Погоня за тенью.

«Безмолвные равнины» - Мы бы уже давно могли остановиться в какой-нибудь деревне. Согреться в таверне. Выпить эля. Выспаться, наконец! Но вместо отдыха весь день плетемся по грязище… - болтун прервал свою жалобную речь, громко чихнув. Голова в глухом шлеме, снятом с какого-то неудачливого храмовника, мотнулась вперед, уткнувшись в спину впереди идущего. - Ну, что опять? – гнусаво пролепетал простуженный, то и дело шмыгая носом. Его напарник, шагающий с правой стороны, сочувственно поделился носовым платком, которым только вчера заботливо чистил сапоги. - Лучше не дергай эльфа, если он остановился. Уже столько раз выбирались из передряг благодаря его слуху… Долиец учтиво промолчал. А, может, и вовсе решил не обращать внимания. Покачиваясь на носках, он резко вскинул руку вверх в предупредительном жесте, приказывая маленькому отряду остановиться. Болтун с насморком послушно перестал ворчать, и попытался дышать как можно тише. Из-под опущенного забрала вырывался пар, растворяясь в холодном, пахнущем сыростью и мокрыми листьями воздухе. Вдали, над верхушками покачивающихся на промозглом ветру деревьев, блеснул ослепительный росчерк молнии. Гром, незамедлительно за ней последовавший, напрочь отбил желание разговаривать и бесцельно разглядывать низкое, затянутое тяжелыми тучами небо. Кое-как затолкав платок под шлем, он повернул голову налево, испытующе уставившись на покрытые изморозью кусты. Короткий стилет тихо скрипнул, выскальзывая из стертых ножен. Его напарник незамедлительно воспользовался примером и принялся сверлить взглядом противоположную сторону, мимоходом пожалев о безвозвратной утрате тряпки для сапог. Секунды потянулись мучительно медленно, кое-как слились в одну минуту… Две… Прошло пять минут, а встревоженный эльф, находящийся впереди отряда, не сдвинулся ни на дюйм. Глядя на напряженную, вытянутую как струна спину, «храмовнику» жутко хотелось вогнать стилет по самую рукоятку. Ровно между лопаток. С тем, что без этого проводника они бы давно уже заплутали в Неварре, даже не дойдя до реки, он был вынужден согласиться. Если бы еще этот остроухий наглец знал свое место – цены б ему не было. - … Как он может разгуливать босым в такую холодину? – услышав, как трое человек, замыкавшие отряд, начали недовольно переминаться с ноги на ногу и перебрасываться неуверенными шуточками, болтун предпринял еще одну попытку задеть следопыта. Платок мало того, что не помог, так теперь еще и сильно мешал двигать челюстью. - Риваль, заткнись, - кто-то сзади беззлобно пихнул его в бок, призывая к молчанию. «Да даже у сидящих в засаде отморозит все конечности за такое количество времени! Эх, темный эль… этот горьковатый привкус после питья, а запах-то… и жареная рыба в качестве закуски… да я готов сейчас быка съесть…» - заткнуться Риваль не мог при всем желании, но так как окружающая компания и обстановка к болтовне не располагала, его недержание спасали внутренние монологи, зачастую неприличные. С каждой минутой различить что-либо в сотне метров перед собой становилось все труднее. Ненастный день, поневоле вызывавший безрадостные мысли, приближался к закономерному концу. Темные и крючковатые деревья, согнутые в три погибели от постоянных ветров, угрожающе подступили ближе к дороге. Возможно, снова зарядит дождь, и всю ночь придется тесниться на клочках сухой земли около самых корней. Конечно, есть еще палатка – кое-как заплатанная и с каждым дуновением ветра грозящая свалиться набок – но на это место для ночлега никто не позарится. «Она хоть бы раз могла поспать на улице… никак, в золоте раньше купалась…» Глубоко вздохнув, следопыт медленно опустил руку и сделал первый шаг вперед. Сзади мгновенно зашумели, пряча оружие обратно в рюкзаки и ножны, и снимая напряжение беззаботно возобновившимися разговорами. - Ложная тревога, Аэрлис? – полюбопытствовал Риваль, не без усилий вытаскивая платок обратно на свет. Сумерки не позволили разглядеть результат своих стараний. Да и все равно – грязнее он не станет. - Нет. У меня просто рука затекла, - ноги эльфа по щиколотку утопали в грязи и лужах ледяной воды, но тот словно этого не замечал, беспрестанно вертя головой и стараясь охватить цепким взглядом все, что только можно. - Тогда почему мы не стоим на месте и не мерзнем в собственном железе, как это обычно бывает? На ходу обернувшись, невольный собеседник Риваля внимательно оглядел того с головы до ног. От пронзительных, ярко-зеленых глаз, изучавших испачканное побуревшей кровью забрало, подхватившему простуду стало слегка не по себе. - Твой доспех на два размера больше тебя самого. Не удивлюсь, если ты каждую ночь запихиваешь вату между собой и ними, чтобы было тепло ходить и мягко падать, - выдав неожиданно длинную для своего молчаливого характера фразу, следопыт позволил себе кривую усмешку. Весь отряд, притихший при первых звуках эльфийского голоса, захихикал в унисон. Удушье, вызванное наступающей темнотой, трусливо исчезло, спасовав перед повеселевшими людьми. Даже голые ветви, казалось, не тянулись к ним столь хищно, как раньше. Человек в шлеме храмовника пару секунд открывал и закрывал рот, придумывая колкую реплику в ответ и радуясь, что под железной маской никто не видит его пораженного лица. Но вся острота фразы: «Остроухие совсем страх потеряли…», - прервалась совсем недостойным для воина способом. - Создатель… да что ж такое! – он ухитрился вставить беспомощное восклицание между приступами непрестанного чиха. - Может, аллергия? – с притворным волнением в голосе воскликнул Аэрлис. – На меня, к примеру? Или Кроули подсыпал в свой платок что-то не то? - Вполне может быть… к сапогам пристала какая-то дрянь, вот я и… - названный Кроули поднес разнесчастную тряпицу к глазам, удерживая ее двумя пальцами. - Что-что про сапоги? - Ты чихай, не отвлекайся. - Ну, подумаешь, насморк! Это не повод стоять посреди дороги, как шестеро истуканов! – вперед протиснулся чернобородый гном знатного вида. Маленькие глубоко посаженные глазки буравили насквозь того виновника, что так их задерживал. – Оторвать нос и дело с концом! - Ни за что! Это самое красивое, что у меня есть на лице! – чихающий сопротивлялся неизбежному, как мог. - Предлагаю запихать в каждую ноздрю по эльфийскому корню. Обычно он распухает от жидкости. И будут решены все проблемы, за исключением красоты твоего носа. Мнимой красоты, должен сказать. - Эльф, я всегда тебя ненавидел! Может, залить в твои уши по склянке паучьего яда, чтобы они отвалились и перестали так меня бесить! - Уши – достояние всего моего народа. Если б не они – ты бы уже давно получил стрелу в лоб, - в понизившемся голосе Аэрлиса прорезалась недюжинная обида. Он с трудом удержался, чтобы не поднять руки и потрогать свое «национальное достояние», опасаясь – так ли стоит ими гордиться? Когда склока четверых бойцов - двух людей, гнома и эльфа - чуть поутихла, в относительной тишине раздался тихий разговор тех двоих, которые плелись в самом конце отряда. - После того, как пересечем Безмолвные равнины, и попадем на Имперский тракт, куда надо будет сворачивать? - Насколько я помню карту – свернуть на западную дорогу. Но перед этим нам следует пройти к Соласу – он находится чуть восточнее развилки. - Хмм… - Не смотри так. Я сразу начинаю искать того, кто бы мог умереть от твоей руки вместо меня… - Не в этом дело. Я, кажется, карту потеряла. - Не удивлюсь, если ты однажды пойдешь на войну, забыв надеть нижнее белье. - Пару раз такое уже было, когда… - Остановись, давай вернемся к более приличной теме. Карта у меня… Четверка неугомонных и запыхавшихся от ругани спорщиков в шатком молчании наблюдала, как один из них запускает руку в сумку на поясе и сосредоточенно начинает в ней рыться. - А разве у тебя была еще одна карта? - Нет, я стащил твою во время прошлого привала. Если ты забываешь надеть белье, когда идешь драться, то что говорить о карте… - Чтоб