«Я не хочу быть твоим врагом, но, если ты на их стороне, значит, ты против меня».
Каждый из тех, кто остался за пределами этого лагеря, считает его воплощением зла, бездушным и бессердечным разрушителем мира, повинным во всех их бедах. О нём рассказывали детям страшные сказки, о нём слагали легенды, но рядом с ней лежит усталый и бесконечно одинокий бессмертный, проклятый и отвергнутый лишь за один факт своего появления на свет, и Вики до дрожи хочется сделать что-нибудь. Обнять, поцелуями заставить хоть ненадолго, но забыть о страшном роке, который преследует его многие тысячелетия, показать свет, которого он не видел веками в своей мрачной тюрьме, или принести ему голову ублюдка, который повинен во всех страданиях Мала. Её белые крылья подрагивают за спиной, выдавая волнение, но ему не нужна её защита, не нужна её жалость или сострадание. Мальбонте нужна её сила, и Уокер отдаст её без раздумий. Ему нужна она сама на его стороне — и Вики уже давным-давно его, хотя сама осознала это лишь накануне, глядя в непроглядно черные глаза и повторяя чуть громче: «Останься». Она прилетела сюда, посланная Ребеккой и Советом. Как шпион, которому требовалось втереться в доверие к врагу, чтобы разрушить его стан изнутри, чтобы уничтожить угрозу, зависшую над лживым и прогнившим до основания миром, но что-то пошло не так, когда она осознала, кто настоящее зло.«Ты должна простить меня заранее. Я не хочу причинять тебе боль, но если тебе предстоит пасть от моей руки, прости меня».
Девушка приподнялась на локте, всматриваясь в умиротворенное лицо Мальбонте. Она видела блаженную улыбку Бонта, видела звериный оскал Мала, но сейчас рядом с ней лежал ни тот, ни другой. То не был беспомощный узник ангельской Цитадели или безжалостный мститель. Бесстрастная маска исчезла, россыпью острых осколков осыпавшись к ногам, наивные розовые очки спали, и пусть Вики прекрасно отдавала себе отчет в том, что это лишь краткое наваждение, навеянное мистическим полумраком забытого Шепфа мира, она не могла отвести взгляд или отвернуться. Мальбонте, будто бы услышав её мысли, улыбнулся одними уголками губ, и Вики осторожно протянула руку, касаясь чужой щеки. Под скулой осталась царапина — призрачное напоминание о недавнем сражении, — ещё одним штрихом ложась на человечный образ, и Непризнанная ласково коснулась её губами. — Что ты делаешь? — Мал распахнул глаза, будто и не спал вовсе, а Вики с трудом удержалась от того, чтобы вздрогнуть. Повела обнаженным плечом: сама, мол, не знаю. В темноте его чёрные глаза казались и вовсе бездонными, Вики тонула в этом омуте, чувствуя, что с каждым мгновением она все ближе и ближе ко дну, и все же бороться не хотела. Она уже проиграла, хотя не чувствовала себя побежденной. Она предала всех и всё, чем дорожила, ради него, и отчего-то даже ангельская совесть не трепещет при этой мысли. Не может ведь то, что делает тебя счастливым и, наконец, полноценным, быть неправильным? Нет, Вики не верила. Он продолжал смотреть, ожидая ответа, но вместо него Виктория задала встречный вопрос: — Почему ты не убил меня, когда мог? — прошептала она, щекой прижимаясь к его плечу и чувствуя, как ладонь, покоившаяся у неё на талии, медленно заскользила вверх, касаясь основания крыльев. — О какой из нескольких сотен возможностей ты говоришь? — губы Мальбонте смеялись, кривясь в сардонической ухмылке, но глаза внимательно изучали Вики, пытаясь заглянуть как будто глубже, чем в самую душу. Он в непривычной себе манере пытался свести серьёзный разговор на шутку, но Вики подняла глаза, не улыбаясь: — Сегодня, когда меня привели к тебе. Тонкие пальцы заскользили по чужой груди, вырисовывая одной ей видимые узоры. — Потому что без тебя мне не попасть в мир Шепфа. Думал, что хватит сил, но ошибался. И я верил, что ты сделаешь верный выбор. Вики вздрогнула, приподнялась на локте. Он говорил так просто и так искренне. Сотни и тысячи бессмертных считали его средоточием зла, самым уродливым и чудовищным творением Шепфа, которого боялся сам Создатель, но кем бы ни являлся Мальбонте, он не был лжецом, в отличие от Совета, Серафимов, Архангелов или Архидемонов — всех, кто имел власть их в мире. Шавок с видом мудрых львов, которым лгать было привычней, чем дышать. Лгал Кроули, лгала Ребекка, Сатана, Мамон и Эрагон, даже Шепфа — самый большой из лжецов, — все они преследовали собственные цели, лелеяли свою алчность и честолюбие, используя простых бессмертных и людей в своих играх в роли пешек, и только Мал был всегда честен в своих намерениях. Вики было тошно от того, что совсем недавно она готова была отдать жизнь за их трусость.«Если ты будешь сражаться на моей стороне, тебе не обязательно делать страшные вещи. Я буду, потому что это необходимо. Ты — не должна.»
