— «Ива-чан! Ива-чан!» –радостно звал его Ойкава, точно что-то хотел.
— «Чего тебе?» –а вот Иваизуми был в не очень хорошем настроении, день выдался сложным, загрузили тренировками, поэтому такой уставший.
Ойкава подбегает к другу со спины, запрыгивая на него, а после падая на
пол.
— «Ива-чан!» –от Хаджиме пахнет сигаретами и мятой. Ойкава вдыхал этот запах, уткнувшись в кофту, лежащего под ним парня. Запах мяты такой нежный и лёгкий, но даже сигареты не смогли перебить его. Тоору не очень любит эти запахи, но в тоже время они дурманят и заставляют голову начать кружиться.
— «Ойкава, слезь с меня, -Иваизуми попытался встать, но его опять придавили к полу и снова стали обнимать, — Ойкава, да, что с тобой?»
— «Ничего. Пошли сегодня домой вместе?» -Тоору наконец соизволил встать с парня.
- «Идём уже», -Хаджиме одел куртку и пошёл на выход.
На улице уже стемнело, только луна освещала пустые улицы. Нигде ни души, даже кошки, которая постоянно крутилась и выпрашивала еды у магазина, не видно.
Сегодня тучи, тёмные тучи -значит будет дождь. На улице гробовая тишина, только изредка проезжающие машины рушат её на несколько мгновений, а после опять становится тихо.
По дороге домой у парней завязался спор.
— «Ойкава, порой ты очень сильно бесишь, надоел постоянно говорить о том, какой ты классный, и надоели твои бредни. Придурок», -Хаджиме был сильно взбешён.
— «Раз так, то ладно. Тоже мне друг, -с пренебрежением сказал Ойкава, и развернувшись, стал уходить.
Иваизуми уже переходил дорогу, как его ослепил свет фар.
Всё что услышал Ойкава —это сигнал, скрип колёс и соприкосновение машины и тела человека.
Толик стоял неподвижно минуту, боясь повернуться и увидеть то, чего он не хотел видеть, а именно лежащее на земле окровавленное тело друга.
Снова эта тишина. Ойкава медленно повернулся и…водителя уже не было, а был только Иваизуми, лежащий в собственной луже крови.
— «Ива-чан!», — Ойкава подбегает к другу, падает на колени. Слёзы льются с глаз рекой. Схватившись за одежду Хаджиме, Ойкава пытался заставить его прийти в себя и очнуться, хоть немного приоткрыть глазки, тихо-тихо прошипеть имя капитана, еле коснуться его руки. Но он продолжает лежать неподвижно, не дыша. Быстро набрав номер скорой помощи, парень, захлёбываясь в своих слезах, сообщил о происшествии и попросил ехать быстрее.
Пока скорая ехала, Тоору плакал, Тоору рыдал, прижимая друга к груди, а сам утыкаясь в волосы, слипшиеся из-за крови и слёз. Всё кричал и кричал: «Ива-чан! Ива-чан! Ива-чан!».
Капитан поднимает голову только тогда, когда слышит сирену. Врачи оттащили Ойкаву от Хаджиме и пытались его успокоить, давая воды, всяких успокоительных, одна медсестра даже какое-то время обнимала его.
***
Иваизуми лежит на операционной столе. Ойкава за дверью просит, чтобы его впустили.
— «Молодой человек, мне очень жаль, но Вам туда нельзя», -нежно говорит та самая медсестра, удерживая парня.
***
Прошёл час.
Два.
Ещё полчаса.
Из операционной наконец вышел врач.
— «Доктор, как он? , -Тоору схватился за халат своими тонкими дрожащими пальцами, смотрит снизу вверх, опять плачет, -Он жив?»
Док только грустно и с сочувствием посмотрел на него и медленно покачал головой в знак отрицания.
— «Мне очень жаль, но мы не можем больше ничего сделать», -доктор вернулся в операционную.
Ойкава выбегает на улицу. Уже во всю идёт ливень. Парень начинает бежать. Куда? Зачем? Он не знает, просто бежит, куда тянут ноги, только, чтоб подальше от больницы. Волосы прилипали к голове, одежда насквозь мокрая, обувь грязная, но ему уже всё равно. Бежит по лужам. Выбегает на дорогу, его ослепляет свет фар и… Ойкава открывает глаза и подрывается с кровати, весь в слезах и холодном поту. Ну и сон, конечно.
Почти 6 утра, надо собираться на тренировку.
***
— «Что с твоими глазами, Ойкава-сан?» -спрашивает Ямомото.
— «А? Не обращай внимания, -Не говорить же, что он плакал, -Кстати, когда придёт Ива-чан, сегодня мы вместе не шли», — Этот парень забыл, запутался где сон, а где реальность.
— «Ойкава-сан?»
— «Ой, просто сегодня мне приснился сон, где Ива-чан…его сбила машина и.», -его же перебивает Ямомото:
— «Это был не сон…»