тебя... хотя правильно. - Прошу прощения, но… почему бы нашим дражайшим командирам не высказать свое непритязательное мнение об этом сопляке? – хитрый гном, будучи первоклассным торговцем, постоянно пускал в ход красноречие, если обращался к тем, кто выше его по статусу. Вследствие этого, нескладный и простой как бревно, Кроули моментально закатил глаза к небу, уйдя в прострацию от слов «дражайшие» и «непритязательный». - Да, выскажите, - внес свою лепту эльф, все еще злясь за уши. – Предлагаю привязать его к дереву и оставить на съедение чумным волкам. Он, как лошадь со сломанной ногой, будет заставлять нас медлить… - Сломанная нога и насморк – это две разные вещи! - Почему бы просто не снять шлем и не воспользоваться платком Кроули? - У меня что, один платок на весь отряд? - Замолчите… голова уже болит, - девушка поморщилась и скинула капюшон, втянув носом морозный воздух. – Риваль, сними шлем и высморкайся нормально. И хватит тявкаться, как гномы на базаре. Еще пару часов и будем искать место, где можно будет дожить до рассвета. Торговец надулся, как индюк, и затем с достоинством отвернулся, продолжая сверлить несчастного темными глазами. Учитывая всеобщее упрямство гномов, это означало, что в ближайшие пару недель обращаться к нему с просьбой будет бесполезно. Если не заплатить золотом и выпивкой… - Я потом этот шлем не надену, слишком тесный, - пререкания Риваля со всеми, кто пытался ему что-то посоветовать, уже начинали порядком раздражать. - Зачем тогда вообще его взял? – рассудительно вопросила она. - Ну, выглядит ведь круто! - Два эльфийских корня в носу тоже будут выглядеть «круто», - Аэрлис незаметно подмигнул лидеру, и моментально выудил из кармана пресловутый корень, протянув его храмовнику с самой серьезной миной, на которую только был способен. Голова Риваля замоталась из стороны в сторону, словно он решил совсем ее оторвать. Как маленький ребенок, уворачивающийся от назойливой ложки с кашей. - Снимай шлем! – в спокойном и мелодичном голосе девушки прорезался лед. Если она начинает говорить таким тоном – головы полетят, как на публичной казни, можно не сомневаться. Он еще пару секунд ворчал, бесперебойно шмыгая носом, но сам уже давно понял, что задерживает людей и становится для них помехой. В таких местах было опасно подолгу стоять на месте, и тем более шуметь, привлекая внимание всей округи. Чем быстрее они пересекут этот негостеприимный лес и выйдут на равнины, тем будет лучше – мало ли какие твари здесь обитают, и мало ли кем они любят полакомиться. На открытом месте противник виден лучше и это внушает надежду на победу – даже если он в три раза смертоноснее любого лесного хищника. - Ох, вот поэтому я и не хотел его снимать… - Риваль пошатнулся, уронив свой драгоценный шлем в грязь, и вытер лицо тыльной стороной руки, затянутой в кожаную перчатку. – Кажется, я слегка приболел. Кроули слишком поздно выяснил причину появления бордовых пятен на своей тряпке, хотя в такой кромешной темени едва различишь вытянутую перед собой руку. - Может, не стоит раздумывать над тем, чтобы устроить привал? - буркнул гном. Мысль о том, что Риваль перестал возмущаться на весь лес и строить из себя шута, больше его не радовала. - Хорошо, остановимся раньше. Только уйдем с открытого места. Риваль кисло улыбнулся, быстро лишившись желания дерзить и острить всем окружающим. - Приношу извинения, что стал вам занозой в за… - кашлянув, он начал медленно оседать на дорогу, разом перестав ощущать собственное тело. - Уже достаточно отошли? - Еще чуть-чуть, вон за то дерево. Костер разведем, но так, чтобы нас не увидели с дороги. - Где ты костер разведешь? Здесь ничего не высохло с утреннего ливня. - У вас в отряде не только дубы, способные лишь железками махать. Мне это труда не составит. - А еще тебе не составит труда быть поскромнее! - Кроули, ложи его сюда. Осторожно, не тюк с зерном тащишь! - Он сам может с меня слезть. Риваль поморщился, судорожно расцепляя онемевшие руки и соскальзывая со спины товарища по оружию. Плюхнулся на податливую землю, едва нащупав под собой ровное место, и блаженно вытянул ноги, тут же окунув пятки в лужу. С покрытого трехдневной щетиной подбородка постоянно что-то капало, так что он не отнимал от лица смятый и дурно пахнущий платок. - Разжигай костер, - будничным тоном бросила девушка своему спутнику. – Аэрлис, ты делаешь это каждый вечер, так что сам знаешь. Кроули, ставь палатку. Я сегодня посплю на улице. Риваль – отдыхай и радуйся своей удаче. - Какая уж там удача… - невнятно пробормотал он, ощутив, как плотная кожа перчаток скользит между пальцами, испачкавшись в крови. Ночной лес, хотя и должен был быть полон жизни, встретил их мертвой тишиной. На выжженном месте уже ничего не вырастет, как бы часто ни шли дожди. Листья, кое-как держащиеся на некоторых деревьях, выглядели очень тонкими и поникшими. Казалось, если нечаянно задеть ветку, то они моментально опадут, устлав собой покалеченную мором землю. Впрочем, сейчас Риваль ничего перед собой не видел. И сил, чтобы снять перчатку и проверить - на месте ли глаза - у него совсем не осталось. На покрытый испариной лоб легла холодная рука, осторожно отбросив назад влажные волосы. Звон в ушах, вызванный неуютным безмолвием леса, стал значительно тише, и любитель поболтать измученно вздохнул, прижавшись спиной к стволу дерева. - Ну, что скажешь? – Ладонь была слишком маленькой и мягкой для мужчины. Риваль ухмыльнулся в темноту. - Скажу, что костер можно не разводить. Мы просто можем о тебя погреться, - сердито ответила она. – Аэрлис, ты видишь в темноте гораздо лучше, чем люди. Как он? В паре метров от слабеющего с каждой минутой Риваля что-то еле слышно загудело, воздух стремительно нагрелся. Вспыхнули наспех сорванные с дерева ветки, и неровное, дерганое пламя необычного, желтоватого оттенка, выхватило из ночной тьмы сгорбленную спину эльфа, спрятавшего руки в карманы. Он сидел на камне, поросшем сероватым мхом, лицом к лесной чаще, скорее напоминавшей сгоревшее кладбище. Со своим безупречным слухом долиец услышит приближение кого угодно задолго до того, как неизвестный появится на глаза. - В чем дело? – она встревожилась, так и не услышав ответа. - Вы можете и сами посмотреть. Тон Аэрлиса не предвещал ничего хорошего. Вжав голову в плечи, он продолжил изучать огненные блики на покрытых дождевыми каплями листьях. Словно ему и в самом деле был интересен мертвый лес. Все как по команде обернулись к Ривалю, помрачневшему от такого внимания к своей персоне. Он заметил, как девушка рваным движением вытерла об одежду ту руку, которой так заботливо прикасалась к его голове. Всего каких-то пару минут назад. - Андерс, - безжизненным голосом обратилась она к человеку, разводившему костер. Приблизившись, тот без всякого страха взглянул на испещренное кровоподтеками лицо. - Да в чем дело? Объясните мне! – возмутился Риваль, жмурясь от света, неожиданно оказавшегося слишком ярким и болезненным. Бесцветные и подернутые пленкой глаза начали слезиться. Гном процедил черное ругательство сквозь сжатые зубы, и направился к неразговорчивому эльфу, не желая всего этого видеть. Кроули, казалось, еще не понимал, что его друг уже обречен. Он с надеждой смотрел на целителя, дожидаясь, когда Андерс пустит в ход магию, каждый раз завораживавшую деревенского простака. Тот в свою очередь выжидающе смотрел на притихшую девушку. - Ты же знаешь - мы ничего не можем сделать, - он попытался сочувствующе улыбнуться и положить руку на ее плечо, но остановился, наткнувшись на ледяной взгляд. - Риваль, мне так жаль, - голос подвел ее, предательски дрогнув на последнем слове. Не глядя на совсем еще молодого мальчишку, который или превращается в монстра, или просто умирает, она резко сорвалась с места, быстро исчезнув за стеной из корявых сучьев и колючего кустарника. - Куда?! – гном встревожено вскочил с места. - Оставь ее, - Аэрлис