Лишь бы не снилось...

      Это не та история, которую можно рассказать ребенку со словами «Так я познакомился с твоим папой» или «Это была прекрасная история любви, благодаря которой ты появился на свет». Нет, эта история несет в себе слишком много пережитых чувств, слишком много боли, что призрачным шлейфом идет с тобой нога в ногу вот уже который год. Чонгук слишком сильно устал от всего этого. Он не может просто взять и выкинуть из головы самый главный момент собственной жизни, когда он был счастлив, когда он по-настоящему любил.        Сегодня ровно шесть лет, как его сказка закончилась. Его маленький сын, в силу привычки, бегает по дому и улыбается чему-то своему. Он задорно смеется и дергает их домашнего пса за уши. Таков уж малыш Чан-и. Всегда таким был и будет. У него настал тот возраст, когда все интересно, когда маленькие глазки изучают все что можно и нельзя, когда задаются до нелепости глупые вопросы. Это прекрасная пора для детства, но вместе с тем заставляет отца слишком часто уходить мыслями в себя своими вопросами, чтобы не дай боже сморозить что-то не то. Чон точно может научить своего пятилетнего сына и бранным словечкам и тому, что ему далеко не нужно знать. Иногда вопросы Чана настолько сложные, что мужчина подвисает минут на десять и лишь тогда, когда сын начинает его дергать за рукава одежды, тот возвращается обратно к нему.       — Папочка, а что значит твое тату? — запрыгивая на руки к сидящему отцу спрашивает малыш, пока пес, к слову мопс, пытается хоть как-то забраться на неприступный диван.       — Какое, Чан-и? — Чонгук откладывает пульт от телевизора куда-то в сторону и переносит свое внимание на сына. — У меня их так много.        Да, их слишком много. Чон начал забивать собственное тело примерно года три назад. Сейчас у него уже полностью законченные рукава на обеих руках, что так плавно своими рисунками перебираются на ключицы и шею.       — Ту, которую ты прячешь.        И отец подвисает от такого вопроса. Он в принципе никогда не скрывает все свои рисунки и даже вспомнить не может, какое именно тату у него настолько сокровенное, что он не показывает ее ни при каких условиях. У него мелькает мысль про тату, которое находиться на закрытых участках тела, думает про те тату, которые просто так не увидишь пока он в одежде. Кажется, Чон снова подвис и смотрит пустыми глазами на своего ребенка, раз уж слышит на периферии сознания очередной вопрос от Чана.       — Пап…       — А? — тот смахивает собственное состояние легким движением головы. — Прости, малыш, я не понимаю про какое именно тату ты говоришь       — То, что вот тут — маленький пальчик тычет отцу прямо под ребра, прямо туда, где у человека находиться сердце.        А в голове у Чонгука мелькают воспоминания. Такие отчетливые, живые, словно все то, что он видит, было еще вчера. Он видит родные до боли глаза, что смотрят так пристально, словно в самую душу, видит улыбку, которая была посвящена только ему. Такие воспоминания слишком тяжелые для него, они словно морская волна: надвигаются стремительно и накрывают с головой. Он задыхается… Вспоминает, как именно это тату появилось на его теле. Помнит отчетливо тот вечер, когда его бойфренд решил что это так круто набить парные татуировки с их именами прямо под сердцем. Они тогда пошли на второе в их жизни свидание. Вначале сидели в их излюбленной кафешке около университета, и парень потащил Чонгука в ближайший тату салон. Кажется, младший тогда еще пытался не заорать, потому что это было безумно больно. А если еще взять тот простой факт, что его парень решил, что еще круче будет, если он своей же рукой это тату и набьет. Имя, выведенное на белоснежной коже его же носителем, постоянно жжется при воспоминании о нем. Чон тонет в этой волне и чувствах, что так внезапно накрывают его с головой и тянут прямо в омут из-за этой боли. Они утянули его в бездну, у которой не видно ни конца, ни края. Мужчина старался не опускаться настолько глубоко в этот омут, но этот вопрос вернул все на круги своя. Достал из самых потаенных уголков души все то, что так насильно там пряталось. Чонгук шесть лет старался восстановить то хрупкое, что от него осталось.       — Это память о человеке, который был мне дороже всего на свете… — Едва слышно произносит отец, проведя рукой по волосам Чана. — Когда тебя еще не было со мной, мы с ним думали о том, как бы было хорошо, если бы у нас появился такой малыш, как ты.       — А покажи тату, папочка — начинает верещать ребенок, совсем не задумываясь о том, насколько сильно может ранить эта простая просьба. — Ну пожалуйста…        Чон замирает на мгновение, потому что не хочет ворошить прошлое, от которого так старательно пытался убежать. Нет, он помнит все то, что было раньше, но старается меньше думать о человеке, благодаря которому смог измениться, благодаря которому вышел из того ада, который с ним когда-то был, благодаря которому решил, что будет двигаться дальше несмотря ни на что. Он со скрипом сердца тянется к краям своей домашней футболки и чуть ли не трясущимися руками снимает ее через голову, пока у ребенка загораются глаза. Мальчишка своими маленькими ручками прикасается к чернильной надписи и внимательно на нее смотрит, изучает.       — Ким… — с кряхтением пробует прочитать Чан.- Ким Тэ…       — Ким Тэхен, — на одном дыхании произносит Чонгук и надевает дежурную улыбку на собственное лицо. Он не хочет, чтобы их малыш видел всю ту боль, что прячется внутри.       — Папа папа, а расскажешь мне о нем? — малыш хлопает в ладошки и активно размахивает руками.       — Что же тебе интересно узнать? — Он оттягивает момент, когда надо будет пройти через мясорубку собственных чувств. Чон притягивает свое солнышко к себе и крепко обнимает, поглаживая по спине, подобным успокаивая лишь самого себя.       — Кто он такой? Расскажи, расскажи, расскажи, — ему уже не терпится услышать эту историю, узнать того человека, которого никогда не знал. Мальчишка елозит на месте и хочет уже было вырваться из объятий, только вот его прижимает отец еще сильнее, буквально стискивая в собственных руках.       — Знаешь, мы познакомились с ним очень давно — растягивает каждую букву Чонгук. — Кажется, я тогда еще был в университете.        Врет, он помнит это словно все произошло вчера. Припоминает, как этот дурак в столовой перекидывался с другом бутылкой с водой, и та прилетела ему по голове в какой-то момент. Тэхен тогда подошел к нему с яркой улыбкой на лице и попросил прощения как-то скомкано, что неимоверно взбесило одного первокурсника, который хотел спокойно перекусить между парами. Они пересеклись еще пару раз, прежде чем нормально познакомились. Второй раз, когда Чонгук пришел отдать преподавателю новые списки группы, потому что староста попросил, а Тэхен тогда слезно умолял того, чтобы он поставил ему зачет. Если Чону не изменяет память, то это была социология. Чонгук правда не понимал, как с таким предметом у кого-то могут быть проблемы, но судя по ответам мистера Чо, то у студента явно не все было с ним в порядке. А на третий раз, они наконец-то друг другу представились.       — У нас все было не как в романтических фильмах, но там было что-то свое.       — Это как, папа?       — Это когда ради другого человека, ты можешь бросить все свои дела, чтобы приехать помочь. Вот таким был этот Ким Тэхен, — а на лице легкая улыбка того самого сокровенного счастья. — Он еще дурак такой ради меня срывал занятия в университете, к которым я не был готов, как и обычно.       — Но ты ведь такой умный, — негодует ребенок. Он всегда думал, что его родитель самый умный на свете, что он знает абсолютно все.       — Поверь мне, так было не всегда.        