Let my dive into my fantasies Far beyond my reality Let me dwell inside the land of dreams Far beyond reality (с)
- Я самый обыкновенный, Такуя, но у меня есть особенность: я умею управлять снами. - Что значит, управлять снами? - Я могу воплощать во снах фантазии. А еще я могу пригласить кого угодно с собой. И тот, кого я возьму, будет видеть мою мечту. - Ю-то, ну что за глупости? Так не бывает! - Бывает. Я докажу тебе, сегодня ты отправишься со мной. - Хм… Ну, допустим. А о чем будем мечтать? - О самом замечательном, Такуя. О том, чего у нас никогда не было. О музыке. Сон в эту ночь стал общим для них. И был этот сон о северном сиянии, удивительном природном явлении, увидеть которое доводится не каждому. …Джури предстояло выходить на сцену далеко не впервые, но отчего-то именно в этот раз он волновался особенно сильно. Может, потому что это было выступление в новом составе – по неизвестным причинам Джури верил, что теперь их группа сформирована окончательно, и вот так, вчетвером, они всегда будут вместе. А может, оттого, что казалось, этот раз какой-то особенный. И вопреки своему волнению Джури признавал, что мандраж перед выходом на сцену по-своему приятен. С одной стороны, испытываешь легкий страх, с другой – предвкушение. Наверное, нечто подобное чувствуют парашютисты перед тем, как сделать шаг вперед и сорваться в свободное падение. И даже зная, что не все может пройти благополучно, попробовав экстремальное удовольствие раз, впредь уже не могут отказать себе в нем. Джури украдкой поглядывал на Леду, улыбающегося и внешне совершенно спокойного. Он рассказывал что-то Агги, жестикулируя и посмеиваясь, а Джури поражался, как ему удается совсем не волноваться. Он хотел было устало потереть глаза, но вовремя опомнился, что делать этого нельзя, а потом взглянул на часы, мысленно отмечая, что до выхода на сцену осталось семь минут. - Ну что, готов? – Леда неслышно подошел сзади, прикоснулся к его локтю, привлекая к себе внимание, и Джури тут же заулыбался в ответ. - Конечно. Всегда готов, - бодрым голосом сообщил он. - Не волнуйся, все пройдет на ура, - подмигнул ему лидер и тут же ретировался в неизвестном направлении. По необъяснимой причине Джури сразу почувствовал себя уверенней, и даже внутренняя дрожь немного унялась. Как Леде удалось всего лишь одной фразой привести его в чувство, Джури не знал. Про себя он пришел к выводу, что если бы был сольным исполнителем, вообще не нашел в себе силы сделать первый шаг из-за кулис, а с друзьями и коллегами это было сделать намного проще. Самое страшное – момент появления на сцене. Сотни пар глаз в одно мгновение оказываются обращенными к тебе и смотрят испытующе, в ожидании. Зрителя разочаровать очень легко, даже если сделаешь все правильно и ни разу не собьешься. Просто у каждого, кто приходит на концерт, есть свое личное видение исполнителя, и совсем необязательно оно соответствует реальности. Сделав глубокий вдох, Джури шагнул вперед, на секунду зажмурившись от яркого света софитов. Время как будто загустело, и даже сердце делало по одному удару в несколько секунд. На мгновение Джури показалось, что он ничего не слышит, что его накрыло непроницаемым куполом, и тишина эта намного более оглушающая, чем рев толпы. А потом Джури посмотрел влево и встретился глазами с Ледой. Сейчас лидер не улыбался, то есть не делал этого в том смысле, в каком принято понимать. Но Джури почувствовал, что тот улыбается ему иначе, даже не глазами, как говорят, а светится изнутри, и улыбка эта идет от сердца к сердцу. Неприятное оцепенение Джури, длившееся считанные секунды, отпустило. Тряхнув головой, он крепче сжал микрофон, расправил плечи и улыбнулся в зал, уже по-настоящему… - Я такой счастливый, что даже словами не опишешь, - сообщил ему Леда после продолжительного молчания. Веселье в честь их первого общего концерта давно закончилось, и сразу из клуба Джури планировал поехать домой. Но Леда предложил ему прогуляться, и вопреки своей усталости Джури согласился сразу, не задумываясь. Ночная улица встретила неожиданной сыростью, за время их празднования сильно похолодало. Но Джури не замечал этого дискомфорта, как, казалось, не ощущал его и Леда. В чистом, без единого облачка небе можно было даже разглядеть звезды, и Джури периодически забывал под ноги смотреть, задирая голову и засматриваясь в темную глубину. - Это заметно, - произнес Джури. – Ты сияешь с самого утра и до сих пор. - Еще бы, - согласил Леда, раскинув в стороны руки, а через миг обнял одной Джури за шею и притянул к себе, не прекращая при этом вышагивать по пустынной улице. – Представляешь, Джури, мы станем всемирно известными и такими богатыми, что сами не сможем в это поверить. - Какой ты меркантильный, - хмыкнул Джури, тоже обнимая своего друга. – А я-то думал, ты за идею и творческую реализацию работаешь… - Я за это и работаю, - тихо рассмеялся Леда. – Просто деньги и слава – это основные показатели признания. Мне не хочется быть невостребованным гением. - Многие великие получили свое признание уже после смерти, - с иронией заметил Джури. – И от этого они не менее гениальны… - Ой, нет, я так не хочу, - изобразил испуг Леда и для убедительности даже поежился. – Я буду великим еще при жизни. Причем очень скоро. Джури в ответ только снисходительно покачал головой и отметил про себя, что хотя сейчас Леда просто дурачился, отчего-то не покидала уверенность, что именно так все и будет. - Может, посидим немного? – спросил Леда, когда они дошли до маленького парка с недлинной аллеей и чередой лавочек слева и справа. – Меня уже ноги не держат. - Да ну, сыро здесь, - передернул плечами Джури и с сомнением посмотрел на скамейки, наверняка холодные и даже влажные. – Поехали лучше ко мне, прямо сейчас, раз ноги не держат. Тут недалеко… - А поехали, - без колебаний согласился Леда и засунул замерзшие руки в карманы куртки. Пройдя по аллее, они вышли к небольшой площади с фонтаном по центру. Джури слышал, что этот фонтан не работал