спокойно держал торговца за вычурно расшитый рукав, уставившись куда-то в пространство. – Вернется. Риваль тупо смотрел на все, что он успел обагрить липкой и вязкой кровью, пока они шли в темноте. Перчатки, платок Кроули, алые дорожки на его собственной кирасе. С каждым лихорадочным ударом сердца, вниз срывалась новая капля, мерно стуча по начищенной стали. - Это скверна, Риваль, - Андерс приложил немало сил, чтобы сообщить приговор человеку, над чьими шутками и добрыми насмешками он смеялся только вчера. До Кроули дошло только теперь. Без единого слова поднявшись с испачканных пеплом и землей колен, он обогнул дерево, под ветвями которого они устроили привал, прислонился с другой стороны шершавого ствола. А затем начал глухо выть, спрятав побелевшее лицо в ладонях. - Да не может этого быть! – услышав душераздирающие звуки, Риваль начал впадать в панику. – Я же… мы ведь нарвались на них неделю назад, я не мог! Это… это ведь лечится? Лечится же! Андерс, ты великолепный лекарь, сделай что-нибудь! - Я ничего не могу сделать, - иногда целитель просто ненавидел тот путь, по которому шел. Эти слова неимоверно тяжело произносить, когда на тебя смотрят с таким ужасом и обращаются за помощью с таким отчаянием. - Ну, как же так… я даже не выпью эля перед тем, как уйду? – несмотря на задрожавшие губы, он нашел в себе силы улыбнуться собственной шутке. Гном, за время короткого разговора успевший подойти ближе, молча отвязал от пояса бережно закупоренную флягу и протянул ее пораженному скверной человеку с такой болью в глазах, будто отрывал от сердца. - Я смотрю, ты дождаться моей смерти не можешь, Ондлер? – с каждой секундой Риваль все более уверенно контролировал самообладание. Когда все стало ясно, нервничать и задаваться вопросом о природе болезни – это попросту не имеет никакого смысла. - Это самый лучший эль, который я когда-либо пил, сопляк. Уж я-то разбираюсь. - И очень дорогой, судя по твоему перекошенному лицу. - Кто сказал, что это из-за эля… забудь мои слова сейчас же. Тяжело дышащий юноша горько усмехнулся, наблюдая, как Ондлер с завистливым вздохом укладывает напиток на землю рядом с его рукой. Посчитав свой долг выполненным, гном вернулся на свое место рядом с эльфом – выглядел он так, словно был готов загрызть зубами любого самоубийцу, который хотя бы заикнется об этом недопустимо трогательном поступке. - Риваль… ты как? – за спиной послышался гнусавый голос Кроули. Слышно было, как он отряхивает колени от грязи и шуршит опавшей листвой под ногами. - Нормально, только не показывайся мне на глаза. Твоя зареванная морда отнюдь не прибавит мне уверенности. Андерс смотрел на Риваля с одобрением – для человека, сталкивавшегося с порождениями Мора довольно редко, он поразительно быстро взял себя в руки. Затем рассеянно махнул рукой, подбросив в затухающий костер еще одну искру, но, даже не поглядев в ту сторону. - Куда она делась? – после пятой попытки открутить крышку от фляги, Риваль вцепился в нее зубами, не слишком заботясь о ценности оболочки. Целитель в спешке пришел на помощь, пока этого кощунства над святыней не заметил Ондлер, молча сидящий к ним спиной с эльфом на пару. - Она потеряла родную сестру из-за… этого. Можно понять, - Андерс не стерпел, и взволнованно оглянулся за спину. Туда, где скрылась затейщица всего этого небезопасного похода. Он смутно догадывался о том, что эта девушка сейчас делает в кромешной темноте, наедине сама с собой. Скорее всего, в данный момент стоит, обняв руками первое попавшееся дерево, и шепчет те слова, которые никто другой не сможет разобрать при всем своем желании. Может даже расплачется, по-женски, со всхлипыванием и трясущимися коленями. И хотя сердобольный Андерс постоянно получал жестокую зуботычину за то, что осмеливался подойти и предпринять попытку успокоить ее, внутри все сжалось от собственной беспомощности. В который раз. «Возможно, если она на меня накинется и сломает парочку костей, то быстрее придет в себя…» - прибегнув к помощи перочинного ножа и откупорив, в конце концов, эту раздражающую флягу, Андерс поморщился от резкого запаха, ударившего в нос. Риваль незамедлительно приложился к элю с неподдельным счастьем на лице, и даже перестал напоминать живого мертвеца. - Я верну ее, - поддержав неровное пламя костра еще одним щелчком пальцев, он зашагал в ту сторону, где исчезла девушка, заметно нервничая и рассовывая по карманам все хрупкое, чтобы потом не остаться с разбитыми осколками. Вот бы еще зубы куда-нибудь спрятать… Может, она и треснет магу по голове. Может, рассердится из-за того, что он такой недогадливый и не понимает, что любыми словами утешения подвергнет ее силу воли внушительному испытанию. Потом несколько раз глубоко вдохнет, затолкает чувства подальше и выйдет к отряду с невозмутимым и спокойным выражением лица. Но лучше от этого не станет, и проблема от этого не решится. Андерс очень хорошо понимал, что не способен ей помочь. Потому что он – не тот. Не успел маг раздвинуть сухие ветви ближайшего дерева и перепрыгнуть через очередную глубокую и гостеприимную лужу, как бегущая навстречу взъерошенная девушка буквально вытолкала его обратно к спасительному костру. - Назад! – рявкнула она так, что сверху градом посыпались умирающие листья и обгорелые ветки. Андерс машинально сжал зубы, готовясь принять удар лицом, но в следующий же момент изумленно поднял глаза к непроглядно-черному небу. Аэрлис подскочил как ужаленный, запрокинув голову и пятясь назад. - Я ничего не слышу! – обвинительным тоном обратился он сам к себе. - Во имя Совершенных, а что должно быть слышно!? – напустился на него толстокожий гном, взъярившись, что никто не считает нужным разъяснить ему суть ситуации. Все трое дружно на него шикнули. Наступила относительная тишина, прерываемая лишь пыхтением разобиженного гнома и торопливым бульканьем поглощаемого эля позади. На таком темном небе, полностью покрытом тучами, птиц разглядеть было очень сложно. Зато оказалось возможным без особых усилий различить испуганное карканье и частое хлопанье крыльев. Внушительная стая, незнамо как выжившая в этом холодном могильнике, сейчас в страшной спешке летела в сторону дороги, подальше из этого леса, с каждым мгновением становившегося все более враждебным. - Вот теперь слышу, - расширенные от длительного изучения темноты, зрачки эльфа не отрывались от совершенно неприметного листка, сгибавшегося под тяжестью воды. – И это точно не хищники. В паре сотен метров от них с треском упало очередное иссохшее дерево. Вполне простая истина насчет того, что деревья сами по себе не падают, привела к закономерному выводу – к их лагерю, через стоящую на пути растительность упорно продирается нечто весьма крупных размеров. - Они берут нас в кольцо, - сухо проинформировал Аэрлис, резко повернув голову вправо и прислушиваясь к шороху, едва уловимому даже для него. - Сворачиваемся, - хмуро бросила девушка, направившись к костру, но дернулась от неожиданности, встретив перед собой препятствие в лице Риваля. Белый как полотно, он молча стоял на месте, бессознательно склонив голову набок. Руки безвольными плетьми повисли по бокам от туловища. - Риваль? – впустив в голос как можно больше дружелюбия, она медленно подняла руку, сомкнув пальцы на рукояти оружия, прикрепленного к спине. – Ты еще с нами? Он с явным усилием моргнул, затем приоткрыл рот и попытался что-то внятно ответить. С подбородка свисала ниточка густой и тягучей крови. С каждой минутой в нем оставалось все меньше человеческого. - Я… - в горле что-то клокотало и булькало, и Риваль надрывно застонал, придя в ужас от собственного голоса. – Я… изменяюсь… - Не подходи к нему ближе, - отрывисто предупредил Андерс, не спуская настороженного взгляда с зараженного мальчишки, которому должно было исполниться двадцать только через полгода. Девушка краем глаза заметила, как он поудобнее перехватывает посох, хотя был в курсе