учиховская гордость или на что она распространяется.

Секс расслабляет, но не дает покоя. Раньше я был хороший. Теперь, скажи, какой я? И насколько аморален в этом мире безупречном, чистом и правильном.

саске нервно барабанит носком ботинка о блестящий пол, паркет обновлен, только-только отшлифован и покрыт лаком, загляденье. но саске откровенно плевать, он очередной раз кидает нервно взгляд на наручные часы и готов утробно зарычать. пусть черт поберет опаздывающих людей, его привычку приходить за полчаса до назначенного времени, и снующие туда-сюда компании подростков. не хотелось признавать, но они слишком напрягали, хотелось скрыться с их глаз как можно скорее, но встреча, в которой и сам саске, какого-то черта, был заинтересован, не позволяла этого сделать. еще минута, две, три, да блять, сколько можно ждать? очередной сильный нервный импульс раздается по телу, и стоило учихе вскинуть взгляд, решив, что пошло оно все, как зрение зацепило вальяжно идущий ему навстречу силуэт. мужчина в своей манере глупо улыбается, и саске думает, что тот стопроцентно идиот. так и не оценивший всей красы обновленного интерьера небольшой забегаловки, парень вскакивает и летящей походкой вылетает на улицу, не забыв кинуть, как ему самому казалось, испепеляющий взгляд на опоздавшего. уже на улице, облокотившись спиной на стену тот курит и пытается унять колотящую дрожь. слишком много энергии, слишком сильно расшатались нервы, слишком, слишком, все чертовски слишком. а еще походка у шисуи тихая. и терпение, в отличии от кузена, железное. тот, привыкший к нервозу саске, выходке удивлен не был от слова совсем. то что подобное произойдёт, было ясно как день. трава зеленая, небо голубое, саске дерганый, как черт. да поэтому он сейчас и здесь, к слову. вывести из себя саске было легко. стоит ему просто не выспаться, напугаться чему-то резкому с утра, просто расстроиться, обозлиться, встать не стой ноги, как все летит к хуям и день обрастает потраченными нервами, шипением и дерганными движениями. когда это началось? неважно. важно то, как от этого избавиться, успокоиться и не желать больше убить или убиться самому. помниться на приёме у психолога, к которому его затолкал итачи, саске так и сказал. понятно вроде выразился, но женщина еще несколько минут пыталась пробиться в потёмки учиховской души, перед тем как, тяжко вздохнув, начать объяснять. вздыхать в итоге надо было парню, объяснения были поверхностны и непонятны. выплескивай все накопившиеся эмоции, мальчик, а вместе с ними и энергию, в какое либо дело. заебись, и что дальше? визит к мозгоправу был в памяти похоронен, как бесполезный кусок потраченного времени, однако всплыл, стоило случайно найти панацею. спасибо, наруто. спасибо, природа, всевышний, да кто угодно, блять, благодаря кому сейчас существует секс. тогда было, помниться, жаркое лето, пекло стояло невыносимое, и раздражение очередной раз захлестнуло с головой. весь тот день саске провел в компании светловолосого друга. сначала парни покоряли улицы родного города, затем, потные, злые и уставшие, добрели до дома младшего, где разругались из-за какой-то ерунды. разругались, а потом на эмоциях переспали. у всех же лучших друзей так? шатался несколько дней после этого узумаки сам не свой, инициатором-то он был, трезвый, на пьянь не свалишь. а отстоять свою гетеросексуальную задницу надо же как-то? и пока ходил тот, обдумывая вопросы ориентации, морали и стыда, саске на контакт идти не спешил, ибо загружен был не меньше. нет-нет, его вовсе не волновало то, что тревожило блондина. загвоздка была в том, что тогда, лежа рядом с тяжело дышащим узумаки, даже курить не хотелось, не то, чтобы рвать и метать. он был вымотан настолько, что и злиться не получалось, нервничать тем более. отдавай всю энергию в какое-то дело, да? хорошо. но секс? серьезно? как-то позорно получается. пусть и найденное целебное средство манило, учиховская гордость оказалась сильнее. и саске почти успел позабыл о способе снять нервозность, наладил дружеские отношения с узумаки, пока не услышал того, что слышать не должен был. и крышу снова сорвало. помнится выскочив на улице, и пробродив там приличное количество времени, саске посчастливилось наткнуться на бывшего тренера. орочимару недолго издалека прожигал фигуру брюнета взглядом перед тем как подойти и благородно укрыть от дождя зонтом. а там, слово за словом, и вот во рту ощущается соль собственных слез, а шею опаляет чужое дыхание. тот вечер правда запомнился ему как один из самых ужасных, ибо впервые накатило столь сильное отвращение к себе и этой гнилой жизни в целом, однако, хвора ушла с минувшей ночью. учиха не помнил как уснул, а орочимару как проснулся в пустой постели. дома его явно не особо ждали, в прихожей столкнулся с девушкой брата — красивая, ухоженная изуми неловко улыбнулась, дернувшись поправить волосы — а саске смотрел и грудную клетку сжимало тисками. не то чтоб день, все неделя, явно идет наперекосяк. дежурная, вежливая улыбка, и учиха уже доволен собой, отлично. шмыгнул в комнату, оставив девушку одну, без капли вины — итачи привел, пусть сам и водится. где-то в глубине своей темной душонки саске понимал, что неприязнь к изуми не обоснована ничем иным, как жгучей ревностью, однако не был бы он саске, если бы так легко принял свои чувства. особенно такие порочные и грязные, легче признать, что, действительно, потрахаться — решение почти всех твоих проблем. и что спектр пригожих для сея действа не распространяется на женщин. и на брата кровного, конечно же, нет. отвлечься от изуми не дал голос брата в прихожей, который решил наконец-то сопроводить свою возлюбленную. все же не завидовал ей саске, та влюблена в него, сколько он себя помнит, а старший ведет себя в этих отношениях как баран. зачем тогда их надо было начинать не понимала ни микото, ни младший. итачи отмахивался и говорил, что не их дело. и то верно. и то прекрасно. до поры до времени саске даже умудрялся верить в красоту и невинность чужих отношений, а потом одно за одним, и вот ты случайно оказываешься под рукой у пьяной девушки брата, которую постигли вопросы бытия и рассуждений почему, — сил ее больше нет, — все парни такие козлы. а итачи еще и безэмоциональный. ошарашенный и пойманный в западню учиха сам за вечер так и не выпил, поэтому к сожалению, свои пять копеек так и не вставил, доблестно исполняя роль обычного слушателя. а с другой стороны, оно и к лучшему, что не выпил. алкоголь действовал на парня, как штука страшная. как минимум, будь саске великим трезвенником, он, влюбленный в родного брата, не трахался бы с их общим кузином. что? этот момент еще не уточнялся? ой. хотя, саске не понимал, чему дивиться, порой казалось, что у него все на лбу написано. да так, что даже четче, чем он сам это осознает. а шисуи будто бы издевается. тем и бесит ужасно, да тут же с этим и выручает. замкнутый круг получается. с рокового семейного застолья прошло не более трех месяцев, вроде. но это не отменяет того, что этот период был самым стабильным в жизни юноши.