Вера

      — Конец близок, — тихо произнес Алэстейр, глядя на оранжевое небо, в котором словно птицы, зависли над землёй купола с жилыми городами. — И ты знаешь, что будет.       Брюнет никак не отреагировал на эти слова. Да, он прекрасно знал, каков будет конец, знал, но всё равно сделал это. Пророк сказал ему, чем всё закончится, но, несмотря на эти знания, Хардинг воплотил свой план в жизнь. Он умрёт. Его убьют за похищение Пророка. Но несмотря ни на что, мужчина продолжал верить, что судьбу можно изменить, что люди сами вершат её.       — Через несколько минут, — после длительного молчания снова заговорил блондин, переводя взгляд на своего похитителя.       Хардинг грустно улыбнулся, жалея больше о том, что так и не смог спасти Алэстэйра, чем обо всё быстрее подкрадывающейся смерти. Брюнет, казалось, чувствовал её холодное дыхание возле себя, ощущал, как она пытается дотронуться до его сердца своей костлявой рукой, но не может, пока оно так оживленно бьется.       — Прости, что не сумел уберечь тебя, не смог спасти, — ответил Хардинг на слова блондина.       Его голос был на удивление спокойным, стоявший перед ним Алэстейр не верил своим ушам — этот мужчина был первым человеком, который, зная, что его ждёт смерть, не устраивал истерик, а лишь сидел спокойно, мужественно принял тот факт, что совсем скоро его не станет. Лицо Пророка светилось восхищением, которого он не пытался скрыть.       — В этом нет твоей вины, — Алэстейр осторожно, маленькими шагами подошел к сидящему на камне брюнету и дотронулся белоснежной ладонью до плеча парня.       Несмотря на плохое зрение, он отлично знал, как выглядит Хардинг, знал его уверенный взгляд — дар провидения почти забрал у Пророка возможность видеть, но взамен позволил намного больше. Одной из таких вещей стала возможность видеть будущее. Видения настолько реальны, что Алэстэйр может ощущать боль или радость, может даже прожить короткий отрывок времени как бы вместе с другим человеком.       Блондин провёл рукой вверх, легонько касаясь пальцами шеи, заставляя мужчину замереть от неожиданности, бояться шевельнуться, чтобы всё не прекратилось. Рука Алэстэйра переместилась на голову брюнета, а пальцы зарылись в жесткие, немного пыльные от погони волосы. Он прислонился к спине Хардинга и, не убирая руки, положил голову ему на плечо.       Наступила тишина. Казалось, что даже ветер перестал легонько колыхать листья деревьев, давая возможность этим двоим полностью уединиться. Замерев в таких позах, они внимательно слушали дыхание друг друга, сердцебиение.       — Я не хочу терять тебя, — прервал тишину тихим шепотом Пророк, и его голос немного дрогнул, по телу прошла дрожь, после чего он сильнее прижался к другому мужчине.       — Я всегда буду рядом с тобой, — пообещал Хардинг, хоть сам и не знал, чего ждать после смерти: попадет он в Рай, Ад или же будет бесцельно блуждать в темной пустоте, где нет ничего? Что будет дальше?       Вдалеке послышался равномерно приближающийся шум реактивного двигателя. Этот шум заставлял биться сердца мужчин быстрее от волнения, от понимания, что совсем скоро они потеряют друг друга. Алэстэйр тяжело дышал, словно это его жизнь сейчас заберут, а не Хардинга. Он жалел лишь о том, что понял свои чувства к этому мужчине лишь сейчас, когда его вот-вот должны убить люди, что хотят будто бы спасти блондина, вернуть к «нормальной» жизни. Снова запереть в комнате с кучей проводов, с людьми, желающими узнать своё будущее и готовыми заплатить за это большие деньги.       Шум слышался всё отчетливее, а Алэстейр дышал всё чаще, чего нельзя было сказать о Хардинге — его дыхание было ровным, будто он читал книгу или смотрел телевизор, но никак не ждал, когда кто-то приедет и пустит ему пулю в лоб. Эта смелость, которую Пророк назвал при очередной их встрече «безумством», сейчас просто поражала. Хардинг не сдавался, когда Алэстэйр упирался, твердя, что все тщетно, когда его окружали люди государства, когда вера в собственные силы и в то, что судьбу можно изменить, почти исчезла. Он не сдавался.       Вот уже машина совсем рядом. Двигатель заглушили, затем раздался звук открывающейся двери. Было слышно, что машина не одна — этому свидетельствовал всё ещё приближающийся рокот двигателя, что показалось странным, ведь они не могли ехать на задержание преступника с таким большим расстоянием друг от друга.       Дождавшись, когда остальные прибудут, заглушат двигатели, выйдут из машин, мужчина в форме достал громкоговоритель и, набрав воздуха в легкие, прокричал в него:       — Хардинг, выходи с поднятыми руками! Всё кончено! — до боли знакомый грубый голос заставляет брюнета невольно вздрогнуть — меньше всего мужчина хотел, чтобы последним, кого он увидит, будет Амос.       Хардинг шумно выдохнул и, неохотно освободившись из объятий Алэстэйра, выпрямился. Не смотря на начавшее бешено колотиться сердце, он всё равно не боялся смерти, с нетерпением дышащей ему в спину. Мужчина смог сделать только шаг — его остановила рука Пророка, отчаянно вцепившаяся за подол испачканной и немного порванной рубашки. Брюнет не хотел поворачиваться, не хотел видеть сейчас его лицо, которое, наверняка, искажено грустью, поэтому Хардинг собрался с силами и снова пошёл вперёд, оставив позади блондина, рука которого так и замерла в воздухе, словно он всё ещё продолжал держаться за край футболки.       — Я не буду повторять дважды, Хардинг! — снова произнес мужчина, после чего раздался короткий ультразвуковой сигнал — это значило, что люди снаружи зарядили оружие и готовы выстрелить в любой момент.       Жутко хотелось вернуться, обнять Алэстэйра, сказать ему слова любви, но это ничего не изменит. Лучше выйти сейчас отсюда, чтобы его не убили перед любимым человеком.       Брюнет уже стоял около выхода — его отделял всего один шаг от вооруженных людей. Он смотрел на тех, кто прибыл сюда, дабы «спасти» Пророка, и в первую очередь взгляд упал на мужчину, который приказывал выйти.       Амос с нескрываемым злорадством прожигал взглядом Хардинга, всем своим видом показывая, что тот проиграл.       — Вот и всё, — усмехнулся шатен, после чего раздался выстрел.