того, что все равно не успеет за ее молниеносной реакцией. Риваль неловко переступил негнущимися ногами, чуть было не упав. Вытаращенные и окрасившиеся в серебристый цвет глаза не отрывались от лидера. - Внутри растет что-то мерзкое… - голос был совсем не похож на прежний. Словно его горло постоянно сводило спазмом, и из-за этого он разговаривал с видимым трудом, практически выдавливая из себя слова. – И я… не чувствую своего тела… Оно стоит само по себе… а я совсем не чувствую. Риваль сморщился и попытался заплакать, чтобы хоть чуть-чуть удостовериться в том, что он все еще является человеком. Однако, несмотря на все усилия, он больше был не способен проронить ни слезинки – все его тело, до самых костей, было пропитано отравой. Пройдет еще несколько минут, и он умрет. А его тело займет нечто совсем чужеродное. Риваль глубоко вздохнул, отстраненно слушая, с каким трудом воздух проталкивается внутрь. - Я не хочу быть участником… всего этого… Хоук, помоги! Кроули снова начал хлюпать носом, поняв, что Риваль только что смирился со своей дальнейшей судьбой. Ондлер развернул его спиной к разворачивающемуся действию, грубовато схватив за сгиб локтя. Гному и самому не хотелось присутствовать при этом – на душе становилось очень гадко. - Не стоять на месте. Собирайтесь и возвращайтесь на дорогу – нам нужно открытое место… В низкое небо ударил сноп светло-зеленых искр, вырвавшихся из гущи деревьев, и со всех сторон одновременно раздался нечеловеческий рев, от которого внутри все перевернулось. На то, чтобы добраться до лагеря, порождениям потребуется меньше пяти минут – вопят они обычно задолго до своего появления, таким образом запугивая противника. - …И побыстрее, - добавила Хоук, обнажая оружие и мрачнея на глазах. - Не надо! Не наадо… - заскулил Кроули, размазывая слезы по круглому лицу. Изощренная ругань Ондлера, которой он довольно неуклюже пытался заставить его перестать реветь, не приносила весомого результата. На помощь пришел Аэрлис, сноровисто подхватив его под вторую руку. Втроем они безо всяких задержек исчезли за деревьями, направившись в сторону дороги. Убитый горем Кроули попросту волочился следом, мешком повиснув на обоих. - Андерс, почему застрял? – недовольно осведомилась она, услышав тяжкий вздох мага над ухом. - Не могу же я тебя оставить здесь. К тому же среди них есть парочка эмиссаров. - Лично я не собираюсь сражаться с неизвестным количеством этих монстров. Погасишь костер, как только закончу, и сразу бежим к нашим, - закончив читать инструкцию по побегу с поля боя, девушка снова перевела внимание на Риваля, дрожавшего, словно осиновый лист. Он смотрел на нее со странным, растерянным выражением лица. Будто не понимал, кто она такая и зачем стоит перед ним с такой расстроенной физиономией и клинком наголо. - Он тебя уже не узнает, - прошептал Андерс и вздрогнул, когда упало еще одно дерево. – Торопись. - Слышу, - она глубоко вздохнула, и занесла кинжал для одного-единственного удара. Главное – не думать о том, что ты уже поступала так со своим кровным родственником. Воспринимать его, как невезучего глупца, который просто не вовремя сцепился с порождениями тьмы. Он скоро исчезнет. Через секунду его уже не будет. – Риваль, я очень… *** -… Сожалею! – Хоук выкрикнула это как можно более виновато, чудом избежав прямого попадания из Бьянки. Ее владелец выругался на незнакомом языке, едва не пристрелив главную в их отряде, в данный момент скачущую по площади, как ошалелый заяц. - Черт возьми, прекрати бегать кругами! – Варрик со злостью замахнулся тяжеленным арбалетом, когда девушка обежала место битвы по периметру и вновь с ним поравнялась, но в следующий же момент гному пришлось отпрыгивать в сторону, избегая удара лириумным мечом плашмя по голове. - Я бы… с радостью! – пропыхтела она, осмелившись на секунду обернуться и тут же блокировать тяжелый удар сверху. Скрещенные над головой клинки заскрежетали друг о друга, рукояти больно врезались в ладони даже через перчатки. Моментально бросившийся на выручку Варрик отлетел в сторону, получив кованым сапогом в живот. Избавившись от нежелательной помехи, Мередит приблизила к Хоук разъяренное лицо: - Ну что, приятно быть на стороне Магов?! – последнее слово она прорычала с такой лютой ненавистью, словно гонения и притеснения людей с магическими способностями были смыслом ее жизни. Возможно, так оно и есть. - Неплохо… но слегка утомительно, - порядком уставшая девушка с трудом держалась, чтобы не грохнуться на одно колено. Жар, исходивший от проклятого оружия храмовницы, оказался настолько сильным, что заставил задыхаться под доспехами, вдруг ставшими неподъемно тяжелыми. «Жаль, что он так действует только на противника…» - Мередит торжествующе ухмыльнулась, усилив давление и явно намереваясь раскроить Хоук голову. Природа появления этой неправдоподобной силы сейчас вспыхивала алым в ее руках, и дюйм за дюймом приближалась к Защитнице. Однако буквально через долю секунды выражение фанатичного безумия на ее лице сменилось на максимально сосредоточенное, а светло-голубые глаза перестала застилать жажда убийства. Со звериной реакцией храмовница метнулась вбок, оставив недоумевающую Хоук в покое и в последний момент избегая контакта с лезвием тяжелого двуручного меча, настигнувшего ее со спины. Перед глазами расплывчато мелькнул серебряный силуэт. Девушка еле успела согнуться в пояснице, чтобы острие клинка, нацеленного на Мередит, не распороло грудную клетку и ей заодно. Руки отчаянно ныли и дрожали, с трудом удерживая на весу кинжалы, раскалившиеся от кроваво-красного меча храмовницы. Не теряя времени, она сорвалась с места, желая поймать удачу за хвост и вонзить лезвие в спину Мередит. Цепкий взгляд без труда отыскал брешь между кирасой и наплечником, ноги с привычной быстротой бросили натренированное тело вперед, однако все старания канули в пустоту. Оставалось только остановиться, стирая подошвы о широкие гранитные плиты, и запрокинуть голову, наблюдая, как она с нечеловеческой легкостью взмывает в воздух и приземляется на неприступное возвышение, прямо перед входом в Круг магов, переживший благодаря ей столько страданий. Позади послышалось натужное кряхтенье схлопотавшего пинок Варрика. Поднявшись на ноги, порядком взлохмаченный гном первым делом проверил с судорожным испугом – цела ли его драгоценная Бьянка. Не заметив на любовно отполированном арбалете ни малейшей царапины, он вздохнул с таким облегчением, словно больше не осталось никаких проблем. - Чего стоим? Добивать не полезем? – прекрасно понимая, что лезть будут другие, а он спокойно отстреляется в сторонке, Варрик ехидно вглядывался в раскрасневшееся от долгого бега лицо Хоук. - Нет уж, - девушка резко вогнала клинки в ножны, затем принялась осторожно разминать кисти рук и восстанавливать дыхание, которого катастрофически не хватало. Чертов меч вытянул из нее все силы спустя каких-то несколько минут поединка. – Если она ничего не делает, то это дает нам шанс передохнуть. Массивные статуи у подножия лестницы, изображавшие склонившихся в смирении рабов, подернулись расплывчатой, багровой дымкой. По всей площади разнесся металлический скрежет раздираемых в клочки креплений, соединяющих этих людей из бронзы с постаментами. - По-моему, она очень даже что-то делает. И от этого лезть к ней хочется еще меньше, - Андерс бегло осмотрел всех троих на предмет ярко выраженных ранений, и только потом накинулся: - Ты ее чуть не убил! - Я умею рассчитывать расстояние, в отличие от мага, швыряющего молнии направо и налево, - сухо отрезал эльф, без особого труда держа двуручник на весу. Варрик со свистом втянул воздух сквозь сжатые зубы, незаметно прижимая свободную руку к левому боку. - Я здесь не за тем, чтобы «швыряться молниями», - с профессиональной сноровкой оказавшись рядом с попятившимся от неожиданности гномом, маг безжалостно ткнул пальцем в сломанное ребро. Затем