Душа любит

Голос Кабуто в голове скрипит, будто натянутая до предела струна. — Ты ничего не знаешь о технике переселения души, Саске? Она подвергается изменениям и совершенствуется, как любая другая техника. Но кое-что осталось неизменным с момента ее создания. Чтобы переселить душу в другое тело, ее необходимо усыпить. Усыпить. Затемнить ее сияние. Заглушить пульсацию. Заморозить дыхание. Перед глазами ледяная дыра в пространстве. Саске тянется в темноту и прикасается кончиками пальцев к душе Орочимару — она неприятно влажная. Запах мерзкий, гнойный. Как отвратительный нарыв. Касается и сжимает живую гниль. Гадость проскальзывает между пальцев, пачкает ладонь грязью и тухлой кровью. Глаза закрываются сами. Просто закрываются — и уже не могут открыться. Один на один с проклятием. Во тьме. Не увидеть, не воспринять. Что он делает? Зачем убивает? Почему… не может просто открыть глаза? Его веки парализованы. В тот раз Саске победил, это правда. Но Орочимару умеет усыплять души. А разбудить их можно только касанием. Саске чувствует, как Наруто касается его сухой и черной, как уголь, души. Пачкает руку золой. Ладонь Наруто очень теплая. Греет. Прикасается нежно, будто к первому снегу. Так, чтобы несколько снежинок стали каплями, а остальные — засияли. Черные ресницы медленно поднимаются. Боль становится объемной. Узумаки приоткрывает рот в немом крике — ему страшно. Понял. Знает. Поздно. А потом он вдруг… растягивает губы в улыбке. Грустно и так искренне, что режет сердце. Саске задыхается и хватается за грудь — что это за чувство? — Я спасу тебя, Саске. Я верну тебя в Коноху. Спас. Разбудил. Вернул. Только не в Коноху — вернул душе возможность видеть. Ту возможность, что отнял змей. Ту, что делала Саске человеком. Наруто принимает Решение. Все забирает, до последней капли — никому не даст уснуть снова. Запечатает. Его глаза — яркие, как и все цвета вокруг. Яркие волосы Сакуры, яркие руины поля боя, яркая кожа Какаши, яркая кровь на пальцах. Они Закрываются. Его глаза. — Все кончено, Наруто! Мы победили! Сакура кричит истерически, на высокой ноте. Так много участливых лиц — перламутровая россыпь улыбок, теплый блеск слез облегчения в горящих жизнью глазах. Смех, эйфория, триумф. Они ждут, что Узумаки вспыхнет пламенем. Несмотря на раны — он должен вскинуть сжатый кулак вверх в победном жесте! Он всегда дышит жизнью. Наруто… всегда живой. Но он молчит. Курама тоже молчит, сложив огромные лапы крест-накрест, и смотрит на юношу в луже крови. Грудь вздымается отрывисто и страшно. Не плачет. Не может. Чтобы плакать, нужно моргать. Он спит. Теперь — навсегда. Саске с ужасом смотрит на профиль Узумаки. Прямо в соленую радужку голубого глаза. Соленую и льдистую. Пустую. Ударом под дых его откидывает на годы назад — в квартал мертвых. В квартал с Итачи и его пустотой. Саске воет раненым волком. Падает на колени, запрокидывает голову. Печать страдания рассекает ошеломленное лицо. Последний из клана Учиха рыдает с надрывом, в голос, бессильно выронив из пальцев окропленную кровью врагов катану. Веселье затихает. Никто не знает, отчего Учихе больно. Наруто поворачивается к нему. Садится на колено. Стирает дорожку влажной соли с щеки так же бережно, как несколько мгновений назад прикоснулся к его душе. Саске со всей силы бьет руку, а потом неожиданно хватает в воздухе и дрожащими пальцами прижимает к своему лбу. Его рыдания не становятся тише. В глазах Наруто ничего нет. Ничего. Даже пустоты. — Я верну тебя! Я верну! Я смогу, я справлюсь, слышишь?! Любым способом! Судорожно спускает руку к губам и в полулихорадочном порыве целует ладонь. Руку хранителя. — В чем дело? — плечи Сакуры опускаются. Она не знает, но чувствует. Чувствует в Саске. В больном всхлипе, в хриплой агонии низкого голоса и в дрожащей спине. Под пятнами грязи. Наруто больше нет. — Он спит, — вдруг говорит Курама. Так, что его голос слышит каждый. — Наруто спит. Кто-то должен прикоснуться к его душе, чтобы разбудить. А Саске знает. Наруто больше никому не позволит уснуть. Курама вскидывает голову. Наруто идет наугад. Он тысячу раз был в этом месте — что угодно найдет по эху. Заходит в демоническую клетку. Огромные ворота с оглушающим грохотом схлопываются за его спиной. Недосягаем. Саске отнимает голову от ладони. Наруто убирает руку и мимолетно ерошит его волосы. Тело хотело одержать победу, стать равным, побороть. Душа — любила. Душа любила. — Я стану Хокаге, — спокойно говорит Узумаки. — Ты пришел за этим? Мадара и десятихвостый повержены. Сразись со мной за Коноху, Саске. Учиха отчаянно тянет руку между частых прутьев клетки. Дотронуться. Всего лишь прикоснуться. И кричит — зло, болезненно, будто отдает часть себя за каждый произнесенный звук. — Наруто! Наруто! Наруто! Наруто! Наруто! Наруто!.. Нару… Так больно. — Вернись! — Он спит, — шелестит голос демона-лиса. — Наруто решил, что больше никому не позволит уснуть. Я хочу сразиться с тобой! Я хочу быть твоим другом. Я хочу спасти тебя. Я люблю…. — Почему?! Почему делаешь это?! Почему… — Потому что ты мой друг, Саске. Слепая улыбка в темноте. Наруто спит. Душа любит.