Пережитки прошлого

      Ханами не находила себе места. Последнее время ее преследовало странное чувство беспокойства, но чем оно было вызвано, она не понимала. Война за Земное царство выиграна, кровопролитный турнир далеко позади, клан снова возродился, ему ничто не угрожает, а у самой Хасаши есть все, что только душа пожелает. Казалось бы, бояться больше нечего, но снедающая тревога в груди не отступала, а с каждым разом все нарастала и нарастала.       Скорпия больше не одинока. Отныне ее заклятый враг стал незаменимым союзником, лучшим другом, а с недавнего времени мужем и человеком, подарившим новую семью. Ханами и мечтать не могла о том, что у нее снова может появиться подобное счастье, но жизнь расставила все на свои места, вознаградив обоих воинов за пройденные испытания. Хасаши стала меньше уделять внимания клану, доверив это дело Куаю, и больше заботиться о себе. Чаще всего ее можно было увидеть прогуливающейся по саду и осматривающей окрестности либо беседующей со старшими учениками или советниками, которые украдкой рассказывали о нынешнем положении Ширай Рю. Ее избранник даже здесь ее не разочаровывал. Одним дождливым вечером, сидя за столом с кружкой горячего чая, Ханами придвинулась ближе к мужчине и обняла его, одарив усталой улыбкой. — Лиенг, я думала над именами, что скажешь? Если будет девочка, то Юки, а если мальчик — Сеиджи, — она говорила это, не заглядывая ему в глаза, только очерчивала пальцем еле видные шрамы на его плече. Саб-Зиро перекинул руку, обняв жену в ответ, и, поцеловав в щеку, тихо поинтересовался: — И что они означают? — Юки — счастье или снег, в честь тебя, — на лице криоманта отразилась мечтательная улыбка, а глаза будто сверкнули синевой. — А Сеиджи — второй, сын.       Куай будто замер, задумавшись на мгновение, но быстро пришел в себя. Однако от Хасаши его мимолетное замешательство не утаилось, и она, одернув себя, поторопилась избавить его от мыслей о прошлом. — Если ты не хочешь — можем придумать другие, — она опустила голову и корила себя за то, что не подумала, как отреагирует Лиенг, услышав такое. Но и мужчина не расстроил ее: — Зачем? Мне и эти нравится.       Несомненно, Ханами вспоминала своего первого ребенка, которого не смогла уберечь, но Лиенг все понимал, такое забыть нельзя, потому добровольно принимал всю ее боль. Да и к тому же он действительно не был против.       У них родился сын: мальчик с медовыми глазками, как у матери, и с холодными ручками, как у отца. Родители сразу поняли, что ребенок унаследовал силу криоманта, и хоть Саб-Зиро поначалу беспокоился об этом, предупреждая, через что придется пройти их сыну, Скорпия успокаивала мужа, отвечая, что они оба будут рядом и помогут с любыми трудностями. И у Куая на душе становилось легче.       Даже несмотря на то, что великий Саб-Зиро никогда не имел дела с детьми и не знал, как с ними обращаться, он неплохо справлялся со своими обязанностями. Лиенг охотно принимал Сеиджи на руки, не боясь навредить такому крохе, укладывал спать, подрывался по ночам из-за детского плача… Ханами не могла сдержать улыбки, когда видела, как младенец хватается своими маленькими ручонками за пальцы папы, и как засыпает, не отпуская их из плена.       У Хасаши есть абсолютно все: родной дом, заботливый муж и долгожданный ребенок, и единственное чего она боится — вновь все потерять. Сатоши был совсем мал, ему только доходил год, когда все произошло, Хикару и Ханами изо всех сил пытались защитить свою семью и клан, но этого было недостаточно. Эти воспоминания и терзают ее уже которую неделю, не позволяя спокойно ни думать, ни спать. Сеиджи тоже скоро исполнится год, и Скорпия страшится оставлять его одного даже в спальне. События прошлого навязываются кошмарами, но на вопросы Куая о самочувствии она отмахивается или говорит, что утомилась. Ей не хочется нагружать его той тревогой из-за пережитого ужаса, вся их семья теперь в безопасности.       