Бесплатные крылья

Принц Рейгар напился сразу после церемонии похорон. До этого он был мертвенно бледен и молчалив, но держался достойно и подобающе отдал дань памяти покойной супруге. Но когда погребальный костер принцессы Элии из Мартеллов Таргариен прогорел, и мрачные слуги в черных одеждах начали сгребать золу и пепел, чтобы собрать его в мраморную урну, которую затем должно было поставить в усыпальнице Великой септы Бейлора, он ушел в свои покои и напился. А на следующий день продолжил пить. И на следующий. Любого, кто пытался пройти в покои принца, вежливо, но твердо останавливали его оруженосцы: «Его Высочество никого не желает видеть». Перечить они не посмели бы разве что королю и королеве, но Эйрис сыну никакого сочувствия не выразил. Он демонстративно игнорировал похороны Элии, даже не посетив прощальную церемонию в Великой септе. Может, оно и к лучшему: в септу пришли те, кто по настоящему любили принцессу и искренне ее оплакивали. Безумец, презиравший и унижавший женщину при ее жизни, там был бы ни к чему, даже если бы он стоял молча и спокойно. А быть уверенным, что король будет стоять молча и спокойно, не мог никто. Вмешаться в ход траурной церемонии, превращая ее в оскорбительный для памяти покойной балаган, Эйрис был способен в любой момент. Так что пожалуй и хорошо, что его там не было. На погребение король тоже не пришел. Хотя по Красному замку уже гулял слушок, что Эйрис наблюдал за ним с балкона в компании Россарта и других приближенных, отпуская мерзкие шуточки, самой невинной из которых было: «Хорошо горит, не то, что при жизни!» Королева Рейла была рядом с сыном и в септе, и у погребального костра, но требования этикета на этом заканчивались, и теперь повод попытаться вмешаться в ситуацию у нее возникал не раньше, чем по прошествии седьмицы, когда по вере и обычаям положено почтить память покойной еще одним траурным пиром. Лорд Джон Коннингтон всерьез опасался, что за седьмицу Рейгар сопьется до непотребного состояния. Раньше принц никогда не пил сверх меры, а когда непривычный к выпивке человек начинает в вине топить свое горе, хорошего не жди: коварное вино и его самого затянет и утопит. Серебряного принца нужно было срочно спасать, но как спасти человека, который не хочет, чтобы его спасали? Коннингтон несколько раз пытался прорваться к другу, но Лонмаут и Мутон стояли непоколебимо, словно скалы. В последнюю попытку Джон потерял над собой контроль и попытался силой оттеснить от дверей сьера Майлса. Но тот силе не уступил. Они стояли, красные от натуги, сжимая друг другу запястья, и вдруг Мутон произнес: - Седьмое пекло. Лорд Джон, вы же сами были оруженосцем принца. Неужели вы бы пропустили кого-нибудь в покои Его Высочества, если он ясно сказал, что не желает никого видеть. Вообще никого. - Я бы скорее умер, чем пропустил кого-нибудь, - пылко ответил Коннингтон. - Значит, вам придется убить меня, прежде чем пройти: я предан принцу не меньше вас, - ответил лорд Майлс, и лорд Джон разжал пальцы. Мутон сделал то же самое, Коннингтон развернулся и пошел прочь. На душе у него было мутно и тоскливо. Он боготворил Рейгара и отдал бы свою жизнь за его счастье, но это счастье сейчас никак от него не зависело. Из глубин памяти всплыла, казалось бы, давно и надежно забытая читанная в детстве древняя сага о героях Рассветной битвы. Точнее не сама сага, Джон не мог сейчас вспомнить даже ее названия, зато мысленным взором ясно видел одну из ее сцен: один из героев той войны мертвецки пьяный лежит прямо на полу принадлежащего ему трактира, другой пытается чем-то помочь старому боевому товарищу, а третий говорит второму: «Ты не можешь выиграть эту битву за него, брат мой. Нельзя заменить человека в бою, который идет между ним и его собственной душой». Еще помнилось имя этого третьего: Оскар Речной Ветер с Трезубца. И ничего больше. Оставалось только надеяться, что Рейгар справится. И, наверное, молиться за него Отцу и Воину, вот только Джон никогда не был крепок в вере, а значит, толку от его молитв было бы немного. Но в принца он верил. И когда ближе к вечеру в его покои пришел Ричард Лонмаут он не удивился. Подсознательно он ждал чего-то подобного. - Милорд, принц Рейгар просил вас, если вы можете, прийти в его покои. - Уже иду! – ответил Джон, сдергивая со спинки кресла подбитый горностаевым мехом плащ в цветах Коннингтонов. - Простите, милорд, было бы хорошо, если бы вы надели кольчугу. Скрытно. И взяли бы плащ попроще. - Седьмое пекло! Джон внимательно посмотрел на вестника, но лицо мальчишки ничего не выражало, словно он говорил о чем-то далеком и отвлеченном, вроде цены на треску в Браавосе. Ничего не оставалось, как надеть легкую кольчугу, а поверх нее травянисто-зеленый кафтан. Дополнил наряд плащ из плотного коричневого сукна. С капюшоном, который лорд Джон, впрочем, откинул, но без подбоя. Под плащом Коннингтон перепоясался широким оружейным поясом, на который подвесил не только меч, но и кинжал. Видимо, Лонмауту его приготовления