Время

      В детстве нас учат разнице между добром и злом, героями и злодеями. Но что если разница лишь в том, кто рассказывает историю? Злодеи — это те же герои, но их истории не были рассказаны.       Мы можем понять, что парень, дарящий улыбки, радость и спасающий людей, — герой, а вот тот, кто несёт лишь боль и разрушения, по стандарту, станет злодеем. Но со временем мы понимаем: в мире не всё так просто. За плохими поступками могут скрываться благие цели, за добротой и улыбкой — подлость и выгода. Почему же люди продолжают делить всё на чёрное и белое? Ответ очевиден: так проще жить. Никто даже не задумывался, почему Железный человек стал героем, а Зимний солдат злодеем. Никто, кроме Питера Паркера.       Он знал жизнь Зимнего солдата от и до и просто не смог оставить Джеймса с этими демонами наедине. Ему нужна помощь, а если и есть в Мидгарде такое место, где его могут избавить от кода Гидры, то это определённо Ваканда. В голове до сих пор фраза Т’Чаллы: «Каждый имеет право на второй шанс». Вот ведь ирония, именно из-за Питера Барнсу приходится давать ещё один шанс. — Так не упусти же его, Джеймс… — бормочет себе под нос Питер, видя, как Барнс заходит в джет, и тот тут же взлетает. — Что? — отозвался Барнс, садясь немного поодаль от парня, но всё ровно слыша, что тот говорит. — Не бери в голову. — отмахивается Паркер, натягивая улыбку. — Ты готов к новой жизни? — К ней нельзя быть готовым. Рано или поздно Гидра меня нагонит. Сколько не убегай, от неё не убежишь.       Такая категоричность Барнса иногда надоедает; чувство, что он остался при своём подростковом максимализме, при котором либо всё, либо ничего. Но когда речь идёт о Гидре, то отрицать его слова глупо. А сейчас последнее о чём хочет думать Джеймс — его прошлое. — Я обещаю, Джей-Джей, скоро всё это станет плохим сном. — говорит Питер и смотрит прямо в серо-голубые глаза, где начали играть озорные искорки. — Джей-Джей? Ты не называл меня так с пятнадцати лет. — по джету разливается бархатный смех, похожий на мурчание кота.       Джей-Джей звучит так глупо, но так по-родному, что мысленно возвращает в довоенный Бруклин. Там всё было иначе. Другие люди, другие понятия, другие технологии. И только трое парней, вечно гуляющих по этим улицам. Не было ни ЩИТа, ни Гидры в их жизнях. Лишь они. Иронично, но даже война не смогла их разлучить. И как же Питеру было больно смотреть на то, как отбывает в Англию сержант Джеймс Барнс. Больно, ведь он знает, что ожидает этого юношу. Но он сильный, он справится.       Но иногда даже сильные нуждаются в заботе и поддержке. Искренней и ничем не осквернённой. И пусть он говорит, что справился бы сам, и эта поездка в Ваканду вовсе не нужна. Питер уже устал говорить ему, что это не так. Что он пойдёт на всё, дабы помочь другу. Остаток поездки он просто был рядом с Барнсом.       Как же Паркеру хотелось заверить его, что вакандцы ему помогут, а после не будет новой войны, но сказать это значит соврать. Паркер знает, будучи в руках Гидры, Джеймс жил от задания до задания, и как ему сейчас не хватает обычной гражданской жизни. Как жаль, что впереди ещё не одна битва, главная из которых — битва с собственным прошлым. — Почти на месте.       Стоит только им преодолеть защитный купол, как пред ними открывается вид на самую развитую страну. В ней даже после смерти царя кипит жизнь. Их встречает уже привычные для Питера Дора Милаж и принцесса Ваканды.       Паркер, чувствует некую вину: он обещал, но не смог, не спас короля. Шури смотрит на него без злобы, она не винит Питера. Правда это не спасает. Парень подходит к девушке чуть ближе чем нужно, и, сразу же поняв, что он имеет ввиду, Шури падает в тёплые и извиняющиеся объятья. — Шури, это Джеймс Барнс, — начинает говорить Питер, но видя всё знающее лицо принцессы, он сразу же понимает, — Т’Чалла тебе уже сказал. — Да, но я не знаю чем смогу помочь. Прости. — чуть виновато улыбается девушка. — Ты говорила, что нашла способ убирать слияние гипноза и подчинения, как от камня разума. Давай попробуем это? — Это займёт время, Питер. — И пусть, главное результат.       Девушка согласно кивает, зовя всех за собой. Джеймс помято осматривается вокруг: большой дворец, в городе кипит жизнь, все кажутся вполне довольными, и только он не понимает, за что ему всё это? Смерть, Гидра, двадцать первый век. Кажется, лучше бы он действительно умер тогда в горах, было бы спокойнее, проще. Сейчас он делает это не ради себя, а ради Стива, Питера. Он ещё должен искупить свои грехи. Паркер видит абсолютно потерянный взгляд Джеймса, направленный в никуда. Сейчас он не может ничего сделать, эта бессильность бьёт под дых; всё, что может сделать Питер — поддержать и быть рядом. Дождавшись пока они выровняются, парень хватает его за руку, снисходительно улыбаясь, пока Барнс удивлёно смотрит на него, но ничего не говорит.       До конца дня Шури сканирует головной мозг и решает вопрос проживания, ведь Питер остаётся на несколько дней, пока у него есть время.       Джеймс сидит на слишком мягкой кровати; кажется, секунда и он провалится в бездну. В это же время входит Паркер, на лице которого читается боль, а в глазах скорьбь. Они смотрят друг на друга, как на спасение. По крайне мере, для Барнса Питер и есть спасение. — Хочешь что-то узнать? — мягко улыбается Питер, опускаясь рядом и, будто спрашивая разрешения, касается живой руки мужчины. — Да, как ты жил? — скупо отвечает Барнс, но всё же позволяет обхватить руку паучьи тонкими пальцами. — Я? Думал, ты спросишь про войну или Стива, но ладно. Я присматривал за Тони, пытался не вмешиваться, но кое-что пропустил. Я не заметил, как влюбился в слишком важного для Вселенной человека. — В Тони Старка? — также отстранённо продолжает мужчина. — Нет. В Говарда. Мы были вместе, с конца тысяча девятьсот сорок третьего. Почти семь лет вместе. — А потом? — Говард должен был быть с Марией, потом должен был родиться Тони. Я ушёл.       Ответа не следует; они сидят в полумраке, держась за руки, создавая иллюзию поддержки. Кажется, молчание затягивается и в нём слышатся полусмех. Питер помнит вечер перед отбытием Джеймса на фронт. Старк Экспо. Их главная встреча с Говардом. — Чего? — Джеймс хмурит брови, не понимая реакции парня. — Помнишь Старк Экспо, прямо перед твои отъездом в Англию? — Смутно.