Саб-Зиро ушел на задание несколько дней назад, и как бы не отпирался от него, чтобы быть рядом с Ханами, она уверила его, что ничего страшного с ними не произойдет. Лиенг замечал перемены и пытался докопаться до их корня, но Хасаши такая упрямая, ни под каким предлогом не сдавалась и гнула свое «все в порядке, не преувеличивай». — Ханами, я же вижу, что что-то не так, перестань притворяться и расскажи мне все, — он, оказывается, может быть грозным и с ней. Но эти сведенные к переносице брови и колкий взгляд не пугали Скорпию. Уж чего-чего, а Саб-Зиро ей точно не нужно бояться. — Ты не можешь все время оставаться со мной, у тебя есть работа, и ее надо выполнять. — Ханами, послушай меня… — Нет, ты послушай меня, Куай Лиенг. Все хорошо, и тебе не о чем волноваться. А если ты забыл, что я уже не маленькая девочка и сама могу позаботиться не только о себе, но и о нашем сыне, то советую вспомнить, кто я такая.       Ответный требовательный тон и огонь, блеснувший в глазах, казалось, немного усмирили криоманта, но желваки на его бледных скулах не успокаивались. Хасаши не знала, сколько еще ему хватит выдержки, чтобы терпеть ее молчание, и сколько она еще сможет его обманывать, хотя некоторые действия мужа уже говорили ей о том, что он обо всем догадался сам. Но она не позволяла ему переходить черту. Поэтому для убедительности, да и просто потому что захотелось коснуться его, Ханами взяла холодные руки в свои и ласково сжала пальцы. — Иди, — она улыбнулась его строгому выражению на лице и обняла Лиенга. — Ты нужен там. — Я гораздо нужнее здесь. — Мы никуда от тебя не денемся, — Ханами приподнялась на носочки и нежно коснулась сомкнутых ледяных губ своими. Ну не может он так, всегда же тает от ее поцелуев. Но все же криомант после нескольких длительных секунд раздумий с серьезностью заявил: — Две недели, не больше, — в ответ лишь кивок и уже им подаренный поцелуй перед недолгой разлукой.       Она спровадила криоманта на миссию и в какой-то степени была рада, что смогла остаться одна, что он не увидит, как она вытирает слезы, вспоминая прошлое, потому что ей не нужно, чтобы и он из-за нее страдал.       После его ухода Хасаши могла дать волю эмоциям в их доме, не боясь быть услышанной. Днем она была прежним Мастером, заботящимся о клане, но вечером спальня заполнялась ее тяжелыми всхлипами. Скорпия успокаивалась только тогда, когда видела Сеиджи, мило сопящего под одеяльцем, а после целовала его в лоб и сама ложилась спать.       Так прошла неделя, и вроде бы ее хватило, чтобы выплакать все слезы и, наконец, успокоиться, но потом пришли ночные кошмары. Постель рядом была пустой и холодной, и, просыпаясь с тяжелым дыханием, Хасаши пугалась, что все было наяву, что и его больше нет. Опять. Убийства, крики, новые потери и заново открывшиеся шрамы… Скорпия вскакивала с постели и подбегала к сыну, только увидев, что он также сладко спит, она качала головой и снова ложилась. Остаток ночи ее ничего не мучило.       Но в этот раз все повернулось совсем иначе. Начался сезон дождей, что лили сутки напролет, а за окном стоял шум ударяющихся капель и ветвей, но все звуки пересилило волнение и такой знакомый страх, буквально сверлящий со спины. Ханами спала чутко и, заметив присутствие чужака, быстро вытянула меч из ножен, что всегда был рядом с постелью, и обернулась, готовая защищать свой дом до конца. Однако картина, представшая перед ней, словно обессилила ее, заковав в каменные оковы. Саб-Зиро вернулся домой, израненный, избитый, стоящий на коленях с танто у горла, напоминающий марионетку. А за его спиной черная фигура. — Твой клан должен был сгореть в аду, — ядовитый и полный отвращения голос словно всыпал соль на старые раны. В глазах так знакомо защипало, и мутная пелена слез окутала комнату. — Чужая кровь ничего не меняет, Хасаши. Мы продолжим убивать тебя, весь твой род и все, что тебе дорого, пока ты не останешься в преисподней навечно! — Стой!       