scars

      юта смотрит на погрызанные ногти, он пару месяцев уже не ходил на маникюр, забивая на эту процедуру в угоду работе и людям. он, наверное, выглядит жалко со стороны. привычная подводка чуть стерлась, майка висит непонятным клочком ткани на худых плечах. юта глядит куда-то вперед, он вновь оставлен наедине с собой. рядом марк, его лицо кровоточит. это больно.

***

      кто был первым? накамото точно не уверен. была ли это девочка из садика, с очаровательной и почти беззубой улыбкой, которая грубо оттолкнула юту, назвав его дураком. имени парень не помнит, прошло больше двадцати лет. или это был одноклассник с кривой усмешкой, растрепанными короткими волосами и парочкой ссадин на коленях? хрен его знает, потому что этих первых, вторых и так до двадцать пятого, было слишком много для одного многострадального сердца юты. он всегда был добродушным. настолько, что люди тянулись к нему. и чересчур, чтобы они растаптывали его раз за разом, убивая все живое в худощавом теле японца.       юта смотрит на свое отражение в зеркале. там, некогда, красивое лицо, ныне изрезанное шрамами. небольшие, их пятнадцать: два на скуле, ещё четыре на другой, один переносице, три на крыле носа, один возле брови, два в уголках губ, ещё один на подбородке, последний в уголке левого глаза. есть чуть большие, их пять: один на лбу у самой кромки волос, два на каждой щеке, ещё один прямо на губе (этому он отдал первый поцелуй), ещё один под глазом. четыре следующих бросаются в глаза, они отдают розовым, уродливо кромсая лицо юты. левая щека, бровь, ещё два на лбу. и последний, огромное свежее бельмо, которое неприятной раной растянулось от нижнего кончика брови до почти самой челюсти. болит ужасно, неприятно, неясно что сильнее. лицо или сердце.       одиннадцать раз юта ловил краш, одиннадцать раз юту посылали куда подальше.       пять раз юта чувствовал окрыляющее чувство влюблённости, пять раз юта лишался временной возможности левитировать и больно падал на землю.       четыре раза юта любил, почти серьёзно, почти до гробовой доски, но шрамы показывают, что гробовая доска только для его разбитого сердца. один раз юта любил. серьёзно. по-настоящему.       марк осторожно осматривал лицо старого друга, прекрасно зная, что он оставил пусть и несерьёзный, но шрам на лице юты. сейчас, глядя на шрамированную кожу сложно вспомнить каким юта был в школе, всего с парочкой шрамиков, которые так ясно подчеркивали яркие черты лица и очаровательную улыбку. сейчас юте почти тридцать два года, он смотрит на засыпающий город, пока его рана снова начинает кровить. марк взволнованно подносит к лицу друга салфетку, юта не обращает внимание, лишь продолжает курить, кажется, пятую сигарету. он кидает незаинтересованный взгляд на марка, кровь капает на землю, чуть пачкает и руки юты. оскал касается его губ, будто бы такой же шрам, зубастый и самый красивый. — переспал с моим начальником, - устало выдает юта, опуская голову. слезы начинают литься сами по себе, он лишь продолжает курить. больно, но уже плевать. — он не достоин был, - тихо, чуть ли не одними губами, произносит марк, он смущённо опускает взгляд. — мой муж, которому я отдал свое сердце, через два года после начала отношений и месяц, блять, брака, переспал с моим начальником. ебучий дун сычен, нахуй это вообще было нужно, раз он никогда не испытывал ко мне ничего.       знаете, боль от разбитого сердца оставляет шрамы. у юты таких шрамов уже двадцать пять за тридцать один с половиной год жизни, он устал. каждый раз, открываясь кому-то, наивно полагая, что вот тот, кто принесет ему счастье, юта обжигался. <      обжегся об доена, которому отношения с ютой даром были не нужны и он вскоре переключился на другого, заменяя красивое тело над собой. юта остался с десятым, глубоким шрамом.       обжегся и о шотаро, который милый и улыбчивый, вонзил в сердце юты шрам, напоследок называя его нелестными словами и насмехаясь над наивностью старшего. и оставил тринадцатый, почти самый глубокий и толстый шрам.       обжегся и о момо, которая влюблена была в другого и извиняясь, оставила на щеке юты поцелуй и почти безболезненный шрам. она была первой и последней, кто извинился.       на красивом фарфоровом личике сычена ни единого шрама, оно гладкое и идеальное. лицо юты украшает самый большой и кровоточащий шрам. — юта... накамото прерывает друга усталым вздохом. — просто оставь вазочку со мной где-нибудь в колумбарии. денег на моем счету хватит, чтобы оплатить его на года два, мне хватит, после смерти это большее, на что я могу надеяться. остальное станет собственностью сычена, кроме машины и родительского дома в японии. так что забери какие-нибудь комиксы и вещи, которые тебе нужны из квартиры. джонни пусть тоже заедет, он на прошлой неделе снова оставил у меня свои часы. завещание уже у нотариуса, все улажено. машина твоя, ты давно хотел такую. домик будет принадлежать вам всем в равно доле, так что договоритесь и продайте его, если пожелаете. это мои последние желания, их немного так что давай без записи и драматичных прощаний, - юта лишь закуривает вторую и марк прекрасно понимает, что все что он может сделать - положить руку на плечо юты, аккуратно его сжимая. на лице (сердце) юты много шрамов, болезненных и ужасных. лицо и сердце юты больше не принадлежат ему.       утром его тело будет находится в морге. к обеду марк сообщит об этом джонни, который мужественно принимает это; тэену, который старательно сдерживает слезы; донхеку, который обещает убить мужа друга. и этому же мужу сычену.       сычену, который стыдливо кусает губы, думая, что его муж жив и отсиживается в квартире марка. сычену, который нервно теребит золото обручального кольца на пальце. юта выбирал эти кольца, как умалишённый. заказал их из германии, отвалил кучу бабла за производство и доставку. сычену, который и приветствие не выдавливает из себя, ожидая новостей от марка, который огромной и давящей тенью нависает. — юта мёртв. я опознал его тело. он умер в четыре утра, повесился в одном из заброшенных зданий. чтение его завещания будет через пару дней, я и джонни возьмём организацию его похорон. просто забери свою долю его имущества и живи спокойно. но не смей появляться в квартире юты с кем-то из своих хахалей и в колумбарии, пожалуйста, не показывайся. сделай хоть что-то правильное, сычен. - марк потирает переносицу, устало, но не менее злобно выделяя имя. он чертовски устал, ему пиздецки плохо, потому что его лучший друг мертв и лежит в ебучем морге, просто потому что сычен один из тех уебков, которым было плевать на юту. юту, который не заслужил этого. юту, который заслужил любви. на идеальном личике сычена появляется гримаса ужаса, а затем появляется резаная рана. небольшая, неглубокая. оставит бледный шрам, как один из тех пяти, несерьёзных шрамов юты. марк лишь начинает истерически плакать и падает на землю. идеальное личико сычена портится, а изрезанное шрамами лицо юты больше никогда не станет таким же живым. юта заслуживал любви, пока любовь не сломала его. марк чувствует, как его лицо режет болью. его сердце разбито, куда сильнее, чем у мужа юты. сердца джонни, тэена и донхека тоже разбиты. они все разбиты, потому что юта был единственным, кто скреплял их вместе. юта был единственным, кто не заслужил этих шрамов.