Он ненавидел Создателя и мир, основанный на лжи и гордыне, который он сотворил. Он потратил тысячелетия, на то, чтобы свершить свою месть, и сказал об этом своим врагам в лицо, бросая вызов, а они подослали к нему змею, надеясь, что та ужалит его во сне. Вики нервно сглотнула. Она никогда не считала себя ангелом, хоть и несла за спиной белоснежные крылья, но и змеёй быть не желала. — Ты ведь знаешь, что я специально искала тебя. Чтобы убить. Слова дались ей с трудом, но на лице Мальбонте не дрогнул ни один мускул, и он равнодушно повел плечами, кивая и глядя куда-то в одному ему ведомую даль: — Знаю. Вики приподняла бровь: — И тебя это не тревожит? Он, наконец, снова посмотрел на неё. Во взгляде не было ни гнева, ни обиды, ни даже удивления. — А должно? Ты безоружна. — Как и ты. — Уокер ловко перевернулась, усаживать верхом на его бедра, а ладонями упираясь в грудь. Её крылья укрыли их обоих, точно пологом, и девушка прищурилась. — Я могла бы убить тебя после того, как затащила в постель. Или когда ты спал. Она не хотела говорить этого, но действительно не понимала. Его столько раз предавали, он должен спать с открытыми глазами и держать под подушкой кинжал, но сейчас он открыто смотрел ей в глаза, не шевелясь и раскинув руки по постели, и от этого по спине Непризнанной ползли мурашки. Ладони Вики сместились выше, к шее мужчины, но он только покачал головой: — Нет. Вики вспыхнула: — Ты убил меня. — Прости. — А я забрала часть твоей силы, помнишь? Я больше не немощная смертная девчонка! — Да. Мальбонте смотрел прямо ей в глаза, будто бы прелести нагой девицы, сидевшей на нем верхом, его вовсе не привлекали. Его спокойствие бесило, а еще пугало, и Вики разжала руки, досадливо дернув подбородком и разорвав зрительный контакт — слишком тяжело это было: — Да? Тогда почему ты совсем не боишься?«Если я твой враг, то почему ты касаешься меня так нежно?».
Она ждала кичливых слов о его превосходстве, самоуверенного утверждения о том, что она слишком сильно от него без ума, чтобы убить, но голос бессмертного прозвучал так уверенно и настоятельно, будто он объяснял неразумному маленькому ребенку, что Земля круглая, а Шепфа великий и всемогущий: — Потому что мы — одно. Вики недоверчиво прищурилась, по-птичьи склонив голову на бок, а горячая ладонь Мальбонте легла ей на живот, и девушка задрожала. Рука медленно заскользила выше, замерла напротив отчаянно бьющегося в груди сердца, и дыхание Уокер перехватило. Она повернулась, а он, наконец, снова заговорил, приподнимаясь на локтях, пока их лица не оказались на одном уровне: — Ты часть меня, а я — тебя. Мы связаны кровью — уже пролитой или той, что вскоре окропит землю в грядущей битве. — Мальбонте придержал её за подбородок, не позволяя девушке отвернуться и подаваясь вперед так, что она ощущала его жаркое дыхание на своем лице. — Ты ведь с самого начала чувствовала, что не такая, как они? Не ангел, не демон, но и не смертная. Ты была рождена для того, чтобы стать сосудом для моей силы, потому что ни одному бессмертному не совладать с подобным могуществом, и чтобы занять свое место рядом со мной. У нас одна судьба, Виктория Уокер. И как бы сильно мы оба ни противились, от этого не уйти. В комнате воцарилась тишина, нарушаемая только удаленными голосами воинов Мальботе, несущих дозор вокруг лагеря. — Оба? — помолчав, все же спросила Вики, касаясь его лба своим. — Оба, — подтвердил Мал, и его ладони снова легли у основания её крыльев, но на этот раз лишь для того, чтобы притянуть девушку ближе к себе. — У меня была сотня возможностей убить тебя, у тебя же она есть прямо сейчас. Но вот мы здесь. — Мы здесь, — эхом повторила Вики. — Потому что мы вдвоем можем изменить этот мир, — с едва уловимой улыбкой кивнул Мальбонте. — Потому что мы связаны, — прошептала Уокер. И качнулась вперед, зажмуриваясь и находя в темноте его губы своими. Потому что Мал был прав. Потому что она его, а он — её, и даже если так задумано было Шепфа, теперь это не имело никакого значения. Его тьма нашла её свет, и если по отдельности они были только героем старинного мифа и очередной из сотен Непризнанных, то теперь они вместе. А значит, отныне для них нет преград, и совсем скоро ангельская тирания падет, этот злой и жестокий мир изменится, и в нем больше никогда и никого не будут судить за то, какая кровь течет в его венах и кому отдано его сердце.