***

      Весна 1943 год. Нью-Йорк. Старк Экспо.       На рассвете сержант Джеймс Барнс отправляется в Англию. Стив не знает, вернётся ли оттуда его друг, но Питер, идущий совсем рядом, знает наверняка. Лёгкое предвкушение и горечь на языке. Он не может сказать правду; хочет, но нельзя. На сцене уже начинает выступление Говард Старк; все взгляды обращены на него. Он любит внимание, этого не отнять, но никто его не цепляет. Только осознание того, что через несколько месяцев его жизнь изменится навсегда.       Питер шепчет на ухо Стиву о том, что отойдёт на пару минут и, даже не дожидаясь ответа, пробирается ближе к сцене. Он уже был знаком с Говардом, но не сказать, что близко. Просто были представлены друг другу на каком-то мероприятии. Паркер подходит прямо к спуску со сцены, но всё ещё продолжает видеть Старка. Видит, как мужчина увлечён своим детещем, как, оставив лёгкий поклон, уходит со сцены и идёт прямо к нему. — Здравствуй, Говард. Хорошее выступление, я под впечатлением. — чуть усмехается Питер, с привычной улыбкой на губах. Говард всегда был особенным для времени, для судьбы, для мира. Он слишком важен. — Добрый вечер, мы знакомы? — ложь. Старк пытается накинуть маску безразличия, будто он и не помнит две прошлые встречи, хотя сам себе и признаёт, что его зацепил этот парень. — Что же, я — Питер Паркер, мы были представлены. Как идёт разработка сыворотки суперсолдата?       В секунду Старк приходит в оцепенение, но тут же прижимает Питера к сцене, зажимая рукой рот парня. Нет страха, лишь усмешка и лёгкий укус в ладонь. Реакция Говарда объяснима: проект совершенно секретный, а Паркер уж точно не работает над ним. — Спокойно, я просто знакомый Авраама Эрскина. Хотел поздравить Вас с открытием.

