Цветы, что никогда не завянут

— Где это я? Итер поднимается с холодной земли, опираясь на руки и осматриваясь по сторонам. Вокруг него будто ледяная пустыня. Помнит ли он как именно оказался здесь? Пожалуй, понятия не имел. Также, как и, на самом деле, практически ничего не помнил о себе, об этом мире… Помнит только, что шел по длинному коридору, в конце которого находилась дверь. Открыв ее — не увидел ничего. Белый свет, и вот уже он оказывается здесь. Сколько он пролежал в одиночестве на холодной земле, прежде чем пришел в себя? Пожалуй, на этот вопрос он тоже не сможет дать ответа, как бы не старался. Итер подносит руки ко рту, выдыхая на них горячий воздух, образуя небольшое облако пара, потирая, пытаясь согреться. Вопросов становилось все больше с каждым мгновением, а вот ответов на них не находилось. — Вокруг так пусто… Будто все вымерли… — осознавая, что именно он сказал сам себе, парень вздрагивает, мотает головой, пытаясь прогнать подобные дурные мысли. Такого просто не может быть. — Нет, глупости, просто нахожусь, наверняка, у черта на куличиках, вот и никого нет. Блондин находит оправдания для самого себя, ловя себя параллельно на мыслях, что странно разговаривать вслух с самим собой, даже если вокруг нет ни души. И все же оставаться здесь, в ожидании чуда, он просто не мог. Не только потому, что поблизости не было людей, что дало бы хоть какую-то надежду на спасение, а потому, что он замерз, голоден, одет явно не по погоде, а также… Болезненные ощущения преследовали его по всему телу, но как бы странно это не звучало: он банально не мог понять, откуда исходит эта боль. Потирая собственные руки, он все же двигается вперед. Куда-то, куда глаза глядят, в надежде, что он не забредет в место, что станет его могилой. Пока Итер шел вперед, он пытался вспомнить или узнать хоть что-нибудь о себе, об этом мире, месте, о чем угодно, но в итоге лишь заметил некоторые факты: на небе не было ни луча солнца, но сейчас явно был день, просто все небо словно затянулось темной дымкой; пугающая тишина вокруг, в которой не было слышно даже птиц, абсолютно ничего, кроме шевелящейся слегка на ветру травы и изредка шелест засохших листьев, разносящихся по ветру; голые деревья, но не потому, что сейчас уж точно не весна и не лето, а потому, что они почти все иссохли, как бывает после масштабных пожаров или когда в почве нет питательных для растений элементов, когда творится длительная засуха, и почва не успевает пропитаться влагой. Вот только вариант с пожаром просто невозможен, откуда ему здесь взяться, если на дворе зима. Блондин ловит себя в очередной раз на мыслях: даже если здесь есть люди, то каким образом они живут в таком забытом Богами месте? Вряд ли здесь можно что-то вырастить, фрукты тоже, вероятно, не растут, а животные… здесь вообще возможно охотиться? Кажется, любое животное, у которого есть хоть немного разумности уже давно покинуло бы подобное место. Тяжко выдыхая, Итер лишь надеется, что все так плохо лишь на первый взгляд и, если присмотреться — будет лучше. Вот только к чему присматриваться, он все никак не мог понять. Все такое уродливое и неживое, что даже взгляду, в котором мелькнет надежда, не за что зацепиться. Вдалеке виднеется небольшой ручей, к которому и направляется Итер. Он так устал, хотя не прошел особо много, мышцы ног буквально сводит от боли, а на веках ощущается тяжесть. В животе урчит от голода, но об этом парень думает в последнюю очередь, сейчас бы хотя бы утолить сильную жажду. Присаживаясь у края ручья, что чудом продолжал свое существование, практически полностью иссохнув, блондин протягивает руки вперед, зачерпнув воду, после чего прикрывает глаза, делая глоток. Вода холодная, да и влажная кожа замерзает теперь быстрее, чем прежде, но это приводит немного в себя, хоть и заставляет мурашки пробежаться по коже. Со вздохом открывая глаза, он уже было порывается набрать еще воды в свои руки, склоняясь над ручьем в очередной раз, однако отскакивает в сторону как