Договориться с собой

Зима после войны выдалась на редкость холодной и снежной. Измученная, выжженная земля, вырванные с корнем вековые деревья, так и не найденные трупы — все покрылось толстым слоем снега, который, казалось, мог излечить любые разрушения. Саске ушел в январе, несмотря на мороз и метель, так и не согласившись на то, чтобы ему вернули руку. Он погрузил в гендзюцу тысячи людей, а, значит — убил тысячи людей. Но тем самым — спас. Еще десятки тысяч ждали его в других великих странах. Как только Сакура пришла в себя, она сразу присоединилась к работе психиатрической комиссии и каждый день наблюдала за Саске. Ему было не до разговоров, но он с молчаливой благодарностью принимал ее поддержку — лекарство для крепкого сна, сытный бенто, вовремя предложенные перерывы. Сакура подробно изучала карточки пациентов и беседовала с ними, составляя картину того, каким должно быть их гендзюцу — это значительно облегчало Саске работу. При любой возможности она пыталась отговорить людей от их решения, но удавалось это нечасто — как и сказал Какаши, Коноха лишилась не меньше трети оставшихся в живых. Наруто же, взяв несколько миссий и чересчур быстро с ними расправившись, решил уйти из деревни в марте, за пару дней до восемнадцатого дня рождения Сакуры. На его решение повлиять не смог никто — он выбил у Какаши право жить за пределами Конохи и Страны Огня, но выполнять, когда это потребуется, миссии для Хокаге в других деревнях и странах. Он, как и Саске, отказался возвращать себе руку — а ведь к весне Сакура уже нашла верный способ. — Так мне и надо, Сакура-чан, — хрипло усмехнулся он, сгибая и разгибая пальцы на уцелевшей руке. — Справлюсь. Никому, кроме Саске, так и не удавалось с ним нормально поговорить — и Сакура, и многие другие не раз пытались, но встречали только пустой взгляд — он даже не слушал, как они убеждали его не винить себя в потерях. Наруто провожали только Сакура и Какаши — он не захотел собирать вокруг себя толпу, которая, он знал, стала бы его отговаривать. — Ты ведь хотел стать Хокаге, — все же напомнил ему Какаши. — Теперь, благодаря сотрудничеству с Сандзо и помощи Саске, люди настроены совсем не так радикально. И многие тебя поддержали бы. — Это было целью всей моей жизни, — согласился Наруто. — Но я не могу здесь оставаться — когда я вижу ряды могил, меня раздирает боль. И он ушел из Конохи — как когда-то Джирайя, а потом — и Саске. В этот раз в воздухе пахло настоящей весной. Сакура снова долго-долго смотрела в даль, пока только могла разглядеть темный плащ Наруто. Солнце грело ее голые руки — сегодня она сменила форменную водолазку на обычную футболку. — Наруто не знает, где сейчас находится Саске, — сказала она стоявшему чуть позади Какаши, — но мне почему-то кажется, что, куда бы любой из них ни пошел, они идут навстречу друг другу. Сакура не стала оборачиваться, чтобы убедиться, как Какаши кивает, соглашаясь. Сегодня она наконец почувствовала, что снова может — правда, неуверенно, — накапливать чакру в точке во лбу — хотя и готовила себя к тому, что способности могут никогда не вернуться. Сакура не могла пользоваться ирьениндзюцу уже несколько месяцев, и потому бросила троекратные усилия на то, чтобы изучить область медицины, где чакра не требовалась. После того, как Цунаде нагрянула к Какаши с требованием выделить на психиатрическое отделение круглую сумму, у Сакуры прибавилось обязанностей — было решено, что возглавит его она. — Если говорить начистоту, Сакура, — позже серьезно скажет Цунаде, — из молодого поколения именно ты — самый достойный кандидат на пост Седьмого Хокаге. Я говорю об этом сейчас, чтобы у тебя было еще несколько лет на подготовку… — Пока у нас есть Хокаге, — растерявшись, ответит ей Сакура. — И он отлично справляется. Какаши действительно отдавал тяжелой работе по восстановлению деревни все силы. Только когда после компромисса с Сандзо улеглись настроения, стало понятно — жизнь, хоть и никогда не будет прежней, все-таки постепенно может наладиться. Для тех, кто решил остаться в реальности, это стало началом долгого пути. Когда Наруто совсем исчез из виду, Сакура, глубоко вздохнув, повернулась к Какаши. Он не торопил ее — терпеливо ждал. — Сегодня тепло, — наконец сказал он. — И выходной. Раз уж нам не нужно торопиться на работу, давай я угощу тебя аммицу. Какаши уже хорошо знал, что даже если Сакуре грустно, десерт почти всегда окажется кстати. Какаши вообще много чего теперь о ней знал. Рассветное солнце светило все ярче, расцвечивая его серые глаза и непослушные волосы. И хотя Наруто ушел из деревни — Сакура понимала, что навсегда, — забрав с собой часть ее души, она не осталась здесь одна. Какаши был рядом, смотрел на нее, улыбаясь — и этого было достаточно.