уже давно, и его не планировали ремонтировать – наоборот, в ближайшем будущем его должны были разобрать, а на этом месте возвести клумбу или что-то еще. Чем так не угодил фонтан, и почему с ним решили обойтись подобным образом, Джури не знал и задавался вопросом: неужели нельзя его наладить? Неужели может быть в городе что-то красивее большого фонтана с его искрящимися на солнце струями прозрачной воды? - Посмотри, - Леда дернул его за рукав, отвлекая от мыслей, и на недоуменный взгляд, дернул подбородком, призывая поднять голову. Джури послушно посмотрел вверх и замер от неожиданности. - Что… это?.. – прошептал он, уже зная ответ и отказываясь верить. Темное небо над раскинувшимся перед ними парком окрасилось белыми и желтыми вертикальными росчерками. Удивительное свечение казалось нереальным и завораживало. "Этого не может быть", - подумал Джури. – "Это какая-то искусственная подсветка. Кто-то сделал специально, это иллюминация…" - Северное сияние, - прошептал стоящий рядом Леда, как будто перечеркивая своими словами все робкие попытки Джури объяснить происходящее. - Этого не может быть, - возразил он почему-то тоже шепотом. – Мы не на Аляске и не в Норвегии… У нас не бывает северного сияния. - Значит, это инопланетяне, - усмехнулся Леда. – Или ты не веришь собственным глазам? И Джури понял, что верит. Верит, как ребенок готов поверить в любую, даже самую сказочную ложь. Северное сияние перед ними было настоящим, а не результатом какой-то умелой мистификации. От самой линии горизонта, насколько ее можно увидеть в городе, и далеко ввысь поднимались мерцающие огни. Зрелище было настолько красивым, что Джури понял – никогда в жизни ему не подобрать таких слов, чтобы передать очарование этого момента. - Я всю жизнь мечтал увидеть северное сияние. Это чудо, которое немногим удается наблюдать своими глазами, - негромко произнес Леда, и Джури послышалась легкая дрожь в его голосе. – И если увидишь однажды, уже никогда не сможешь забыть… Леда шептал еще что-то, но Джури уже не слушал, позабыв о необыкновенном природном явлении, которое просто невозможно увидеть в Токио, появление которого здесь само по себе было абсурдом. В этот миг Джури смотрел только на Леду, откровенно любовался его профилем и думал о том, что свое северное сияние, удивительное и незабываемое, он увидел давным-давно. Что его друг прекрасней всех в этом мире, удивительней любого невозможного чуда. И встретив его, уже никогда не сможешь забыть и не захочешь с ним расставаться.***
And we would live inside this night Within the dreams of candlelight If you would bring this wish to life And spend this night with me (c)
- Как ты себя чувствуешь, Такуя? - Сегодня неважно. Такая слабость, не хватает сил даже подняться. - Главное – держись. Вот увидишь, все будет хорошо, ты обязательно поправишься. - Не надо меня утешать, Ю-то, мы оба знаем, что мне уже не… - Заткнись, Такуя! Слышать не желаю этот бред! - Ю-то, не кричи, пожалуйста… Может, лучше начнем? Я весь день только и думал о тебе. И о новом сне. Им приснился сон о зеркальном коридоре. Если поставить одно зеркало напротив другого, вглядываясь с блестящую поверхность каждого из них, можно увидеть уходящий вдаль туннель, по которому, сколько не иди, не достигнешь конца. …Уже минут десять Леда с интересом наблюдал, как Джури красовался перед зеркалом. Прямо по центру комнаты стоял небольшой диван, о который все постоянно цеплялись, и который всем мешал. В результате было принято решение от него избавиться в ближайшем будущем, но одно дело решить, и совсем другое – привести в исполнение. Кроме того, работали они всей группой с раннего утра до позднего вечера, и таскать еще и мебель никому не хотелось. В этот день, едва был объявлен небольшой перерыв, Агги и Сойк отправились покурить, а Джури расположился на этом самом диване и уже минут десять вглядывался в висящее напротив большое зеркало, улыбался и крутился на месте. - И не надоедает же тебе, - насмешливо заявил наконец не выдержавший Леда. - Не надоедает что? – недоуменно покосился на него Джури. - Любоваться собой прекрасным, - хмыкнул Леда. - Я не любуюсь, я, может, в бесконечность смотрю, - объявил Джури и даже плечи расправил от значимости осуществляемого им действа. - И что же в тебе бесконечного? – добродушно усмехнулся Леда. – Бесконечный позитив? Или бесконечное самомнение? - Бесконечно самомнение – это у тебя, - фыркнул от смеха Джури. – А у меня тут бесконечный коридор, чтоб ты знал. - Чего? – не понял Леда и с подозрением уставился Джури, недоумевая, все ли с ним в порядке. - Бесконечно длинный коридор, - повторил его друг. – Посмотри сам. Леда с сомнением покачал головой, но от стула оторвался и подошел вплотную к другу. - Теперь присаживайся, - сообщил тот и потянул Леду за рукав. Леда выполнил требование Джури, посмотрел в зеркало и скептически хмыкнул: - Джури, ну что ты выдумал, я ничего не… Ух ты! - А я тебе о чем говорю, - кивнул Джури, явно гордый собой. Когда они впервые пришли на эту репетиционную точку, Леду поразило количество висящих на стенах зеркал. Как ему объяснили, эта особенность интерьера должна была визуально расширять площадь комнаты. Леда не был уверен, что от этого прямо-таки радикально что-то увеличилось, только плечами пожал, а на зеркала перестал обращать внимание в тот же день. И теперь, когда за спиной у них было одно зеркало, а на противоположной стене висело другое, создавалось впечатление, что не зеркало вовсе перед ними, а вход в тоннель. Леда присмотрелся внимательней, но конца его так и не увидел – казалось, будто зеркальный коридор уходил настолько далеко, что не охватить взглядом. - Есть такое поверье, - прервал молчание Джури. – Что если долго вглядываться вдаль такого коридора, можно увидеть свое будущее. - Да я б на месте обделался, если бы увидел что-то в глубине зеркала, - раздался над ухом голос Агги, и друзья подскочили от неожиданности: засмотревшись, они и не заметили, что их согруппники