***
Жизнь Игната, как ему самому казалось, складывалась просто прекрасно, особенно последние полгода. В квартире, доставшейся от бабушки, наконец был закончен ремонт, и теперь он наслаждался жизнью в хорошо обустроенной двушке в пятнадцати минутах ходьбы от работы. Работа у Игната была тоже, по его мнению, просто огонь. Из косметической компании, где он по сути занимался выбором шрифтов для новых этикеток, он перешел в организацию, занимающуюся разработкой игр, и теперь величал себя графическим дизайнером и щеголял новым андроидом последней модели, без особых проблем купленного после третьей зарплаты. Планы были наполеоновские: накопить на первоначальный взнос на квартиру, взять в ипотеку трешку в новом районе, перевезти к себе младшую сестру, сейчас учащуюся в универе на противоположном конце города и живущую в общаге при нем. А еще купить новый велик, стиральную машинку с сушкой, крутой сабвуфер в машину… И весь энтузиазм был сломан неожиданно вынужденным больничным. Действительно шокирующе неожиданным: обычно спокойный и степенный Форс расцарапал ему руки до такого состояния, что пришлось идти в поликлинику и брать справку о нетрудоспособности. К планшету толком притрагиваться он не мог: спустя полчаса работы правая рука просто отваливалась от боли. Не помогали никакие таблетки, и Игнат, свирепея от беспомощности, подолгу с ненавистью смотрел на бардак на подоконнике. Форс свою ошибку понял, и наказание за нее тоже принял смиренно, хотя и сидел на ближнем к окну диванном подлокотнике, по всей видимости, в надежде увидеть окно своей подружки. Но Игнат пробовал смотреть с того же уровня и знал, что с такого ракурса обзора нет. Он проверял несколько раз, и после каждого кивал себе удовлетворенно. Что такого привлекательно Форс нашел в девушке из дома напротив, Игнат не знал и узнавать не собирался. Но защитить свой статус любимого хозяина было задачей крайне важной, поэтому Игнат решительно оборвал все каналы связи между этими двумя и был собой доволен. В окно молодой человек лишний раз выглядывать привычки не имел, зато Влад, приходившийся Игнату лучшим другом и по совместительству коллегой по работе, делал это каждый раз, высовываясь в открытое окно почти до пояса и закуривая сигарету. Игнат же нервно выискивал глазами Форса, чтобы тот сдуру не выскочил в щель, и терпеливо ждал, пока это закончится. Запах никотина он не выносил на дух, но ради Влада терпел. Это была такая своеобразная плата за помощь в обустройстве дома. Сам Игнат был не рукастый от слова совсем, но под руководством Влада осваивал-таки премудрости мелких ремонтов. — Ты в следующий раз хотя бы воду перекрой, — комментировал Влад очередную неудачу Игната, выкуривая вторую подряд сигарету. — А то не прискакал бы я вовремя, и что тогда? Затопил бы соседей, а там бац — и мама олигарха. И ты бац — уже без башки. — Выдумывай больше, — Игнат зевнул и потер виски, любая подобная деятельность удивительно выматывала. — Мамы олигархов в таких домах точно не живут. — Тогда какой сердобольный придурок предложить березы срубить додумался? Ну еще как вариант чинуша какой-то. — Зато за жизнью дома напротив понаблюдать можно, ты же любишь такое, — плавно перевел тему Игнат, не желая в очередной раз вступать в затяжную демагогию. — Да что там наблюдать, бабки одни и, — Влад запнулся, выпрямившись в окне, — ого, молодые прекрасные девушки. Игнат повернул голову примерно в ту сторону, куда смотрел Влад, и брови поползли вверх сами собой. Девушка, укравшая внимание кошака, стояла боком в окне кухни в коротких шортах и то ли в топике, то ли в лифчике, и готовила что-то. Игнат хоть и был в очках, но из подробностей увидел только собранные в хвост волосы и худощавую фигуру. Зато Влад со своим орлиным взором поторчал в окне еще с полминуты, затушил сигарету и сиганул к двери. — Ты куда? — запоздало спросил Игнат, когда друг уже обутый выскакивал из квартиры. — Пойду