***
Тэхён сидит на полу, скрестив ноги по-турецки. Вокруг него разложены фотоснимки. Много фотоснимков. Примерно на десятке из них запечатлён Чонгук — играющий в футбол, углубившийся в чтение или недовольно нахмурившийся в объектив. Он — любимая модель Тэхёна, хотя сам Чонгук камеру на дух не переносит. В кухне Юнги варит кофе и недовольно ворчит себе под нос; он никогда не просыпается в такую рань, тем более в выходной день. Однако если Тэхён что-то задумал, его было сложно переубедить. В последнее время они проводили вместе практически целые дни. Проект сблизил их, и парни подружились. Чонгук был искренне рад такому повороту событий. Из-за тренировок он не мог уделять много времени своему другу, и его не грызла совесть за то, что тот вынужден проводить почти всю неделю в одиночестве. Войдя в комнату, он садится напротив Тэхёна и первым делом замечает фотографию, на которой запечатлён он сам, указывающий пальцем куда-то в небо. Это был первый день октября, когда пожелтевшие листья хрустели под подошвами ботинок, а солнце грело своей теплотой, хоть и не по-летнему жарко, но всё так же ярко и желанно. Захотелось снова вернуться туда, ощутить эту беззаботность, перспективы и амбиции, которые так досягаемы были в мечтах. Тот Чонгук щурился от солнца, вступая на тропу, усеянную шипами, а сегодняшний Чонгук в тени увидел свои кровавые следы от изувеченных стоп. — Зависть берёт, а мог бы я, — соблазнительно тянет Чимин. Он вальяжно сидит на диване и наблюдает за ними, время от времени вставляя свои глупые шуточки. — Не хочешь пересесть на мои колени? — Заткнись, Пак, — бурчит Тэхён, — ты мешаешь. Чонгук прыскает. — Да ладно тебе, Тэ, пусть пошутит, — говорит он. — Не при мне, — Тэхён бросает на Чимина короткий взгляд. — Он мне не нравится. — Знаешь, Тэхён, я тут хотел пригласить твоего друга прокатиться на американских горках, — Чимин грациозно закидывает ногу на ногу, — но думаю, что подо мной он будет кричать громче. Тэхён от неожиданности роняет челюсть. — Фу, извращенец! — восклицает он. Чимин смеётся, когда Чонгук закатывает глаза. Он смущённо улыбается, и почему-то Чимину его улыбка и порозовевшие скулы жутко нравятся. Чимин скользит по нему взглядом, обводит им широкие плечи, обтянутые белой футболкой, крепкие руки с паутиной голубых вен, сильные бёдра… Взгляд Чимина задерживается на них дольше дозволенного, и он похабно улыбается, прикидывая в мыслях, как сильно бы они обнимали его талию, пока он… Но, впрочем, это оказывается не таким уж и важным, когда ответный, полный разочарования взгляд Чонгука сметает все его мысли наповал. Чонгук обращённый на себя голодный взгляд замечает почти сразу. Он чувствует, как внутри него что-то с треском лопается, подобно мыльному пузырю, разбрызгивает полупрозрачные пузырьки по стенкам желудка, недовольно скрутившегося от досады. Чонгук всего лишь на долю секунды допустил, что ошибался, сделав поспешные выводы, что Чимин, может, не такой как Хёнджин, что его не интересует лишь оболочка. Не ошибался. Глаза Чимина говорили всё за него: он словно дикий зверь, нашедший свою добычу, жаждал иметь его тело, избегая наличия у него души. — Пить будешь? — спрашивает Чимин, плюхаясь рядом с ним и протягивая ему бутылку воды. Чонгук хмурится и отвечает сухо, даже не взглянув на него: — Нет. От него внезапно веет холодом. Чимину это вовсе не на руку. Золотая рыбка только попалась на крючок, и было бы очень глупым вот так вот её потерять. А ведь он может. На протяжении всей работы над проектом, ему никак не удаётся остаться с Чонгуком наедине, чтобы понять причины его поведения. Чонгук избегает зрительного контакта, иной раз, будто специально придумывая себе занятие, чтобы не разговаривать или не сидеть рядом с ним. А всё дело было куда проще — чувство разочарования наполнило Чонгука до краёв. Разочарования в своих ожиданиях потому, как в какой то момент он начал додумывать себе, что между им и Чимином есть какая-то искра… Есть, конечно же, — похоть. — Спасибо, Гуки, за помощь, — Юнги сонно потягивается и зевает, когда вся кропотливая работа подходит к концу. — Я уж думал, что мы никогда не закончим этот долбанный проект. Тэхён недовольно щёлкает его по носу. — Этот «долбанный» проект очень важен, ты же в курсе? — Он поднимает одну бровь и смотрит на Юнги выжидающим взглядом. — Да понял я, понял, — бурчит Юнги, отмахнувшись от назойливого «коллеги». — Иначе стал бы я возиться со всем этим дерьмом с самого утра! Мог бы ещё поспать целых двадцать минут… Чонгук смеётся, глядя, как гиперактивный Тэхён медленно поворачивает голову, глядя гневным прищуром на ленивого Юнги, который весь тут же подбирается и елозит на диване, пытаясь незаметно отодвинуться, дабы избежать мощной волны упрёков. — Ребят, если не возражаете, то я пойду, — Чонгук встаёт