Жизнь Собачья

      Темно, хоть глаз выколи.       Тяжёлые чёрные тучи нависли над Шотландией.       Не сбиться бы с дороги… Не хочется делать крюк, и так замёрз как собака!       У Сириуса не было чёткого плана, что же он будет делать в Хогсмиде, он не знал, чем именно его присутствие поможет Гарри… Но он не мог больше оставаться на расстоянии. Не мог больше выносить эту гнетущую тревогу за крестника, чувство собственного бессилия из-за невозможности повлиять хоть как-то на ситуацию, вмешаться, забрать его из школы, защитить.       Он не мог ничего с этим сделать! Не мог изменить происходящее!       Он сам не до конца понимал, что происходит и где правда. Кто желает смерти для Гарри? Воландеморт? Неужели он обретает силу? Неужели к нему стали примыкать союзники? Та Чёрная метка на чемпионате, что она значила?       Сириус не мог ничего поделать, и чувство вины (из-за того, что он, будучи крестным, где-то далеко, когда жизнь Гарри под угрозой) с каждым днём всё плотнее сдавливало петлю на горле и душило-душило… Не давало спокойно жить.       Это я допустил… Я… Где я был 13 лет назад? Всё могло быть по-другому!       Вот он летит холодной тёмной февральской ночью через всю Шотландию, оставив позади домашний уют, любимых людей, собственную безопасность, и что он чувствует сейчас?       Какая-то странная безумная радость от этого порыва — заставить страдать своё тело, в надежде, что снизится страдание души.       О, а не этим ли так любит заниматься наш дорогой Лунатик? Истязать себя? Отказываться от любых излишеств, осознанно выбирая путь аскезы? Нееет, тут другое, я не Лунатик! Я просто хочу быть причастным! Исполнять роль крестного! Делать всё, что от меня зависит!       Теперь я не в стороне, теперь я часть этого кошмара!       Быть наблюдателем, не способным ни помочь, ни принять удар на себя — было невыносимо, куда проще находиться в центре «грозовой тучи», а не «разрешать себе жить» вдали от неё, будто ничего это нет, зная, что кто-то другой страдает.       Тяжелые снежные облака нависали над летящим гиппогрифом и его наездником, грозя раздавить… Холод сковывал их тела и пронизывал насквозь, словно ножами. Из воздуха начали материализоваться снежинки. В кромешной тьме Сириус не мог их увидеть, но чувствовал, как они врезаются в глаза, замёрзшее лицо уже не могло воспринимать такую мелочь.       Он надеялся, что сориентируется на огни фонарей в Хогсмиде, но они не горели, словно кто-то специально их погасил.       Это, конечно, к лучшему, но как не сбиться с пути в безлунную ночь?       Сириус полагался на Клювокрыла, если они заплутают, в конце концов он сможет вспомнить Запретный лес и место, где жил, он сможет найти хижину Хагрида, а уж оттуда они попадут в Хогсмид. Главное, чтобы их никто не увидел.       Вспышка серебряного света заставила гиппогрифа резко дернуться в воздухе, Сириус онемевшими пальцами крепче вцепился в его шею. Патронус?       Феникс, сотканный словно из серебристого дыма, приветливо кружил перед сбившимися с дороги путниками. Дамблдор…       Патронус сделал несколько кругов вокруг гиппогрифа и его седока и полетел прочь. — Он показывает дорогу! Клювокрыл, за ним!       Теперь стало понятно, что именно имел в виду Дамблдор, говоря в письме, что встретит их… Вот и фонари в деревне не случайно погашены этой ночью…       От патронуса лился мерцающий серебристый свет, такой умиротворяющий… Сириусу даже показалось, что стало менее холодно. Они спускались к холму. В ночной темноте было сложно понять, где именно они находятся, но Сириус догадывался, что это самая окраина Хогсмида.       Патронус залетел в расщелину в скале, Сириус спешился, и первый, ведя за собой Клювокрыла, зашёл в пещеру.       Серебряный светящийся Феникс порхал на уровне глаз Сириуса. Он открыл клюв и голосом Дамблдора сообщил: — Я приду сюда завтра утром, а пока отдохните с дороги.       Патронус растворился в воздухе. Сириус открыл рот.       С каких это пор патронусы умеют разговаривать? Впрочем, от патронуса Дамблдора можно ожидать что угодно…       Клювокрыл фыркал и скреб когтями по каменному полу.       Темнота…       Сириус окоченевшими руками нащупал в кармане мантии металлическую зажигалку, достал её и откинул крышку. Мерцающий огонёк тускло осветил пещеру. — Что ж, располагайся, дружище! Это наш новый дом, — обратился он к Клювокрылу. Гиппогриф, склонив голову почти к самой земле, настороженно обнюхивал пещеру. — Я надеюсь, что ты не против, что нам придётся разделить это «уютное гнездышко» на двоих? Сосед из меня беспокойный, сразу скажу… Но выбирать не приходится! — Сириус издал хриплый смешок.       Обойдя всю пещеру, удалось собрать приличную кучку сухих корней, веток и высохшего мха для костра.       Наконец-то согревшись, Сириус обернулся собакой и уснул прямо на каменистом полу возле догорающих угольков.

