Drag

***

You always ahead of the game I drag behind

***

Когда все успело так поменяться? Больше всего на свете Рэки хотел знать ответ на этот вопрос, но он так и повисал в воздухе, презрительно окидывая его мимолётным взглядом, который оседал у Рэки под кожей и разрывал, разрывал, разрывал. Три месяца — для скейтбординга не срок вовсе, даже чтобы крепко на доску встать у новичка больше времени уходит. Он же за это время от дрожащих коленей и расцветающих на каждом участке тела синяков дошел до спарринга с абсолютным чемпионом. Ланга взлетел незаметно для всех, да так высоко, что даже самому высокорослому верзиле приходится до боли в шее задирать голову, лишь бы увидеть светловолосую макушку. Он никогда не гнался за популярностью, она настигла его сама и обволокла шелковой материей. Благодаря привлекательной внешности и незаурядным навыкам, разговоры и слухи о нем не доходили только до самых отчаянных отшельников. Да и те рано или поздно узнавали о загадочном Сноу. И это поселило в Рэки колючий ком, который разрастался с каждым днём и, царапая внутренности изнутри длинными шипами, пожирал все его ресурсы. Оставалось только наблюдать за своими жалкими попытками привести дыхание в норму и сделать пару глубоких вдохов сквозь сжимающие горло кольца. Ему казалось, что эта наброшенная им же самим удавка затягивается все также, чтобы однажды окончательно перекрыть кислород. Чтобы Рэки не оставалось ничего, как корчиться в судорогах на полу и издавать сдавленные хрипы. Рэки считает, что Он чертовски хорош во всем, к чему не прикоснется. За исключением каллиграфии. Каждая вещь в его руках становится произведением искусства, любой выполненный им трюк хочется сохранить в памяти навсегда и прокручивать, прокручивать, прокручивать. И Рэки сохраняет. Ставит на повтор снова и снова. Сам Ланга — искусство в чистом виде, божественное пришествие, наваждение, новая мессия, явившийся из ниоткуда нести свет и справедливость. Он не катается — танцует, проживает каждое движение, вкладывая в него притчевый смысл. Все детство он провел на снежных склонах, оттачивал каждый трюк, соединял их воедино, чтобы создавать тысячи разных историй. В каждой из них он примерял разные роли: он был и рассказчиком, и самоотверженным главным героем, и прекрасно-печальным антагонистом. Его гордая скромность, тесно соседствующие страсть и робость вызывают благоговение, выбивая у Рэки из лёгких оставшийся кислород. И он смотрит, как Ланга парит над землёй и ловит взглядом его ускользающий силуэт. Ланга всем своим видом излучает хрустальную чистоту и невидимую, но ощутимую форменность. Он всегда остаётся невозмутимым, сохраняя контроль даже в самых напряжённых ситуациях. Словно никогда не расстается с револьвером в заднем кармане, по силе равному ручному пулемёту. Он пускает пулю за пулей, и с присущей только ему статной утонченностью взбирается все выше, выше, выше. И пули пронзают Рэки наотмашь.

***

You never get caught in the rain When I’m drenched to the bone every time

***

Рэки промокает до нитки даже когда на небе ни облачка. Он просто чувствует мерзкую влагу, проникающую под кожу. И не помогают ему уже ни дождевик, ни зонт. Собственные конечности чувствуются пропитанным влагой балластом, который поскорее хочется скинуть с себя. И из раза в раз, когда он бредёт домой под проливной дождь, замеченный только фонарными столбами, сочувственно перемигивающимися между собой тусклыми лучами света. Рэки кажется себе настолько жалким, что даже они не хотят связываться с ним, потому и поочередно выключаются, пока он проходит по длинной улице. Непривычно чувствуется чужое присутствие рядом и звук ударяющихся о зонт дождевых каплей. Ланга ничего не говорит, просто безмолвно идёт рядом, касаясь локтем предплечья Рэки.

***

Your always ahead of the game While I drag behind

***

Кажется, Лангу застают врасплох в самый неожиданный момент. А когда он стартует, эта мысль видится невероятно глупой. Он вступает в игру, игнорируя общепринятые правила. Ланга не будет следовать им, но и под собственные противника прогибать не намеревается. К чему это варварство, если можно наслаждаться каждым пройденным километром трассы с нетерпеливым покалыванием в ладонях от смеси волнения и эйфории. На подпитке только одной мыслью о победе далеко не уедешь. Можно, конечно, но какое от этого удовольствие. Только время впустую тратить. Ещё и разочарование получишь, а дальше — гвоздь на стену, скейт на верёвочку. Чтобы каждый день смотреть и не забывать об отвергнутой мечте в погоне за недостижимым идеалом. И в чем смысл этого самообмана, Ланга не понимает. Зато он твердо уверен, что каждая минута жизни — невероятная ценность, и разменивать ее на пустые заблуждения — невероятное кощунство. Поэтому он не опирается на ожидания, а просто делает. Ведь кто знает, что приготовлено на следующем повороте. Глупо опираться на страх из прошлого, под пеленой которого можно упустить что-то действительно важное. Если тащить мешок с мусором сквозь года, его будет набираться только больше и больше. И спина под его тяжестью прогнётся крюком. Ланга верит, что стоит всего лишь поднять глаза, чтобы увидеть собственную безграничность. Рэки не может оторвать взгляд от чужих фиолетовых кед.