вернулись. - Не хотел бы я это увидеть, - покосился на него Леда и добавил. – А вообще интересный визуальный эффект. - Какой эффект? – не понял его Сойк, явно прослушавший начало разговора. - Интересный эффект получается, если поставить напротив два зеркала и заглянуть в одно из них, - терпеливо пояснил лидер. - Да? – удивленно протянул Агги и тут же поспешил потеснить друзей на диване. – А ну-ка, дайте и я посмотрю. - Лучше не стоит, - скептически проговорил Джури и на всякий случай по возможности отодвинулся от Агги подальше. – Вдруг там, правда, будущее мелькнет, а ты сделаешь то, что обещал… - Вау! Реально круто! – Агги проигнорировал ехидный комментарий друга. – Действительно, не видно, где он заканчивается. - Наверное, он и не заканчивается, - предположил Сойк и, подойдя поближе, облокотился на спинку дивана. – Это физики должны знать, можно ли рассмотреть что-то в конце. - Или колдуны, - поддержал его Джури со зловещими интонациями в голосе. - А еще там много нас, - радостно объявил Агги и помахал рукой. Десятки, если не сотни отражений синхронно повторили его движение. - Ты еще рожу зеркалу скорчи, - с неодобрением поглядел на него Леда. – Как раз по уму будет. - Вот только не надо занудствовать… - начал было Агги, но Леда не дал ему договорить: - И вообще, что-то мы расслабились, - объявил он, решительно поднимаясь с дивана. – За работу! - Слушаем и повинуемся, - изобразил покорность Агги и, лениво потянувшись, тоже встал. …Когда много работы, время пролетает незаметно. Впрочем, Леда за собой уже успел заметить, что когда он пытался отдыхать и ни о чем не думать в выходные, время не сбрасывало скорость. Вроде бы еще совсем недавно было утро, но не успели и глазом моргнуть, как за окном сгустились сумерки, на смену которым пришла самая настоящая ночь. Попрощавшись, ушли Агги и Сойк, а Джури, сладко зевнув, то ли предложил, то ли поставил перед фактом: - Я тебя провожу. - Да не надо, - воспротивился Леда. – Не потеряюсь как-нибудь. А ты уже засыпаешь… - Не засыпаю я, - тут же возмутился Джури и в опровержение собственных слов снова не смог подавить зевок. - Оно и видно, - отметил с иронией Леда, понимая при этом, что переубедить Джури и отправить его домой не получится: если уж тот решил провожать, то сделает это в любом случае. - Подожду тебя на улице, душно тут как-то, - сообщил Джури и, потянувшись, неторопливо направился к выходу. Проводив его взглядом, Леда спросил сам у себя, для чего он задерживается сейчас, и неожиданно понял: ему очень хочется снова посмотреть в зеркало с уходящим вдаль коридором. Отчего-то зрелище заворожило его, и все оставшееся время репетиции он только то и делал, как невольно поглядывал в сторону то одного зеркала, то другого. Подойдя ближе, он заглянул в блестящую поверхность и снова увидел своеобразную бесконечность, воплощенную таким незамысловатым способом в нечто очевидное. "Вот. И кто сказал, что ее нельзя увидеть?" – подумал он и улыбнулся. Быть может, кому-то открывавшаяся картина могла показаться даже в чем-то пугающей, но Леда считал ее скорее занимательной. Спустя несколько минут он услышал тихие шаги за дверью, а через мгновение на пороге репетиционной появился Джури. Хмыкнув, он негромко произнес: - А я-то думаю, где он завис. А он никак собой не налюбуется. Леда не стал отвечать, лишь покачал головой, и Джури, постояв еще немного, подошел к нему и опустил подбородок на его плечо. Больше он не произнес ни слова, да и Леду не тянуло разговаривать. Он просто смотрел в бесконечный коридор и видел, как несчетное множество раз в нем отражаются он и его самый дорогой друг. А еще Леда подумал о том, что в такой компании он совсем не против идти по этому долгому пути и никогда не дойти до конца.***
When I’m closing my eyes I see the miracles waiting for me In the mists of illusion I’ll be hidden and sheltered from all Till the morning breaks (с)
- Ю-то! Какой кошмар! - Ничего страшного. Уже почти не болит. - Но как это произошло?.. - Как обычно, отчим врезал. По хер, я привык. - Я боюсь за тебя, Ю-то. Надо пожаловаться… - Кому, Такуя? Не смеши меня. Лучше о себе беспокойся. Какой-то ты бледный сегодня. - Обезболивающие перестают помогать. Но это тоже не страшно, потому что я тоже привык. Все, как у тебя. - Не смешно, Такуя. - Я и не смеюсь. - Так… Не ссоримся… Нам надо отдохнуть. Сегодня мы отправимся в необычный, но очень приятный сон. - Обещаешь? - Сейчас сам увидишь. Это был сон о поющих террасах – инженерном шедевре, который можно встретить крайне редко. - Леда… Ну какие же это террасы? – Джури озадаченно рассматривал открывшуюся перед ним картину. - А что тебе не нравится? – в голосе его друга звучали веселые нотки. - Мне все нравится, - заверил Джури. – Только никаких террас я не вижу. Террасой должно быть нечто с крышей и колоннами, а это… Это я даже не знаю, что такое. Сейчас они вышли на небольшую поляну, а за их спинами остался старый парк. Много лет назад в этом живописном уголке стоял дом какого-то богача, но время не пощадило строение, не осталось даже следов. Зато большой парк сохранился, и, как пообещал Джури Леда, пройдя по аллее, они должны были выйти к поющим террасам. В свою очередь Джури не имел ни малейшего представления, что это за чудо с таким красивым названием, и ожидал увидеть нечто необыкновенное. В итоге его разочарованию не было границ, когда они достигли цели прогулки. Перед ними простиралась небольшая лужайка, с противоположной стороны которой начиналась возвышенность. А вот постройка на этой возвышенности изрядно озадачила Джури. По центру вдаль уходила широкая тропа, а слева и справа неизвестные строители возвели нечто похожее на огромные кирпичные ступени, по полтора метра высотой и чуть больше шириной каждая. Горизонтальные уступы поросли высокой травой, кустарником и немногочисленными деревьями. И Джури не мог не признать, что, несмотря на некоторую запущенность, этот странный ступенчатый парк был по-своему притягателен. Еще Джури подумал о