под окном ее поору, предложу улучшить жилищные условия, — Влад подмигнул и вприпрыжку поскакал по лестнице. В ступоре Игнат простоял с полминуты, после чего пошел обратно в комнату. Включил свет, и сердце мигом ушло в пятки: Форс сидел на подоконнике прямо у распахнутого настежь окна. Парень обошел кота сбоку, медленно приближаясь, попутно что-то лепеча и показывая свое присутствие, но Форс не обращал никакого внимания. Подойдя наконец, Игнат понял почему: в доме напротив уже стучала кулаком по стеклу его подружка. Она успела за эту минуту распустить волосы и на подоконник опиралась так, что, будь у Игната не минус шесть, он бы смог рассмотреть ее грудь. Но для его смущения этого хватило. Помогло только то, что нужно было как-то спасать Форса. Кота он брал на руки очень аккуратно, но быстро, после чего захлопнул створку и почти истеричным движением передвинул ручку в нужное положение, обещая самому себе в следующий раз настучать Владу по голове. Погладив Форса для собственного успокоения в первую очередь, он медленно перевел на соседний дом. Девушка осталась там же в той же позе и на этот раз, как казалось Игнату, смотрела именно ему в глаза. И он проиграл: усадил Форса на свободное от вещей место и ретировался. Влад позвонил через полчаса, и до того, как Игнат успел что-то сказать про опасность для Форса, начал тараторить про то, что квартиру девушки он не нашел. Ну, или перепутал подъезд. Или не так посчитал этажи. В любом случае, взял с Игната клятву на крови, что тот в следующий раз обязательно покажет ему нужное окно, и скинул. Оставалось только смотреть на потухший экран телефона и тяжело вздыхать. В следующий раз Игнат увидел девушку в магазине. Как он понял, что это именно она, не объяснил бы, просто понял и все. Она оказалась на удивление высокой, под метр восемьдесят, и Игнат почему-то подумал о том, что ему такие всегда нравились. Подумал и вздохнул: с последней девушкой расстался два года назад, и теперь, когда стрессов стало меньше, все чаще было одиноко. Форс и сестра, конечно, спасали, но не настолько, чтобы думать о девушках не хотелось. Почему-то в голове вплыли короткие шорты и распущенные волосы, и Игнат тряхнул головой. Нет уж, еще чего не хватало, в магазине о таком думать. Девушка к этому моменту уже рассчитывалась на кассе, и можно было не бояться, что с ней придется пересекаться. Разговаривать было бы боязно: и из-за того, что она наверняка злилась на ситуацию с Форсом, и из-за того, что взгляд наверняка стремился бы сползти на грудь. А это было поведение Влада, не его, и ему такие истории, чтобы ворочаться по ночам, не в силах уснуть от вьетнамских флешбэков, были не нужны. Барахтаясь в своих мыслях, он до смешного сильно напугался, когда на выходе его хлопнули по плечу. Отскочил на полметра и обернулся ошалело. Девушка, с шопером наперевес, уже успела подойти и стояла совсем близко. И у платья, которое было на ней надето, был такой непотребный вырез, что взгляд сполз сам, благо быстро вернулся обратно. — Здравствуйте. Пожалуйста, не забирайте у меня возможность смотреть на кошака, — ее рука мягко коснулась его бицепса, а взгляд стал еще более из-подо лба. — Я одна живу, вечерами часто так скучно, — ладонь скользнула ниже, и Игнат, не понимая, искусное ли это домогательство или просто попытка произвести более благоприятное впечатление, ощутил, как появляется ком в горле. — Раньше хотя бы на березы можно было посмотреть, а теперь из интересного только кошак, — руку она убрала, чтобы поправить шопер на плече и немного подступить ближе одной ногой. — Надеюсь, вы не против? Обещаю больше не способствовать появлению у вас ранений. Я потрогала сейчас, так понимаю, уже не болит? — девушка улыбнулась очаровательно, заправила за ухо волосы и явно застыла в ожидании ответа. А Игнат тупо стоял, не в силах вымолвить ни слова. Здравый смысл кричал: не молчи, отвечай, она просто спросила и проверила