Самая приятная головная боль

      Ничего не может быть лучше теплого душа после насыщенного трудового дня. Репетиции для шоу, съемка в дораме и вот наконец Пак Сонхва может себе позволить расслабится под струями воды. Он устал. Безумно устал. Но к тяжести в теле прибавляется удовлетворенность собой – и вот он уже самый счастливый человек на свете, которой точно знает, что не зря провел еще один день на этой планете. Покинув ванную, молодой человек мог насладиться успокаивающей… Тишиной это не назовешь. В общем, общежитие встречало легким гулом телевизора из гостиной и голосом пытающегося перекричать ведущего Сана. Все дома, за исключением Хонджуна. Хотя, ребята давно стали сомневаться, где у Кима настоящий дом: в общежитии или в студии. В комнате было привычно темно, ведь свет включить было не кому. Не волнуясь о том, что кого-то потревожит, Сонхва плюхнулся на уже родную кровать и таки потревожил кого-то. Вскочив и включив освещение, Пак с удивлением уставился на виднеющийся под одеялом человеческий силуэт и черную макушку, венчавшую всю эту картину. - Хён? Ты уже вернулся, - сонно протянул низкий бархатистый голос, — Извини, я пойду. Свесив ноги с кровати, Кан уже собирался вернуться к себе, но его остановили. - Да оставайся, если хочешь, Хонджуна все равно раньше полуночи ждать не стоит, - спокойно, но с ноткой растерянности произнес старший, - Только один вопрос, почему именно моя комната? - В моей Уён с Чонхо о чем-то спорят и не затыкаются, а у меня голова раскалывается,- ответил парень, возвращаясь на нагретое место. - Может таблетку? - Нет, спасибо, все не так критично.       Ёсан признает таблетки только в самом крайнем случае, и Сонхва, в общем и целом, солидарен с ним, но в этот раз было ощущение, что дело не чисто. Ну ничего, все равно он еще спать не собирался, на часах только восемь вечера. А вот уже и десять. И в сон как-то клонит. Но желания прогонять сладко посапывающего соседа так и не появилось. Чтобы хоть как-то отвлечься, Пак решил прогуляться до комнаты УёнЧоСанов. - Уже закончили, - обратился Пак к двум присутствующим. - Закончили что? – не глядя на старшего, обратился к нему Уён. - Вы вроде спорили о чем-то, разве нет? - Нет, - бросив странный взгляд на хёна, ответил Чон. И правда, никаких признаков потасовки не было, а дружеские споры с Уёном иначе закончится не могли. Тишина, как в библиотеке, мебель не сдвинута ни на миллиметр, двое мирно лежат на своих кроватях, уткнувшись в телефоны. - Да? Ну ладно. Спокойной ночи. - Ага. И тебе, хён, - донесся ему вслед хоровой ответ вокалистов. Обстоятельства прояснились, но мотивы яснее не стали, хотя появилась странная, но вполне имеющая право на существование теория. - Ёсани, двигайся, - прошептал Пак, присев на край кровати, а когда места стало достаточно, он обнял Кана за талию и прижался грудью к его спине, утыкаясь носом в черные не раз окрашенные волосы. - Хён, ты уже спать? Я пойду и так тут засиделся, - засуетился молодой человек, но его только сильнее прижали к кровати. - Да, ты тут засиделся, и заведение уже закрылось, так что Вам придется задержаться здесь до семи утра, господин Кан, - абсолютно серьезно сказал Сонхва, а после добавил, - Тем более, мне слишком лень вставать, чтобы выпустить тебя. И вообще, если хотел поспать тут, мог бы просто сказать. - Прости, хён, - виновато протянул младший, Пак мог легко ощутить, как тот напрягся. - Не извиняйся. Лучше приходи почаще. Может мне тут грустно вечера в одиночестве коротать. А тебя удобно обнимать, - с этими словами Сонхва сильнее прижал к себе младшего, - Сладких снов, Ёсани~ - Да… И тебе добрых снов, хён, - нервно произнес младший, тихо радуясь, что о его красных щеках будут знать только стена напротив, да наволочка.       И он придет. И еще не раз. Ведь Ёсан никогда не сможет до конца насладиться теплом и ароматом своего любимого хёна, которому уже не будет так грустно проводить вечера в комнате.