понравились, поскольку когда они были закончены, он предложил: - Следуйте за мной, милорд. Путь, которым оруженосец провел его к покоям Рейгара, был не самым коротким, зато самым безлюдным. По дороге им попалось не больше полудюжины слуг и служанок и никого из стражников и представителей благородного сословия. Коннингтон ломал себе голову, что происходит. Кольчуга, незаметный плащ, эта скрытность. Что задумал серебряный принц, что происходит? Разумного ответа в голову не приходило. Возле дверей в покои принца по-прежнему стоял на страже решительный сьер Майлс Мутон, пока еще остававшийся оруженосцем принца, хоть уже пару лун как он стал помазанным рыцарем. Вообще-то это было не слишком почетно, но Рейгар Таргариен всегда выламывался из установленных правил. Джон Коннингтон сам служил ему оруженосцем добрых три луны после произведения в рыцари. Мало того, будь воля самого Джона, он так бы и остался оруженосцем серебряного принца, но не все подвластно человеку, даже если он является наследником главы могущественного и славного дома Коннингтонов из Грифоньего Гнезда. Пришлось уйти, освобождая место для тогда еще сопливого мальчишки Мутона, к которому вскоре присоединился Лонмаут. А теперь выросли и они. Мутон уже рыцарь, Лонмаут скоро пройдет посвящение, и на их место придет какой-то еще мальчишка, который сегодня может только мечтать о счастье стать оруженосцем самого принца Рейгара Таргариена. Мутон молча отступил в сторону, Лонмаут первым вошел в покои принца, Коннингтон последовал за ним. Ричард уверенно провел его в солнечный чертог. Рейгар был там. Он сидел на стуле у дальнего торца стола, закутанный в темный плащ с наброшенным на голову капюшоном, ссутулившись и облокотившись локтями на столешницу. Прямо перед лицом принца валялся золотой кубок. Чуть дальше на столе стояли серебряный кувшин с узким горлышком и большая глиняная миска, в которой, на первой взгляд, было больше огрызков, чем осталось яблок. - Ваше Высочество, я привел лорда Джона, – негромко сказал Лонмаут. - Мой принц… У Коннингтона перехватило дыхание, он не знал, что сказать. Все это выглядело непонятно и неестественно, словно в дурном сне. А в голову лезли совершенно ничего не значащие дурацкие подробности вроде черных бархатных перчаток на руках принца. - Хорошо, - не меняя позы, ответил Рейгар. – Иди, Ричард, приготовься. - Да, - коротко ответил мальчишка, покидая комнату. Мутон в свои шестнадцать был крепкий юноша, Лонмауту, кажется, не исполнилось еще и пятнадцать. Мальчишка, кто же еще… - Джон… - Мой принц, я… Я соболезную вашей утрате… Принц, не разгибаясь, повернулся в его сторону. Это было жуткое зрелище. - Она была самым близким человеком для меня, Джон. И самым верным моим другом… А теперь ее нет… мне трудно, Джон… Я не в силах нести эту боль в себе. Я сойду с ума, если не выплесну из себя все это. - Что я могу сделать для вас, мой принц? – слова о том, что самым верным другом принца была Элия, неприятно царапнули, но Коннингтон никогда не видел Рейгара в таком горе, и при виде этих страданий его сердце обливалось кровью не меньше, чем сердце принца. - Ты будешь хранить тайну? От всех, кроме тех, кого я тебе назову? - Я сохраню любую вашу тайну, мой принц, - пылко пообещал лорд Джон. На краешке сознания билась мысль, что он вообще не представляет себе, какая это может быть тайна. Но это было неважно, потому что просил его о сохранении этой тайны сам Рейгар Таргариен. - Хорошо, - тяжело оперевшись рукой о столешницу, Рейгар поднялся на ноги. – Я не хотел отягощать тебя этой тайной, Джон. Но так получилось, что сейчас мне не к кому обратиться, кроме тебя. После смерти Элии отец запретил рыцарям Королевской Гвардии приближаться ко мне. Издевательски исказив голос, Рейгар произнес: - «Принц страдает, не смейте нарушать его покой». Коннингтон вздохнул. Сьер Освелл Уэнт и сьер Эртур Дейн были самыми доверенными людьми и товарищами Рейгара. Он мучился от того, что оказался за пределами этого круга всегда мечтал попасть в него, но до сих пор мечта оставалась несбыточной. - К счастью, я не рыцарь Королевской Гвардии. И мне светлейший государь ничего не запрещал. В эти дни я несколько раз приходил, чтобы поговорить, но… - Я знаю, - перебил принц. – Прошу тебя, не сердись на ребят, Джон. Они не пускали тебя по моему приказу. Виноват только я, Джон. Я вообще во многом виноват перед тобой. - Прошу, мой принц, не надо так говорить, - срывающимся голосом ответил Коннингтон. - Ты думаешь, я забыл, как мы с тобой вместе служили оруженосцами у сьерра Барристана? Как он разрешил тебе стать моим оруженосцем, ведь ты хотел принять посвящение именно от меня? Как сбылась твоя мечта? - Рейгар… - Я все помню, Джон, я помню все. Но ты не представляешь себе, какие змеи обитают в этом замке. - Я представляю… - Нет! – принц прервал собеседника неожиданно резко. – И близко не представляешь. И слава Семерым, что это так. Это страшная ноша, Джон. Поверь мне, страшная. Я это знал, уже когда посвящал тебя