ошпаренный, теряя равновесие и приземляясь на задницу, полностью игнорируя боль от приземления на мелкие камешки. — Что это такое?! — испуганно задаётся вопросом Итер. Удивительно, как он не заметил ничего странного прежде. Выдохнув, он пытается заглянуть себе за спину, но достаточно быстро понимает, как это глупо с его стороны, так что вновь подходит к воде, склоняясь над ней и разглядывая свое отражение. Позади него, за спиной, виднеются крылья, и словно вспомнив о них, Итер начинает ощущать их, отчего, наконец-то, понимает, откуда взялась та самая боль. Боль, которую он никак не мог обнаружить, не понимая, откуда она исходит. Крылья были изранены, местами ободраны, так, словно кто-то решил поиздеваться над бедной бабочкой. Сложенные прежде крылья зашевелились, выбивая у Итера из груди воздух вместе с болезненным стоном. — Что это за черт… У людей… Разве у людей бывают крылья? — почему-то он был уверен, что это не совсем нормально и так не должно быть. Впрочем, он также не понимал, что могло с ним такого произойти, чтобы претерпеть такие ранения. Теперь в голове было так много вопросов, на которые он не мог дать ответа, что казалось, его мозг просто взорвется. — Быть может… Я не человек? Итер выдыхает, выпрямляясь и оглядываясь по сторонам, как бы убеждаясь, что нигде поблизости нет людей. Он все еще разговаривал вслух сам с собой. В голове тем временем рождается новый вопрос: а может ли он спрятать свои крылья от греха подальше? Дальнейшие действия — цирк, вот только зрителей не хватает. Итер тужится, пыхтит, выгибается, заводит руки за спину, то садится на корточки, то встает, разве что не прыгает туда-сюда, словно цирковая зверушка. И все же его старания наконец-то приносят результат и крылья, с болью, от которой приходится опуститься на четвереньки, упираясь руками в землю, пропадают. После такого даже холод не ощущается так сильно, как прежде. Итер дает себе обещание, что больше никогда не будет пользоваться крыльями, не горя желанием пережить все это вновь, к тому же, он не совсем даже понял, как именно у него получилось убрать крылья, а уж каким образом вернуть их — он и подавно не знал. Просидев в подобной позе еще минуту, разве что опустив свою пятую точку, Итер все же поднимается на ноги, отряхивая не только руки, но и себя от грязи. Оставаться здесь надолго было нельзя, хоть он и согрелся немного за счет тех активных действий, что совершал пока пытался убрать крылья, и боли, но понимал, что такими темпами ему не слишком далеко до обморожения. Двигаться вперед просто необходимо, также, как и не прекращать надеяться и верить, что вскоре он натолкнется на какую-нибудь деревушку, городок, да просто на кого-либо, кто смог бы ему помочь. Итер был согласен на все, что угодно лишь бы найти для себя спасение. Сколько времени он шел вперед, туда, куда глаза глядят, по опустевшей дороге, не жалея своих сил? Явно не один час. По ощущениям и вовсе проходит множество часов, но Итер прекрасно знает, что так всегда кажется, когда уставшим преодолеваешь длительный путь. Что самое страшное — постепенно становилось все более темно, видимо, время близилось к вечеру, однако уже какое-то время он шел по местам, где было много деревьев, уже не таких неживых, как прежде. Блондин не был уверен в том, хороший это знак или плохой, ведь, быть может, здесь когда-то был густой лес, что будет тянуться на многие километры, без надежды встретить кого-то, но с другой стороны… Вдруг это как раз сигнализировало об обратном и именно здесь он вскоре найдет поселение, в котором и найдет людей, которые могли бы хоть чем-нибудь ему помочь. Никуда он так и не пришел, однако вдалеке заметил какого-то парня, что сидел на корточках и ковырял землю палочкой. Тот даже издалека выглядел слишком юным, отчего Итер усомнился, не мираж ли это случившийся от усталости и голода, ведь что здесь, в такой глуши, мог забыть ребенок? И все же более здесь никого не было, как и выбора у Итера не было. Он молил небеса о том, чтобы кто-нибудь явился у