царапины рукой, ничего такого, ничего страшного. Еще как страшно… — Все-таки болит, — она резко поменялась в лице и ухватила его ладонь. — А ну-ка пойдемте, я посмотрю. — Нет-нет, все в порядке, — холодная в такую жару хватка и перспектива пойти с ней привели Игната в чувство. — Уже не беспокоит почти. Просто я растерялся от вашего напора. — А, извините, — она улыбнулась снова так же мило, не отпуская его руку. — Наверное, профдеформация такая. Привыкла, что с пациентами надо разговаривать уверенно. — Медработник? — она кивнула и отпустила его, в который раз поправляя лямку сумки. — Я пойду, если вы не против, плечи болят после работы. Если вдруг нужна будет медицинская помощь, то обращайтесь, сорок первая квартира. Уже когда она почти подошла к подъезду, Игнат подумал, что мог бы и помочь с продуктами. И на царапины пожаловаться. И пообещать не скрывать кошака. И просто сказать, что у нее очень красивое платье… Нормально уснуть, понятное дело, ночью не вышло, и пришлось лежать, уставившись в потолок и проклиная свою гребаную впечатлительность.***
Лика в людях разбиралась. Ей это говорили не раз и не два, называя прекрасным качеством для медсестры. В жизни оно ей тоже пригождалось частенько, и с мальчиком-одуванчиком тоже сыграло на руку. Она ожидала, что он засмущается, но не думала, что настолько. И пожирающий его взгляд заметить было легко. Это показалось странным: девушка на него так счастливо кидается, но на этом романтика что, заканчивается? Или там у него какие обычаи, и до связи ни-ни? В любом случае, было приятно: на Лику привлекательные молодые люди давно так не смотрели. Алкаши и дедули — да, чуть ли не каждую смену в отделении, а вот явно состоятельные владельцы шикарных котов — нет. На этом, как считала Лика, миссия была выполнена: кошак благополучно ошивался в окне напротив каждый день, якут в ужасе ретировался каждый раз, как она попадалась ему на глаза, сгорая то ли от любви, то ли от стыда. Поэтому вся эта история была благополучно забыта где-то на месяц, пока в дверь не позвонили тот самый сосед и еще какой-то парень уже явно славянской наружности. Лика опешила, толком не зная, что делать в такой ситуации, но после настойчивого стука ногой открыла-таки, предварительно застегнув цепочку на двери. Высунула только нос и один глаз и тут же наткнулась на лучезарную улыбку. — Вечер добрый! Вас как зовут? — громкий залихватский голос даже оглушил немного. — Лика, — недоверчиво ответила она, высматривая второго, но с такого ракурса видела только его ботинок большого размера. — А мы свататься пришли, Лика! Вам больше местные нравятся или забугорные? — Влад, — раздалось басовито-осуждающе откуда-то сзади. — Совсем сдурел, из нас двоих вообще-то ты не местный. — Ага, Баясгалан, тебя не спрашивали, — бодро ответили ему. — Меня вот Владом величать. Вы не подумайте, мы не маньяки какие-то, люди приличное, на компьютерах клацаем и за овертаймами девушек только в пор… в фильмах видим, вот и одичали немного. Но мы хорошие, вы не подумайте. Просто вы так красиво в окне смотритесь, вам не передать. Игнат вот тоже в восторге, но он у нас степенный, так просто не скажет. Влад болтал и болтал, а Лика все думала, как умудрилась так вляпаться… Перед окном во времена коварного плана она крутилась часто, но Игната толком не видела, да и как-то не верилось, что он придет к ней домой. А вот то, что у него окажутся чокнутые друзья, было не предсказать. — Ладно, — прервала она незатыкающегося Влада. — К себе я вас не пущу, уж извините, страшно. На улице можем посидеть. Только если скажу, что никто не понравился, вы отстанете и больше не придете. Пойдет? — Конечно! — Лике только и оставалось, что смириться с участью, накинуть ветровку и пойти следом за странной парочкой. А потом вечер оказался на удивление неплохим. Они сидели на лавочке, пили домашний лимонад и болтали не о переломах и обезболах, а о настолках, хороших