в рыцари. И знал, что после этого могу не суметь тебя защитить, поэтому постарался отдалить тебя от себя. - Защитить? Но от чего? - Ты королевский пикер, Джон и постоянно живешь в Красном замке, - напомнил Рейгар. Должность была чисто номинальная: со времен восстания Сумеречного Дола Эйрис Таргариен не выезжал на псовую охоту. – Ты мало видел казней в последнее время? - Нет, но… - Или ты считаешь, что все эти люди были настолько виновны, что их нужно было отправлять в огонь или на плаху? Коннингтон молчал. - Ответь мне, Джон. Мы никогда не врали друг другу. Скажи мне правду. - Правду? Мой принц, я с детства воспитан на том, что король должен быть справедливым и милосердным. А сейчас… сейчас я не вижу королевского милосердия. - А я не вижу и королевской справедливости! – ответил Рейгар. Он почему-то не снимал капюшона и с начала разговора Коннингтон не видел его лица, но сейчас ему показалось, что в тени ярко и гневно вспыхнули такие знакомые глаза цвета индиго. – И ничего не могу с этим сделать. Я кронпринц, но королю плевать на мое мнение. Он слышит только себя. Ну и придворную сволочь, которую он хочет слышать. А слышать он хочет, что я - ничтожный и неблагодарный мерзавец, и что наследником нужно объявить Визериса. Пока что Тайвин Ланнистер удерживает его от этого шага. Но власть десницы тает с каждым днем: отец не верит ему так же как и мне. - Я слышал о том, что лорд-десница теряет доверие. По замку ходят такие слухи, - подтвердил лорд Коннингтон. - Про меня они тоже ходят, я знаю. И это правдивые слухи. Я всегда знал, Джон, что ты благородный и смелый человек, верный друг и товарищ. Именно поэтому я не хотел, чтобы ты был рядом со мной и стал мишенью для клеветы прихлебателей вроде Мерривезера. Фамилия старого лорда прозвучала словно ругательство. - Я бы и сейчас не позвал тебя на помощь, но мне действительно не к кому обратиться. Ты единственный, кому я могу довериться. - Моя жизнь в твоих руках, мой принц, - решительно ответил Коннингтон. - Нет, это моя жизнь будет сегодня в твоих руках, Джон, - возразил Рейгар и вдруг резким движением откинул капюшон. - Силы небесные! Лицо, которое перед собой увидел лорд Джон, не принадлежало принцу Рейгару Таргариену. Загорелое, обветренное, исчерченное морщинами лицо пусть не старика, но уже немало пожившего человека, даже глаза были какими-то блеклыми и водянистыми. И волосы. Не легендарные серебряные волосы наследников славы древней Валирии, а пепельные, словно у сьера Эртура Дейна, да еще и обильно пробитые сединой. - Ты удивлен? – спросил незнакомец голосом Рейгара. - Не то слово… - пробормотал изумленный Коннингтон. - Ты слышал что-нибудь о Сивом Флоризеле? - Никогда и ничего. А кто это? - Бард, который иногда поет на некоторых постоялых дворах нашей благословенной столицы. В городе он весьма популярен. Но барды тебя никогда не интересовали. - Нет, я ничего не слышал об этом человеке, - повторно признался лорд Джон. – Но, как я понимаю… Он не закончил. Бард Сивый Флоризель с голосом Рейгара кивнул. - Да, именно так. Но об этом знает лишь считанное число людей. Теперь к ним присоединился и ты. - Я обещаю сохранить эту тайну, мой принц. - Я не сомневаюсь в тебе, Джон. - Что я должен сделать? - Охранять. Сегодня вечером мне нужен твой меч. - Охранять… - Коннингтон на мгновение замялся. - Тебя? От кого? - Смерть Элии душит меня, Джон, - неожиданно горячо ответил Рейгар с лицом таинственного Флоризеля. – Выжигает изнутри. Мне надо выговориться, высказать мою боль. Но здесь, в Красном замке это невозможно. Тех, кто способны меня услышать и понять, здесь считанное число, к тому же светлейший государь позаботился о том, чтобы отдалить их от меня подальше. Я пойду к людям, к простым людям. И я знаю, что они разделят мое горе без лицемерия. Мне должно стать легче. Но… Принц вскинул голову и посмотрел прямо в глаза старому другу. - Даже сейчас, в таком состоянии я не принадлежу себе. Я кронпринц и, что бы там ни было, наследник Железного трона. Улицы Королевской Гавани в темноте, увы, небезопасны, да и на вполне приличных постоялых дворах порой случаются поножовщины. Поэтому выходить в город без надежного спутника неразумно. Обычно со мной были либо сьер Эртур, либо сьер Освелл, но сейчас… Вместо слов лорд Коннигтон распахнул полы плаща, демонстрируя, что в покои принца он прибыл во всеоружии. А потом добавил: - Оруженосец попросил меня надеть кольчугу. Я сделал это. - Ричард смышленый парень, - с улыбкой Флоризеля ответил Рейгар. – Из него выйдет отменный рыцарь. Не хуже нас с тобой. А может и лучше. - Ну нет, этого я так просто ему не уступлю, - рассмеялся Коннигтон. На душе у него стало как-то удивительно легко и ясно. Он снова был рядом с серебряным принцем, мог служить ему, охранять и защищать. Это было высшее счастье, которого Джону так не хватало в последние годы. - Ладно, это вопрос будущего. А сейчас, я смотрю, ты полностью готов, а еще не надел усы. Подожди минутку. Он вышел из комнаты. - Надеть… усы… - оторопело