с дивана и идёт в коридор, — у меня тренировка ещё сегодня. Тэхён мгновенно забывает про Юнги и устремляет взгляд в спину друга. — Что? Куда ты?.. — он подрывается за ним следом. — Сегодня воскресенье, Чонгук! Разве ты не останешься со мной? Чонгук завязывает шнурки на кроссовках и выпрямляется. — Мне нужно тренироваться… — начинает он, но Тэхён перебивает его на полуфразе: — …потому что это большая ответственность. Я уже запомнил, можешь не повторять мне одно и то же в тысячный раз. — Тэхён, — Чонгук тянет к нему руки и заключает загрустившего парня в дружеские объятия, — я обещаю тебе, что как только я добьюсь цели, — мы обязательно проведём целое лето вместе. Тэхён робко обнимает его в ответ. — Без пробежек и футбола? — тихо спрашивает он. — И без фотоаппарата и планшета. — Согласен. Мне тебя не хватает. Раньше тебя со мной было больше... — Я обещаю, Тэ, — мы заполним эти пропуски лучшими воспоминаниями! Ты веришь мне? — Верю.***
Солнце слепит глаза. Чонгук щурится и подставляет лицо солнечным лучам. Он слышит позади себя тяжёлые шаги и даже предполагает, кому те принадлежат, но предпочитает делать вид, будто слишком увлечён своими мыслями. Он на ходу стягивает с себя тёплую рубашку и завязывает ту на талии, попутно достав из поясной сумки солнцезащитные очки, и водружает те на нос. — Хватит делать вид, словно не замечаешь меня! — Чимин хватает его за плечо и резко разворачивает к себе лицом. — Я иду за тобой уже полчаса. Чонгук мягко высвобождает своё плечо, радуясь тому, что надел очки, позволяющие ему скрыть реакцию глаз. — О, извини, я задумался. — Что происходит? — Чимин впивается в его лицо пытливым взглядом, дожидаясь ответа. — Ты бежишь от меня? Чонгук непонимающе хмурится. — О чём это ты? Холодный тон бьёт Чимина железным кулаком под дых. Он по инерции тянет руку и хватает его за запястье. Не потому, что хочет удержать, а потому что желает прикоснуться, ощутить теплоту плоти, доказать себе, что происходящее — не страшный сон, а реальность. — Ты разочарован? — спрашивает он первое, что приходит ему на ум. Чимин тянется второй рукой, цепляет пальцами дужку очков, лелея намерение заглянуть Чонгуку в глаза, чтобы обнаружить в них безграничное ничего. — Я разочаровал тебя? Чонгук улыбается уголками губ, сбрасывает его руки и возвращает очки на переносицу, отшагнув от него на полноценный шаг назад. — Ты говоришь так пафосно, будто у меня были какие-то ожидания насчёт тебя, — усмехается он. Ответ действует на Чимина один в один как красная тряпка на быка. Он приближается к Чонгуку почти вплотную, хватает его за локоть и впечатывает в себя. Тот выше него почти на голову, но злость позволяет Чимину смотреть на него свысока. — Кого ты пытаешься сейчас обмануть? — почти рычит он. — Я же вижу, как ты реагируешь на меня. — Чимин облизывает губы и обшаривает глазами чуть испуганное лицо: губы, скулы, родинки, пряди волос, упавшие на лоб. Какой же Чонгук красивый… — Играешь не по правилам. Чонгук кладёт ладонь на его грудь и медленно отстраняется. — Вот и я об этом же, — говорит он. — Ты избалованный, привыкший брать то, чего тебе хочется, невзирая на чужие желания. Тебя не интересует ничего, кроме того, что снаружи — это видно сразу. — Что ты несёшь? — Чимин продолжает злиться, удерживает его в опасной близости насильно, чувствуя упрямое сопротивление. — Напридумывал себе всякого обо мне, не желаешь поставить в известность? — Да, ты прав, я разочаровался в тебе! — Чонгук грубо вырывается, напирая своим темпераментом на опешившего парня. — На секунду я позволил себе поверить, что ты глубже, чем есть на самом деле, но ошибся. И хорошо, что я понял это сейчас, а не тогда, когда влюбился бы в тебя по уши. Ты ничем не отличаешься от других, хоть и строишь из себя благородного принца. Доволен ответом? — Более чем. — Тогда сделай хотя бы одно доброе дело — отвали! Некоторое время они оба молча смотрят друг на друга, затем Чонгук разворачивается и уходит прочь. Чимин его не останавливает. Он стоит разбитой фигурой посреди оживлённой улицы и пытается собрать себя воедино, чтобы убаюкать неприятное тянущее чувство в груди, где-то в районе сердца. А может, и в нём самом. Он не ожидал такого отпора, и совсем не хотел слушать, какого Чонгук о нём мнения. И вроде бы ему должно быть всё равно, но почему-то внутри закипает обида, вырисовывая уродливые слова на стенках сознания. Чонгук считал его, Чимина, поверхностным, обычным, таким же, как и большинство парней, и это больно укололо даже не эго... Чимину не удаётся охарактеризовать словами то, что он чувствует сейчас, но одно он мог сказать с полной уверенностью — ему было больно. И где-то в глубине души, какое-то чужеродное ощущение смеялось над ним так громко, будто все его планы рухнули в один миг, словно карточный домик.