том, что золотой осенью здесь, должно быть, особенно красиво. - Джури, ты балда, - добродушно усмехнулся Леда. – Терраса – это не обязательно часть здания. Террасами можно назвать то, что сейчас перед тобой. Оглянувшись, Джури посмотрел на своего друга и почувствовал, что на секунду перехватило дыхание. И казалось, с чего бы? Леда выглядел так, как в обычный выходной день: в простых синих джинсах и такой же простой майке. Он переминался с ноги на ногу, и Джури подумал, что ему просто доставляет удовольствие топтаться вот так в густой мягкой траве. Руки Леда засунул в карманы, голову склонил чуть набок и щурился от слепящего солнца. - Призрака увидел? – улыбнулся он, оценив, как Джури заворожено любуется им. – Посмотри лучше на террасы. Это же почти чудо. Скептическим взглядом окинув необычное строение, Джури пришел к выводу, что ничего чудесного не наблюдает. - А почему они называются поющими? – запоздало поинтересовался он. - Так в этом же и заключается самое удивительное, - охотно пояснил Леда. – Поющие террасы были сооружены совсем не для акустических целей – на таких условных ступеньках хорошо выращивать какие-то фрукты. Но уже после их постройки обнаружилась неожиданная особенность: на поющих террасах потрясающая слышимость. - Да ну? – не поверил Джури, но теперь поглядел на огромные ступени внимательней. – А за счет чего? - Откуда мне знать? – пожал плечами Леда. – Я не архитектор и не физик. Но факт остается фактом. - Сейчас проверим, - тряхнул головой Джури и решительно направился к возвышенности. – Не то, что бы я тебе не верил, но… Посмеиваясь, Леда поспешил следом. Они прошли вперед, поднялись по тропе и наконец остановились на одной из ступеней, показавшейся менее заросшей. Недолго думая, Леда уселся прямо на траву, а Джури, проворчав что-то о перепачканных джинсах, устроился рядом. Некоторое время они смотрели перед собой, Леда улыбался, а Джури украдкой поглядывал на него и думал, насколько его друг красив. Солнце теперь светило им в спину, и Джури зачем-то принялся разглядывать собственную тень. Захотелось показать какую-нибудь фигурку руками, чтобы тень повторила его движения, но голос Леды отвлек от мыслей. - Очень люблю это место, - проговорил он. – В детстве я много читал о поющих террасах и мечтал увидеть их. Но в Японии такого чуда нет, и я думал, что никогда моей мечте не сбыться. - Но как же, если мы сейчас здесь? – тихо рассмеялся Джури. - Наверное, я что-то напутал, - пожал плечами Леда. - А почему людей здесь нет совсем? – поинтересовался Джури и протянул вперед ноги, откидываясь при этом на локти. - Должно быть, потому что будний день, - покачал головой его друг. – Это ж у нас выходные по собственной программе. Леда улегся на спину, закинув за голову руки и, по-прежнему щурясь, всмотрелся в синее небо над ними. Джури тоже поглядел вверх, отмечая, что сегодня не было ни единого облачка, а потом последовал примеру Леды и тоже лег. - Какое твое любимое время года? – Леда прервал молчание, перекатившись набок и подложив руку под щеку, посмотрел на Джури. - Любое, - улыбнулся в ответ он и последовал примеру своего друга: повернулся и оказался нос к носу с ним. - Так не бывает, - тихо засмеялся Леда. – Какое-то одно все равно должно нравиться больше… Но Джури не слушал его. Сейчас он всматривался в глаза Леды и отмечал, до чего же удивительного они цвета, вроде бы карие, но при этом с зелеными вкраплениями, как иногда выглядят яшма или сердолик. На таком расстоянии Джури видел собственное отражение в глазах друга и замечал, как у того расширяются зрачки, словно от испуга, и немного учащается дыхание. Джури сам не заметил, как преодолел несколько сантиметров между ними и прикоснулся губами. Первый поцелуй должен быть не таким, наверное. Быть может, в нем должны быть страсть и жажда, желание получить как можно больше и скорее. Когда целуешь кого-то впервые, пытаешься поразить своего партнера и как будто распробовать, убедиться посредством пока невинной ласки, стоит ли продолжать. Но так бывает в других ситуациях, а не когда рядом с тобой самый дорогой человек, в котором ни на минуту не сомневаешься. Человек, о котором и так все давно знаешь. Джури нежно прихватывал то верхнюю, то нижнюю губу Леды, даже не целуя, а лаская. А тот в свою очередь не отвечал, просто позволял делать это и улыбался. Джури раньше думал, что это невозможно – улыбаться и целоваться. Можно улыбаться между поцелуями, но никак не во время. Однако это было все же именно так. Наконец, почувствовав, что от всего происходящего кружится голова, Джури остановился, но не отстранился, прикоснулся горячим лбом ко лбу Леды и прикрыл глаза, прислушиваясь к его дыханию. Они не обнимались и не прижимались друг к другу, но почему-то именно в этот миг Джури казалось, что друг близок ему, как никогда. Некоторое время они молчали, а потом Леда тихо напомнил: - Ты собирался проверять, насколько хороша здесь акустика. - Хм… Точно, - Джури уселся, выпрямил спину и зачем-то огляделся по сторонам. – Надо что-то покричать. - Лучше спой, - подмигнул Леда. - Ну уж нет. У меня выходной. В выходной точно петь ничего не буду. - Какой ты, - снисходительно фыркнул Леда. Джури рывком поднялся на ноги – в этот миг он почувствовал такую легкость, почти окрыленность, что, казалось, впору даже не прилагая усилий оторваться от земли и взлететь в воздух. Подтянувшись на руках, он забрался на следующую террасу и, встав на краю, раскинул руки в стороны. - Красота, - прокомментировал сидящий внизу и с интересом наблюдавший за ним Леда. – Не свались только. Но Джури не слушал. Он набрал в легкие воздух и закричал: - Я люблю тебя! На Леду он специально смотреть не стал, даже глаза закрыл, а через несколько мгновений услышал эхо, отозвавшееся с разных сторон: - …люблю… - тебя… - …тебя. Джури постоял еще некоторое время неподвижно, потом опустил голову и посмотрел на Леду. Тот так и сидел на земле, подтянув колени к груди и обняв их, смотрел вверх на Джури, и тот