хмуро кивнул, убедившись в собственных предположениях, а заодно и узнав парочку новых ругательств, неосознанно произнесенных раненым. – А ты здесь не за тем, чтобы делать за Мередит ее работу. - Эй… - Кажется, из всего этого петушиного отряда, только Варрик был достаточно сообразительным для того, чтобы осмотреть площадь и прийти к безрадостным выводам. - Андерс, мне очень жаль, что Хоук пощадила тебя тогда. Если она позволит, я с радостью исправлю эту ошибку. Одним движением убрав назад растрепавшиеся волосы, девушка поморщилась от жестокости, прозвучавшей в низком голосе. Маг был слишком занят сращиванием гномьих костей, чтобы бросить в сторону эльфа свой фирменный раздраженный взгляд. - Фенрис, мне очень жаль, что Хоук не сдала тебя тому бородатому колдуну в качестве бракованного товара. Иначе сейчас бы не пришлось волноваться по поводу того, что ты можешь «совершенно случайно» отрубить ей пару конечностей. - Кхм, минуточку внимания… - морщась в процессе своего лечения, Варрик тщетно пытался заставить их угомониться хоть сейчас, когда все почти закончилось. - Занимайся своим делом, маг. Хоук успела поймать обеспокоенный взгляд, на миг брошенный в свою сторону. Несмотря на уверенный тон, Фенрис поневоле прислушался к возмущениям лекаря и уже начинал жалеть о своей промашке… хотя было неизвестно, являлось ли это промашкой вообще. - Андерс, в самом деле – занимайся своим делом, - Решительно развернувшись ко всем троим, она бесцеремонно уставилась на помрачневшего эльфа. – Фенрис, как видишь, мне ничего не отрубили, и руки с ногами по-прежнему работают. Так что перестань на меня так смотреть! Варрик… к тебе претензий нет. - Зато у меня есть одна претензия ко всем вам! – вспылил гном, отпихнув надувшегося Андерса прочь от себя. – Вы можете отстать друг от друга и оглянуться?! Предупреждение было услышано как раз вовремя для того, чтобы снова взять в руки оружие и повернуться лицом к приближавшемуся врагу. Передышка длилась около минуты, хотя за такой краткий срок все успели в полной мере обменяться любезностями и убедиться в нелестном отношении касательно друг друга. Хоук занервничала, оценив высоту статуй и поняв, что совершенно не представляет, как одолеть эти громадные куски бронзы легкими клинками, которые скорее приспособлены к поиску лазеек в доспехах, чем к рубке ходячего металла. - Зря я потратил силы на твои переломы, Варрик… - раздалось позади усталое ворчание мага. Должно быть сейчас, он прижимает руку к ноющей голове и попутно проверяет, есть ли в наличии лириумные зелья, не раз выручавшие его в бою. - … Сломанные ребра для тебя не будут трагедией, в отличие от этих двоих. - Мне кажется, или я видел, как одна из этих статуй только что раздавила милую маленькую кошечку? - Замолчите уже! – Хоук пресекла очередной назревающий спор, благоразумно прислушавшись к нехорошему молчанию Андерса, задетого за живое. – После этого можете хоть поубивать друг друга, я мешать не стану. Фенрис засветился от счастья. Буквально. В этот момент отряд, на время примирившийся друг с другом, в беспорядке рассыпался в стороны. На то место, где только что находились все четверо, приземлилось очередное творение скульптора, раздробив в пыль гранитные плиты… - Шестой! – победоносно резюмировал Варрик, от души саданув тяжелым башмаком по бесстрастному лицу упавшей статуи. – У тебя сколько, Хоук? - Нашел чем меряться! – раздраженно среагировала девушка, с трудом уклоняясь от размашистого удара раскрытой ладонью, который вполне мог бы смять нагрудник, как тонкую бумагу. В очередной раз рванулась вперед и чиркнула лезвиями по лодыжкам, уже и так испещренным глубокими, рваными царапинами. Бронзовая скульптура наконец-то пошатнулась с гулким звоном, убедив Хоук в том, что она не зря тратит силы и ломает кинжалы. Самое главное – повалить эту громадину на землю, и тогда не сможет подняться из-за собственного неподъемного веса. - Варрик, стреляй по ногам! - Понял! - Не по моим! – в бешенстве рявкнула Защитница, резво подскочив на месте и заметив, как гранит вокруг врезавшегося в плиту болта начал немедленно плавиться. - Понял! – гном послушно сместил прицел, даже не изменившись в лице. А может, только сделал вид, что не заметил разъяренную Хоук, чуть было не схлопотавшую кусок зачарованного железа от своего же товарища. В этот раз он не халтурил и попал точно под левое колено - болт прошел в тускло блестевшую бронзу, как нож в подтаявшее масло. Пронзительно заскрежетав, доселе устойчивая статуя, в конце концов, упала на потрескавшиеся плиты лицом вниз, чуть не сбив с ног тяжело дышащую девушку. Самолично убедившись, что этот противник больше никогда не подаст признаки существования, Хоук, будучи совершенно измотанной, попятилась и привычно прислонилась к чьей-то полусогнутой спине. И сразу стало гораздо спокойнее. - Когда-нибудь я отшагну в сторону, - Фенрис недвусмысленно намекнул на то, что всегда становится таким образом, чтобы девушка не промахнулась мимо него, если начнет в очередной раз заваливаться назад. - Когда-нибудь я специально промажу и свалюсь мимо, только чтобы посмотреть на твою реакцию. Одновременно оглянувшись, они посмотрели друг на друга и улыбнулись. Однако Фенрис почти сразу же помрачнел и ответил с такой решимостью, что усомниться в его словах было невозможно: - Никогда так не сделаю. Моментально потяжелевшие доспехи и металлическое дребезжание прямо перед собой вынудили Хоук отвлечь внимание от эльфа и пригнуться, чуть покачиваясь на гудящих от напряжения ногах. Мередит надоело отсиживаться на недосягаемом балконе, и она вновь решила вступить в неравную схватку, грузно приземлившись в паре метров от горестно вздохнувшей девушки. Та даже не успела состроить кислую мину, как пришлось снова улепетывать, огибая неповоротливые статуи и временами пригибаясь, чтобы не снесли голову. Потому что скрещивать клинки с этой сумасшедшей совсем не хотелось. Бронзовых скульптур оказалось в полной мере достаточно, чтобы у каждого товарища Хоук оказались заняты руки. Перед началом всей этой неубедительно благородной операции, девушка убедила Фенриса больше не лезть на рожон и позволить ей разобраться с Мередит самой. Так что он примет участие только когда станет совсем худо… если Хоук не подаст ему сигнал раньше. «Что же это за меч такой… у меня до сих пор не восстановились силы с прошлого раза… а сейчас, наверное, станет еще тяжелее…» Арбалетный болт со звяканьем скользнул по отполированным доспехам храмовницы, не причинив ей видимого вреда. Варрик только на секунду отвлекся от статуй, и чуть было не выронил Бьянку, уклоняясь от тычка неподъемным копьем. Если Защитнице еще нужны живые союзники, не следует полагаться на их помощь в дуэли с Мередит. «Ну, что… Лучшая защита – нападение?» - поудобнее перехватив до смерти надоевшие кинжалы, Хоук развернулась на стертых до основания каблуках и неожиданно приникла к земле. Со свистом прочертила в воздухе дугу и изо всех сил ударила ногой по колену, в надежде услышать хруст раздробленной кости. Но в следующий же момент пришлось со всей возможной скоростью откатываться в сторону, избегая алого клинка, с шипением рассекавшего воздух. Мередит же даже не поморщилась. Скрепя сердце, потерпевшая неудачу девушка еле успела поднять руки для защиты, весьма неустойчивой в таком положении. Храмовница решила отринуть в сторону навыки многолетнего фехтования, и обратила все свои надежды на меч, предоставляя ему решение насчет ведения поединка. Сама она двигалась не настолько быстро, чтобы было трудно различить, но этот меч словно жил своей жизнью и обладал собственным разумом. И сейчас Хоук не ощущала ничего, кроме непреодолимого давления, которое вытягивало воздух из легких и гнало кровь по венам все быстрее. При всей своей выносливости и твердой воле, Защитница смутно поняла, что еще несколько минут прямого контакта с вражеским мечом, и она попросту упадет без