Коктебель

С кухни доносился отчетливый запах дыма, подгоревшей еды и прогорклого масла. Амалия Гишар гремела посудой и, как всегда, вслух жаловалась на мигрень, грязный московский воздух, Комаровского, мотающего ей нервы, недостаток или избыток мужского внимания от него и не только и так далее… Её пятнадцатнадцатилетняя дочь Лара расположилась в своей комнате со своей неотлучной подругой Олей Дёминой — умной и храброй девочкой, которая почему-то души не чаяла в Ларе. А она, в отличие от самой Оли, уже не обладала ясным умом, здравым смыслом и столь по-детски чистой душой. Сейчас девочки вместе сочиняли письмо Максимиллиану Александровичу Волошину. Лара самозабвеннейшим образом говорила: — Этот человек заменил мне отца! Можно сказать, я духовно выросла на его стихотворениях. Он привил мне тягу к прекрасному, к искусству. Благодаря его влиянию я стала такой, какая я есть. Я обязана ему своим характером, своим взрослением и воспитанием, и должна отплатить ему сполна за все те прелести, которые он принёс мне! — под конец этой нервной речи Лара глубоко вдохнула и на выдохе заговорщически прошептала, — Я должна провести с ним ночь! Оля в очередной раз покосилась на свою подругу, которая не первые делала монологи такого содержания: мол, та-ак этому Волошину благодарна, что хочет лишиться невинности неприменно с ним. Оля совершенно не понимала и не одобряла этого, но всегда и во всём помогала Ларе, поэтому сейчас сидела рядом и вместе с ней клеила конверт, в который девушка хотела положить письмо для Волошина. Лара придумала себе, что конверт неприменно должен быть очень ярким — чтобы Волошин точно заметил её письмо. У Лары глаза светились нездоровым блеском. Она упивалась своей идеей и была так поглощена ей, что ни о чём другом думать и говорить не могла. — Оль, а с кем бы ты хотела провести свою первую ночь? — Ты это спрашиваешь в который раз, а ответ всё равно не изменится, — вздохнула Оля, — С тобой. Лара ничего на это не сказала и даже не взглянула в сторону Оли, полностью поглощённая своим занятием. *** Лара повзрослела, переросла свою нездоровую увлечённость Волошиным, в которую когда-то превратилась любовь к его творчеству, и осчатливила одного из тех двоих, кто был с самых юных лет в неё влюблён. Пашу Антипова. Лара вышла за него замуж. Оля Дёмина так всю свою жизнь и осталась верна своей любви. Она не смогла отдать её никому более, кроме Лары, с которой после её садьбы им уже не суждено было встретиться никогда. Оле не оставалось ничего более, чем сделать карьеру. Девушка выбрала политику и не прогадала: новому государству были как раз нужны такие верные и прямые люди как она. В будущем товарищ Дёмина внесёт огромный вклад в реализацию проекта узаконивания гомосексуальных союзов в советском государстве… А пока людей ждало множество перепетий революции и гражданской войны. Им приходилось переживать не только вынужденные переезды, потери, разлуки, но и измены, разрывы, разводы. Так, Павел Антипов, считавшийся погибшим на фронте — на самом деле примкнувший под другим именем к делу революции, оставил жену, а она вступила в отношения с Юрием Живаго, который затем оказался пленником партизанского лагеря Ливерия. Однако всем им повезло. Антипов увидел успех революции, воссоединился с Ларой, и вскоре у них родилась дочь Катя, а Юрий дождался победы большевиков среди партизан Ливерия и остался с ним. То Ларино письмо к Волошину, о котором, казалось бы, давно уже пора забыть, так и осталось без ответа. Лара так и не увиделась с Волошиным, который в 1932 году скончался. Он был человеком с широкой душой, который жил на прекрасном морском побережье — в Крыму, в Коктебеле. Там он сочинял стихи, писал пейзажи, кутил напропалую, приглашал пожить таких же эксцентричных людей искусства, устраивал домашние представления и нудистские пляжи… Волошин был пусть не столь знаменитой, но структурообразующей фигурой серебряного века. Под его прокровительством раскрылся талант многих