затруднялся что-либо прочесть в этом серьезном взгляде. - Действительно, удивительная акустика, - произнес он и улыбнулся. - Я же говорил, - кивнул ему Леда. - Интересно, почему у эха всегда совсем другой голос? – спросил Джури. – Не похожий на мой… - Может, эхо – это не копия твоих слов? – подмигнул ему Леда. – Может, оно самостоятельное живое существо, которое любит кривляться и повторять?.. Джури только покачал головой, и отчего-то ему стало так хорошо и свободно, что он еще громче закричал: - Я люблю Леду! Кажется, Леда радостно рассмеялся и что-то ответил на это, но Джури вслушивался только в эхо, опять ответившее с опозданием: - …люблю Леду… Леду… Леду… И почти неслышно эхо повторило смех Леды и все последующие слова, которые они произнесли за эту прогулку на поющих террасах. Но они не обращали на это внимания, как-то разом позабыв, что приехали именно за тем, чтобы послушать, какая изумительная акустика в этом необыкновенном месте.***
Could this moment last forever And this dream our one endeavor If the stars would just enchant And time would then agree (c)
- Ю-то, как на английском будет слово "сон"? - "Dream", Такуя. Ты же сам знаешь… - А мечта? - Точно так же. - Наши сны – это наши мечты, Ю-то. Во снах мы видим то, чего никогда не случится в реальности. - Ты не можешь знать. Все возможно. - С нами – невозможно, с нами никогда не произойдет это. Тебе не стать тем Ледой, о котором ты мечтаешь, а мне не быть таким Джури, какого мы видим с тобой во снах. Мы с тобой безнадежные мечтатели, Ю-то. - Не безнадежные. Пока видим эти сны, мы не безнадежные. В эту ночь они видели сон о власти несбывшегося. О том, что мечты, которые не удалось воплотить в жизнь, никогда не отпускают. - Вот и всё, - безрадостно прокомментировал события прошедшего дня Леда и закрыл глаза. Когда-то давно в интернете ему попалась фотография надгробия, на котором не было ни имени, ни даты смерти покоившегося под ним человека, только надпись "Вот и всё". Тогда Леда внезапно почувствовал, как по спине пробежали мурашки, и подумал, что ни один фильм ужасов не вызывал в нем столько страха, сколько эта лаконичная и безнадежная эпитафия. Или, что вероятней, постскриптум к чьей-то оборвавшейся жизни. Со временем картинка забылась, и только теперь, произнеся вслух, видимо, когда-то запавшие в память слова, Леда подумал, что гранитная тяжелая плита с этим приговором теперь лежит на нем. А точнее – на его мечтах. - Ничего не все, - возразил Джури. – Не надо так говорить. Леда сидел на футоне, прислонившись спиной к стене, и бездумно смотрел в окно. Квартирка Джури была совсем крохотной и почти без мебели, но почему-то она очень нравилась Леде, а еще необъяснимо подходила своему хозяину, как будто была специально для него создана. А вот окно в квартире было непропорционально большим, даже огромным, почти во всю стену. От потолка до самого пола спадали прозрачные занавески: когда-то давно Леда спросил, для чего нужен такой бесполезный атрибут, ведь тонкие гардины не защищали ни от солнца, ни от посторонних глаз. Но Джури лишь плечами пожал – ему нравились эти занавески просто так, без какой-либо причины и функциональной нагрузки. В комнате было темно, но через окно проникал лунный свет. Звезд в городе обычно не видно, невозможно рассмотреть ни единое созвездие, и в детстве Леда верил, что ночному светилу одиноко на пустом небосводе. Леда почему-то с горечью подумал о том, что будь сегодня полнолуние, зрелище, открывавшееся перед ним, можно было бы назвать романтичным. Или зловещим, тут уж как посмотреть. Но на небе красовалась хорошо, если половинка луны, а настроение было далеко не то, что от романтического, даже от просто хорошего. - Распад группы – это не конец всему, - прошептал Джури, и Леда перевел взгляд на него. Его лучший друг, единственный, с кем он пожелал остаться в эту ночь, сидел напротив него, прямо на полу, сложив по-турецки ноги. В руках Джури держал чашку с давно остывшим чаем, но почему-то не спешил ни допивать напиток, ни отправлять посуду в мойку. - Это конец моим мечтам, - вздохнул Леда. – Называется "не сбылось". - Ничего подобного, - возразил Джури и неожиданно улыбнулся. – Это значит, что будет что-то иное, но намного лучшее. - Если бы… - Леда был не в том настроении, чтобы разделить позитивные взгляды своего друга на будущее, однако спорить и ныть тоже не хотелось. Потянувшись всем телом и улегшись на спину, он уставился в поток. - Когда-нибудь все обязательно сбудется, - тихо произнес Джури, наконец отставил в сторону свою чашку и сел поближе к Леде. В его глазах застыло мечтательное выражение, а на губах – легкая улыбка. И Леда подумал, что только он один не сдается ни при каких обстоятельствах, не унывает и не хандрит. - Мечты имеют свойство сбываться, когда уже не нужно, - задумчиво произнес Леда, но Джури тут же отрицательно замотал головой. - Нет, так не бывает. Если мечта однажды родилась, она остается навсегда. Сколько бы времени не прошло, всегда тебе будет хоть немного, да нужно, чтобы она осуществилась. Подсознательно ты будешь стремиться к ее реализации. - Ой, не скажи… - скептически протянул Леда, но Джури прервал: - Еще как скажу. Может, сбывающаяся с опозданием мечта не вызывает эйфории и счастья, но удовлетворение все равно приносит. Сидишь потом и думаешь: так и знал, что все будет по-моему. При этом Джури скорчил такую злорадную мину, как будто только что разом осуществились все его пакостные желания, и Леда невольно улыбнулся. - Страшно подумать, что у тебя за мечты, - произнес он и, протянув руку, погладил Джури по щеке. - О, мечты самые заурядные, - подбоченившись, заявил тот и принялся загибать пальцы. – Покорить мир, построить особняк в Антарктиде, полетать на дельтаплане… И, самое главное, хочу, чтобы в википедии у меня была своя страница. - Всего лишь! – теперь уже Леда рассмеялся в голос, сам удивившись этому порыву, ведь буквально несколько минут назад настроение было таким, что впору вешаться. – Вот