чувств. «Значит, надо заканчивать!» - совершив неимоверное усилие, Хоук сумела отвести онемевшие руки в сторону и резко их опустить. Гудя от поглощенной энергии, меч с готовностью ринулся следом, более не ощущая шаткого сопротивления и увлекая храмовницу за собой. Со скоростью молнии ухватив удачу за хвост, Защитница на миг расплылась в воздухе, нагретом от проклятого оружия, и оказалась за спиной у одержимой женщины, решив использовать фирменный прием. Занесла кинжалы в смертоносном ударе, метя в основание вычурного, украшенного причудливой резьбой шлема. И ошеломленно застыла, встретив преграду в виде все того же меча со странной формой, жадно пульсирующего алым. Ни один человек в обычном состоянии не сумел бы отреагировать так молниеносно, и тем более выгнуться под таким углом. Однако Мередит смогла, и, судя по искаженному от боли лицу, для нее это тоже стало новостью. Рука, облаченная в глухие латы, была согнута чересчур противоестественно. Минимум вывих, но, скорее всего перелом предплечья. Левая рука взорвалась пронзительной болью, словно не желая оставаться в стороне. Выронив превратившийся в бесполезную железку кинжал, Хоук отступила назад, шипя, как рассерженная кошка. Одного взгляда хватило, чтобы убедиться в том, что эта рука больше к бою непригодна – темная перчатка из дорогой кожи быстро тяжелела, пропитываясь сочащейся из раны кровью. Ощутив приближающуюся победу, Мередит с безумным блеском в глазах взмахнула раскалившимся добела мечом, держа его одной здоровой рукой. Взметнувшийся навстречу кинжал переломился пополам, словно был выструган из какого-то трухлявого дерева, а его хозяйка приложилась о землю с такой силой, что в глазах стремительно потемнело. Из горла вырвался мучительный хрип, на покрытые каменными осколками плиты брызнула горячая кровь. Безуспешно хватая ртом воздух, Защитница корчилась в ногах храмовницы, прижимая руки к жуткой дыре в доспехах. «Зачем я только ввязалась в это?» - единственная связная мысль, возникшая во время кратковременного поединка, и та погасла слишком быстро. Онемев от боли, девушка тщетно пыталась разглядеть что-то в густой тьме, хотя была твердо уверена, что не закрывала глаз. Откуда-то издалека донесся слабый, срывающийся голос Андерса. Наверняка он снова причитает не по делу и раздражает этим всех окружающих. Надо было залепить ему рот чем-нибудь, и сказать, что это кара за взрыв в церкви... - Хоук, не смей! «Да отстань ты…» - она бы непременно отмахнулась от него, но не смогла даже приподнять руку. – «Домой хочу…» Словно по заказу, перед широко распахнутыми невидящими глазами на миг появилась и тут же исчезла тоскливая картина из далекого прошлого – старая, потемневшая от зачастивших дождей мельница, возвышающаяся на холме, поросшем вереском, под теплыми лучами заходящего солнца. Несколько поломанных и дрожащих на ветру крыльев лениво и неохотно двигались по кругу, отбрасывая косые тени на пшеничное поле, отливающее золотом на свету. Почти наяву, послышался тихий шелест жестких и колючих стеблей, доходящих взрослому человеку почти до пояса, и едва различимое пение птиц, живущих на раскидистых деревьях в отдалении. Хоук моментально узнала это место, от которого веяло таким спокойствием и ностальгией, вызывающей тупую боль в груди. Детство в Лотеринге вышло беспокойным, что было вовсе не удивительно. Но она всегда находила время, чтобы выбежать в открытое поле, и там смотреть на медленно, но верно оседающую мельницу, жмурясь от яркого солнца и ощущая, как редкий ветерок шевелит ее темными волосами, кое-как убранными назад. Стоять посреди высокой пшеницы до тех пор, пока от жара, часами припекающего непокрытую макушку, не закружится голова. Вздрагивать от любого подозрительного шороха, шелеста, треска, и испуганно приседать, подоткнув испачканный подол под покрытые ссадинами и синяками колени. И только под вечер возвращаться домой как раз к накрытому столу. Получать перед ужином очередной нагоняй от матери, который они обе считают вынужденной формальностью, демонстрирующей пустоголовым соседям, что женщина-чужестранка по-прежнему держит ребенка в ежовых рукавицах, а ребенок чужестранки по-прежнему учится воспитанию и послушанию, не выделяясь среди своих сверстников. Все раннее утро провести в домашних хлопотах и утомительных уроках, и вновь исчезать посреди золотого поля, как только взрослые отвернутся. Если бы так было каждый день… - Ну, давай же, Хоук… В горло силой влили что-то обжигающее, заставившее судорожно задохнуться и сморщиться от отвращения. Вымученно закашлявшись, она прижала руку к шее, впившись в нее негнущимися пальцами и пытаясь добраться до зелья с таким невыносимым вкусом. Кажется, это был результат алхимических поползновений мага. Вот изверг. - Мм… Андерс, - застонав как можно более проникновенно, девушка приоткрыла воспаленные глаза и уставилась на склонившегося над ней мужчину. - Что? – отрывисто бросил он, торопливо закручивая крышку на бутылке с адским пойлом. - Исполни мою предсмертную просьбу, - томным шепотом обратилась она к нему, вцепившись в тонкий рукав. Андерс, уже собравшийся решительно одернуть девушку, чтобы не говорила всяких глупостей, недоверчиво замер и безошибочно проследил ее тусклый взгляд. - Что угодно… - с незамутненной преданностью согласился он, приблизившись. Девушка, доселе жадно смотревшая на его приоткрытые от волнения губы, слабо улыбнулась и потянула рукав на себя, заставляя его наклониться еще ниже. - Андерс… - он вздрогнул от того, как вкрадчиво Хоук произнесла его имя. - Что? – еле слышно произнес маг, с трудом удерживая себя от последнего движения, на каких-то несколько дюймов отделяющего его от раненой девушки. Пальцы, смявшие атласную ткань мантии, внезапно поднялись выше и дружески сомкнулись на его плече. - Выйди за Фенриса вместо меня, а? В светло-карих, хитрых глазах Хоук заплясали чертики. Андерс был настолько ошарашен, что так и застыл в неудобной и бесцеремонной позе, опираясь одной рукой об искрошенную каменную плиту, а другой поддерживая девушку за талию. Варрик, наблюдавший за этой сценой из-за ближайшей колонны исключительно ради литературного интереса, не стерпел и от души расхохотался. - Это не смешно! – униженно воскликнул маг, с завидной скоростью становясь на ноги. Хоук с ироничной усмешкой наблюдала, как он стремительно краснеет и отворачивается от товарищей, прикрывая рукой глаза. - А вот нечего было варить такую дрянь. Хоть бы сахара добавил, что ли… От издевательства над смущенным донельзя магом, ехидную девушку отвлек оглушительный звон очередной упавшей статуи. Земля содрогнулась от удара. - Точно. Мы же еще ничего не закончили, - сокрушенно высказала она очевидное, медленно приподнимаясь на локтях и силясь принять мало-мальски сидячее положение. Видавший виды доспех, удостоившийся беглого изучающего взгляда, оказался полностью заляпан медленно засыхающей кровью, рваная прореха в верхней части нагрудника выглядела так же нелепо, как и коренастый гном с арбалетом. И только-то. Мерзкое снадобье Андерса на время притупило невыносимую боль и возвратило Хоук к реальности, однако рана требовала большего внимания, и потому могла напомнить о себе в любой момент. - Я смотрю, быть одиночкой ему по нраву, - лаконично подытожил Варрик, выглядывая из-за покрытой трещинами колонны и наблюдая за источником звона и лязга сталкивавшихся мечей. - Он там один? – недовольно нахмурившись, Защитница испытующе поглядела на Андерса. – Бегом. - Если пообещаешь, что больше никуда не полезешь, - моментально пристал он, не желая сдаваться так просто. С наигранной слабостью махнув рукой, Хоук все-таки ухитрилась прислониться ноющей спиной к прохладной колонне и расслабленно прикрыть глаза. Однако тут же расторопно поднялась с места, борясь с нарастающим головокружением, стоило несчастному магу исчезнуть из виду. - Знаешь, тебе действительно не стоит туда лезть, - рассудительно