***

While I drag behind

***

Рэки чувствует себя тем самым мешком, который волокут позади. Он не имеет права больше находиться среди неравных себе. Чего он стоит, если не может удержаться даже на средней планке? Сколько бы усилий ни прикладывал, все бестолку. Он устал смотреть на то, как стоит на месте, пока другие проезжают мимо него вперёд. Чем выше они взлетают, тем плотнее Рэки хочет закрыть глаза, чтобы этого не видеть. Чтобы лишний раз не убеждаться в собственной никчемности.

***

I drag behind

***

Лучше оборвать все, пока точка изнутри не сожрала его окончательно. Лучше бы он никогда сюда не приходил. Лучше бы оставил идею о скейтбординге, как только впервые увидел. Сделай Рэки это раньше, сейчас бы не мучился от неоправданных ожиданий, опухолью отравляющих все тело. Лучше бы он прошел мимо него в тот день. Подумаешь, много парней из-за границы приезжают. Которых определяют в твой класс. И ради улучшения их скейтов не спать несколько ночей подряд становится чем-то обыденным. Для них твоя квартира буквально становится вторым домом. И их улыбка заставляет тебя чувствовать самым прекрасным человеком в этом мире.

***

I drag behind

***

Рэки так хочет взлететь ещё выше, хотя бы получить шанс взглянуть на Лангу, не отводя взгляда. И почувствовать, какого это, иметь право находиться с ним, не изнывая собственной ничтожности. — Кто заковал тебя в эти цепи беспомощности? Шею Рэки сдавливает тугим канатом, он не в силах открыть глаза. — Ты не обязан соответствовать, из кожи вон лезть, лишь бы доказать что-то. Подумай о себе, — Ланга положил руку на его растрепанную макушку и мягкими движениями начал перебирать непослушные пряди, — ты прекрасен в том, что любишь. Весь светишься, когда погружаешься в работу, как в другой мир проваливаешься. Так почему же, — он повел рукой по линии его скулы, — сам себе завязываешь руки? — Я… — собственный голос звучал приглушенно и сухо, — я не хочу тебя разочаровывать. Хочу быть достойным тебя, — последние слова получились скомканными и тихими, пытающимися скрыться за гулом дождя. Но Ланга услышал. Мутная пелена заполняла взор Рэки, непрошенные слезы тонкими неровными дорожками побежали по его щекам. Он стыдливо отвернул голову. И прежде чем его тело успело сгруппироваться, чтобы отчаянно пуститься в бег, Ланга аккуратно оплел его предплечье ладонями. Зонтик упал, и дождевые капли стремительно набросились на них. — Тебе не нужно ничего доказывать. То, какой ты есть — высшая ценность, к которой я могу прикоснуться, слышишь? Тебе не нужно пытаться делать что-то, доставляющее только тревогу и уныние. Потому что других таких людей не существует, и ты уникален в том, что делаешь. Я всегда восхищаюсь тобой, потому что ты есть. Знаешь, я не могу выразить словами все, что хочу сказать тебе, надеюсь, ты не будешь против… Ланга подошел вплотную и медленным движением снял с головы Рэки его бандану. Тот застыл, уже не силясь остановить поток слез, и завороженно уставился на Лангу, периодически всхлипывая. А потом почувствовал, как плавным движением его волосы убирают назад и губами нежно и целомудренно прикасаются ко лбу. Рэки не мог сделать вдох. Несмотря на слякоть вокруг и насквозь промокшую одежду, к нему проникало тепло и распространялось по всему телу. Рваным движением он обвил руки вокруг Ланги и отчаянно вцепился в его куртку, пропитанную влагой. — Ты так долго держал в себе это, Рэки. Плачь, сколько тебе нужно. Я рядом. Прикосновение ладоней Ланги к своим щекам вызвало волну мурашек. Расфокусированным взглядом Рэки завороженно наблюдал за ним, внутри разрываясь от переполняющих его чувств. Их слишком много, разных, противоречащих, метающихся от одного края его души к другому. Ланга притянул его к себе и накрыл обветренные губы нежным, почти детским, поцелуем. Рэки прижался к нему вплотную, уничтожив расстояние между ними. — Дурак, — промямлил он, заливаясь краской от смущения, — стоишь под ливнем, ты же заболеешь. — Ты тоже, — на лице Ланги лежала мягкая улыбка, как у святого, — будем болеть вместе? — Вот еще, — борясь со смущением, Рэки метался взглядом из стороны в сторону, — пошли домой. Ланга поднял зонтик и поднес над ними. — И смысл теперь в нем? Он ведь мокрый с двух сторон. И мы мокрые. Как идиоты выглядеть будем. — А ты знал, что шуты всегда правы? — Ланга беззлобно усмехнулся. Рэки закатил глаза и стараясь быть максимально непринужденным, взял его за руку. Внезапный румянец выступил на ушах Ланги, когда он переплел их пальцы. — Пошли уже.