оно, истинное признание и предел фантазий, страница в интернете… - Не в интернете, а в википедии, - строгим голосом возразил Джури. – О ком попало там не пишут. - Не сказал бы, - с сомнением возразил Леда, но Джури не дал ему договорить. - А еще, - не меняя тона и не обращая внимания на насмешки своего друга, Джури продолжил. – Я обязательно сделаю так, чтобы ты был счастливым. Вот увидишь, я найду способ. Тихий смех Леды оборвался так же внезапно, как начался, и он внимательно посмотрел на Джури, который не прекращал улыбаться. - Это самое трудновыполнимое из моих желаний, - неожиданно серьезно проговорил он. – Но я справлюсь. - Это не так-то сложно… - отчего-то вмиг охрипшим голосом произнес Леда и натянуто улыбнулся. - Это очень сложно, - отрицательно покачал головой Джури. – У таких людей, как ты, широкие дороги и недостижимые цели. Но я уверен, что все у нас получится. То ли от этого щемящего "у нас", то ли от самих слов какое-то незнакомое чувство закружилось в глубине души Леды, охватило его всего и заставило на миг закрыть глаза, а через секунду неосознанно сжать ладонь Джури в своей руке. - И вообще, чего ты ноешь? – теперь голос Джури вновь преисполнился веселыми нотками, и он объявил. – Твоя самая главная мечта сбылась. Вот он я! - Всегда подозревал, что желать надо осторожнее, - с иронией заметил Леда и, сперва погладив кончиками пальцев нежную кожу на шее Джури, решительно притянул его к себе, заставив склониться. - У тебя глаза черные, - доверительным шепотом сообщил он, и Джури наклонился еще ниже, замер в нескольких сантиметрах от лица Леды. - А у тебя сегодня золотые, - ответил он, и прежде чем Леда успел удивиться вслух, поцеловал, ласково прихватывая то верхнюю, то нижнюю губу, так, как в первый раз, когда-то давно. Рваные облака скрыли луну, а через некоторое время небо затянуло тучами. Унылый серый дождь тихо зашуршал по подоконнику, но ни Джури, ни Леда не обратили на него внимание. По комнате была разбросана поспешно снятая одежда, одинокая чашка с остывшим несладким чаем так и осталась стоять на полу. На время Леда позабыл обо всех своих горестях, отдаваясь во власть ласковых рук и горячих губ Джури. Он думал о том, что пока они вместе, еще ничего не потеряно, и что все мечты обязательно сбудутся. Пусть кто-то сказал бы, что так бывает лишь во снах, Леда был уверен – у него все будет в реальности.***
Dreamers come and go But a dream's forever Freedom for all minds Let us go together Neverending ways Got to roam forever Always carry on (c)
Когда Ю-то удалось наконец выбраться из дома, время близилось к полуночи. Ему пришлось подождать, пока уснет отчим, потом прошмыгнуть по коридору и тихо прокрасться к выходу. На улице моросил неприятный осенний дождь, сырость пробирала до костей, но он не замечал этого. Весь день его мучило плохое предчувствие, превратившееся под вечер в настоящее беспокойство. Ю-то старался не задумываться о причинах своего страха, однако все равно попал в его плен. И теперь, вырвавшись из ненавистного родительского дома, он чуть ли не бегом бросился по темным улицам. Такуя жил в одном из самых бедных районов. Неприметный старый дом, такой же, как все окружавшие его, был погружен во тьму. Окна нужной Ю-то квартиры выходили на противоположную сторону, однако откуда-то он точно знал, что свет в них не горит, чувствовал или догадывался. Впрочем, можно ли назвать квартирой пару темных сырых комнат на цокольном этаже, Ю-то затруднялся определить. Не постучавшись, Ю-то дернул ручку, и дверь сразу поддалась. Стало быть, догадался он, мать Такуи снова напилась и либо уже беспробудно спит, либо шатается где-то. Этот факт обрадовал Ю-то: от нее и трезвой-то помощи не было, зато не пришлось стучать, будить и требовать открыть ему. Предчувствие чего-то ужасного не проходило, а лишь нарастало. В два шага Ю-то преодолел душный коридор и решительно шагнул в комнату Такуи. Там было темно и совершенно тихо, отчего стало еще тревожней. - Такуя?.. – шепотом позвал он, но никто не отозвался. Пошарив рукой по стене, он нашел выключатель и щелкнул кнопкой. Слабый желтый цвет озарил комнату и открыл взору Ю-то привычную картину: крохотная коморка, почти без мебели, неприбранная и совсем убогая. Однако едва загорелся свет, на кровати кто-то зашевелился, а Ю-то почувствовал, как тиски, сжавшие сердце, моментально отпускают. - Ты напугал меня, - тихо проговорил он, подойдя поближе к постели и прикоснувшись губами к влажному лбу Такуи. Зрелище, представшее перед ним, было неутешительным. Такуя был совсем бледен, похудевшее за последнее время лицо покрылось испариной, но привычного лихорадочного блеска в глазах не было – взгляд его казался тусклым и безрадостным, хотя слабое подобие улыбки он попытался из себя выдавить. Больше всего на свете Ю-то боялся, что однажды придет и обнаружит своего друга холодным и неподвижным в этой ненавистной комнате. Или даже не так: Ю-то не то, что боялся, он просто знал, что однажды это случится, и с каждым днем чувствовал, что страшный миг приближается. Но сейчас он не хотел об этом думать, пока Такуя был жив и даже улыбался ему. - Она хоть раз зашла к тебе сегодня? – сердито спросил Ю-то, оглядываясь на входную дверь. - Кажется, да, утром… - еле слышно прошептал Такуя. – Хотя, возможно, это было вчера… С трудом подавив вздох, Ю-то потянул за край одеяла: - Давай постельное поменяю. У тебя жар, и ты весь мокрый. - Не надо, - почему-то воспротивился его друг и вцепился слабыми руками в покрывало. – Это уже не имеет смысла. - Такуя! – теперь Ю-то рассердился по-настоящему. – Надоело твое нытье. С таким подходом ты никогда не поправишься. - Я с любым подходом не поправляюсь, - возразил Такуя и прикрыл глаза. – Это конец, Ю-то, пора признать. Может, мы сегодня в последний раз… - Хватит, - Ю-то хотел ответить резко, но голос дрогнул, и вышло жалобно и сдавленно. В глубине души он понимал, что Такуя абсолютно прав, что он совсем плох, и, быть может, завтра для него уже