***

— Мы тогда с Говардом уехали вместе. В бар. Я помнил, что ты на рассвете отправляешься в Англию; знал, что должен в тот вечер приглядеть за вами. Но Говард был невероятным человеком. Я тогда успел приехать, чтобы проводить тебя, но не успел сказать кое-что важное. Мне было безумно стыдно, я вообще не должен был вмешиваться в ваши жизни. — Ну если бы не ты, то я бы сейчас гнил в тюрьме. Или кормил бы червей. — Барнс привычно превращает сказанное в шутку, за что тут же получает укоризненный взгляд Паркера. — Нет, Джеймс. Ты хороший человек, что-нибудь, да спасло бы тебя, я уверен. — Почему вы с Говардом расстались? — спустя несколько минут молчания продолжает мужчина. — Всё просто…

***

      Сентябрь. В Лондоне моросит дождь, а температура не поднимается выше одиннадцати градусов. Несколько дней назад Питер с Говардом прилетели из Лос-Анджелеса.       Пора. Время пришло, Старку нужно встретить Марию. Как не хочется отпускать, так больно. Безумно больно. Но ничего не поделаешь. Завтра Питер должен будет лететь в Мексику, а Говард в Нью-Йорк. Паркер хотел провести последние дни с любимым человеком в любимом месте. Но сердце не хотело успокаиваться ни на минуту, не хотело отпускать. — Малыш, что случилось? — Говард подходит, в то время как парень стоит на болконе, смотрит на оживляющийся с каждой секундой город и делает последнюю затяжку, перед тем как раслабить пальцы и отпустить тлеющюю сигарету. Старк обхватывает Питера сзади, согревая теплом собственного тела. Ставшие родными за годы обьятья, кажутся такими тёплыми, правильными. Лёгкий поцелуй в шею, наконец-то, ничего не колится, Паркеру всё же удалось говорить мужчину сбрить усы. — Я разговаривал с папой. У него, как обычно, проблемы.       Ага, конечно, проблемы, умереть он должен через несколько дней и, как обычно, не хочет слушать сына. — Не волнуйся. Я могу чем-то помочь? — Не стоит. Я разберусь. — Питер с кошачьей грацией изворачивается в объятьях и теперь прижимается к ограждению спиной. — Не хочешь взять выходной? — У нас уже выходной. — чуть подумав, Питер добавляет: — Я люблю тебя, Говард, знай это, чтобы не случилось.       Снизу слышится гул машин, на кончике перил сидит пара птиц, начирикивая лёгкую мелодию, небо продолжает затягиваться облаками, не давая ни намёка на солнечные лучи. Лицо Паркера становится будто бледнее, а глаза холоднее. Он смотрит в до сих пор тёплые глаза цвета кофейной гущи напротив, во взгляде Питера читается боль и подступающие слёзы. На губах лёгкая, но такая тяжело давшаяся улыбка.       Паркер невесомо касается чуть обветренных губ Старка. Говард поддаётся инициативе парня, но тут же берёт всё под свой контроль. Сжимает одной рукой ягодицу, а другой придерживает за талию. Такой невинный жест превратился в разгорающийся очаг страсти за считаные секунды. Но даже привычная грубость Старка не превращает момент в неприятный или жестокий, наоборот, она добавляет свою сладость, тягучесть. Как же Питер не хочет уходить, но иначе нельзя. Одинокая слеза скатывается с закрытых глаз парня, пробираясь меж их губ, придавая поцелую солёный привкус. Никто не собирается отстраняться, они лишь прижимаются ещё сильнее, продолжают смаковать каждое движение губ. Трясущимися руками Паркер пытается отстранить мужчину. Говард не поддаётся, на что Питер прикусывает его губу до крови, тогда мужчина отстраняется, но всё ещё продолжает дышать в приоткрытые губы. Проходит пара секунд, и Старк вновь припадает губами уже к скуле парня, ловя солёную дорожку. — Ты чего, малыш? Мы расстанемся совсем ненадолго.       Горячий шёпот на ухо вызывает поток мурашек, а слова лишь новый поток слёз, что становится сдерживать всё труднее. Сладкая ложь, но такая необходимая обоим.       В тот вечер они уснули поздно, Питер прижимался к Старку и каждые пол часа вздрагивал от понимания, что это конец. Утром они ещё долго целовались в тёмном углу аэропорта, и только когда объявили рейс Говарда, они, наконец, смогли отрватся. — До встречи, Питер. Всего неделя.

***

— Так должно было быть. Тони должен был родиться именно у Марии и Говарда. — Питер опускает взгляд в попытках сдержать слёзы. Джеймсу стало не по себе; он затронул тему, которая всё ещё отдавала болью в душе Паркера. Барнс старается отвлечь парня, задавая следующий вопрос: — А Стив? — наверное, это одно из самого важного. Стив. Его лучший друг. Задохлик из Бруклина. — Ты, наверное, знаешь, что он был заморожен во льдах семьдесят лет. После его завербовал ЩИТ, его основали мы с Говардом и Пегги. Потом инициатива Мстители. И закрутилось. — Питер? Извини что отвлекаю, но ты мне срочно нужен. — в проёме появляется Шури. Синяки под глазами, опущенные уголки губ, из девушки будто высосали жизнь. — Да, конечно, Шури. Спокойной ночи, Джеймс. Мы ещё увидимся.