производителях техники и правилах русского языка. — Ты бы просто знала, как я задолбался поправлять предков. Почему так сложно запомнить ударение на паре слов, а? — Не знаю, — в который раз ответила Лика, неловко улыбаясь. На фоне Влада она почувствовала себя неожиданно недалекой: она не разбиралась в политике, не смотрела новомодные сериалы, не занималась спортом со школы и не готовила крутые блюда из инстаграмма. Почти всю ее жизнь занимала работа и сон после нее: чтобы платить за съем жилья, коммуналку и еду приходилось брать кучу сверхурочных. Уживаться с мамой и ее очередным хахалем было выше ее сил, а снимать с кем-то после пары попыток желание пропало. Лучше тратить нервы на работе, но хотя бы спокойно спать дома, без кутежей и изматывающих взаимных претензий. — Ладно, я пойду, — Влад неожиданно встал, закидывая пустой термос из-под лимонада в рюкзак и выуживая оттуда ключи из машины. — Вы, ребята, будете идеальной парочкой, не проебывайте такой шанс. Бывайте, — он хлопнул по плечу Игната, оставляя того удивленно пялиться ему вслед. — И что это было сейчас? — спросила Лика в пустоту, не ожидая особо получить ответ. — Это Влад, — Игнат еле-еле улыбнулся. — Моя сестра сказала, что мне нужен кто-то, кто будет меня раскачивать, и вот вскоре у меня появилось вот это. Это была самая длинная фраза, что он сказал за вечер. — Хорошие отношения с сестрой? — Лика спросила, высчитывая у себя в уме, что та, кто кидался на шею Игната, вполне могла не быть не его девушкой. — Да, прекрасные. Она часто приезжает ко мне сюда, чтобы мне было не так скучно, — Лика кивнула и ему, и сама себе. Так вот в чем тут дело. — Не хочешь прогуляться на неделе? У меня завтра сутки, потом отсыпной день, вот послезавтра вечером можно было бы. — Хорошо, — согласился он на удивление быстро. — Сам хотел предложить, если честно. Во сколько? — В семь давай. Поднимись, если буду опаздывать. Номер квартиры ты уже знаешь. Они скомкано попрощались и пошли каждый в свой подъезд. Уже поднимаясь по лестничной клетке, Лика ощущала, как сердце стучит где-то в горле. Последний раз она была на свидании на первом курсе колледжа, и это был какой-то провал. Тут вообще все обещало быть плачевно: два нелюдимых человека будут пытаться разговаривать. Класс. Наверное, поэтому желания куда-то ходить так долго и не возникало. Лика понимала, что болтунов, как Влад, не любит, а с таким, как Игнат, как раз могло бы быть комфортно, но явно не на стадии первых встреч, когда молчание своей неловкостью будет придавливать с силой бетонной плиты. И все-таки в глубине души теплилась надежда. Лика не чувствовала бабочек в животе или какой-то влюбленности. Внешне симпатичный молодой человек, ее типаж по характеру, но для нее этого всего было мало, надо было познакомиться нормально. Но впервые за годы появился хотя бы какой-то шанс, и Лика больше неосознанно решила, что его ни в коем случае нельзя упускать. Даже если с отношениями и не сложится, может быть получится урвать долю ласки и внимания. Единственный парень, который был у Лики, бросил ее летом перед поступлением в колледж. Она восприняла тогда это на удивление всех окружающих совершенно спокойно. В целом, в этом и была причина: его жизнь ей была слишком безразлична. Конечно, слышать напоследок, что Лике от парня был нужен только секс, было немного смешно и обидно, но не так уж и далеко от истины. С тех пор она могла позволить себе сделать вид, что очередной альфач сам добился ее и снял в клубе, но происходило это не так уж часто. А сосед, до дома которого было буквально пять минут ходьбы, для удовлетворения базовых потребностей хотя бы на какое-то время подходил идеально. В первую же секунду свидания Лике захотелось засмеяться. Игнат пришел такой вычесанный-вылизанный, будто бы шел на собеседование как минимум. Ей бы может и следовало почувствовать себя неловко в стареньких кроссовках, но Игната явно больше