Стена

      Гэвин взлохматил волосы и прикрыл глаза. Движение было в большей степени человеческим, но уже слишком привычным, чтобы от него отказываться. Впрочем, едва ли оно принесло какое-то облегчение — напряжение, скопившееся где-то в районе затылка, так и осталось.       Синяя кровь уже почти выветрилась. Пару часов назад ею была вымазана вся дверь и весь коридор.       Гэвин не работал в группе захвата уже чёрт знает сколько — с появлением Ричарда в отделе он почти полностью перешёл на детективную работу. У людей всё ещё были проблемы с тем, чтобы доверить ему пистолет.       Казалось бы, полтора года прошло.       Преступник скорым рейсом отправлялся за решётку — хотя с этим, конечно, ещё возникнут свои проблемы. Люди не знали, что делать с девиантами в повседневной жизни. Что делать с девиантами, нарушившими закон, не знали тем более. Гэвин был готов признаться себе, что при их “свободе” стало интереснее и вольнее, да, но пока разумные машины были вне закона — прятаться среди болванок было проще и спокойнее. После Коннора всё пошло кувырком, и менять образ жизни пришлось очень резко.       Собственно, после Коннора ко всей линейке RK его недоверие было вполне оправданно.       Гэвин кивнул Тине, оставшейся успокаивать вовремя найденных жертв. И направился к улице через заднюю дверь, останавливаясь почти что в проёме.       — В порядке?       Гэвин повернул голову в направлении звука.       Ричард на него не смотрел. Как Гэвин старался дистанцироваться от Ричарда, так и Ричард не пытался поддерживать общение. Гэвин назвал бы это равнодушным нейтралитетом — самым долгим и самым стабильным нейтралитетом, который он со своим достаточно взрывным характером умудрялся поддерживать.       — Куда ж я денусь, — фыркнул Гэвин, отодвигаясь с прохода.       Он пропустил двоих человек в дом, а сам подошёл ближе к напарнику. Ричард казался совершенно спокойным — и Гэвин даже не мог точно сказать, что именно тот чувствует. Ричард не проявлял эмоций, ни положительных, ни отрицательных. Он как поступил на службу, так, кажется, и вовсе не менял выражения лица. Иногда Гэвину казалось, что Ричард — затесавшийся в их ряды доблестных девиантов — непробуждённый шпион, сохранивший программу в её изначальном виде.       Этого, разумеется, никак не могло быть, потому что Коннор пробудил его самолично. Впрочем, с Коннором у Ричарда тоже особо отношения не сложились. Ричард, очевидно, ощущал себя белой вороной — вполне возможно, примерно так же, как девиант-Гэвин чувствовал себя посреди революции андроидов, не имеющий возможности заявить о себе и совершенно не понимающий, кому можно доверять, а кому нет.       За спиной послышалось пластиковое шуршание — работники заклеивали дверь лентой до приезда клининговой службы. Пятен тириума уже не было видно. Но среди пленников было двое раненых людей — а потому линолеум и ковёр украшали бурые разводы уже подсохшей и въевшейся крови.        — А ты? — не удержался от очевидно дурацкого вопроса Гэвин.       Фраза прозвучала как-то издевательски.       К его удивлению, Ричард не стал отвечать — просто покачал головой и отвернулся снова. Сотрудники, возившиеся с дверью, отошли — скорее всего, заклеивать парадный вход.       — Трое суток без отдыха и андроидам даются непросто, — всё-таки прозвучал ответ.       Жёлтое свечение осталось бы незамеченным, если бы был день, но последнюю зацепку, которая в итоге и привела их к дому преступника, Гэвин обнаружил уже в одиннадцать ночи.       Кто знает, пережили бы эту ночь заложники.       — Хорошая работа, Гэвин, — дежурно заметил Ричард, повернувшись наконец-то лицом.       — Взаимно, — хмыкнул тот.       И снова взлохматил волосы. В их разговорах всегда было что-то такое... напряжённое. Стена, которую ни один, ни другой сломать не решались. Достаточно по-дурацки, если принять во внимание, что они напарники.       — Устал как собака, — тихо отозвался Гэвин и отошёл обратно к двери, опускаясь на ступеньки и прикрывая глаза.       Чёрт знает, сколько он провёл на ногах. Даже считать не хотелось. Гэвин с трудом представлял, как себя чувствует Тина — она работала всё то же время, что и они с Ричардом. Вот только, в отличие от андроидов, она нуждалась в настоящем человеческом сне.       Он особо ничего не ждал от Ричарда и говорил достаточно тихо для того, чтобы напарник мог проигнорировать фразу. Чего он не ожидал, так это того, что Ричард сядет рядом. Гэвин открыл глаза, когда услышал очень специфичный шорох куртки — у “передовой модели” была своя “передовая одежда”, то ли из какой-то полимерной ткани, то ли ещё бог знает из чего. Обряженный в стандартную форму Гэвин, пожалуй, никогда не завидовал этой легко пачкающейся белой одежде с красивым сверкающим треугольничком.       — Я тоже, — честно ответил Ричард.       И Гэвин понял, что ни за какие блага в жизни не повернётся посмотреть на Ричарда, который говорит, что он устал.       Ситуация казалась ещё более абсурдной, чем их “нейтралитет”.       — Не припомню никакого другого такого же напряжённого дела, — продолжил Ричард. — Я работаю не так долго, как ты, и не могу говорить наверняка, но, думаю, и у тебя не было подобного… инцидента в практике.       — Пожалуй, — согласился Гэвин тихо и помотал головой. — Впрочем, было ещё дело с потрошителем год назад, который вывозил жертв за город. О, и с каннибалом, сразу после революции. Ещё тот ненормальный, который...       — Гэвин.       Гэвин запнулся. И устало усмехнулся. Рядом раздалось такое же хмыкание, Гэвин мог почти наверняка сказать, что Ричард смеялся.       — Прости, — всё-таки добавил он смущённо.       — Ничего, — на удивление ровно ответил Ричард. — Я читал дело о каннибале. Это... другое.       В чём-то Ричард был прав. Он впервые работал на время в попытке спасти чью-то жизнь, а не поймать кого-то, кто уже успел её отнять. Гэвин старался не задумываться, что если бы среди заложников не было бы людей — отдел не сработал бы так оперативно. Преступник оказал им услугу, помимо троих андроидов захватив ещё и “органических”.       Гэвин откинулся чуть-чуть назад, опуская руки на бетонную ступень и намереваясь встать, но натолкнулся левой кистью на ладонь Ричарда. Весь импульс подняться испарился. Гэвин неловко подвинулся, чтобы не касаться напарника, но остался на месте.       — Как думаешь, они его посадят? — спросил Гэвин. — Или?..       — Не думаю, что отключат, — заметил на невысказанный вопрос Ричард. — Смертная казнь действительна только в Техасе. Они не будут создавать... прецедентов. Не хватало только ещё массовых протестов. Реакция общественности и так обещает быть громкой.       Гэвин покачал головой, соглашаясь. Он вообще старался не задумываться о том, что происходит с преступниками-девиантами. Поскольку их объявили равными с людьми в правах, то и судебные законы на них должны были действовать те же.       Гэвин все ещё не поворачивался к Ричарду, но в его голосе слышалась твёрдость. Он покивал, так же не уверенный, смотрит ли Ричард на него, и сосредоточенный на том, чтобы не выглядеть слишком... закрытым. Поэтому не сразу заметил, что его руки коснулся мизинец Ричарда. Уверенно, но мягко цепляясь за его палец.       Гэвин скинул скин чисто рефлекторно, просто чувствуя, что Ричард тоже обнулил кожу. И моментально попытался оправдаться и закрыться обратно.       — Я не...       Гэвин замолчал сразу же, стоило словам вылететь изо рта. Пульсация чужих эмоций сбивала с толку. Симпатия и непонимание, какой-то ступор и беспокойство, неуверенность. Гэвин замер, пытаясь вычленить из всего этого комка чувств что-то одно.       Удивительное дело, ничего из того, что транслировал Ричард, по его поведению понять было нельзя. Гэвин даже близко не предполагал, что под дежурным вопросом “в порядке?” скрыта мощная волна настоящего волнения за него. Нет, Гэвин тоже беспокоился, но он знал предел силы Ричарда. Или хотя бы примерно представлял. И точно был уверен, что от трёх дней работы тот не свалится. Ричард тоже был уверен в нём, но все равно переживал.       Впрочем, кажется, моральный аспект всей ситуации затронул Ричарда даже сильнее, чем предполагал Гэвин.       И хотя, наверное, его простое и понятное любопытство на фоне всей этой гаммы выглядело несколько тускло, по крайней мере они совершенно точно чувствовали одно и то же по отношению к делу — усталость, тяжесть и липкое неприятие, если не отвращение.       — Мерзкое дело, — механически сказал Гэвин, стараясь хоть как-то разбавить эту тишину.       Ричард не ответил. Согласие вспыхнуло через связь достаточно точечно и коротко. Гэвин не стал давить смешок и закрыл свободной рукой лицо, чувствуя смущение. Обработка информации будто споткнулась и свалилась, а он словно снова оказался перед стеной, которую ломал, только становясь девиантом.       — Я бы предпочёл и дальше патрулировать. — Ричард чуть повернулся, оставив руку лежать неподвижно.       Гэвин кивнул, чуть сжимая чужой мизинец своим.       Холодный нейтралитет трещал по швам. Гэвин так и думал, что Ричард не та “снежная королева”, за которую себя выдаёт, но даже представить не мог, сколько тот умудрялся прятать под искусственной кожей.       — В любом случае, я думаю, преступник не скоро выйдет на свободу, — подвёл итог всей теме преступления Гэвин — так же неловко, как и весь этот разговор, но хоть как-то сглаживая смущение, в которое они оба уже начали скатываться.       — Да, — снова согласился Ричард. — Я...       Гэвин чуть повернул голову, уже почти решаясь посмотреть на напарника. И вздрогнул, услышав громкий оклик Тины.       — Ты там где, Гэвс? Я уеду без тебя, так и знай! И добирайся до дома, как хочешь!       Руки они расцепили так быстро, что Гэвин даже чуть пошатнулся — и снова отвернулся, быстро поднимаясь.       — Иду, — низко откликнулся Гэвин и, вообще не поворачиваясь в сторону Ричарда, спешно зашагал прочь.       Уже в машине Тины он понял, что это был самый первый его коннект с Ричардом. И, вероятно, далеко не последний.