него на пути? Вот этот кто-то и явился. Стоит получше формировать свои желания, прежде чем загадывать их, ведь блондин не совсем имел представление о том, как ребенок мог бы ему помочь. Скорее просто сбежит, завидев незнакомца, да еще и в весьма неподобающем виде. — Привет, — Итер старается быть максимально приветливым, улыбчивым и дружелюбным, дабы не спугнуть, надеясь, что это сработает. Парень напротив поднимает взгляд, вздрагивая. Зрачки немного округляются, но, тем не менее, он не сбегает. Разве что выронил палочку из рук, поднимаясь. Он молча делает шаг назад, разглядывая незнакомца, изучая того взглядом. В янтарных глазах виднеется настороженность, а Итер только сейчас заметил, что за спиной у этого парня, которого он изначально принял и вовсе за ребенка, находится оружие. Теперь уже он сам насторожился, задумавшись, стоило ли вообще подходить к нему, кто знает для чего именно тот носить с собой оружие. Оглядывается по сторонам, понимая, что если этот парень вдруг окажется психопатом — здесь он и умрет. Почему-то Итер не думает о том, что у его собеседника, если того можно было назвать подобным образом, могут быть схожие опасения. — Чего тебе? — спрашивает парень с яркими янтарными глазами, выпрямляясь, складывая руки на груди, ожидая ответа на свой вопрос. Пока что все шло несказанно хорошо для Итера, который за время молчания успел проиграть в своей светлой головушке кучу плохих возможных исходов данной ситуации. — Я потерялся. Скажи, ты не мог бы сопроводить меня до ближайшего населенного пункта? — Итер готов вновь молиться Богам, чтобы его услышали и ему согласились помочь. Там уже он готов сам придумать что угодно, дабы найти себе кров, любой, будь это даже старым сараем, хотя бы на одну ночь. Итер стоит и ждет ответа, заметив, что этот парень ниже его на целую голову. Интересно, сколько ему лет? Блондин вздыхает. Снова вопросы, однако на этот раз, если тот согласится помочь, он сможет узнать ответ. Хоть что-то не столь неопределенное, каким было ранее. Пока они стояли с неба начали падать хлопья снега. Удача явно не на стороне Итера. Он и прежде понимал, что сейчас зима по промерзлой земле, холоду и местами лежащему снегу, но искренне верил, что снег не пойдет, дабы не усугублять его ситуацию. Пожалуй, блондина можно было назвать сейчас едва ли не самым невезучим человеком на этой планете. — Хорошо, — соглашается незнакомец. Ему хотелось бы отказаться, но он понимал, что тот в любом случае умрет, если оставить его здесь одного. Хотя… В каком-то плане сомнительно, какой из вариантов лучше: дать надежду на спасение или позволить умереть сразу. — Снег пошел, пойдем. Итер выдыхает с облегчением от осознания, что скоро он попадет куда-то, где можно будет хотя бы согреться и отдохнуть. Ужасно хотелось просто посидеть, не говоря уже о том, насколько сильно было желание лечь. Поежившись от холода в очередной раз, блондин смотрит на парня, что пошел вперед, замечая, что тот не особо тепло одет, но, кажется, совершенно не мерзнет: удивительно, как человеческое тело способно приспособиться при необходимости к абсолютно любым условиям. Почему же сам Итер так сильно мерз и был, определенно, не приспособленным к подобным погодным условиям? Видимо, это очередной вопрос, на который у него не найдется ответа. — Меня, кстати, Итер зовут, — говорит он, последовав следом за парнем, что уверенно шел вперед, ни на секунду не усомнившись в том, что они идут верно. Для Итера же все вокруг было одинаковым, казалось, что он и в трех соснах бы здесь заблудился, ведь никаких опознавательных знаков для него не было. — Алатус, — коротко представляется парень, оглянувшись на Итера, но затем отводит от него взгляд, продолжая идти вперед, будучи не особо разговорчивым. Не привязывайся ни к кому — и будет проще потом проститься с ним. Именно по такому правилу жил Алатус. Итер молчит какое-то время. Просто идет за ним, волоча ноги, чувствуя, как все больше устает. Холод на него действовал определенно далеко не лучшим