не наступит. Но принимать эту истину отказывался, как и запрещал задавать себе вопрос, что будет делать, когда его друга не станет. Конечно, в своих снах Ю-то мог воссоздать образ Такуи, придумать его себе, как придумал других друзей, того же Агги или Сойка. Но это будет уже не по-настоящему, а Такуя станет очередной несбывшейся мечтой. - С таким диагнозом редко спасают, даже когда начинают вовремя лечить, - объяснил Такуя, так и не открывая глаза. Но Ю-то и сам знал об этом. Вот именно: надо было лечить, заботиться, платить много и часто. А заботиться о Такуе было некому, кроме, разве что, его друга, которому было всего пятнадцать лет, у которого совсем не было денег, не было родителей, зато имелся отчим-псих, не желавший лишний раз даже просто из дома выпускать. Ю-то молчал, сидя на краешке постели, и гладил своего друга по голове. А Такуя неожиданно сменил тему: - Как ты научился управлять своими снами? Ю-то не сразу удалось отвлечься от грустных мыслей, он помолчал несколько секунд, а потом, словно опомнившись, заговорил: - Никак. Оно само. Мне было лет шесть, когда я впервые понял, что могу видеть во сне то, что сам пожелаю. - А как получилось, что ты можешь приглашать других в свои сны? - Это ко мне пришло намного позже, - покачал головой Ю-то. – На самом деле, я, наверное, всегда это умел, просто не сразу сообразил как. Но чтобы я смог взять кого-то в свой сон, надо засыпать вместе и желательно одновременно. - Удивительно. Таких, как ты, больше нет, - прошептал Такуя и накрыл своей рукою ладонь друга. Хотя Ю-то думал, что у Такуи жар, пальцы его оказались неожиданно холодными и влажными. Впрочем, он не знал точно: может, при температуре так бывает. - Думаю, что есть, - пожал плечами он. – Просто это не тот талант, о котором всем расскажешь. - Вряд ли, - возразил Такуя, а потом как будто с усилием открыл глаза и произнес. – Я вот думал… Знаешь, твои сны – это самое лучшее, что было в моей жизни. - Не говори так, - остановил его Ю-то, чувствуя, как сердце отреагировало моментальной болью. - Я бы с удовольствием остался там, во снах, - продолжил его друг, а Ю-то горько усмехнулся. - Это невозможно. Сны всегда заканчиваются пробуждением. - А если не просыпаться?.. Произнесенные слова показались Ю-то материальными – они словно зависли в воздухе, застыли знаками вопроса перед его глазами. - Как… не просыпаться? – переспросил он и во все глаза уставился на Такую, который так же, не моргая, глядел на него. Страшная догадка осенила Ю-то, и он порывисто поднялся с места, сделал несколько лихорадочных шагов по комнате. - Нельзя. Нет. Это невозможно. - Почему? Такуя глядел на него совершенно спокойно, как будто просто спрашивал, какая погода за окном, а Ю-то хотел было ответить, но не придумал что. Действительно, а почему? - Во снах мы не помним о нашей настоящей жизни, - напомнил Такуя, а Ю-то махнул рукой: - Никто не помнит во снах себя настоящего. - Никто не умеет управлять своими снами. И так как Ю-то замолчал, Такуя осторожно спросил: - Быть может, сны не так уж и связаны с телесной оболочкой? Может, они могут существовать отдельно от нашей реальности? Сложив руки на груди, Ю-то подошел к окну. Большую часть его закрывала кирпичная кладка, и только в самом верху было видно кусочек ночного неба. Но туда он даже не всматривался, потому как напряженно думал. - Это опасно. Очень, - вынес свой вердикт он. – Если нас не станет, не станет и снов. - Уверен? - Нет. Но вероятность велика, - и для пущей убедительности повторил. – Это очень опасно, Такуя. - Жить вообще опасно, - после недолго молчания произнес его друг. – Меня скоро не станет. Что будет с тобой, тоже вопрос. Сегодня твой отчим машет кулаками, а завтра схватится за что-нибудь потяжелей. Уйти тебе некуда, а до своего совершеннолетия ты рискуешь просто не дожить. Слова Такуи отозвались тупой болью в боку – только вчера отчим ударил его так, что Ю-то подумал, не сломаны ли ребра. Должно быть, это был какой-то психологический момент: о боли он старался не думать, но стоило другу упомянуть о побоях, как заныли все синяки. - Уже, - вздохнул Ю-то. - Что уже? – не понял Такуя. - Уже схватился, - объяснил он и потянул за край свитера, демонстрируя гематому на боку. - Почему ты не говорил? – теперь голос друга задрожал, и Ю-то поспешно натянул свитер. - А зачем? Что это изменит? Раньше он поколачивал с периодичностью раз с неделю, а теперь день не начнется, пока мне не съездит. - Надо обратиться в полицию, - прошептал Такуя. - Он меня убьет раньше, чем я туда дойду, - усмехнулся Ю-то. Они снова замолчали, и Ю-то пришел к выводу, что дискомфорт от синяков – ничто по сравнению с тем, как сейчас болела душа. Он подумал о том, что не пожалел бы себя, вынес какие угодно побои, лишь бы Такуя оставался живым и здоровым, чтобы никогда не покидал его. - В наших снах уже что-то треснуло, - со вздохом вернулся он к предыдущей теме. – Я не планировал, что группа развалится. Все должно было быть иначе, но пошло не так. И я думаю, это от того, что нам обоим плохо в реальности. Страдает тело, страдает и сон. Они неразрывны. - А может, это потому, что сон не полностью подвластен тебе? – спросил Такуя. – Может, это указывает на то, что сон сам по себе, и реальность тоже сама по себе, а ты просто нашел грань между ними? - Но сон генерирует мозг. Мой мозг, - с нажимом произнес Ю-то. – Если мозг умрет, умрет и сон. - Кто сказал? – вопросительно поднял брови Такуя и, так как ответа не получил, продолжил. – А ты не веришь в душу, Ю-то? Ю-то не знал, что ответить. Не знал, верит ли он. Вероятность существования души он допускал, но ведь оно еще никем не было доказано. - Пусть не душа, - продолжал Такуя. – Назовем это разумом. Нечто, не привязанное к телу, просто живущее в нем временно, но не более. - Я понял, о чем ты говоришь, - прервал его Ю-то. – Можешь не продолжать. Он действительно сообразил, что хотел сказать ему Такуя, и самое удивительное – не пришел в ужас от услышанного. Быть