Перед глазами воспоминания о том, как эти двое действительно сорвали занятие. Тогда Чонгук был уже на втором курсе и иногда откровенно забивал на домашнее задание, потому что проводил слишком много времени со своим другом. Пока еще другом. Когда у младшего была пара по конфликтологии, к которой он должен был подготовить реферат на тему стрессового собеседования, тот самый Ким Тэхен ворвался на пару в одной лишь простынке поверх голого тела и начал рассказывать о том, как любит греческих богов и Грецию в целом. Вся аудитория тогда не могла перестать смеяться с лица лектора, который вообще не понимал, что именно здесь происходит. Тэхен тогда еще состроил дурака, еще большего, чем есть на самом деле:       — А так это разве не четвертый курс, пара по истории?       — Нет, — кое-как выдавил из себя мистер Канг.       — Блять… Опять не туда попал, прошу прощения        А когда тот уже начал выходить из кабинета, то мельком взглянул на того, ради которого устроил весь этот спектакль и с улыбкой на лице подмигнул. Вроде бы, тогда преподаватель отпустил всех домой, потому что мужчина в возрасте совсем не привык видеть на своих семинарских занятиях полуголых студентов так рьяно доказывающих, что ИСТОРИЯ ГРЕЦИИ самое прекрасное, что ему удавалось изучать за все годы обучения в этом вузе.       — Он был неисправимым романтиком, Чан-и. Он меня впервые поцеловал, когда мы как-то вечером решили пойти на крышу общежития, — но Чон не договаривает о том, что тогда они решили покурить и выпить, потому что Ким хорошо сдал экзамены. — Тогда на небе было так много звезд, что казалось, они все горели ради нас.        Он действительно так отчетливо помнит этот вечер. Тогда Ким позвонил ему среди ночи с криками в трубку о том, какой он молодец. Что он смог сдать все экзамены и закрыть сессию хотя бы без пересдач. Что у него в руках сейчас холодное пиво и что он ждет своего друга на крыше через пять минут. Чон тогда бросил реферат, который ему надо бы сдать завтра и побежал к нему. Они сидели и разговаривали обо всем и ни о чем на свете, иногда смеялись над своими локальными шуточками, а затем Тэхен его поцеловал. Это произошло неожиданно для Чонгука, который просто вышел выпить пива со своим другом. Но ему понравилось. Понравилось целоваться с тем самым придурком с последнего курса, который вот-вот выпустится из их общего университета. А через месяц они начнут снимать квартиру вдвоем и Ким Тэхен уже не будет для Чона тем самым придурок со старшего курса. Он станет для него человеком, который по вечерам готовит вкусный ужин и в микронаушник в ухе диктует ответы на экзамен, чтобы его любимый человек закончил университет без происшествий.       — Пап, а что же с ним случилось? Где он сейчас?        Это донельзя правильный вопрос в данный момент. Правильный и вместе с тем болезненный. Слишком болезненный для Чонгука, который к нему хоть и пытался морально подготовиться, но в итоге не смог. Он уже кое-как сдерживает собственные слезы, вороша тот вагон воспоминаний и рассказывая об этом сыну, их сыну, которого они так сильно хотели.       — Он в лучшем месте, там, где нас с тобой нет, — надломленным голосом произносит старший уже откровенно не справляясь с нахлынувшими чувствами.       — А почему он туда ушел? — поднимает Чан глаза на отца.        Потому что Тэхен как обычно спешил к Чонгуку домой после своей командировки. Он тогда был отправлен по работе на месяц в Китай, для того, чтобы поспособствовать слиянию двух компаний. Потому что безумно скучал по своему малышу, как он любил его ласково называть. Потому что он вместе с водителем такси неслись от аэропорта до их маленькой квартирки слишком сильно. На дороге это недопустимо. В тот день на улице был сильный ливень. Чон тогда сидел дома и лишь изредка выходил покурить на балкон, привычка, что осталась еще со времен университета. Они совсем недавно с Тэхеном по телефону обсудили то, что им стоит взять какого-нибудь малыша из детского дома и наконец-то стать полноценной семьей. Тэхен в тот разговор еще сказал, что им стоит поехать в Америку или Европу, чтобы узаконить свои отношения красивым штампом в паспорте, а Чонгук принял сначала за шутку, которая была сказана несерьезно. Только вот тогда он еще не знал о том, что это было не так.        