пробормотал лорд, глядя в спину уходящего принца. – Фу ты, бес… Рейгар вернулся через пару минут. Теперь его лицо действительно украшали длинные свисающие усы, такие же пепельные с проседью, как и его шевелюра. А еще он снял перчатки, и теперь было видно, что кожа на тыльной стороне ладоней у него тоже темная и загрубевшая. В левой руке принц держал затянутую в чехол из темной ткани лютню-луковку. - Кто тебя только этому научил? – изумился Коннингтон, глядя на вновь сильно изменившееся лицо принца. - Жизнь научила, - серьезно ответил Рейгар. – И поверь, Джон, это были совсем не добрые уроки. Ладно, об этом как-нибудь в другой раз. Он закинул чехол с лютней на левое плечо и слегка распахнул полы плаща, показывая, что тоже взял с собой меч и кинжал. - Чтобы ты понимал, я тоже вооружен и поддел кольчугу. Против случайных грабителей этого достаточно. Если полезут, пусть пеняют на себя. Коннингтон согласно кивнул. Рейгар был превосходным мечником, вдвоем они вполне способны разогнать и целую шайку городских головорезов. А главное теперь он гораздо меньше переживал насчет возможной нелепой случайности. Самый опытный воин способен пропустить один удар кинжала, но кольчуга должна защитить. Конечно, случайность может быть и настолько нелепой, что не защитит. Но тут уж, как говорится, жить вообще опасно: от этого умирают. - Ричард, где ты там? - Я тут, Ваше Высочество, - ответил Лонмаут, входя в комнату с небольшой масляной лампой в руке. Оруженосец успел сменить плащ на более темный и бедный на вид, зато подбитый мехом. Зима, пусть и мягкая, все равно оставалась зимой. - Ну что же, двинулись. К удивлению Коннингтона принц подошел к стене, протянул руку, и перед ним открылся небольшой проход. - Однако, - только и мог пробормотать лорд. - Ричард, ты идешь первым, Джон последним, - распорядился Рейгар. Когда все трое оказались внутри потайного хода, принц опять на что-то нажал и стена за ними закрылась. - Но как ты это делаешь, Рейгар? И откуда ты об этом знаешь? - Элементарно, мой друг. Когда я прочитал историю о том, как Кровь и Сыр убили Джейхериса Таргариена, я принялся искать в библиотеке планы этих потайных ходов. - Неужели они там есть? – изумился Коннингтон. - Ты не представляешь себе, Джон, что можно найти в королевской библиотеке. - Но почему никто до тебя не сделал этого? - Наверное, потому, что библиотека по совместительству является королевским архивом, и доступ в некоторые ее залы очень ограничен. Ну и мало кто имел возможность потратить на поиски два с половиной года. - Два с половиной года? – каждый ответ принца изумлял Коннингтона все больше и больше, хотя, казалось бы, больше было уже и некуда. - Что-то около того. Но это время окупилось. Смотри сам. Видишь, перед нами стена. И впрямь, Ричард остановился: коридор закончился тупиком. Принц нажал камень в кладке стены, и в боковой стене открылся проход, через которой они попали в более широкий коридор. После чего Рейгар закрыл тайную дверь и поинтересовался у Коннингтона: - Понял? - Что именно? - Раз спрашиваешь, значит, не понял, - резюмировал принц. – Видишь ли, Джон, тайные ходы пронизывают всю твердыню Мейгора как норы ножку червивого гриба. Но те, кто их когда-то строил, любезно снабдили их дверями. Потайными дверями, которые можно открыть… и закрыть. Двери, ведущие к ходам в мои покои, закрыты, всегда закрыты. - То есть, тебя невозможно подслушать? – озарило Коннингтона. - «Невозможно» это слишком сильно сказано. Если что-то смог сделать один человек, то рано или поздно это сделает и другой. Но пока что я за свои комнаты спокоен. Держу двери закрытыми и регулярно их проверяю. Найти спрятанный проход, не имея плана очень трудно. Открыть, не зная секрета, еще труднее. - Невероятно. Рейгар, я слышал, в Браавосе есть удивительные убийцы, которым ведомы тайные ходы и способы менять свою внешность. Ты случайно… На всякий случай он договорил. Рейгар тихонько рассмеялся. - Нет, я не Безликий и до их мастеров мне так же далеко, как простому мечнику до сьера Барристана Селми. Но это не значит, что этот простой должен выкинуть свой меч. Кое на что он ведь все-таки способен. - Ты очень суров к себе, Рейгар. То, что я увидел сейчас это не кое-что, это намного больше. - Я суров к себе, потому что только так чего-то можно достичь в этой жизни, Джон. А я, знаешь ли, всегда хотел достичь многого. В голосе принца появилась сильная грусть, Коннингтон понял, что надо срочно менять тему. - Я знаю. Кстати, хотел спросить, что за имя такое – Флоризель? Никогда не слышал. - Сам придумал. Что-то по аналогии с Флорианом, но звучит непривычно. Пусть думают, что чужестранец и ломают голову, откуда он тут взялся. Лорд Джон хмыкнул и замолчал. Узкие темные коридоры постепенно оказывали на него все большее влияние. Уже было как-то не до шуток: каменная тьма поддавливала на него со всех сторон. На языке вертелся вопрос, долго ли им еще идти, но спрашивать Коннингтон опасался, Рейгар мог заподозрить неладное, а