образом. Глаза закрывались сами собой, что было плохим знаком, но он старался не обращать на это внимание, сосредоточившись на парне впереди себя, разговором с ним. — Скажи, а как ты здесь оказался? Я понимаю, что мы далеко от города, — блондин вздыхает. Он просто говорит о том, что первое приходит в голову. Кажется, он легко мог найти темы для разговоров раз даже не задумывался о том, какой вопрос задать совершенно незнакомому человеку. — Гулял. Иногда прихожу сюда, — Алатус не раскрывает всех карт, храня некую тайну, о которой Итеру не то, чтобы рано знать, а скорее даже необязательно. Ему бы не хотелось, чтобы его опасались с первого же взгляда, либо жалели, что, однако, едва ли произойдет, ведь любой здравомыслящий человек, скорее, станет в первую очередь заботиться о своей шкуре, тем более, когда он пытается помочь. Даже если тот узнает — это будет не сейчас. — Тебе стоит осторожнее гулять в одиночку, — говорит Итер, качая головой так, словно тот совершал этим поступком какую-то глупость, однако сам-то что? Не просто потерялся, а еще и умудрился потерять память, без возможности вернуться домой. Домой… Есть ли у него дом? Семья? Что, если кто-то сейчас волнуется о нем, ищет, не находит себе места, а он их даже не помнит. У Итера в горле встает ком от этих мыслей, хотя он и пытается отмахнуться от них. Почему-то ему кажется, что тема семьи для него очень важна по каким-то причинам. Алатус оглядывается на него слыша эти слова. Хотелось бы грустно усмехнуться в ответ, но он сдерживает этот порыв. Да, стоит гулять осторожнее, вот только не ему. Сам он сможет постоять за себя, но что прикажете делать тем, кто окажется не просто рядом с ним, но его целью. — Алатус, скажи, а сколько тебе лет? — интересуется Итер, снова возвращаясь к разговору, чувствуя, как глаза начинают закрываться, а мир приобретает уже не столь четкий вид. Все вокруг плывет, словно через некоторое время он потеряет сознание. Хотелось бы этого избежать, и Итер действительно старается сделать все, что сейчас есть в его силах, чтобы этого не произошло, цепляясь за реальность и разговоры с этим парнем. — Мне шестнадцать, — отвечает Алатус. Он уже успел заметить, что Итер очень много разговаривает. Сам парень не то, чтобы любил разговаривать, скорее обычно не представлялось такой возможности, поэтому он просто не знает, как именно поддержать разговор, а просто отвечает на те вопросы, что ему задает блондин. Это и так довольно много с его стороны. Итер задумывается над тем, что Алатус довольно молод. Возможно, именно поэтому он и выглядит как ребенок. Интересно, каким он станет потом, когда вырастет. Итер открывает для себя какие-то новые факты о себе, одним из которых, пожалуй, является то, что ему интересно наблюдать за людьми, которые его заинтересовали. Вот только… По какой причине его заинтересовал Алатус? Возможно, ему приглянулись янтарные глаза парня, в которых была некая смесь эмоций, которую, он уверен, прежде ни у кого не видел. «Красивый», — проносится одна единственная мысль в голове Итера, от которой становится неловко. Почему эта мысль так ярко отозвалась, ведь сейчас уж точно не стоит думать такое о парне, с которым, возможно, в скором времени он больше никогда не сможет увидеться, ведь единственное, что сейчас связывает их двоих — просьба Итера о помощи. Не будь он таким «везучим», что аж память умудрился потерять, пожалуй, этой встречи никогда бы и не было. Итер мог бы и дальше рассуждать обо всем на свете, вот только мысли стали окончательно путаться между собой. Холод не чувствовался, было жарко, по крайней мере, так казалось. Вслед за хаосом в голове, хаос появился и перед глазами. Все стало одним сплошным полотном, в котором даже те тусклые краски, что были вокруг угасали. Тьма заменяла их собой. Алатус оборачивается на достаточно громкий звук позади себя, что представил ему картину лежащего на земле Итера без сознания. Почему-то первое, что приходит в голову Алатуса вопрос: он умер? Парень даже подходит к