Через два часа ему позвонят с незнакомого номера. Мужчина уже будет видеть второй сон за эту прекрасную ночь. На другом конце трубки будет доктор из местной больницы, который будет слишком долго подготавливать Чонгука к принятию самой страшной новости.       — Мистер Чон, вы только не переживайте.       Услышит парень на другом конце трубки. И первое, что сорвется с его губ будет простое:       — Что с Тэхеном?       Тогда он прямо в пижаме сядет в такси и поедет по названному адресу. Потому что его Тэхен, его славный и любимый хен уже около часа находится в реанимации, под местным наблюдением врачей. Потому что его родной человек находится в критическом состоянии.       Он ворвется в больницу с привычными криками:        — Где он?! Ответьте мне, где находится Ким, мать вашу, Тэхен?!       Возле него в тот же миг появится местная санитарка с легкой улыбкой на лице и проводит в нужное крыло, сообщив все детали касаемо Кима, скажет также, что волноваться не о чем, что его молодой человек в хороших руках. Но Чонгук не сможет просто так успокоиться. Он будет шагами измерять коридор этой проклятой больницы, иногда будет присаживаться на сидение в коридоре и нервно трясти ногой. Потому что ожидание убивает. Так сильно разрывает сердце изнутри, что мужчине кажется, словно еще чуть-чуть и его тоже увезут в реанимацию.       А потом к нему выйдет врач… Что именно он говорил, Чонгук не сможет понять… Потому что в голове вакуум, потому что он все слышит словно через толщу воды и ни на что не реагирует… У него слишком сильный шок, чтобы ответить хоть что-нибудь. Только через какое-то время он упадет на колени перед тем самым врачом.        — Скажите, что это шутка, пожалуйста! Он не мог, не мог умереть, нет — его всего трясет из-за медленно подступающей истерики.       — Мистер Чон, примите мои соболезнования.       Только после этих слов Чон Чонгук действительно поймет, что это не шутки, что это не чей-то глупый розыгрыш. Он будет бить кулаками пол и кричать о несправедливости этого мира. Он будет материть водителя такси за то, что тот не смог нормально справиться с управлением какой-то сраной машины. У него случится самая настоящая истерика, пока врач будет говорить санитарке, чтобы та вколола ему успокоительное.       На похоронах Ким Тэхена, его любимого Ким Тэхена, Чонгук не проронит ни слезинки, пока рядом будут люди. Он будет стоять и смотреть на прекрасное лицо, которое не так давно ему улыбалось и рассказывало о том, как они поедут играть свадьбу в Европу. В тот день, в больнице, врач отдаст ему вещи, которые были у Кима с собой. Как оказалось, это не было шуткой. В тот вечер, Тэхен спешил домой с кольцом в кармане и документами по усыновлению ребенка из детского дома. Он хотел сделать предложение тому, без которого больше не сможет видеть свет этого мира. Он хотел построить с ним маленькую, но такую уютную семью. Теперь он это кольцо будет всегда носить на безымянном пальце не снимая, потому что его сердце было похоронено в той же самой могиле, где и его придурок со старшего курса. Его самый любимый придурок со старшего курса. А документы об усыновлении пригодились Чонгуку только тогда, когда он наконец-то смог отпустить его.       — Он ушел туда, потому что так надо было, малыш, — продолжает рассказывать Чан-и историю его отец.       — А кому это было нужно?       — Я не знаю… честно не знаю… — а сам уже бесшумно плачет ребенку в плечо, потому что не выносит этого. Он никогда не сможет пережить то, что произошло ровно шесть лет назад в той больнице.       После того, как Чонгук уложит свое солнышко спать, он откроет бутылку виски и снова вспомнит, какого это — курить и пить на балконе квартиры. С тех пор, как не стало Тэхена, он этого не делал никогда более. Просто не мог. Они с Чаном живут в той же квартире, в которой когда-то жил тот самый придурок со старшего курса. Чон не смог продать ее или просто покинуть. Здесь его безопасное место. Он выпьет стакан от силы и подавится несколько раз с непривычного вкуса сигарет, а когда уснет, вновь увидит его.       — Как поживает наше солнышко, Чонгук-и?       — Теперь он знает о тебе…