более известных людей того времени, например, Марины Цветаевой. Не удивительно, что такая эффектная личность как Волошин волновала сердца многих впечатлителньных девушек. И Лара до поры до времени была в их числе. Правда, нельзя сказать, что она полностью отринула своё восхищение этим человеком. Однако теперь оно стало несколько другим… После гражданской войны семья Антиповых продолжала общение с Юрием Живаго и Ливерием Микулицыным, ставший его супругом после развода Юрия с женой Тоней. Павел Антипов, несмотря на бывшую любовную связь Юрия с его женой, был не против их общения. Он знал, что та связь — давно в прошлом, что его жена счастлива воспитывать в законном браке с ним их законную дочь, а Юрий счастлив в отношениях с Ливерием Микулицыным, которого и сам Павел, как большевик, уважал; которого в стране знали как большого человека в политике, героя революции и гражданской войны. Однако на деле он всё ещё был был жизнерадостным непоседой, правда, действительно наделённым даром лидера. Однажды две этих семьи решили поехать в Коктебель. Во-первых, отдохнуть. Во-вторых, Лара хотела побывать в том месте, где творил Волошин, и на его могиле. В-третьих, Ливерий хотел посмотреть на мифическую древниюю крепость, который в где-то в этом месте якобы вышел из-под воды. Правда, её никто ещё не мог найти. И Ливерий загорелся этой идеей. Правда, как он будет это делать, никто не знал. Все единогласно решили, что сначала они отдохнут, а в последний день посмотрят на могилу Волошина и на древнюю крепость. Эту мысль продвинули Павел и Юрий, которым хотелось обычного пляжного отдыха. С ними все согласились. Все пятеро довольно хорошо ладили друг с другом. Единственное, Лара относилась к Ливерию пренебрежительно, считала его безответственным и не допускала к Кате, с которой он всё время хотел поиграть. Юрий осаждал её и говорил, мол, Лара так считает, потому ливериева цель путешествия не совпадает с её и выглядит для неё сомнительной, туманной, нереализумой — в общем, наивной мечтой ребёнка… Однако ларина цель, хотя и была конкретнее, тоже вообще-то представляла собой нечто подобное. Товарищ Антипова в ответ на все эти доводы Юрия хмурилась, но не опровергала их. Наступил последний день. Все пятеро сели в лодку и поплыли в один из гротов — в тот, где располагалась могила, которую хотела навестить Лара. Этот грот находился в горе Волошина, которой он, можно сказать, сам дал название, потому что очертания этой горы напоминали ему собственный профиль. Когда все высадились около грота, Лара пошла в него, как безумная: на ватных ногах и с измученным лицом. Она была полностью поглощена Волошиным и своей благородной тоской по нему. Все её детские фантазии насчёт него исчезли, оставив лишь благоговение. В это время Павел и Юрий разговаривали с лодочником, которого подкупили привезти их сюда в такую погоду. Мужчина сказал им, что нужно возвращаться, что собирается гроза, что в грозу ни при каких условиях нельзя находится вблизи воды и, тем более, в воде. Павел и Юрий посмотрели на небо — увидели толь огромные чёрные тучи, бывшие очень внушительными и подвижными, словно пытающимися дотянуться до них. Перед входом в грот было только лишь немного острых и скользких камней, а после них — открытое и уже начинающее волноваться море. Катя осталась без присмотра, и поэтому могла навредить себе, если бы не Ливерий. Он стал развлекать девочку, занимая её внимние. Товарищу Микулицыну это сразу очень понравилось. Положительные эмоции передавались и Кате, поэтому она легко шла на контакт с Ливерием. Оглушительный гром прервал спор лодочника, Павла и Юрия. Засверкали молнии, полился сильный дождь, заплакала Катя. Этот гром отрезвляюще подействовал на Лару, которая до этого момента не слушала голос разума, одержимая своей идеей, пусть и чуть изменившейся со временем. Лара поняла, что смысл её жизни — рядом с ней: муж, ребёнок, друзья, новые впечатления. Дождь лил как из ведра, а чёрным грозовым тучам