интересовало декольте ее майки, так что обувь в такой ситуации явно можно было променять и на удобную. Ничего примечательного не произошло. Они много молчали, Игнат смущался даже больше нее, но почему-то Лику это не раздражало. Наоборот, заставляло вести себя как можно более настойчивее. На слова ее, как и обычно, не хватало, но прихватить невзначай за руку или при развороте пройтись грудью по его плечу — это всегда пожалуйста. В самом конце, когда они уже прощались у дома, неловко пожав друг другу руки, Игнат протянул ей запечатанный конверт. — Дома откроешь, — подмигнул он как-то на удивление смело и, развернувшись, пошел в свой подъезд. А Лика не была бы собой, если бы не вскрыла конверт прямо на улице. От содержимого брови поползли вверх: как оказалось, Игнат рисует очень красиво, и ее фигуру в топе и шортах передал пусть и гиперболизировано прекрасной, но все же вполне узнаваемой. Стоит ли сказать, что следующем же вечером Лика, раскопав в недрах еще более залихватские шмотки, снова разгуливала в таком виде перед окнами. Свой портрет у окна с лейкой в руке она получила через два дня вместе с запиской-приглашением на следующее свидание. Подъездная романтика оказалась захватывающе приятной, и записочки друг другу они стали кидать гораздо чаще, хотя и обменялись номерами телефонов. Лика и сама не заметила, как это стало навязчивой идеей. Гортензия цвела и пахла: Лика тратила столько время у подоконника, лишний раз пытаясь выловить Игната, что успела и подкормить ее, и пересадить в горшок покрасивее. Только надеялась, что цветок не сдохнет от чересчур обильного полива. Кроме дома еще часто стала посещать магазины. Обычные вещи, которых у Лики было в достатке, резко перестали интересовать. Скромно одеваясь на работе, дома она теперь отрывалась и носила такое, что раньше бы вряд ли купила. Первое время все мысли так или иначе сворачивали в сторону секса, но в какой-то момент Лика неожиданно для себя поняла, что у Игната дико красивые глаза, они прекрасно смотрятся вместе и она толком не может ни о чем другом думать. Осознание первой реальной влюбленности накрыло с головой. Причем обосновать ее было толком и нечем: они все также мало разговаривали друг с другом, но теперь у Лики все чаще появлялась возможность увидеть его в общении с другими людьми. И смотреть на него со стороны, статного, молчаливого и с очень доброжелательным лицом, вдруг стало одним из лучших занятий на свете. «Я бы хотел попросить тебя попозировать. У какого-нибудь окна. Тогда, когда тебе будет удобно. Игнат» — гласила первая записка октября. Лика хмыкнула в очередной раз, увидев подпись. Как будто ей так часто письма шлют. Договорились они на ближайший совместный выходной. Игнат встретил ее с планшетом в руках и очень сосредоточенным лицом. Под ногами у него мигом завертелся Форс. Лика к тому моменту уже успела познакомиться с кошаком на его прогулках по району, и он отнесся к ее появлению в его жизни с присущей котам благосклонностью. На ручки не давался, но животик подставлял. Игнату было явно некомфортно. Он относился, как сам говорил, к тому типу людей, которые очень тяжело пускают новых людей в личное пространство. Лика его прекрасно понимала, поэтому вела себя максимально пристойно: уселась на обозначенный диван и попивала предложенный хозяином чай. Игнат же носился по комнате, расставляя мебель, поправляя шторы и оборудуя себе рабочее место. Когда все наконец было готово и Лика, как дорогая кукла, была правильно усажена в кресло в своем новеньком красивом платье, Игнат начал рассказывать о том, почему ему важно ее присутствие. Рисунки издалека и мельком — это наброски по памяти, а ему хотелось сделать полноценную работу. — Чтобы разложить тени, как в реальности, — тихим голосом бормотал он, то и дело переводя взгляд от Лики к планшету. — Чтобы передать все эти естественные изломы освещения. Волосы прорисовать наконец нормально, они у