посоветовал гном, всматриваясь в ее бледное лицо. – К тому же подоспела Авелин и еще какой-то смазливый белобрысый эльф… - Почему это не стоит? – с трудом выдавила она, нашаривая за спиной один-единственный кинжал, который успел подобрать и вложить в ножны кто-то из напарников. - Потому что Фенрис разозлился, и пообещал, что если ты высунешь нос из укрытия, то он тебя… цитирую: «Vaas kunaviram fed nehis!» Потуги Хоук подняться на ноги приобрели гораздо больший энтузиазм, чем до упоминания об эльфе. - Я думал, мой довод в достаточной степени убедителен! – от беспокойства у Варрика включилось его абсурдное красноречие в не совсем подходящих для разглагольствования моментах. - Убедителен… но это звучало Так неприлично. Я просто обязана не послушаться…- девушка позволила себе коварно похихикать, прежде чем набрала побольше воздуха, и выпрямилась, зажмурившись от темных точек, замелькавших перед глазами. – Передышка закончилась. Больше всего на свете Хоук хотелось последовать советам вставших на ее сторону друзей, а именно – свернуться в клубок в каком-нибудь укромном месте и не просыпаться до самого прихода Создателя. Если бы все делала не она, а кто-то другой. Если бы ее постоянно не дергали и не выталкивали вперед, как человека, способного решить проблему и разобраться во всем своими силами. Без всего этого жилось бы гораздо спокойнее, и все близкие ей люди остались бы в целости и сохранности. «Так нет же! Как клюнул жареный петух в детстве, так теперь и лезу всюду напролом по поводу и без…» - Защитница тяжело переступила через груду покореженных обломков, в которые превратилась очередная изрубленная статуя, держа в руке уцелевший кинжал. – «Хоть бы мы и отсюда выбрались без потерь…» За то недолгое время, пока Хоук, без преувеличения, провалялась в отключке, на основательно потрепанной и разрушенной площади осталась одна-единственная статуя. Видимо, одержимая Мередит приберегла ее на крайний случай, как свой собственный козырь. Девушка с недовольной миной подняла раскалывающуюся голову, оценила внушительную высоту бронзового человека с перекошенным от праведного гнева лицом, и пообещала оторвать руки тому скульптору, который все это создал. Детальное представление отрывания чьих-то конечностей прервал сердитый возглас, раздавшийся с другого края площади. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять – Андерс только и ждал, когда девушка покажется, чтобы увериться в собственных опасениях и начать предвкушать нотации и нравоучения на тему здоровья, которыми он будет мучить ее после битвы. Мимоходом оглянувшаяся Авелин отсалютовала ей массивным палашом, и тут же подняла над собой треугольный щит с исцарапанным изображением герба Киркволла. А где-то в стороне, как можно дальше от того места, куда отнесли потерявшую сознание Защитницу, раз за разом сталкивались неподъемные мечи, высекая искры в дрожащем воздухе. Прищурившись, Хоук не без труда сумела различить смутный, призрачный силуэт, в который каждый раз превращался Фенрис, едва только оказывался на поле боя. Однако, через мгновение утративший цепкость взгляд упустил его из виду. Хоук нервно дернулась, с опозданием вспомнив, с какой убийственной скоростью лириум в руке Мередит позорно ставит на колени даже самого выносливого человека. Если не помочь эльфу как можно скорее, то придется искать замену уже двум воинам, вышедшим из строя в самом что ни на есть прямом смысле. Она была готова поклясться своей кровью, что храмовница, благодаря поддержке лириума, сейчас дышит так же спокойно и размеренно, что и в самом начале непонятной суматохи, начавшейся по вине магов. По вине Андерса, в частности. «Все-таки я врежу ему еще раз, как закончим. И на этот раз по правой стороне лица. Плевать, что даже синяка не останется…» - до сих пор ощущая во рту прогорклый и выворачивающий наизнанку привкус, девушка сдвинулась с места, постепенно перейдя с нетвердого спотыкающегося шага на относительно ровный бег. Оставалось только молить Создателя, чтобы зелье подействовало еще минут десять. Пока боль неощутима, есть шанс выйти победителем из любой схватки. Огромная, тускло блестевшая в свете немногочисленных факелов, статуя низко загудела, содрогнувшись от размашистого удара наискось. Если учесть отсутствие мозгов, то не стоит удивляться ее чрезмерному вниманию к одному лишь противнику – ходячий и бездушный кусок металла попросту не замечал ничего вокруг, сконцентрировавшись на Авелин. Поравнявшись с этим гигантом, Хоук одобрительно кивнула капитану городской стражи. И тут же встревожено оглянулась, услышав позади натужный скрип несмазанных петель. Массивные полукруглые двери, ведущие в Круг, чуть приоткрылись, выпуская на площадь высокую и худую фигуру, кутавшуюся в дорогую мантию. - Орсино! Почему так долго?! – растеряв все свое уважение к Первому Чародею, возмущенная девушка прокричала эти слова чуть ли не через всю площадь. И тут же почувствовала движение воздуха сверху, чуть тронувшее спутанные и слипшиеся волосы, словно перед сокрушительным рубящим ударом. Стоило лишь на секунду отвлечь внимание от противника, словно бы позабывшего о ее существовании, как он сразу… «Во имя Создателя, когда я начну заботиться о своей же спине?!» - с испугом поняв, что дело принимает скверный оборот, Хоук начала разворачиваться к бронзовому человеку, тянущему к ней руки, больше смахивающие на две заржавевшие наковальни. Хотя скорости у Защитницы не поубавилось, она успела повернуться только наполовину. Боковым зрением девушка отметила, что статуя, непонятно по какой причине, начала передвигаться так быстро, словно те несколько тонн металла, из которого она состояла, разом перестали тормозить движения. Так стремительно, что Хоук поняла – не получится даже отступить в сторону, как этот одетый в лохмотья раб с невозмутимой маской вместо лица опустит руки, прижав их к холодному граниту. И этим своим движением он раздавит ее, как назойливого и чересчур живучего таракана. «Не успею!» - разочарованно воскликнула она про себя, прекрасно понимая, что сейчас скорее всего следует зачитывать молитву, как-то давным-давно подслушанную у Себастьяна. Однако все величественные слова и восхваления перемешались в голове, уступив место вспышке паники. Хоук еще смогла судорожно вздохнуть. Скрипучая старая мельница посреди золотого поля вновь промелькнула перед глазами. Истерзанные рукоятями ладони словно наяву укололи острые колоски пшеницы. И она не нашла в себе сил удивиться, когда эту родную и близкую картину раскроил смутно знакомый синеватый росчерк… *** - Зачем ты идешь в Минратос? Она глубоко вздохнула, отвлекаясь от собственных мыслей, и со скрипом развернула колченогий стул в его сторону. Язычок пламени, порхающий над остатками свечи, таял на глазах. Если не поторопиться с поисками других огарков, придется провести несколько ночных часов в кромешной темноте. Взгляд Хоук придирчиво скользнул по крохотным окнам, наглухо занавешенным тяжелыми плащами. Неустойчивая и осевшая хижина, найденная чуть в стороне от дороги, выглядела запустелой и забытой. Но это еще не значит, что никто из обманчиво-тихого леса не наведается в гости к отряду, заметив гостеприимный свет через грязное, покрытое копотью стекло. Побледневший Андерс выпутался из-под своей собственной, небрежно наброшенной мантии, и прижал мелко дрожавшую руку к перебинтованному плечу. Смутное свечение распустилось вокруг его пальцев призрачным цветком, окунув тесную, наполовину заваленную пыльным хламом комнатушку в уже ставший привычным полумрак. - Теперь получше, - выдавил он после страдальческого вздоха. – Итак, зачем, Хоук? Не обращая внимания на его настойчивую любознательность, она поднялась со скрипучего стула и принялась рыться на ветхих полках, разгильдяйски прибитых к стене и державшихся на одном честном слове. Хотя бы одна свеча, но должна где-то заваляться. - Прости за это, - девушка