Ловушка чувств

Однажды к каждому из нас приходят разного рода осознания. Это может быть осознание боли, потери, влюбленности, счастья, а может и быть просто осознанием свободы или того, что ты давно заперт в собственной клетке. Когда это началось? Он точно мог сказать. Цзян Чэну исполнилось 16. Его колючий, похожий на мать, характер проявлялся достаточно явно, что бы его не замечать. Эти презрительные взгляды, когда внимание Цзян Фэнмяня было обращено лишь на Вэй Ина, это раздражение, когда очередная похвала принадлежала старшему ученику и все в подобном духе. На удивление, старший Цзян испытывал некое удовлетворение от данного проявления чужих эмоций. Он понимал, что Цзян Чэн нуждается в нем и это придавало ему слишком много значимости в других глазах. Убейся, но добейся моего внимания. Он увидел его в озере. Цзян Чэн стоял обнаженный по пояс. Даже в таком молодом возрасте у него уже имелся небольшой рельеф кубиков, крепкие руки, бледное, словно фарфор, тело. В общем и целом, Цзян Фэнмянь довольно часто видел эту картину, но именно в этот день, в этот момент, когда он поднял взгляд, фиолетовая лента с пучка А-Чэна пала в воду, распуская водопад темных волос, что заструились по плечам и спине, придавая этому молодому человеку шарм сирены, что решила очаровать всех своей красотой. Дыхание перехватывает, пальцы зудят, вызывая дикое желание зарыться в эти длинные, гладкие, словно шелк, волосы, сжать, оттянуть назад, впиться зубами в бледную шею. Он даёт себе самую настоящую пощечину, отворачиваясь. Сердце стучит словно бешеное, а в паху становится слишком туго. Он захотел собственного сына, которого так не любил за то, что тот слишком похож на свою мать. Второй раз случился, когда Цзян Чэну исполнилось 19. Высокий, крепкий молодой человек, с колким, высокомерным взглядом, способным напугать и убить кого угодно. Уже третий год его сын отказывался даже посмотреть в его сторону. Похоже решил, что теперь его отец недостоин внимания и нужно было думать раньше. Цзян Фэнмянь пытался наладить с ним контакт, но каждый раз Цзян Чэн закатывал глаза, говорил, что занят, разворачивался и уходил. Он во многом все ещё был чуть хуже, чем Вэй Усянь, но теперь, он стал ещё более злым и грубым, чем это было раньше. Да и его "брат" уже давно был влюблен во второй нефрита Лань Ванцзи, который почти не выпускал его из Обычных глубин. Мадам Юй была вполне рада такому повороту событий, поэтому спокойно жила, воспитывая прекрасного внука Цзинь Лина, что так был похож на своего отца и мать, но характером, кажется, каким-то чудом пошел в Цзян Чэна. У Цзян Фэнмяня была всего одна радость. Его сын все ещё был одинок и отвергал каждую из предложенных невест. Слишком много требований у него было к ним и слишком много минусов он находил в каждой, а может, просто не хотел жениться или же, на счастье отца, в тайне любил мужчин и может быть, его самого. Изменилось все в один день. На пороге ордена Цзян появился самый желанный и благородный муж среди всех заклинателей — Глава ордена Гусу, Лань Сичэнь. Его мягкая улыбка, что была направлена на Ваньнина, растопила сердце мадам Юй, втерлась в доверие к Цзян Яньли и вызывала жуткую ненависть у Цзян Фэнмяня. Его сын был совсем не против такой компании. Он часто покидал пристань вместе с Лань Хуанем, возвращаясь с ним поздно, не переставая еле заметно улыбаться. Кажется, у Первого нефрита были серьезные планы на него. По началу Цзян Фэнмянь был спокоен. Возможно, они лишь недолго прообщаются и все станет как прежде. К тому же, Лань Сичэнь глава ордена, он не может постоянно гостить у них, ведь обязанности главы никто не отменял, да и Цзян Чэн не был похож на влюбленного человека. В его взгляде было уважение и восхищение, но ни одного признака, как у того же самого Вэй Усяня. Медленно, но главе Ордена Цзян удалось себя успокоить и убедить, что все это ненадолго. — Цзян Чэн. Могу ли я поговорить с тобой? — мягкий голос отца заставляет молодого заклинателя вздрогнуть, подняв взгляд от свитков, что ему принесли адепты для изучения и проверки. — Хм. Хорошо, я могу уделить вам немного внимания, отец. Голос Цзян Чэна как всегда сквозит безразличие и холодом, что ранит сердце Фэнмяня не хуже, чем тупой нож. — Я заметил, что вы с господином Ланем очень близки. Кажется.. — Отец, вы правда пришли поговорить об этом? — изящно выгибая бровь, заклинатель еле заметно, словно снисходительно, усмехается, прикрывая глаза. На время комната погружается в тишину, пока отец пытается придумать хоть что-то, что могло бы послужить оправданием или же намеком, за котором могло бы последовать многое. — Я волнуюсь о тебе. Как никак, ты тоже будущий глава, а значит, вам обоим будет сложно. Цзян Чэн, ты уверен, что не будет неприятностей? — он проявляет самое настоящее отцовское волнение и беспокойство, только вот, надо было раньше, сейчас слишком поздно и взгляд сына говорит намного больше, чем его ядовитый, но чертовски сексуальный язык и губы. Разговор не даёт никаких надежд и проблесков для понимания ситуации. Цзян Фэнмянь покидает комнату сына с позорным поражением, сжимая кулаки. За порогом его комнаты мягкость с его лица исчезает, позволяя подступить раздражению и злости. Ничего. Это была лишь первая попытка.