***

      Сначала сквозь сон он услышал встревоженный клекот Клювокрыла, а уж потом шаги.       Бродяга открыл глаза и вскочил, ощетинившись.       У входа в пещеру он увидел высокую худую фигуру Альбуса Дамблдора в длинной лазурной мантии.       Бродяга выдохнул и превратился в человека. — Здраствуй, Сириус, — обратился к нему Дамблдор, а потом почтительно поклонился гиппогрифу. Клювокрыл поклонился в ответ. — Рад видеть вас обоих в добром здравии.       Сириус в ответ только кивнул. — Этот грот в достаточном удалении от деревни, вас никто не должен увидеть. — Дамблдор посмотрел поверх своих очков-половинок на Сириуса, — если вы будете осторожны.       Сириус снова закивал, потом подумал, что слишком часто кивает, и наконец, сказал. — Спасибо, профессор, эта пещера — отличное укрытие.       Дамблдор задумчиво смотрел на Блэка, на его поношенную мантию, на бледное худое лицо (со всеми нервами последних дней он заметно похудел, хотя до состояния, в каком он был после Азкабана, было ещё далеко).       Помолчав немного, он вздохнул, как-то по-стариковски, совсем не похоже на Альбуса Дамблдора. — Вы уверены, мой мальчик, что это правильное решение? Пойти на риск, отказаться от нормальных человеческих условий, пожертвовать удобством…       Сириус поднял руку, прерывая его тираду.  — Я предпочитаю воспринимать это не как жертву, а наоборот, как возможность получить максимальную выгоду от моего умения превращаться в собаку. Моя анимагия не раз спасала мне жизнь, и сейчас я намерен снова положиться на свои возможности и умения. — Сириус говорил твёрдо, глядя Дамблдору прямо в глаза. — Это похвально, — волшебник с уважением покачал седой головой. — Здесь я буду рядом с Гарри, всегда на связи, от Хогвартса сове лететь совсем не долго. Я надеюсь, что смогу убедить его вести себя благоразумно, не встревать в авантюры.       На лице Дамблдора появилась едва заметная улыбка. — И мне будет спокойнее, — не найдя больше подходящих слов, Сириус замолк. — Хорошо, мой мальчик, это твой выбор. Если понадобится помощь или что-то важное произойдёт с Гарри — обращайся. — Конечно, спасибо. — Вынужден раскланяться, дела! — улыбнулся Дамблдор и повернулся к выходу из пещеры. — Подождите! — Да, Сириус? — Дамблдор снова направил внимательные голубые глаза на Блэка. — Ваш патронус, Феникс… Он что, умеет разговаривать?       Дамблдор мягко улыбнулся, и возле глаз пролегли морщинки. — Я проводил эксперименты со светлой магией. В частности с патронусами.       Сириус внимал с приоткрытым ртом. — Я подумал, что было бы удобно передавать с ними небольшие сообщения. Неплохой канал связи, как думаешь? — Да… Это отличный канал! — с энтузиазмом отозвался Сириус. — Мне тоже так кажется. Но надо ещё кое-что изучить. Потом покажу, как это делается.       Сириус снова закивал. — Приятного дня! — пожелал Дамблдор, обведя глазами Блэка и Клювокрыла. — До свидания, директор, — попрощался Сириус.