может, оттого, что у Ю-то было свое особенное понимание сна, и, что бы он не говорил, на самом деле не считал свои грезы просто результатом химических реакций. Перед его мысленным взором возникли весы: на одной из чаш лежала его жизнь, его реальность. На второй – фантазии. Что было в жизни Ю-то? Была смерть родителей, и был жестокий садист, к которому по стечению обстоятельств он попал в зависимость. Были серые школьные будни и унылые выходные. Были маленькие радости, вроде хорошей книги или интересного фильма. Был Такуя, лучший и единственный друг, яркое пятно в серых оттенках реальности, человек, как будто по ошибке попавший в его пустую жизнь. К слову, ошибку эту со дня на день должны были исправить: Ю-то осознавал, что в ближайшем будущем останется один. Что было во снах Ю-то? Были свет и радость, признание и успех. Мир, который построило его воображение, не стал идеальным или сказочно прекрасным. Но жизнь в нем была счастливой: с массой мелких проблем и огорчений, нежеланием вставать по утрам с постели, некстати начавшимся насморком, пробками на дорогах, спорами с близкими, но благополучная в целом. Счастливая жизнь – это когда ты тяжело работаешь, прикладываешь неимоверные усилия для достижения своих целей, часто делаешь то, чего делать не хочется, но всегда сохраняешь оптимизм, находишь силы идти вперед с высокоподнятой головой. И, конечно же, достигаешь успеха. Счастливый человек не может его не достигнуть. А еще во снах Ю-то был Такуя. Да, именно Такуя, а не Джури, что бы он сам не думал по этому поводу. Вспоминая свои сновидения, Ю-то понимал, что его друг в них был именно таким, каким стал бы в жизни, если бы его не замучили болезнь, нищета и равнодушие окружающих. И Ю-то понимал, что на одной чаше весов было все, на второй – ровным счетом ничего, ведь сны бесплотны и не весят ни грамма. Но иногда так случается, что хрупкая мечта оказываются сильнее здравого смысла. - Я не настаиваю, Ю-то, - отвлек его от мыслей голос Такуи. – Мне действительно нечего терять, а у тебя еще все может получиться. Я ведь и так останусь в твоих снах, буду сниться тебе, как только пожелаешь. "Это будешь уже не ты", - мог бы ответить ему Ю-то, но промолчал, лишь перевел на него задумчивый взгляд. - Давай начнем, - предложил Такуя, не дождавшись ответа. – Какой сон мы увидим сегодня? Проигнорировав вопрос, а также не обращая внимания на голос разума, Ю-то спросил: - Что можно сделать, чтобы не проснуться? Повисшая в комнате тишина показалась очень долгой, прежде чем его друг произнес: - В шкафу в верхнем ящике есть пузырек. Там таблетки. Я купил когда-то на случай, если совсем невыносимо станет… От этих слов Ю-то поежился. Глядя на своего друга, он и подумать не мог, что его посещают подобные мысли. Конечно, жилось ему очень тяжело, болезнь прогрессировала, а боль не снимали никакие лекарства, но все же Ю-то было печально узнать, что у Такуи припасен такой способ ухода от действительности. - Одной таблетки достаточно, чтобы беспробудно проспать часов десять-двенадцать, - продолжал его друг. – А всего в упаковке двадцать штук. На двоих хватит, я думаю. Ю-то согласно кивнул: почему-то он не мог заставить себя произнести ни слова и решительно шагнул к шкафу, где хранилось снотворное. Рассматривая на ладони совершенно обыкновенные на вид белые таблетки, которые нельзя было отличить от простого аспирина, Ю-то понял, что ему страшно. Когда на него бросался с кулаками взбешенный отчим, Ю-то не боялся. Когда дрался в школе один против троих – тоже. А теперь, глядя на обычное лекарство, понял, что трясется от волнения. - Еще не поздно остановиться, - подсказал Такуя, видимо, догадавшись о мучивших его терзаниях. В ответ Ю-то только решительно тряхнул головой и отправил всю горсть таблеток в рот. Его примеру тут же последовал Такуя. Лекарство оказалось почти безвкусным, похожим на мел, и Ю-то поспешно, словно боясь передумать, запил его водой и подумал отстраненно, что это какая-то ошибка: не может смертельный яд быть никаким на вкус. - Ну вот и все, - вздохнул он с облегчением. Почему-то теперь, после того, как шаг был сделан, Ю-то почувствовал себя свободным. Обратного пути не было, а когда исправить ничего нельзя, уже не страшно. Предварительно выключив свет, он забрался под одеяло, устроился поудобней и обнял Такую одной рукой. Его друга знобило, он ощутимо дрожал в его объятиях, а Ю-то прикоснулся губами к его виску, к влажным волосам. - Боишься? – почему-то шепотом спросил Такуя, повернув голову. В темноте его глаза блестели, но блеск этот не казался лихорадочным, а нездоровая бледность не была заметна. И Ю-то ответил не сразу, залюбовавшись и подумав о том, что Такуя сейчас такой, каким он привык видеть его во снах. - Уже нет, - честно признался он и прикоснулся губами к его губам, последний раз целуя в реальной жизни. Хотя Ю-то теперь уже и не знал, где реальность, а где – выдумка. - Спокойной ночи, Джури, - прошептал он, закрывая глаза и прижимаясь крепче к своему другу. Но тот лишь тихо рассмеялся. - Доброе утро, Леда, - ответил он. – Еще чуть-чуть, и мы проснемся. После самого страшного кошмара. Они лежали, обнявшись, в кромешной темноте, и глухую тишину нарушало только ровное дыхание друга, к которому прислушивался Ю-то. Он думал о своих снах. Кто знает, может, грезы и правда бессмертны? Может, сознание свободно, а тело только удерживает его? И вдруг свою реальность, действительно, можно выбрать? Он понимал, что в любом случае никогда не узнает ответы на эти вопросы, потому что даже если все получится, в другой жизни полуподвал и своего умирающего друга он вспомнит лишь как страшный сон. И, наверное, это к лучшему. Отмахнувшись от ненужных сейчас мыслей, Ю-то закрыл глаза и представил себе маленькую комнату, наполненную светом утреннего солнца, длинные до пола прозрачные занавески на единственном огромном окне, разбросанные на полу вещи… - Доброе утро, Леда, - услышал он тихий шепот. – Ты всю ночь ворочался… Кошмар приснился?