О мантиях

*** Началось всё совершенно по-дурацки. Даламар и сам не знал, что его заставило взять одну из мантий учителя и накинуть себе на плечи. Может, дело было в дорогом бархате или в вышитых по краю ворота белых рунах, завораживающих своим контрастом с тёмной тканью. А может дело было в запахе - странном, особенном, волнующем запахе Рейстлина, который не исчезал с мантий даже после стирки. Молодой маг пах тленом и чем-то ещё, что эльфу никак не удавалось распознать. Даламару этот запах напоминал древнюю библиотеку, в которой никто не бывает и не протирает пыль - старые фолианты пахнут совсем иначе, чем новые. Эльф не так часто оказывался достаточно близко к шалафи, а когда такое всё же случалось - ни разу не позволил себе принюхаться. Однако сейчас, в одиночестве, он прикрыл глаза и поднёс одну из мантий к лицу. Мантия пахла розовым мылом, с которым эльф её стирал, и едва ощутимо - Рейстлином. Мысли Даламара плыли ровно и спокойно, маг позволил себе расслабиться и задуматься. Вначале он подосадовал, что не понюхал мантию до стирки - дурацкие розы перебивали прочие запахи, и даже чуткий нюх эльфа с трудом улавливал за ними что-то ещё. Мантия была тяжёлой, мягкой и тёплой - Даламар подумал, что эту ткань он ощутил однажды под пальцами, когда во время одного из магических опытов Рейстлина придержал его за локоть. Эльф вздрогнул, вспомнив уничижительный взгляд золотых глаз. Казалось, учитель испепелит его на месте безо всяких заклинаний - просто уничтожит взглядом. С тех пор Даламар старался шалафи не касаться. Сам Маджере был менее щепетилен - он мог шлёпнуть нерадивого ученика по руке (чтоб не тянул руки куда не просят), мог схватить за плечо или запястье, да так крепко, что оставалось только удивляться, откуда в тщедушном маге столько сил, а однажды в гневе и вовсе треснул несчастного Даламара толстенной книгой по лбу - эльф тогда дал себе клятву отныне внимательнее читать. Мысль скользнула дальше - на магические ритуалы и опыты, в которых Маджере позволял принимать участие эльфу. Как ни крути, учитель он был превосходный - по крайней мере для Даламара. Рейстлин никогда не юлил, отвечая на вопросы, не боялся задеть чувства ученика, не щадил и не шёл на компромисс. Для Маджере не существовало магии слишком тёмной, ритуалов черезчур жестоких и целей излишне безумных. Методичный и расчётливый, Рейстлин просто никак не мог иметь сердца. Зато он имел власть. Даже коллеги-маги при упоминании имени Маджере все как один начинали нервно озираться. Даже глава конклава магов сжимал зубы и едва заметно вздёргивал подбородок, но не мог скрыть от наблюдательного эльфа своего страха. Рейстлин мог всё, в этом ученик не сомневался. Именно в этот момент у него возник импульс. Не успел эльф как следует подумать, как чёрная ткань уже скользнула на плечи приятной тяжестью. Зеркала в комнате не было, и Даламар склонил голову, разглядывая руны. Сердце его затрепетало - хоть на минуту приблизиться к этому величию, хоть на миг почувствовать себя равным! Мантия села как влитая и надёжно заключила эльфа в свои тёплые объятия. Всего секунду он предавался мечтам, упиваясь ими, восторгаясь своей наглостью. За спиной кашлянули. Вырванный из мира фантазий, тёмный эльф нелепо подпрыгнул, разворачиваясь в прыжке. Слова застряли в горле, а руки онемели. Он хотел стянуть мантию, хотел упасть на колени и молить о пощаде, но не мог больше двинуться - только смотрел в золотые глаза не отрываясь, точно под гипнозом. Рейстлин окинул ученика изучающим взглядом, и по нему эльф никак не мог понять, о чем тот думает. Злится ли? Что сделает с несчастным? Какие варианты жестокой расправы прокручивает в голове? Даламар принялся отчаянно вспоминать защитные заклятия. Не то чтобы это могло спасти от гнева шалафи - ничто не могло. - Ладно, - равнодушно произнёс Рейстлин и вышел из комнаты. - Что? - эльф обращался к пустому дверному проёму. Отмерев, он осел прямо на каменный пол. Интонация учителя была такой ровной, что он совершенно не понял, что же тот имел в виду этим своим «Ладно.» Была ли там нотка насмешки? Презрения? Издёвки? Раздражения? И что именно это значило? Что с Даламаром всё понятно и всё кончено? Что шалафи всё равно? А вдруг... Эльф шумно сглотнул, страшась собственных мыслей. Вдруг ему, Даламару, было позволено? Мантия приятной тяжестью окутывала плечи. Эльф обхватил себя руками и сжал мягкую ткань в пальцах. Вдруг ему было позволено носить мантию шалафи?