сейчас показать перед принцем слабость он не мог. Даже минутную. Так что приходилось терпеть и молчать. Успокаивало лишь то, что Ричард двигался вперед абсолютно уверенно, не задерживаясь на перекрестках. Значит, твердо знал куда идти. Значит, не первый раз сопровождает принца и не только верит, но и знает, что они идут правильным путем. Сам же Коннигтон почти сразу потерял ориентировку в этих запутанных и извилистых коридорчиках, и только узкие каменные лестницы, по которым раз за разом они спускались, свидетельствовали о том, что маленький отряд покидает Твердыню Мейгора, а может быть и вовсе холм Эйгона. - Где мы выйдем наружу? – все-таки решился проявить любопытство лорд Джон. - В Поречье, - ответил Рейгар. – Флоризель бывает в нескольких табернах, из них «Прыжок лосося» самая близкая к Красному Замку. - Где-нибудь возле Рыбного рынка? – предположил Коннингтон, который, проживая в столице в Красном замке, о городских табернах имел очень смутное представление. - Ближе к замку, чем к рынку, на углу Остроженки, - уточнил принц, но лорду Джону это не помогло. Все, что находилось между Нижней Черноводной, Хлебной и Крюком, в его понимании являлось трущобами. Пусть не такими мерзкими, как Блошиное Дно, но лорду там делать было нечего. Лорды гнездились выше, на склоне холма Эйгона, где Хлебная превращалась в благородную Замковую, ведущую к барбакану королевской резиденции. Там у многих были свои дворы, у многих, но не у всех, а значит, иметь их считалось очень престижным. Своя усадьба на склоне была и у Коннингтонов, но Джон останавливался в ней лишь в уже далеком детстве. После посвящения в рыцари и получения придворной должности он остался жить в Красном замке, чтобы быть ближе к Рейгару. Словно чувствовал, что когда-то понадобится серебряному принцу. Вот и понадобился. Они опять шли, долго и молча. Но вот, наконец. Рейгар неожиданно произнес: - Ричард, стой! Все трое остановились, Коннингтону показалось, будто он услышал, как юный Лонмаут совсем по-детски виновато шмыгнул носом. А Рейгар снова нажал на одному ему известный камушек в стене. В лицо Джону ударил холодный свежий воздух, так что лорда даже чуть-чуть повело. Он с радостью вдохнул полной грудью, совсем не обращая внимания на неприятный запашок. Сейчас ему было не до этого. Принц и его спутники вышли наружу. Проулок между двумя глухими стенами домов был не шире подземных коридоров, по которым они так долго шли. Но Коннингтон испытывал мощный прилив сил. И какую-то необъяснимую радость просто от того, что выбрался из мрачного подземелья. - Джон, накинем капюшоны, - негромко произнес Рейгар и подал пример. Коннингтон сделал тоже самое, и только оруженосец остался с непокрытой головой. - А Ричард? – на всякий случай спросил лорд. - Да пусть так идет, - беспечно ответил принц. – Кстати, сейчас он не Ричард, а Рик. - Запомню. Лорд Джон теперь шел первым. Вечер уже почти полностью превратился в ночь, ветра не было. Редкие снежинки кружились в воздухе в причудливом танце. Погашенную лампу Лонмаут оставил в потайном ходе, который Рейгар, разумеется, закрыл. Тем не менее, Коннингтон смог сориентироваться, что они вышли из Речной стены у самого подножия холма Эйгона. Джон был уверен, что как только они выйдут на более-менее свободное пространство, он увидит справа мрачную громаду Красного замка. Рейгар подсказывал, куда сворачивать на перекрестках, и вскоре они вышли на идущую параллельно городской стене довольно широкую улицу, очевидно Нижнюю Черноводную. Справа и впрямь возвышался холм, яркие огни светились в окнах усадеб на склонах, и в башнях замка. Здесь, у подножия, было темнее и пустыннее: столица засыпала. Лавки и мастерские уже закрылись. И только в табернах и харчевнях бурлила жизнь: светились окна, хлопали двери, наружу доносились крики. Коннингтон инстинктивно сунул правую руку под плащ, чтобы убедиться, что меч при нем. - Далеко эта… как ее… Острожка? Или Остоженка? - Остроженка, - раздельно произнес Рейгар. – Нет, теперь совсем рядом. «Рядом» оказалось через три перекрестка. Таберна «Прыжок лосося» представляла из себя трехэтажный дом с черепичной крышей. Первый этаж был каменным. Второй и третий деревянными. Кроме того, прямо над углом возвышалась круглая башенка, достаточная для того, чтобы обустроить в ней комнату на одного человека. Джон подумал, что комната наверняка считается престижной и сдается за очень серьезные деньги. Никак не меньше пяти звезд. И только за ночевку, без еды. - Будь все время рядом, Джон, - дал последние наставления Рейгар. – И ни в коем случае не снимай капюшон. Тебя могут случайно узнать: твоя внешность весьма приметная. - А говорят еще, те, которых перед рождением поцеловал огонь Кузнеца счастливые? – нарочито сварливо проворчал под нос Коннингтон, ожидая услышать в ответ какую-нибудь шутку вроде: «Так это о тех, кого огонь Кузнеца поцеловал, а ты просто рыжий». Но друг не был в том настроении, чтобы шутить. И задавать серьезный вопрос о том, что фиолетовые