худшее - одиночество

— да ты достал! — раздаётся удар кулаком по столу, следом за чем марк встаёт из-за стола и смотрит гневно на джисона красными глазами; сон понять не может, красные они от нарастающей злости или наворачивающихся в уголках слёз обиды, — сколько можно прятаться за спинами других людей? «это родители», «друзья так сказали», тебе самому не надоело? моё мнение вообще для тебя существует? — он смотрит требовательно в ожидании ответа, прямо в глаза напротив сидящему, которые тот от стыда отвести напрасно пытается. — не хочешь со мной разговаривать или сказать нечего? — я просто неуверенный в себе, хён, — голос младшего непривычно дрожит, почти ломается от подступающего к горлу комка зажатых внутри эмоций. — никаких хён, — грубо отрезает марк, почти плюётся этими словами, перебивая чужие оправдания, — мне осточертело говорить тебе одно и то же, делай, что хочешь, — процеживает сквозь зубы и кулаки с силой сжимает, уходя из комнаты. — сегодня спишь один. как для минхёна, так и для джисона спать в одной квартире, но в разных комнатах — почти самое сложное наказание для обоих. они уже привыкли обнимать друг друга в разных позициях, пока спят, держать друг друга за руки или другие части тела, будь то бедро или рёбра, и оказаться одному в холодной постели становилось невыносимой пыткой. младший утирает рукавом сползающей с плеч толстовки дорожки скатившихся по скулам слёз, пока молча собирает постельное бельё на эту, а может и следующую ночь для сна на диване в зале. марк, кажется, даже не думает останавливать пака, по крайней мере, выглядит крайне разозлённым и желающим послать своего парня куда подальше, однако сам он сейчас в раздумьях из-за очередной ссоры пытается понять, что он сделал всё-таки не так. старший даже не знает, что ему хочется больше: обидеться на младшего ещё больше, обнять его крепко или просто лечь спать, избавившись от всех проблем молчанием. ночь снова выдалась ветреной и дождливой, от чего квартиру заполнил свежий, но холодный воздух. молчание тишины разбавлял тяжёлый раскатистый гром, а молнии фиолетовым светом пробивались сквозь толстую ткань штор; становилось как-то неприятно на душе, даже страшно. марк упирается взглядом в стену, притворяясь, что спит, пока джисон на свой страх и риск решает совершить одну проделку: он босыми ногами на ледяной пол встаёт, держа в руках согретую теплом собственного тела мягкую игрушку, и направляется к минхёну хотя бы на край их кровати. марк слышит всё: звук шагов голых стоп, который теряется в однотонных ударах капель дождя об оконное стекло, тихие вздохи и всхлипы младшего и глухой скрип половиц. он виду не подаёт; лежит молча лицом к стене и глаз не открывает, чтобы пак его неспящим не поймал; ждёт хоть каких-то действий от него. тот в свою очередь сначала в дверном проёме стоит, решая, правильно ли он поступает и не ухудшит ли это ситуацию, а затем неуверенно вглубь комнаты проходит, осторожно садясь на край кровати. — прости, — юноша обнимает игрушку обеими руками, будто пытаясь защитить себя, — я не хотел снова ссориться, не хотел тебя расстраивать, — его речь больше похожа на самую тихую жалобную исповедь. он смотрит под ноги прежде, чем глубоко вздохнуть и двинуться ближе — аккуратно ложится на постель рядом и робко касается своей спиной чужой, чтобы хотя бы немного чувствовать родное тепло. вот только джисон совсем не ожидал того, что старший вздохнёт тяжело, развернувшись к нему, и пледом осторожно обнажённые ноги накроет, шумно вдохнув родной запах соновой кожи. — пахнешь эвкалиптом. — я просто ходил в душ перед сном. и с минуту молчания, марк всё-таки говорит первый. — так и будем друг на друга дуться? — волосы младшего для него становятся средством успокоения, и хён откладывает свои планы молчаливого наказания. — лично я не хочу. — я тоже, — пак одной рукой плюшевую игрушку к груди прижимает, а второй чужую ладонь находит и пальцы с ней переплетает, наконец обретая душевное спокойствие. пусть с не совсем приятным осадком, — я люблю тебя, — и слышит минхёнов ответ «я тебя тоже», засыпая рядом с любимым в безопасности, любви и тепле вопреки этой холодной ночи.