конца-края не было. Лодочник спешно вытаскивал свою лодку на берег. Ветер всё усиливался. Катя в страхе прижималась к Ливерию. Лара, прежде ничего не замечавшая, теперь слышала и понимала всё, что происходило на берегу. Она резко почувствовала вину перед всеми своими попутчиками. Ведь именно из-за неё они оказались в таком опасном положении. Вода быстро прибывала, затапливая и без того небольшое количество камней на берегу. Если бы не какое-нибудь чудо, вскоре беды — оказаться в открытом бушующем море — было бы не избежать. Ноги Ливерия были уже по колено в воде, поэтому он посадил Катю к себе на плечи. Хмурый Павел ходил взад-вперёд, лодочник ругался, Лара безутешно рыдала, лёжа внутри грота, предавась отчаянию, которое постигло её с избавлением от своей идеи и осознанием своей вины. Юрий зашёл к ней и начал простукивать стены грота. В одной из них оказалась полость, и он проломил её камнем. Открылся узкий, но длинный проход, поднимающийся вверх. Это было настоящим чудом — надеждой на спасение. Юрий помог Ларе и Павлу пролезть в образовавшееся отверстие, и уже бросился к выходу из грота, чтобы позвать Ливерия, но ему перекрыл путь лодочник со своей дурацкой лодкой. Юрий пришёл в бешенство и оттолкнул его. Однако Ливерия и Кати не было на берегу, да и самого берега больше не было: его так затопило, что Юрий еле доставал до камней ногами. Ливерий ещё до того, как Юрий обнаружил полость в стенах грота, решил что-нибудь предпринять. Вместе с Катей он нырнул под воду и там обнаружил пещеру. Оказалось, это был небольшой тоннель, который выходил на поверхность и вёл к месту, окружённому со всех сторон отвесными скалами. Именно тут была та самая гигантская крепость, вышедшая из-под воды, про которую ходили легенды и которую не могли отыскать. Ливерий потерял дар речи от величия этой странной крепости. Она вся была из гладкой обточенной гальки, на её стенах красовались разные барельефы людей с головами животных. — Дядя Ливерий, — Катя, испуганная долгим молчанием своего спутника, взяла его за руку, — Что это? — А это, Катя, дом такой. Вот есть дома на десять или даже сто семей, а в этом доме жило точно больше тысячи… — Можно туда? Можно, дядя Ливерий, — просила Катя, заглядываля к нему в глаза. Ливерий охотно согласился. Они бродили по крепости, изучали её вдоль и поперёк. Ливерий очень хотел поговорить с Катей, но не знал, о чём. Поэтому он решил рассказать ей о своём мировоззрении. — Вот ты рассуди, Катя, кто важнее для страны: мужчина или женщина? Они шли и руками водили по гладкой гальке стены. — Мужчина! — бойко отвечала девочка. — Нет, — улыбнулся Ливерий. — Тогда женщина! — Нет, — Ливерий улыбнулся ещё шире. — Кто же тогда? — удивилась Катя. — Оба важны одинакого! — радостно воскликнул Ливерий, поднял Катю над собой и закружил, — Запомни это, запомни навсегда! Катя смеялась, и Ливерий смеялся. Их смех перекрывал страшные звуки грома. Цель Ливерия была достигнута: девочка не боялась. Дождь слабел, молнии били всё реже и реже. Когда всё это совсем прекратилось, Катя и Ливерий через тоннель вернулись к гроту и вскоре встретились с остальными, которые были перепуганы за них до смерти. Юрий заключил Ливерия в крепкие объятия. Лара и Павел качали Катю на руках. Все были вместе, все были счастливы. В день отьезда Ливерий и Юрий проснулись рано утром и пошли гулять. Ливерий босиком бегал по траве, на которой ещё была роса. Он беспорядочно рвал цветы и отдавал их Юрию, который плёл венок. Они вместе сели на дерево, которое упало во время вчерашнего шторма. Ливерий смотрел, как Юрий доплетает венок. Когда он закончил, то надел венок на голову Ливерия, который зажмурился от удовольствия, притянул лицо Юрия к себе, поцеловал, а потом отстранился и сказал: — Ты замечательный. Жаль, что мы не можем иметь детей. Я лишь вчера до конца осознал, какое это счастье — дети. Юрий в ответ на его слова тепло и широко улыбнулся: — Ты сам ещё ребёнок, Ливерий, и, да, ты — моё счастье.