глаза сьера Эртура Дейна никак не менее примечательны, чем рыжая шевелюра, тоже не имело смысла. Лорд просто последовал вслед за принцем на крыльцо, над которым покачивалась вывеска: изогнутая, словно подкова, рыбина со скорбным рылом, видимо, та самая лосось в прыжке, а потом в таберну. Внутри было тепло, светло, людно и шумно. На первом этаже, как и предполагал Коннингтон, находилась харчевня, и сейчас она была заполнена людьми где-то на две трети. Народец, понятное дело, был простого звания: рыбаки, моряки, ремесленники, лавочники... За одним столом сидела компания из полудюжины наемников в потертых кожаных куртках. Рейгар уверенно прошел прямо к стойке, за которой располагался хозяин таберны или его доверенное лицо: полный мужчина лет сорока, изрядно облысевший, зато уцелевшие волосы болтались за плечами словно грива. Коннингтон следовал за ним, Лонмаут за Коннингтоном. Их появление не осталось незамеченным. Многие разговоры прервались, многие оторвали взгляды от кружек и тарелок, разглядывая вошедших. Лютня за плечом Рейгара привлекала внимание, по опыту ночевок в придорожных постоялых дворах Коннингтон знал: бродячих певцов любили послушать. - Пусть Семеро не оставят милостью твой дом, твою семью и тебя самого, Пэк, - приветствовал хозяина принц, подойдя к стойке. - И с тобой пусть будет их милость, Флоризель, - кивнул в ответ лысый с довольной улыбкой. – Давненько тебя здесь не было. - Ты же знаешь, я - что ветер в поле. Сегодня здесь, а завтра где-то там. - Да уж знаю. Но раз уж ветер занес тебя ко мне, ты сегодня споешь? - Прямо сейчас и начну. Ну, как обычно. А сьеру Уолтеру вина. Он человек благородного происхождения, ему не пристало тут пиво дуть. В голосе Рейгара сквозила легкая насмешка, но Коннингтон был готов простить серебряному принцу и не такое. - И капюшон он снимать не станет. Не обижайся, но он не хочет, чтобы его узнали. Пэк все-таки обиделся. - У меня приличное заведение, а не какой-то клоповник, - ответил он с явным раздражением. – Бывало дело, здесь не то, что рыцари, а лорды останавливались. Он кивнул влево. Посмотрев туда, Коннингтон увидел над лестницей четыре герба. Луговая лиса Флорентов, ягненок Стоквортов, золотой гусь Каргиллов и оленьи головы Хартов. Сама собой тронула губы легкая усмешка. Если бы Пэк хоть на мгновенье мог себе представить, что может попросить принца разместить над этим рядом трехголового красного дракона. Рейгар, кстати, ему бы не отказал. - Но если благородному рыцарю угодно скрывать свое лицо, то так тому и быть, – миролюбиво закончил трактирщик, и лорд Джон решил подыграть принцу. - Я не держу в уме ущерба чести вашего заведения, мастер Пэк. Но некий могущественный лорд будет недоволен, если вдруг узнает, что меня видели в Королевской Гавани.

И скрываются до срока даже рыцари в лесах: Кто без страха и упрека, часто должен быть в бегах. (*)

Тут же на ходу срифмовал Рейгар и пояснил: - Сам понимаешь, это не про того смешливого урода. - Да уж не дурак, и тебя не первый год знаю, Сивый, - согласился хозяин. – Ты бы с этой сволочью дружбу не водил. И хвала Семерым, что добрый сьер Эртур Улыбчивого в пекло отправил. Там ему самое место, не к ночи оно будет помянуто. Коннингтон не раз слышал, что Эртур Дейн очень популярен среди простонародья, и вот сейчас выпала возможность в этом убедиться. А трактирщик между тем отдавал распоряжения невесть откуда подбежавшему к нему пареньку, ровеснику Лонмаута. После чего громко обратился в зал: - Кто догадался, тот не ошибся. Сегодня здесь будет петь сам Сивый Флоризель. Как по мне, так лучший из тех, кого я слышал. Рейгар откинул капюшон и улыбнулся. - Мир вам, добрые люди! Я снова с вами. Харчевня ответила довольным ревом. Кто-то хлопал в ладоши, кто-то стучал ими по столешницам. Паренек с помощью Лонмаута подтащил почти к самой стойке небольшой столик, а затем поставил к нему скамью и стул, на который тотчас уселся принц и принялся настраивать лютню. Коннигтону вспомнилось, как когда-то давно, когда они были совсем мальчишками, младше Лонмаута, Рейгар ему объяснял: «Лютня – капризная госпожа. Говорят, что хороший лютнист полжизни ее настраивает. А вторую половину играет на расстроенной». Сам лорд Джон в детстве освоил арфу и лиру, но лютни никогда в руки не брал. Не рыцарское это дело. Так и, помилуй Воин, до мандолы или виуэлы можно докатиться, как какой-то ярмарочный фигляр. Рейгару, разумеется, не в укор, серебряному принцу лорд Джон Коннингтон был готов простить все, что угодно. Все тот же трактирный парень принес два оловянных кубка с вином, поставив их на стол перед сидящими на лавке Джоном и Ричардом, а так же два больших деревянных блюда. На одном лежал каравай хлеба и крупные куски холодной отварной говядины. Другое было пустым, его мальчишка поставил на дальний конец стола. Коннингтон догадался, что туда будут класть деньги. Рейгар перебрал пальцами струны, а потом заиграл незнакомую лорду Джону грустную мелодию. Харчевня притихла. И тогда принц запел.