***

      Перекусив прихваченной запеченой курицей и хлебом (Сириус хоть и летел налегке, поддался уговорам Эстер и захватил провизии на пару дней, «чтобы спокойно осмотреться, не думая, где добыть еду»), он проверил прочность верёвки, которой привязал Клювокрыла, и отправился в Хогсмид.       Солнце пригревало, и уже чувствовалось приближение весны. Дорога вниз по склону холма от его нового пристанища до перелаза заняла примерно полчаса.       Он вышел по извилистой тропинке к «Дэрвиш и Бэнгз», магазинчику на самой окраине деревни. Он решил прочесать весь Хогсмид, осмотреться, раздобыть по возможности газет (Римусу он написал заранее, что отправится ближе к Хогвартсу и его посылки со старыми Пророками больше не нужны).       Он невольно вспомнил, как оказался в Хогсмиде в прошлом году, после побега. Когда его искали дементоры, а самые близкие люди считали предателем и убийцей. Никому на свете он тогда был не нужен… И совсем с другим настроением он вернулся сюда снова.       Столько людей ему верят, переживают за него и любят. Теперь у него есть Гарри, Римус, его маленькая семья — Эстер и Бен, даже сам Дамблдор его поддерживает!       Это осознание согревало и воодушевляло его.

***

      Первый день показался особенно длинным. Бродяга лежал на полу, среди газетных листов, и думал о патронусах.       Вот если бы я мог послать Эстер серебристого пса, который пожелал бы ей спокойной ночи моим голосом…       Но маглы не видят их… Да и у меня нет волшебной палочки… Интересно, а я смогу его вызывать после Азкабана?       Он подумал о счастливых моментах рядом с Эстер.       Конечно, смогу… А потом Дамблдор научит посылать сообщения… И можно будет обойтись без сов, которых перехватывают, чтобы связаться с Гарри или Лунатиком.       Глаза слипались, мысли текли своим чередом, он начал вспоминать, как они учились вызывать патронусов. *       Грозный Глаз Грюм собрал самых молодых членов Ордена Феникса в штабе. — Этому вас в школе не научат! — гаркнул он, — это магия высшего уровня! Фрэнк и Алиса учились этому в мракоборческом центре только на третьем курсе, вам же нужно освоить вызов патронуса в самое ближайшее время! От этого зависит ваша жизнь! *       Глаза Бродяги смыкались, но он ещё не спал, воспоминания картинками всплывали в его сознании. *       Вот он радуется, увидя в качестве патронуса свою анимагическую форму, вот Джеймс вызывает оленя, и их патронусы вместе скачут по залу, совсем как они в полнолуние по Запретному лесу.       Джеймс всем и каждому рассказывает, что он и Лили идеальная пара, когда выясняется, что её патронус — лань.       Римус обнаруживает, что его патронус волк, впрочем, он даже толком его не рассмотрел. Он сразу и наотрез отказался вызывать телесного патронуса, несмотря на все уговоры со стороны друзей.       Для всех остальных в Ордене он предпочел прикинуться неспособным к такой сильной магии. Ему казалось, что его сразу раскроют, догадаются, что он оборотень, когда увидят его волка… Ведь о его тайне, кроме друзей, знали только Дамблдор и Грозный глаз…       А вот у Питера действительно не получилось вызвать даже серебристого дыма… Сириус думал, что это от его никчемности как волшебника…       А надо было догадаться… Никто из тёмных волшебников, никто из Пожирателей смерти не может их вызвать! И как я не подумал об этом? Не сопоставил факты?!       Бродяга зарычал. Всё могло бы быть по-другому!