не имеешь права говорить о нём.       — Чего-о, даттебаё? — протянуто воскликнул Наруто. Он подошёл поближе и сел напротив Учихи на пол, пытаясь заглянуть ему в лицо. — Что значит — не имею права? Я, знаешь, пришёл утешить тебя, подбодрить, поддержать, высказать свои соболезнования, а ты, как всегда, отталкиваешь всех вокруг себя и стараешься закрыться!       — Мне не нужны твои соболезнования. Всё, что мне нужно — Коноха в огне.       Наруто умолк. Даже не смотря на него, Саске представлял себе изумление на его лице.       — Коноха в огне?.. Но зачем?.. — дрожащим голосом проговорил он.       — Ты говорил, что видел всё то же, что и я. Тогда ты должен понимать.       — Но я не понимаю, чёрт тебя дери! Почему правда об Итачи заставила тебя захотеть уничтожить Коноху?       — Коноха повинна в смерти Итачи. Её жители годами ущемляли клан Учиха, а когда у его представителей лопнуло терпение, руководство послало Итачи избавиться от них. Он стал отступником, убил своих родных только для того, чтобы жители Конохи продолжили своё жалкое существование.       — Неправда, — смело отрицал Узумаки. — Он сделал это, в первую очередь, ради тебя, Саске.       — Ты прав, — кивнул Учиха. — Это и есть причина, почему я также должен убить людей, которых считаю родными. Итачи поступил так ради меня, и я должен поступить так ради него, чтобы соответствовать его решимости.       — Что?! Да как ты вообще смеешь говорить такое, даттебаё?! Да как ты можешь допускать саму мысль об убийстве хоть одного жителя Конохи?!       — Мне уже плевать на них, — солгал Саске. — Для меня они все просто виновники смерти Итачи. И все они должны познать ту боль, что вытерпел ради них мой брат.       — И я тоже виновник? Конохамару, который тогда ещё даже не родился, тоже должен понести наказание? Сакура тоже…       — Может, и нет, — грубо оборвал Учиха. — Но скажи, ты, как и все остальные, разве не встанешь у меня на пути, когда я буду убивать старейшин, Хокаге и всех остальных, кто хоть немного причастен к ущемлению Учих?       Наруто вновь застыл.       — Ты собираешься убить и бабулю Цунаде?.. Но за что?       — Она — ученица Третьего, слабость которого позволила Данзо заняться уничтожением клана. Она продолжает его дело, приведшее к дискриминации и гибели клана Учиха, и потому должна умереть.       — Да ну это какой-то бред! Данзо — единственный, кто виноват в гибели твоего клана, Саске! И он уже понёс наказание! Скажи честно, ты просто жаждешь мстить кому бы то ни было?       Саске впервые поднял взгляд на Джинчуурики. Весь Наруто казался просто большим оранжевым пятном, но Саске мог сконцентрироваться на ярких синих зрачках. Ему не составит труда проникнуть в его разум и лично разбудить Девятихвостого, а он уже сделает то, на что Саске не способен из-за слепоты.       Но хочет ли он действительно этого?..       — Попридержи язык. Я должен уничтожить Коноху, — убеждал он ни то Узумаки, ни то себя.       — Итачи отдал ради неё жизнь! Неужели ты хочешь, чтобы его смерть стала напрасной?       — А какая разница?! Он уже мёртв! — рявкнул Учиха. — Я убил его после того, как Коноха заставила его убить всех своих близких!       — И ты хочешь повторить его путь? — уже без особого энтузиазма спросил Наруто.       — Дело не в желании, а в долге, Наруто. Если я окажусь слишком слаб, чтобы поступить ради Итачи так же, как он поступил ради меня, я проявлю неуважение к его памяти. Мне нужно искупление за то, что я тоже заставил Итачи страдать, и его я получу, когда заставлю всех виновных пережить малую часть того, что взвалил на себя мой брат.       Воцарилась тишина. Наруто больше не находил что сказать. Саске и не знал, зачем ему обо всём рассказал. Он ведь знает, что Джинчуурики не позволит ему уничтожить деревню.       — Если ты хочешь меня остановить, лучше сделай это прямо сейчас. — Саске решил проверить, что же выберет его «друг». — Ты знаешь, что, пока я живой, я ни за что не отступлюсь. Кунай на столике.       Наруто молчал. Конечно же, он не убьёт его. Он до сих пор слишком мягок. Саске просто было интересно, как Узумаки будет искать третий исход.       — Когда умер Извращённый Отшельник, я был вне себя от ярости, — начал Наруто серьёзно. — Я был готов прямо в тот момент отправиться в Деревню Скрытого Дождя, чтобы отомстить. Я мечтал поскорее столкнуться с Пейном и убить его. Но оказавшись лицом к лицу с Нагато, я решил простить его, чтобы почтить память Извращённого Отшельника. Потому что ты сказал, что лучший способ почтить память погибших — поступить так, как того хотели бы они. Неужели для тебя это просто слова?       Саске тихо вздохнул, вновь склонив голову. Он хотел нагло ухмыльнуться, сказать Наруто, что это просто слова, чтобы он разозлился и помог ему разорвать их узы… но не мог. Потому что это были не просто слова.       Итачи действительно едва ли хотел бы, чтобы Саске разрушил то, ради чего его брат отдал жизнь. Но поступить так значит простить ублюдков, что заставили его пройти через путь боли.       — И как, ты думаешь, Итачи хотел бы, чтобы я поступил? Чтобы я забыл его жертву?       — Я не смею говорить об Итачи, как ты сам сказал, — пожал плечами Наруто. — Я не совсем уверен в его мотивах, но наверняка знаю одно: больше всего на свете он хотел бы, чтобы ты был счастлив. Неужели ты будешь чувствовать себя счастливым после того, как вновь оборвёшь все узы с близкими тебе людьми?       Саске промолчал. Он зажмурился, чувствуя подступающие к глазам слёзы. Впервые за эти дни он подумал о ком-то, желавшем ему помочь, помимо Итачи.       — Ты… до сих пор переживаешь за моё счастье? Ты всё ещё готов считать меня своим другом? — не понимал Учиха. — Даже после того, как я почти решил уничтожить всё, что было мне дорого, включая тебя самого?       — Переживаю и всегда буду переживать, — уверенно сказал Наруто. — Я всегда помогу тебе, Саске, и направлю на правильный путь, если ты вдруг заблудишься. Потому что ты мой лучший друг, даттебаё.       Саске не ответил, будучи уже не в силах сдерживать слёзы. Это были слёзы разочарования и радости. Разочарования в себе за то, что он приблизился к ужасному поступку, и радости от того, что у него есть такой друг. Саске действительно был почти готов оборвать свои узы с Наруто, а он простил его. Теперь Учихе так стыдно перед другом, что он даже не стал его отталкивать, когда Узумаки обнял его.       Пусть Итачи и умер, но у Саске всё ещё есть брат. И Саске будет ценой своей жизни беречь свои узы с ним.