Я знаю, ты за мной придешь однажды И станет ничего уже не важно. Мы полетим туда, где звезды, Туда, где не бывает поздно, Туда, где крылья раздают бесплатно… Мы полетим туда, где звезды, Туда, где не бывает поздно. Туда, где крылья раздают бесплатно… Вот только бы мне знать, придешь когда ты… И жизнь пересмотреть как сон неважный. И чтобы всех простить успел я, Когда б с тобою полетел я Туда, где крылья раздают бесплатно… И чтобы всех простить успел я, Когда б с тобою полетел я Туда, где крылья раздают бесплатно… Мне серебра со всех земель не надо: Оно ничто, когда тебя нет рядом. Туда не попадешь за плату, Там нет ни жемчугов, ни злата. Там даже крылья раздают бесплатно. Туда не попадешь за плату, Там нет ни жемчугов, ни злата. Там даже крылья раздают бесплатно. И спросишь ты, как жил, что пел я. А я скажу: дотла сгорел я. Мне хоть одним коротким взглядом Тебя увидеть было надо Увидеть там, где крылья раздают бесплатно. Мне хоть одним коротким взглядом Тебя увидеть было надо Увидеть там, где крылья раздают бесплатно. Но знаю, ты придешь когда-то И скажешь: «Полетим, так надо!» Мы полетим туда, где звезды, Туда, где не бывает поздно, Туда, где крылья раздают бесплатно… Мы полетим туда, где звезды, Туда, где не бывает поздно. Туда, где крылья раздают бесплатно… (**)

Песня закончилась. В харчевне стояла тишина. Такая, про которую говорят: алебарду на нее можно повесить. А потом неожиданно громко скрипнула лавка. За одним из столиков поднялся пожилой человек, судя по покрою плаща – моряк, с копной седых волос и пышными бакенбардами. - Сивый, твою ж флотилию! Что ж ты творишь, бушприт тебе в глотку и якорь в задницу по самое ушко! Я ж свою крошку Кэт, что простыла и померла Суровой зимой, уж шесть лет без слез вспомнить не могу! А ты… а ты… Рука Коннингтона непроизвольно легла на рукоятку меча. Он был готов зарубить на месте этого старого моряка, позволившего себе сказать такое в лицо серебряному принцу. Но Рейгар его опередил, ответив словами. Спокойно, негромко и отрешенно. - Тебе легче, Руис. Шесть лет прошло, боль притупилась. А у меня не прошло еще и двух лун. Коннингтон почувствовал себя полным дураком, отпустил меч и ополовинил стоящий перед ним кубок. Вино было на удивление приличное, хотя, конечно, далеко не арборское. От грубости моряка уши готовы были свернуться в трубочку, но Рейгар говорил с ним как с равным. И заодно этим ответом прибил подозрения, если у кого-то они и были. Со дня смерти Элии и седьмица не пролетела, никто в такой ситуации не скажет: «не прошло и двух лун». А принц с ходу придумал этот хитрый ответ. Или ждал чего-то такого и продумал его заранее. В мудрости и проницательности Джон Коннигтон был Рейгару Таргариену не соперник. - Не знаешь ты жизни, Сивый, - так же негромко ответил моряк. – Поседел уже, и песню сложил такую, что душу выворачивает, а жизни все равно не знаешь. Не будет тебе уже легче, никогда. Ни через год, ни через шесть, ни через двадцать, если проживешь. А жить надо, и надо жить так, чтобы они там не огорчались. Пэк! Налей ему рому за мой счет. И мне тоже. Слышь, Флоризель! Давай выпьем вместе за них… Тех, у которых уже есть бесплатные крылья. - Обязательно выпьем, Руис, - кивнул принц-менестрель. – Но только когда я закончу петь. С ромом не шутят, а пьяный бард - плохой бард. На взгляд Коннингтона ром был мерзейшим лиснейским пойлом, но всем известно, что моряки сродни одичалым: пьют, жрут и сношают все подряд. Оставалось только недоумевать, как принц сумел найти общий язык с этим Руисом. Ведь явно не первый раз они друг друга увидели, и, лорд Джон был готов поклясться Неведомым, старый моряк по-своему уважал эту личину Рейгара. А Рейгар снова запел. Теперь это была хорошо известная Коннингтону песня про лорда Харта, который отправился в путь под дождем. Вероятно, принц выбрал ее потому, что среди гербов в таберне присутствовал и герб этого благородного рода. Дальше уже выбирали слушатели. - Флоризель, давай «Бессу из харчевни»! - День, когда вешали Черного Робина! - Уважь наши мечи, Сивый, спой «Бравых ребят»! - И «Опавшие листья»! - Морскую деву повстречал моряк!.. Рейгар пел все, что у него просили. Коннигтон не слышал и половину из этих песен, но принц казалось, знал все, что поется в Вестеросе. И только раз отказался, когда какой-то рыбак попросил «Дожди в Кастамере»: - Нет, любезный, польстить лорду-деснице слишком много желающих, боюсь среди них затеряться. Будь на месте принца реальный бард Флоризель, после таких слов стоило бы серьезно побеспокоиться за его будущее. К счастью, по ночам золотые плащи в Поречье соваться не рисковали, а на рассвете принц уж точно будет в безопасности. Песни лились рекой, монеты звонким ручейком струились в блюдо. Коннингтон с удивлением заметил, что среди меди порой попадаются серебряные олени. Трактирщик дважды подавал на их стол новые кубки и закуску. Когда Лонмаут потянулся за вторым, лорд Джон неодобрительно покосился на него и строго произнес: - Не много ли тебе будет, парень? Ричард мрачно посмотрел на него исподлобья и так же тихо ответил: - Если надо будет, сьер рыцарь, я перепью вас, а когда под стол свалитесь и заснете, из арбалета на пятидесяти шагах подстрелю утку. Но к кубку не прикоснулся, ждал, пока принц закончит очередную песню. Ждал не зря: в паузу Рейгар попросил: - Оставь Рика, добрый сьер. Он знает, что делает. - Будь по-твоему, мой друг, – ответил Коннингтон. Возможность так обратиться к Рейгару стоила того, чтобы на радостях позволить оруженосцу все, что ему хочется. А Лонмаунт, конечно, своего не упустил и тут же взялся за вино. Наконец, веселой песней «Медведь и прекрасная дева» принц завершил выступление. Похоже, старожилы заранее знали, что она последняя. Пел не только Рейгар, пела вся таверна. Большая часть подхватила песню с первых слов, а остальные присоединились чуть позже. Коннингтон не мог не поддаться общему порыву, пел, и даже притоптывал на припеве:

