League N1

      Чимин сидит в кресле, откинув голову на мягкую спинку и закрыв глаза. Воздух в комнате спёртый и липкий, как в самый жаркий летний день; открытое окно занавешено тёмными гардинами, порывы ветра еле-еле просачиваются в помещение, позволяя дышать. На кофейном столике лежат скрученные косяки. Чимин тянется за одним из них, прикуривает и затягивается. Привычная горечь проникает в лёгкие, и разум моментально мутнеет.       — Сколько ещё ты собираешься прятаться тут? — Сокджин заходит в комнату, шаркая домашними тапочками, и плюхается на диван.       — Я не прячусь, — выдыхает Чимин, выпустив изо рта тонкую струйку дыма.       Сокджин фыркает, искоса смотрит на него, размышляя над чем-то своим.       — Кого ты обманываешь? — тихо произносит он, но Чимин умудряется услышать.       — Отвали. — Он не скрывает своего раздражения. — Иди, доставай своего Лилмяу.       — Да брось, мы уже третий день зависаем у меня, — парирует Сокджин. — Напиваемся, накуриваемся, трезвеем и снова напиваемся.       — И что ты предлагаешь? — Чимин потирает указательным пальцем переносицу; в висках стучит — значит, похмелье начинает медленно подкрадываться. Он шарит рукой по столику, находит бутылку с виски и подносит её к губам. Чимин уже даже не чувствует горечь алкоголя, когда делает полноценный глоток.       Сокджин открывает рот, чтобы ответить, но его прерывает мобильный телефон, оживший противной мелодией.       — Это тебя. — Он кидает мобильник в Чимина и чудом не промахивается.       — Какого хрена?.. — рычит тот и, не глядя, прижимает телефон к уху: — Да!       — И тебе привет, сын.       Вдох замирает на полпути. Чимин распахивает глаза и садится ровно, стараясь выдохнуть, не поперхнувшись. Ещё не хватало выслушивать нравоучения от «любимого папочки».       — Чего тебе? — выдавливает он из себя.       — Повежливее, я всё-таки твой отец, — возмущается тот.       — Насрать, — отрезает Чимин. — Говори, зачем звонишь, я занят.       — В пятницу семейный ужин.       Чимин делает ещё один глоток из горла и передаёт бутылку другу.       — А я здесь причём?       — Ты придёшь, — констатирует отец. — И я не интересуюсь твоим мнением, а предупреждаю. И обойдись без своих выходок. В пятницу ровно в восемь будь у нас.       Чимин хочет ответить, съязвить, возмутиться, но его прерывают короткий гудок и вспыхнувший дисплей.       — Мудак! — Он откидывает телефон в сторону и тянется за ещё одной порцией алкоголя. — Ненавижу его, и этот ужин — очередная показуха для его молоденькой жёнушки.       Сокджин мычит и вытягивает свои длинные ноги.       — Опять будешь при параде изображать из себя паиньку-сыночка? — интересуется он для галочки, в самом деле позволив другу высказаться.       — С чего он вообще взял, что я приду в этот дом добровольно? — предсказуемо злится тот. — Моей семьи уже давно не существует, и всё, что есть теперь, — лишь её жалкие остатки, которые семьёй никак не назовёшь.       — М-м… — Сокджин встаёт, подходит к окну и одёргивает тяжёлую гардину; на дворе темнеет вечер… или уже ночь? Его квартира находится почти в центре, в одном из самых лучших районов города. По всему периметру многоэтажки расположены видеокамеры, а также имелась охраняемая парковка и обустроенный двор. Сокджину эту квартиру купила мама, чтобы он не появлялся в родительском доме — своеобразный откуп от своего сына, который «не удался». — Что будем делать?       Чимин жмурится, цепляет пальцами ворот футболки, тянет неудобный вырез, пытаясь вдохнуть побольше воздуха.       — Напиваться, — говорит он.       — Это само собой. Я говорю о нашей проблеме. Надо как-то уладить этот вопрос.       — Ты говоришь как истинный дипломат. Твой папаша был бы до жопы рад, если бы услышал.       Сокджин разворачивается к нему лицом и складывает руки на груди.       — Я вообще-то серьёзно. Они не перестанут мешаться под ногами до тех пор пока…       — Пока что, Джин? — перебивает его Чимин. — Эти шавки меня не интересуют.       — Серьёзно? — вопрос звучит немного с иронией. — И до каких пор?       — Мне похуй.       — А если следующим будет Чонгук, ты так же будешь реагировать?       — А Чонгук у нас какой-то особенный что ли?       Слова с губ срываются ровно, зияют холодом. Сокджин не знает о том, что произошло между ними в квартире Юнги, и Чимин вовсе не планирует вводить того в курс дела. Он лишь старательно делает вид, что ему абсолютно наплевать на юное недоразумение, но делать это с каждым разом становится всё сложнее.       — А что, нет? — давит Сокджин.       — Нет. — Чимин всё больше раздражается. — Меня сейчас волнуют вещи, гораздо важнее этой.       — И какие же?       — Не твоё дело.       А что он мог ответить? Что в душе не ебёт, какого чёрта этот избалованный мальчишка не выходит у него из головы? Увольте! Когда Чимин соглашался на этот спор, он планировал сделать всё как обычно — быстро и без последствий. Однако в этот раз всё пошло по пизде с самого начала.       Ещё до заключения пари, Чонгук стал для него, словно наваждением. Чимин постоянно видел его в универе, потом наблюдал за ним на тренировках, сталкивался на вечеринках. И с каждым разом, ему хотелось быть к нему всё ближе. Странное желание узнать: чем живёт этот парень, чем дышит, что любит, а что нет, чего боится, а к чему тянется как мотылёк на пламя.       Все эти мысли появились в голове у Чимина против его воли, и как бы он ни старался выжечь их сигаретами и смыть алкоголем — ничего не выходило. После того вечера у Юнги, где Чимин чуть ли не сделал то, что должен был, — он испугался, когда заметил в себе чувства, до этих пор не посещавшие его. На какое-то мгновение он ощутил себя влюблённой школьницей и от этого ему стало так тошно и мерзко, что он не нашёл другого способа, как позволить этим чувствам утонуть в пагубных привычках. Но чем больше Чимин вливал в себя алкоголь, чем больше косяков выкуривал, тем отчётливее становилось лицо Чонгука в воспоминаниях. И этот образ был таким ярким и таким манящим, что Чимин готов был уже выть и лезть на стены от досады. Он ненавидел себя, ненавидел то, в чём он жил; ненавидел то, как он жил и то, что, кажется, влюбляется в парня, которого именно он, Чимин, не достоин.       Тишину разрывает звонок в дверь; Чимин распахивает глаза, вынырнув из состояния полудрёмы. Он слышит, как Сокджин тихо переговаривается с кем-то в прихожей, но не различает слов. Когда тот заходит в гостиную, за ним следуют Юнги и Тэхён. Завидев их, Чимин ухмыляется:       — Вы теперь всегда парочкой ходите? Очень мило.       — Ты всегда такой говнюк, Пак, или только по чётным числам? — с порога агрессирует Тэхён; он пинает его по ноге, проходя мимо, и падает на диван.       — У тебя ПМС круглый год что ли? — Чимин снова откидывается в кресле, закрывая глаза.       — С какой целью интересуешься? Считаешь себя пиздатым экспертом? — не уступает Тэхён.       — Шаришь.       — Заткнитесь оба, я хочу выпить! — Юнги прерывает их словесную перепалку и прикладывается к бутылке с виски губами, делая большие глотки. — Ох, хорошо…       — Я тоже буду! — Тэхён забирает у него бутылку и получает в ответ недовольный взгляд. — Чего пялишь? Не ты один напиться хочешь.       — Малыш Тэтэ пошёл по наклонной? Ай-яй! — Чимин закуривает и выдыхает белое облако в потолок. Лёгкие тут же прожигает едкий дым.       Тэхён брезгливо морщит лицо.       — Тебе срочно нужно выйти из себя. Хочешь, я принесу тебе дверь?       Чимин хрипло смеётся, подняв вверх большой палец. Тэхён манерно закатывает глаза и отпивает обжигающую жидкость, тут же закашлявшись с непривычки.       — Пак, на пару слов. — Сокджин идёт в кухню и зовёт Чимина за собой; тот нехотя поднимается с кресла и плетётся за приятелем. Состояние хуже не бывает: желудок, будто наполнен кислотой, а голова по ощущениям размером с целую планету. — Я узнал, кто этот громила, который на тебя напал.       Чимин смотрит выжидающе, но ответа не следует. Сокджин лишь пристально вглядывается в его глаза, будто пытается передать свои слова силой мысли.       — Ну, блять, может быть, ты тогда скажешь? — нетерпеливо любопытствует Чимин, жестикулируя руками. — Я твои мысли читать не умею.       — Он из «левой» банды, — объясняет Сокджин. — Хёнджин с недавних пор заделался их дружком. Похоже, он хочет помешать тебе.       — Помешать мне? — Чимин смеётся, и этот смех не предвещает ничего хорошего. — Пусть попробует. Пока что своими действиями он мне помогает.       — Это только на словах, а на деле? Времени-то осталось мало.       — Я и без тебя в курсе. Думаешь, если бы я не был уверен, то расслаблялся бы сейчас тут? Победа у меня в кармане, не о чем волноваться. Я с лёгкостью трахну Чонгука в любой момент, — он уже почти мой.       Слова обжигают рот Чимина. Он будто бы и сам не верит в сказанное. Он хочет Чонгука, безусловно, но не в качестве объекта спора, а в качестве трофея. И эти мысли пугают — неужели он привязался к мальчишке?       — Я так и знал, что ты — кусок дерьма, Пак Чимин! — Появившийся словно из ниоткуда, Тэхён кидается на Чимина и толкает его в грудь, да так сильно, что тот с трудом удерживает равновесие. — Он же доверяет тебе, еблан! — Он бьёт его в челюсть. — Я же знал! Знал, что тебе нельзя верить!       — Тэ, хватит! — Сокджин хватает обезумевшего парня за руки, но тот ловко уворачивается и снова кидается на Чимина. В этот раз тот готов к атаке и ставит блок, потом резко уходит влево, и кулак Тэхёна целует стену. От удара руку пронзает острая боль; Тэхён вскрикивает и грязно выругавшись, прижимает искалеченную конечность к груди.       — Всё? Угомонился? — Чимин хватает его за грудки и пригвождает к стене. — А теперь слушай сюда: хоть слово ему вякнешь, и я тебя размажу, ты меня понял?       — Засунь свои угрозы туда, куда любишь! — выплёвывает Тэхён. — Что за игры ты ведёшь?       — Не твоего ума дело! — не уступает ему в темпераменте Чимин. — Ты понял, что я сказал тебе?!       — Чимин, хватит! — Сокджин кладёт руку Чимину на плечо и слегка сжимает. — Отстань от него.       — Пошёл отсюда нахрен! — Чимин рявкает в сторону друга.       — Чимин...       — Пошёл. Отсюда. Нахрен.       Под натиском потемневшего взгляда Сокджин сдаётся слишком быстро: поднимает ладони вверх в знак капитуляции и выходит из кухни, бросив напоследок короткое: «сами разбирайтесь».       — Если ты думаешь, что напугал меня своей истерикой, то ты точно идиот. Чонгук узнает в любом случае, я не собираюсь скрывать от него это дерьмо! — Тэхён буквально шипит. — Ты, оказывается, хуже Хёнджина, вот так неожиданность! А ведь я уже практически поверил в тебя, даже смирился с твоим присутствием в нашей жизни, но это всё было всего лишь иллюзией. Даже как-то совестно, что я всё это время сравнивал жопу с пальцем.       — И что же ты ему скажешь? — спрашивает Чимин, пропустив последнюю реплику мимо ушей.       — Ты меня за придурка-то не держи! — Тэхён со всей злостью кричит Чимину прямо в лицо; отпусти — размажет его по всей кухне как нехер делать. — Играйте в свои долбанные игры с кем-нибудь другим, а Чонгука не смейте трогать!       — Валяй. — Чимин на свой страх и риск отпускает его и самодовольно улыбается; он как игрок, у которого в кармане есть запасной козырь, — уверен в себе, даже слишком. — В таком случае я расскажу твоему лучшему другу о твоём секрете.       По лицу Тэхёна разливается свинцовая бледность, глаза округляются.       — Не понимаю, о чём ты? — Он гулко сглатывает и смотрит на Чимина, практически не моргая. — Какой секрет?       — Да?! — издевательски тянет Чимин. — А мне кажется, ты прекрасно понимаешь, о чём я. Твой драгоценный Чонгук будет разочарован, узнав, что он вытаскивал тебя из дерьма, которое ты сам и заварил.       — Повторяю, я не понимаю, о чём…       — Давай позвоним ему, — предлагает Чимин. Он выуживает из чужого кармана телефон, радуясь, что Тэхён не использует пароли, ищет в списке вызовов нужный контакт и звонит. — Сейчас ему всё и расскажем. Чур, я первый.       Раздаётся гудок, но Тэхён отбирает мобильник и отменяет вызов, сжимая гаджет в руке до побелевших костяшек.       — Ладно, — чуть слышно произносит он.       — Что, прости? — переспрашивает Чимин.       — Ладно! Ладно! — кричит Тэхён. В уголках его глаз блестят слёзы. — Я не скажу ему, доволен?       — Более чем. — Чимин собирается уйти, но Тэхён хватает его за запястье и жалобно смотрит, словно пытается нащупать в темноте зрачков его душу. — Чего тебе?       — Не делай этого с ним, — умоляет он. — Чонгук хороший, он не заслужил.       Чимин осторожно высвобождает забаррикадированную руку, хотя мог бы сделать это резче, да как-то жалко стало. Он не имел ничего против Тэхёна, хоть и вечно препирался с ним. На его месте Чимин поступил бы точно так же, да только он не на его месте и ему его не понять.       — Мои дела тебя не касаются, — спокойным тоном говорит он. — Не лезь в это, потому что я не стану держать язык за зубами. Ты меня понял?       Тэхён кивает. Одинокая слеза всё-таки срывается по щеке, чертит уродливую дорожку к подбородку. Чимин хочет смахнуть её, однако это не вписывается в его правила; он только вздыхает и выходит прочь из кухни, придавленный своим сожалением.       Оставшись один на один с последствиями, Тэхён, тихо заскулив, сползает по стене и зарывается руками в свои волосы. Телефон сотрясает вибрация входящего звонка. На экране отображается имя, произносить которое сейчас Тэхёну кажется предательством. А разве он не предал его на самом деле? Он тянется за телефоном и принимает звонок.       — Алло?       — Тэ, ты звонил? — раздаётся в динамике взволнованный голос друга. — Я был немного занят. Ты же знаешь, для меня телефон — побрякушка на экстренный случай.       — Всё в порядке, — лжёт Тэхён. — Случайно набрал.       — А, понял, — тянет Чонгук. — Ты где сейчас?       — С Юнги. Мне не очень удобно говорить сейчас…       — О, тогда не отвлекайся!       Чонгук смеётся, а Тэхён готов оглохнуть, лишь бы не слышать этого искреннего звука. Он отключается как можно быстрее, прячет лицо в ладонях, готовый закричать что есть мочи. Он омерзителен самому себе настолько, что хочет содрать с себя кожу живьём, лишь бы не испытывать мук совести, которая скреблась в желудке, просясь наружу рвотными позывами. За любую ложь придётся заплатить, а ложь такого масштаба обойдётся ему слишком дорого. Настолько, что, кажется, Тэхён может лишиться своего единственного друга.