Блеснувшее лезвие танто молниеносно скользнуло по белой коже, распарывая горло криоманта. Теплая кровь брызнула на пол, а Лиенг, прохрипев ее имя в последний раз, ослаб и медленно оседал, в бессмысленных попытках закрыть свое горло. Ханами успела подхватить безвольное тело мужа и, не замечая больше ничего вокруг, заревела в голос, не сдерживаясь. — Нет, только не ты, Куай, пожалуйста! Не надо, не умирай, прошу тебя, Лиенг! — слезы градом скатывались по щекам и падали на его лицо, перемешиваясь с кровью, в которой Хасаши уже измазала свои руки и одежду. Ее отчаянные мольбы никто не слышал, а некогда яркие голубые глаза Саб-Зиро остекленели и потухли.       Все вокруг вдруг перестало существовать, было только холодное тело и она, кричащая в бессилии, чтобы он вернулся. Ханами не отпускала Лиенга и ревела, крепко сжимая криоманта в руках, будто пытаясь удержать его душу, а в голове слышался лишь его голос с её именем: «Ханами», «Ханами», «Ханами»… — Ханами! Проснись, Ханами, я здесь, рядом с тобой, Ханами!       Саб-Зиро пытался разбудить жену и вытащить её из столь ужасного кошмара. Только после нескольких попыток докричаться, она, наконец, открыла заплаканные глаза, в которых вспыхнула надежда. Хасаши схватилась за синюю форму и снова отдалась слезам, пряча лицо и рыдания на сильной груди. Именно такого исхода боялся Лиенг, повезло, что ему удалось вернуться в клан раньше оговоренного срока, иначе кто знает, что было бы?       Когда он увидел Ханами в слезах, бьющуюся в агонии и зовущую его, Куай быстро взял сына на руки и вышел из комнаты, торопясь передать Сеиджи одному из слуг, наказав оставить на ночь мальчика у того в комнате. Сам же Лиенг вернулся и начал успокаивать Хасаши.       Криомант и представить не мог, как она себя изводила. Ненормальная, разве можно о чем-то молчать, если оно может привести к этому? Несколько минут понадобилось, чтобы рыдания превратились в рваные всхлипы, а дрожание плеч немного утихло. Скорпия, не поднимая головы, спрашивала у Саб-Зиро самое важное и слушала биение его живого сердца. — Лиенг? Ты вернулся? — Да, я рядом. — Живой? — Живой. — Настоящий? — Ну, конечно, милая.       Он не выпускал её из своих крепких объятий, успокаивая и убаюкивая мерным покачиванием до тех пор, пока Хасаши совсем не перестала дрожать. А после они оба, продолжая сидеть на полу, молча слушали шум дождя за окном. Позже, оглядев жену, Саб-Зиро хотел было подняться и перенести Ханами на кровать, но она не позволила ему и двинуться, боясь, что он все же окажется иллюзией, сном, в котором предстанет мертвым. — Останься, пожалуйста.       Куай не посмел её огорчить, продолжая убаюкивать в своих руках. Оба знали, что на утро их ждет серьезный разговор, но то будет лишь через семь часов, а пока они продолжат сидеть на полу возле постели, не отпуская друг друга.       И все же с ним гораздо легче, Саб-Зиро всего лишь находится рядом, а её сердце уже чувствует покой и поддержку. Он всегда готов помочь, и как она только допустила мысль, что может стать обузой? И ведь в брак они вступили, зная, что как бы не было тяжело, вместе они смогут справиться со всем. Он её новая семья, человек, осчастлививший её. Куай Лиенг дал ей вторую жизнь, поэтому не надо от него что-то утаивать. С пережитками прошлого легче справляться вдвоем.