Медведь, косматый медведь! (***)

Пэк тут же самолично принес и поставил перед ним тарелку с добрым куском жареной свинины и тушеными овощами и застыл, очевидно, чего-то ожидая. - Ром неси, - произнес принц. – Мы с Руисом обещали вместе выпить, слово надо держать. Он призывно махнул рукой, и к их столу, слегка прихрамывая, подошел тот самый седой моряк. По дороге он прихватил табурет, который поставил напротив сидящего на лавке Коннингтона. - Благослови тебя Семеро, Руис, - с чувством произнес Рейгар. – Наверное, они специально привели нас с тобой сегодня сюда. Чтобы ты сказал мне главное: дальше не будет легче. Но надо жить. Надо жить, чтобы им там за нас не было горько. Так что давай за них. До дна и не чокаясь. * Адаптированные стихи В.Высоцкого. ** Адаптированные стихи С.Копыловой. *** Авторская адаптация канонного перевода, который передает содержание, но не размер песни. ========== Комментарии. Nancy_y 5 июля 2020, 00:03 Ну, не смотря на намного тягостную атмосферу, из-за смерти Элии, вышло очень даже живо и красиво))) бета lorelei_4 5 июля 2020, 01:26 Спасибо за главу! Нравится ваш Рейегар, умный, проницательный, добрый, с народом общий язык находит, вот уж достойный будущий король. Видно, что Элия была ему дорога, и справится с ее уходом ему трудно, а тут еще и папа подливает масла в огонь, лишая его общества друзей-гвардейцев. Коннингтон у вас пока выходит довольно приятным, предан принцу, но в то же время не сказать чтобы претендует на какое-то особое место подле него. В каноне этот персонаж мне не очень нравился. С нетерпением жду дальнейшего развития событий!) автор Римус Лунатик Люпин 5 июля 2020, 10:24 Nancy_y Ну, не смотря на намного тягостную атмосферу, из-за смерти Элии, вышло очень даже живо и красиво))) Спасибо. lorelei_4 Спасибо за главу! Нравится ваш Рейегар, умный, проницательный, добрый, с народом общий язык находит, вот уж достойный будущий король. Видно, что Элия была ему дорога, и справится с ее уходом ему трудно, а тут еще и папа подливает масла в огонь, лишая его общества друзей-гвардейцев. Стараюсь. Самому очень интересно: смогу ли вытянуть логичную альтернативу без помощи академического оркестра роялей в кустах. Только с камерным. :) Коннингтон у вас пока выходит довольно приятным, предан принцу, но в то же время не сказать чтобы претендует на какое-то особое место подле него. В каноне этот персонаж мне не очень нравился. Ну вот, он и вас обманул. :))) В моем понимании Коннингтон должен очень хорошо скрывать свои хотелки. Иначе бы давно взбрыкнул, после чего Рейгар бы потерял к нему всякое доверие. Он ведь по ходу главы постоянно напрягается от того, что чувства принца уходят другим людям. И даже слова принца об уже мертвой Элии его задевают. Но внешне это никак не проявляется. В общем, для меня это неоднозначный человек почти на грани. Но по эту сторону грани. С нетерпением жду дальнейшего развития событий!) Пока что надо разобраться с предыдущими. Элия умерла в начале второй луны 281 года. А в Винтерфелле пока что еще и Первый день не отметили. Баратеон обязательно должен использовать повод. Маша Валентиновна 15 ноября 2020, 23:58 Спасибо) Армерия 25 ноября 2020, 00:31 Глава всё отодвигалась, отодвигалась и встала последней) Довольно занятно, что Рейегара нам довелось увидеть лишь в последней главе. Вот, вроде, и Элия умерла, а, вроде, под конец и полегчало всем. И выглядит это запятой, а не точкой, когда мрак, страдания и горе. Рейегар понял, что надо всё же брать себя в руки и жить. Лианна поняла, что Роберт ничего не понимает)) автор Римус Лунатик Люпин 25 ноября 2020, 09:26 Армерия Глава всё отодвигалась, отодвигалась и встала последней) Довольно занятно, что Рейегара нам довелось увидеть лишь в последней главе. Это глава вообще не из этой повести. Из следующей. Но в тот момент я не мог ее не написать. Вот, вроде, и Элия умерла, а, вроде, под конец и полегчало всем. Да, Рейгар смог справиться со своей болью. Хотя я до конца для себя не решил, что у них было с Элией: золото или серебро. Глава написана под золото, если выберу серебро, придется многое переписывать. И выглядит это запятой, а не точкой, когда мрак, страдания и горе. Рейегар понял, что надо всё же брать себя в руки и жить. Лианна поняла, что Роберт ничего не понимает)) Эту неделю еще отдыхаю, а потом намерен сесть за "Особенности вестеросской рыбалки". Сказ о том, как два юных лорда девиц Талли сватали. 0Дора_Пожирашка 26 февраля 2021, 19:03 Очень интересно. Но ощущение, что это ещё не конец. Нравится, что герои очень к канонным характерам приближенны, насколько это возможно. Спасибо! Автору вдохновения!)) автор Римус Лунатик Люпин 26 февраля 2021, 20:58 0Дора_Пожирашка Очень интересно. Но ощущение, что это ещё не конец. Нравится, что герои очень к канонным характерам приближенны, насколько это возможно. Спасибо! Автору вдохновения!)) Спасибо за добрые пожелания. Это только начало. Вторая повесть "Особенности вестеросской рыбалки". Первые 5 глав выложены, над продолжением работаю. Беньямин 28 апреля 2021, 16:29 Замечательная работа, по количеству деталей и вниманию к оным не уступаете Мартину. Очень хорошо передана атмосфера "затишья перед бурей", когда еще не полыхнуло, но вот-вот начнется. автор Римус Лунатик Люпин 28 апреля 2021, 19:04 Беньямин Замечательная работа, по количеству деталей и вниманию к оным не уступаете Мартину. Очень хорошо передана атмосфера "затишья перед бурей", когда еще не полыхнуло, но вот-вот начнется. Большое спасибо.