нему, касаясь шеи, проверяя пульс, что оказался довольно слабым. «Нашел себе приключения на пятую точку, а ведь всего лишь планировал прогуляться», — думается Алатусу, который не ожидал, что все сведется к чему-то подобному, когда шел сюда, на границу, за которую ему было недозволенно выходить. Хотелось всего лишь побыть наедине со своими мыслями, самим собой, порисовать, по обычаю, небольшие записки на земле, которые никогда не будут увидены кем-либо, ведь никто не заходит так далеко, а тут подобное счастье подоспело к нему. Выбирать не приходится: он уже пообещал помочь, а обещания надо сдерживать, даже несмотря на то, что можно просто оставить этого блондина здесь, чтобы он умер, все равно практически ничего не изменится, а такая смерть — не самая худшая. Но Алатус так не может, сколько угодно будет потом корить себя за то, что помог ему, сдержал данное обещание, но не нарушит его. Хотелось бы верить, что однажды ему зачтется это. Алатус поднимает парня на руки, отмечая, что тот не особо тяжелый. Пальцами невольно касается оголенных участков тела Итера, скользя по гладкой, бархатной коже, сжимает чуть крепче того в своих руках, продолжая двигаться навстречу городу. «Придурок, кто вообще носит такую одежду в такую погоду?» — он задается очередным вопросом. По пути все равно нечем заняться, так что он позволяет себе разглядывать парня у себя на руках: длинные волосы, наверняка, с такими очень тяжело, особенно по утрам. Впрочем, он сам далеко не ушел. Не сказать, что у Алатуса были длинные волосы, но и не столь короткие, сколь носили другие мужчины и юноши его возраста: по крайней мере, такова была реальность их города, что там находилось за его пределами, в городах, где правили другие Архонты, — он не знал. По телу Алатуса проходит неприятное ощущение, словно все жгло, каждую клеточку его тела. Он прекрасно знал причины, по которым это происходит, но ничего не мог сделать, оставалось только терпеть, стискивая зубы и стараться игнорировать боль, в ожидании, когда они вновь затихнет, пускай и ненадолго. Прижимает Итера покрепче к себе, чтобы не уронить, останавливаясь на пару секунд, прикрывает глаза и выдыхает, после чего идет дальше. Осталось не так уж много. Вот только куда отправить Итера, когда тот находится без сознания? Алатусу не то, что не позволят войти в чужой дом, его даже не подпустят к нему. Стоило бы задуматься об этом раньше, но уже нет никакой разницы, нет смысла думать о том, что было необходимо сделать раньше, если момент был упущен. «Наверное, придется отнести его к себе…» — мысленно вздыхает Алатус. Больше приемлемых вариантов не нашлось. Переходя черту города, Алатус не может не заметить, как люди вокруг него косятся на парня, о чем-то перешептываются, а также просто отходят куда подальше, дабы не сталкиваться с ним. Сдерживает тяжелый вздох: казалось бы, ему уже давно должно было стать все равно, однако это было не так. Он никогда не сможет свыкнуться, а также забыть все эти взгляды в его сторону, что порой начинали разъедать душу изнутри. Душа… Порой Алатус даже начинал сомневаться, есть ли она у него вообще, особенно после тех ужасных вещей, что он совершал по сей день. Нет, наверное, исполнение обещаний и спасение чьей-то жизни ему не зачтется — этого будет слишком мало, чтобы искупить вину. Пришлось пройти весь этот «путь почета», прежде чем оказаться у порога своего, так называемого, дома. Заходя внутрь, Алатус кладет парня на импровизированную кровать, устало выдыхая. Каким бы легким не казался Итер, а нести его столько времени на руках — задача не простая. Садится рядом, проводя рукой по волосам блондина, трогает его лоб, щеки, что были сейчас покрыты румянцем от мороза. «Красивый», — проносится в его голове внезапная мысль, отчего он вздрагивает, одергивая себя от этих мыслей. С каких пор он вообще засматривается на парней? Алатус качает головой, прогоняя от себя эти мысли. Нет. Ему точно не стоит думать и близко о таком. Просто нельзя, так будет лишь хуже для него самого.