Твой отец — мой папочка

Вокруг Пенелопы ходят множество слухов, и большинство из них правдивы. Её забрали с трущоб и удочерив сделали частью семьи… на бумаге. В жизни, как можно догадаться, такого не было. Её встретили в поместье очень враждебно, высокомерно и агрессивно. Слуги издевались совершенно извращёнными способами, забывая о возможном возмездии. А Пенелопа и не против, главное теплое место для сна и терпимая еда. Немного понаблюдав за всеми, она, как не глупая девочка, начала анализировать ситуацию, вспоминая слова одного пьяницы валявшегося на дороге: «Выживает не сильнейший, а приспосабливающийся!» М-да… иногда от бомжей слышишь куда более осмысленные слова, чем от политиков. Но не об этом. Пенелопа заметила, что в присутствии герцога все меняются, все пытаются ему угодить, и она начала расставлять приоритеты. Теперь же, повторяя слова хозяйки публичного дома: «Если ты не родилась с властью, то подлижись к тому у кого она есть.» Она не дура, после пары лет беспрерывных попыток заменить его дочь, она полностью убедилась в провале этой идеи, а значит… осталось только одно чувство на котором можно играть. Или она хотела думать, что оно только одно. Напрягая извилины мозга и слушая шёпот души, она медленно становилась, шаг за шагом предметом романтического внимания герцога. И кстати, достижением является признание аристократии её, как самую женственную особу в Империи Ёка в уже шестнадцать лет. Со скрипящими зубами родные дочери знатных семей собирали вокруг себя альянс её недоброжелателей. Но влияние герцога на эти круга подавляло все их попытки навредить Пенелопе. Днём её безоговорочной победы, стал совершено обычный вторник второго числа первого месяца лета, когда герцог позвал в свой кабинет и немного поговорив с ней об обыденном, попросил встать около него пока он работает с бумагами, выполнив его просьбу, она почувствовала как большая ладонь легонько гладит её спину чуть надавливая на позвонки. В тот момент она ликовала. Думаю вы не удивитесь, если я скажу, что теперь она празднует этот день каждый год, и с каждым годом всё роскошнее. Прислуга поплатилась за свои деяния как никогда, почти все были постепенно выгнаны без рекомендательного письма, некоторые даже убиты. Её месть была жестокой. Надавливая на одних людей она пользовалась другими. Они были готовы на всё, лишь бы остаться в поместье, не зная, что они будут следующими. Со сводными братьями дела обстояли не так гладко. Оскорбления, подставы и игнорирования были чем-то нормальным. Но самым удивительным была их близорукость, ведь за три года они так и не поняли гляделки и случайные прикосновения их отца с «фальшивкой». Но похоже, сейчас это изменится… — Какого черты ты вообще сюда пришла?! — младший из отпрысков с волосами цвета лёгкого румянца, надрывал голосовые связки пытаясь произвести психологическое давлению на своего оппонента. Но из них двоих соперником считал только он её. — Я всего лишь прогуливалась вокруг поместья. И как пришла сюда так и уйду. — абсолютно не меняясь в лице и обжигая ледяным голосом гордость возмутившегося, она всё так же равномерным шагом проходила по дорожке. — Если бы это было правдой… — Рейнольд подразумевал за своими словами совершенно не актуальную тему, волнующею только его и Пенелопа прекрасно понимала о чём он. — Не беспокойся, твой отец меня за ручку отсюда не выведет. — она всё так же, даже не бросая на него взгляда, шла своей изначальной дорогой. — Агрх! Почему ты называешь его моим отцом?! Он твой тоже, хоть и не родной! — этот вопрос его гложил не первый год. В какой-то момент она просто перестала его так называть, и обращалась к нему как к герцогу, и никто не знал причины. Он не особо на этом зацикливался, но его это немного подбешивало. Кстати, она и его называла по имени, а не братом. — Рейнольд. — Пенелопа обернулась с обворожительной улыбкой и томящимся взором, в котором играют огни её развратного разума — Твой отец—мой папочка. Он непонимающе свёл брови. Ах, неужели и сейчас не понял…