тебя очень красивые, — они улыбнулись друг другу в эту секунду. — Знаешь, чтобы можно было взглянуть на работу и понять, что это ты. Не девушка в окне, о которой знаешь максимум имя, а Лика, купившая цветок, чтобы порадовать кота соседа напротив. Фигуру твою сделать с точной прорисовкой, в таких дальних планах не отображаются мелкие детали, а у меня руки чешутся нарисовать эту родинку у тебя на щеке. Это, правда, не про фигуру… Да что это я, — он рассмеялся, поправляя рукой упавшую челку. — Ты не подумай, ты и в своем окне выглядишь прекрасно. Но в такой близи легче передать уникальность. — Можно посмотреть, что уже получилось? — Я же только начал, — Игнат непонимающе посмотрел на нее, но Лике уже было все равно. Она подошла, уселась перед ним на колени и положила голову ему на бедро. — Рисуй так, — он смотрел растерянно, не находясь, что ответить. — Суть же в том, чтобы передать реальную меня. Так вот это то, что я хочу сделать уже давно. Так что рисуй и не отлынивай. Игнат смолчал, побуравил ее оценивающим взглядом, удостоверился, что она не передумает, и начал работать. Больше разговоров у них не было. Лика иногда немного перекладывалась, потому что дико затекала шея, обнимала его ногу рукой, чтобы было легче удерживать себя в одном положении. Чувствовала только материю его спортивных штанов, поэтому было особенно приятно, когда он время от времени поправлял волосы у нее на лице, дотрагиваясь теплой мягкой ладонью до щек и лба. Он не срывался, не саботировал и честно показал ей проделанную работу, когда предварительный набросок был закончен. — Я доделаю его позже. Не буду бросать тебе в почтовый ящик, лучше распечатаю нам. Только сначала доведем до идеала, чтобы ты осталась довольна. Формат будет очень большой. Целоваться с ним было приятно до одури. То ли от долгого ожидания каких-то действий, то ли от сидения в одной позе, то ли от влюбленности у Лики дико подкашивались ноги. До такой степени, что Игнату пришлось усадить ее в кресло у окна, стать на колени уже самому и вжать ее в спинку, чтобы они оба не так сильно ощущали, как ее трясет. Когда Лика смотрела на Игната, лицо у него подсвечивалось в свете закатного солнца. Он щурился подслеповато без очков. Может не видел, может по привычке. Она водила ладонью по его щеке и тот, будто кот, ластился и следовал за ней. Форс же оказался на удивление тактичным кошаком и не отсвечивал вообще. Эта мысль промелькнула у Лики в тот момент, когда Игнат перехватил ее под коленями и поднял на руки. Наверное, чтобы не умереть от стресса и волнения. Когда они перешли в спальню, Лика охнула. — Так нечестно! — она не смогла сдержаться и топнула ногой, стоило Игнату опустить ее на пол. Почему-то раньше ей в голову не приходило, что у Игната, в отличие от нее, двушка, окна которой с другой стороны выходят на парк. — Я думаю, относительно скоро ты переедешь сюда. Тогда будет честно? — улыбнулся он, притягивая девушку поближе. — Честно будет, когда я накатаю заяву на этих коммунальщиков, — неловко пробормотала она, неожиданно теряясь в его уверенности. — Но и так тоже сойдет. Лика, никогда не замечавшая в себе признаков особой романтичности, совершенно неожиданно для себя оказалась в сказке наяву. Ее прижали к стене и целовали до стертых губ, и она, привыкшая к озлобленной самостоятельности, оказалась в ситуации приятной беспомощности. Откуда в Игнате, робком милом мальчике, вдруг взялось столько прыти, она не поняла. Надолго правда его не хватило: в какой-то момент он отстранился и принялся скомкано извиняться, но тут уже кровь ударила в голову Лике. Она притянула парня за волосы к себе, зацеловывая его шею. — Мне кажется, я ждала именно тебя всю жизнь. Не знаю почему, но я в этом уверена, — она привстала на носочки, уперлась лбом в его лоб и прошептала ему прямо в губы. — И я не позволю тебе никуда деться. Не прошло и недели, как кот и гортензия воссоединились уже навсегда.