Никогда

      Обычный вечер вторника. Крис, что учится на четвёртом курсе на продюсера, сидит, сгорбившись, за монитором ноутбука в поисках статей, которые могли бы дополнить курсовую работу. Резко встаёт, проходит от стола до двери, садится обратно и тяжело вздыхает. «Зачем вставлять то, что итак очевидно?» — думает он, — «Зачем вообще определённый объём для работ создан…» Он мог бы сейчас отдыхать, если бы преподаватель, которому сдаётся эта курсовая, не сказал, что «для качественной курсовой необходимы бо́льшие сведения о предмете, а не только то, что Вы создали трек». Разумеется, Чан передразнивает эти слова у себя в голове, но всё равно упорно продолжает просматривать информацию в интернете, чтобы как говорят его одногруппники, «налить воды для объёма».       В который раз сохраняется файл, парень смотрит на время и устало потирает виски — уже без трёх минут восемь, а он планировал закончить к восьми, но видимо, придётся посидеть до девяти. Будущий продюсер в который раз проклинает существование обязательного оформления любой работы, снова начинает печатать, погружаясь в неё. Только поработать получилось недолго — буквально через пять минут на телефон приходит уведомление. Кристофер дописывает предложение, сохраняет файл, и проверяет сообщение, после которого быстро надевает кроссовки, накидывает на себя куртку и выбегает на улицу, не заботясь даже о том, чтобы выключить свет.       Когда парень садится за учёбу или создание новой музыки, он отключает уведомления абсолютно везде и абсолютно от всех, кроме одного переводчика-первокурсника, с которым может случиться всё, что угодно. Именно поэтому он мчится изо всех сил в соседний квартал, после сообщения       «Пожаоучта пииди»       Крис достаточно быстро оказывается у нужного дома, открывает ключом подъезд, добирается до третьего этажа, перепрыгивая через несколько ступенек сразу, и останавливается возле двери на пару секунд, восстанавливая дыхание. Он громко стучит несколько раз, зная, что звук у звонка отключен, ведь иначе парень живущий там давно бы откинулся от тревоги, с учётом того, как часто в подъезд пропускают разную рекламу. После того, как Чану никто не открывает через десять секунд, и нет никаких намёков на звук шагов в квартире, он чертыхается себе под нос и принимается открывать дверь ключами, когда волнение продолжает расти с каждой секундой всё больше и больше.       Шатен сбрасывает кроссовки на входе и не раздеваясь дальше, бредёт по коридору, пытаясь понять, что происходит, и надеясь, что парню просто стало одиноко, и переживать попросту не о чем. В комнате никого нет, зато ванная приоткрыта, и Чан направляется именно туда, мгновенно застывая на месте, когда с губ срывается шёпотом: «О Господи…»       Сидящий на бортике ванны, брюнет резко вскидывает голову, пытаясь сжать ослабшей правой рукой кровоточащую левую. При виде Криса лицо искривляется в плаче, и единственное, на что его хватает — тихое и дрожащее «Хён». Шатен не успевает ни о чём подумать, как руки сами начинают открывать и закрывать шкафчики в поисках аптечки, а когда та оказывается найденной, тщательно, но при этом быстро, моет руки с мылом. Он сгибает чужую руку в локте и с силой надавливает на порез, положив сверху чистый бинт, что сразу же пропитывается тёмной кровью.       — Чёрт, — Чан разматывает бинт полностью, после чего отбрасывает его в сторону, потому что он стал полностью красным, и разматывает второй.       Руки дрожат, сердце колотится с бешеной скоростью где-то в глотке, но он всё продолжает зажимать рану до момента, пока кровь не останавливается полностью. Когда парень осознаёт это, осторожно разгибает пострадавшую руку и откидывает бинт на пол, утыкаясь лбом в колени напротив, громко выдыхая. Кристофер быстро берёт себя в руки, отмывая ладони в холодной воде от крови, после чего мочит в ней же полотенце, проходится им по руке с порезом, стараясь не задевать саму рану, и накладывает повязку. После этих процедур берёт уже другое полотенце, также смачивает его в воде и вытирает другую руку, за чем наблюдают лисьи глаза.       — Хён, — подаёт голос брюнет, когда Чан начинает вытирать от следов крови его лицо, которые тот оставил, утирая окровавленным руками слёзы с щёк, — Хён, я… Я сделал это… — Он обхватил здоровой рукой руку, что держала полотенце и срывающимся шёпотом продолжил, зажмурив глаза, — Я снова это сделал…       — Чонин, всё хорошо, слышишь? — шатен откладывает полотенце и обхватывает маленькое лицо руками, вытирая пальцами несколько слёз, что скатились по щекам, — Такое могло случиться, ничего страшного не произошло, потому что ты написал мне, — оставляет несколько невесомых поцелуев на щеках, — Такое бывает, понимаешь? — заглядывает в глаза напротив, — Тебе нужно сейчас успокоиться, малыш.       Первокурсник всхлипывает и дрожащим голосом не спрашивает, а скорее просит, если не умоляет:       — Hug me?       И Чан обнимает, отвечая: «I’ll do anything for you», в то время как Чонин крепко цепляется за широкие плечи и плачет, выплёскивая всё, что накопилось за время.       Чуть позже четверокурсник застирывает от крови домашние штаны и футболку брюнета и отправляет их в стиральную машину, оттирает пол и часть ванны с раковиной, пока младший послушно сидит на закрытом унитазе в чановой толстовке, потому что иначе начинал теребить бинт.       После того, как Крис закончил с уборкой, а Чонин надел шорты, они легли в обнимку на кровати. Старший гладит по голове, перебирая тёмные пряди волос, а младший водит ладонями по крепкой спине, находя в этом успокоение. Через какое-то время шатен аккуратно спрашивает: «Всё хорошо?»       — Не знаю, — честно отвечает парень, — Правда не знаю… — он тяжело вздыхает, — Просто… Я не понимаю, как это случилось. Не помню, если быть более точным, ведь у меня ничего не произошло, я просто сидел, и мне вдруг стало так плохо, и я просто… — он замолкает, концентрируясь на своём и чужом дыханиях, и успокоившись, продолжает, — Я не помню, как пришёл в ванную, как сделал это. Я будто был не я и очнулся только, когда дело уже было сделано… Я… Я испугался, хён… — голос начинает дрожать, — Я никогда не резал настолько глубоко, я не ожидал, что кожа разъедется так сильно… Хён, а если… Если когда-нибудь я сделаю что-то более ужасное, чем это… Что если ты не успеешь прийти? — Чонин поднимает полные слёз глаза, и у Чана сжимается сердце.       — Нет. Такого не произойдёт, — отрезает старший, вытирая чужие слёзы, отчего брюнет льнёт к его руке, — Я сделаю всё возможное, всё, что в моих силах, чтобы такого никогда не произошло. Я ищу психологов, психотерапевтов, которые могут тебе помочь. Я буду работать, чтобы мы могли позволить себе их и таблетки для лечения и чтобы ты наконец мог почувствовать, что такое счастье. Я всё для тебя сделаю, слышишь? — и смотрит так искренне и при этом с огромной уверенностью в своих словах.       — Пожалуйста, не уходи от меня, — Чонин прерывисто вдыхает, и несколько слёз снова скатываются вниз, — Я не справлюсь без тебя, хён… Я… Я не вывезу…       — Я не брошу тебя, не променяю ни на кого, потому что кроме тебя для меня нет никого важнее. Я никогда тебя не оставлю. Никогда, слышишь?       И младший быстро кивает головой, а шатен соединяет свои губы с чужими, вкладывая в этот поцелуй все чувства любви, нежности и беспокойства, которые он испытывает к этому парню, и они продолжают, обнявшись, лежать на кровати. Через минут двадцать брюнет засыпает, ослабляя хватку объятий, и Крис немного разворачивается, беря в руки телефон, проверяет время и пишет соседу Чанбину, зная, что он с минуты на минуту вернётся в общежитие.       «Меня нет, свет не выключил, извини. Сохрани, пожалуйста, файл на моём ноуте и выключи его.»       Ответ приходит почти мгновенно.       «Опять к своему мелкому убежал?»       Чан хмыкает и пишет:       «Он не мелкий.»       «То есть то, что он твой ты не отрицаешь?»       Напечатав «А смысл?» и получив лаконичное «Понял, сделаю», он укрывает обоих пледом, который заранее положил со своей стороны, аккуратно целует Чонина в макушку и шепчет, прижимая к себе крепче:       — Никогда не оставлю. Никогда.