***
В голове мистера Скамандера эхом все еще звучит ее отчаянный, надломленный тоской и обидой голос. - Он меня бросил, бросил! Сумасшедшей назвал! А разве это правда, скажи, разве правда? Разве я виновата, что слышу все это?! Все их мысли… Каждую секунду. Я так устала, и со мной - никого, никого... Тесей и сам не заметил, как бережно обнял хрупкие плечи и поцеловал в висок, касаясь носом золотой, тщательно завитой пряди. - Я с тобой. Все хорошо, Королевна, - шепот успокоил ее, как колыбельная, и Голдштейн позволила уложить себя в постель и убаюкать повторением ласковых, нежных слов. Кощунством было называть ее так же, как когда-то Литу. Но еще большим кощунством будет ее упустить. Тесей сжимает зубы и клянется себе, что она будет в порядке, вопреки всему.***
Через неделю они вместе уезжают в Италию, к морю, и там - все для нее, что он только может дать. Лучшее лечение, лучший уход и столько чайных и персиковых роз, сколько ей захочется. И пирожные, и новые прелестные платья, и чтение стихов вслух теплыми вечерами... Может ли все это ее исцелить? Шансы невелики, но мистер Скамандер не привык отступать. Он был на войне, и война научила его биться до конца, даже если надежды все меньше. Куинни не солдат, но она тоже умеет бороться. Может быть, она даже не осознает, насколько может быть отважна и сильна рядом с ним.***
Вскоре ей становится значительно лучше, и они вместе идут к алтарю. В ее золотых прядях путается флердоранж и солнечный свет. Глаза сияют, как звезды. На губах - легкая розовая помада, что оставляет следы на щеках Тесея, точно несмываемые клейма нежности, в которой ему не страшно захлебываться. Семья сдержанно негодует и пишет письма, полные благоразумных, аккуратных фраз, но Тесей сжигает их, даже не читая. Лишь одно письмо он оставляет в своем кабинете подобием личной скрижали. "Береги ее, как сможешь", - выведено синими чернилами по желтому листу. Тина Голдштейн единственная, кто в них искренне верит. Тесею хочется сказать ей спасибо, прокричать через многие и многие мили... Он он просто целует свою жену так, словно никого больше в мире нет. И она слушает блаженную тишину, засыпая на его плече. Они нужны друг другу больше, чем самим себе, и это греет их щемящей, сладостной болью долгожданного исцеления. Им хочется верить, что они заслужили это. И они действительно верят.