неловко перескочила на другую тему разговора, решив избежать неприятной откровенности. – В следующий раз не оставайся со мной посреди леса, кишащего порождениями тьмы. «Не целитель, а горе луковое. Это я должна была прикрывать твою спину…» Он только по-доброму усмехнулся, тряхнув распущенными волосами, и откинулся обратно на изъеденное молью одеяло. Решил повременить с назойливыми расспросами, не иначе. Стальной и тяжелый посох, вовсе не для украшения оснащенный лезвиями у самого навершия, лежал подле него, так, чтобы было легко добраться, если того потребует ситуация. За входной дверью, подточенной вымершими термитами и болтающейся на одной ржавой петле, послышались приглушенные голоса союзников, занятых увлекательной беседой. Один был ехидным и приятным, второй – грубоватым и надтреснутым. Аэрлис и Ондлер успели крепко подружиться за все недолгое время совместного путешествия, несмотря на многовековые расовые предрассудки. Хоук нахмурилась, вспомнив про несчастного Кроули. Вести задушевные и проникновенные беседы с кем-то категорически не хотелось, хотя сегодня этот деревенский выскочка потерял своего друга детства. «Надеюсь, эти двое снаружи за ним присматривают. А я поговорю утром…» - под продрогшие пальцы все-таки подвернулась свеча, запрятанная практически у самой стены. Девушка немедля подожгла фитиль, осветив видавшую виды хижину чуть ярче. Еще несколько минут задумчивых посиделок на пару с раненым магом, и придется меняться с кем-нибудь из несущих вахту на улице – в конце концов, ты потратила свое время отдыха на задумчивое созерцание угасающего пламени, а остальные были на ногах практически весь этот мучительно долгий день. - Тебе что-нибудь нужно? – будничным тоном осведомилась Хоук у лекаря, присев перед ним на корточки. Выглядел он совсем неважно, но все же лучше, чем пару часов назад – лихорадочный озноб прекратился, дыхание стало ровным и размеренным, лицо постепенно возвращало себе прежний цвет. Вместо ответа он с наслаждением потянулся, словно позабыв о ране, доставившей им всем столько неудобств и тревог. Девушка раздраженно отмахнулась от ассоциации с сонным котом, возникшей в голове. - Хоук, скажи мне. «С завидным упрямством завел старую песню…» - Что я должна тебе сказать? – изобразив недоумение, она строго шлепнула его по тыльной стороне ладони, заставляя лежать смирно, и не тревожить рану своими движениями. - Не знаю, - теперь Андерс в самом деле вызвал у нее удивление. – Мне кажется, ты много чего могла бы сказать. Но почему-то молчишь. Я готов послушать. Она упорно безмолвствовала, разглядывая темнеющую ткань на его плече с таким вниманием, будто знала какой-то толк во врачевании. Для основательного лечения тяжелых ранений необходим недюжинный самоконтроль и концентрация, так что с собственными повреждениями Андерс справляется из рук вон плохо – боль мешает сохранять сознание в ясности. Если к долгожданному утру ему не полегчает, то придется еще на одну ночь остаться в этом, с позволения сказать, жилом помещении. На ум моментально пришли недавние порождения тьмы, которые кишели в погибающем лесу каких-нибудь два часа назад. «От них не спасла бы даже крепость… но здесь велика вероятность, что мы погибнем не от рук этих монстров, а от древней крыши, свалившейся нам на голову…» Занятая своими безрадостными мыслями, Хоук слишком поздно заметила, как он с усилием поднял руку и тронул кончики ее прямых волос. Глубоко запавшие, карие глаза словно светились изнутри. Она услышала печальный шепот, прежде чем успела одернуть лекаря и вернуть его с небес на землю: - Элис. Девушка вздрогнула от неожиданности и резко подорвалась с колен, упрямо отводя взгляд от его разочарованного лица. - Я просила не называть меня по имени, - дотошно напомнила Хоук, прекрасно понимая, что он никогда и не забывал ее просьбы. Сдернув тяжелый, подбитый мехом плащ с оконца, она немедля накинула его на свои поникшие плечи. Затем безжалостно задула свечу на столе – пусть этот упрямец поваляется в темноте некоторое время. - А раньше можно было… - послышалось обиженное бурчание снизу. Снова добровольно ушел от темы разговора, посчитав, что это сбережет нервы обоих собеседников. Но это не значит, что так будет и после его выздоровления. - Раньше было раньше, - устало вздохнула она, с осторожностью приближаясь к двери, чтобы не наступить ненароком на единственного мага в отряде. «Когда же он, наконец, отстанет… кошку ему найти, что ли?» - А ему можно было… - никак не успокаивался он. На этот раз в надтреснутом, слабом голосе послышался вызов. - Ему – да. Для всех остальных я просто Хоук. Еще слово, и тебе придется разговаривать с Кроули. «…И тебе не следует пытаться пересечь ту черту, которую ты же и провел между нами. По собственной глупости…» - Слишком скромно для тебя. - Умолкни. Потянув на себя дверную ручку и съежившись от ворвавшегося в хижину холода, она услышала досадливое пыхтение и сочла это за должный ответ командиру. Аэрлис и Ондлер, недовольные тем, что кто-то посмел прервать дискуссию о дорогих винах и особенностях их приготовления, синхронно обернулись и нахмурились с видом оскорбленных знатоков. - Запускайте Кроули, - процедила рассердившаяся девушка, состроив такое похоронное лицо, словно выносила приговор о казни через четвертование. - Что? Эй! – из темноты хижины донеслось слабое возмущение раненого Андерса, который был еще слишком слаб, чтобы подняться на ноги и убежать подальше. Может, у него хватит ума прикинуться спящим, хотя под аккомпанемент поскуливаний и всхлипов убитого горем двухметрового мужика эта задача казалась невыполнимой. Ядовито пожелав ему спокойной ночи, Хоук натянула тяжелый капюшон на голову и направилась в сторону дороги, продираясь через переплетшиеся ветви. Ковер из покрытых инеем листьев хрустел под поношенными сапогами, изломанные ветки кустарника цеплялись за края теплого плаща, а руки моментально окоченели от ночного мороза. Как только среди тесно растущих деревьев показался просвет, девушка замедлила шаг и взглядом поискала место для просиживания остатка ночи. Как назло, ни камней, ни тем более пней поблизости не оказалось, так что пришлось выбирать более-менее сухое дерево – хотя спина в любом случае испачкается от мокрой почерневшей коры. Прислонившись к стволу и смахнув с плеч налипшие, полупрозрачные листья, Хоук закуталась в незаменимый плащ и протяжно вздохнула, выпустив облачко пара в ледяной, колючий воздух. Вариант, что та берлога с дырявой соломенной крышей, где они решили переночевать, может оказаться жилой, казался ей абсурдным. Но все же она посчитала, что будет неплохой идеей понаблюдать за пустынной дорогой в том случае, если хозяин хижины внезапно объявится. Ну а если он выйдет с другой стороны, из леса, то о нем позаботятся Ондлер с Аэрлисом. Неживая тишина, сковавшая все вокруг, вызвала раздражительный звон в ушах. С тех пор, как он пересекли огромную реку в Неварре, им не встретилось ни одного живого и дружелюбного существа, словно с приходом мора этот край вымер. Хотя почему «словно»… Этот год разительно отличался от нескольких лет, проведенных в шумном, суетливом городе, и Хоук никак не могла к этому привыкнуть. Ей вообще всегда было тяжело привыкать к переменам, особенно если они были не в лучшую сторону. Если раньше она всегда возвращалась домой, где все услужливо выполняли разношерстые капризы, пусть даже для этого пришлось бы брести неделями по Рваному берегу, то сейчас каждый вечер ее ждал только наспех разведенный костер и мучительная ночевка на промороженной до самых недр земле. После такой мысли она явственно ощутила себя избалованным ребенком, который решил поиграть в героя и теперь полностью разочаровался в собственном желании. Вместе с воспоминаниями о Киркволле нахлынуло и все остальное, заставив ее неприязненно поморщиться. Как-то не хочется в сотый раз прокручивать в голове этот день… - Да что же такое… - по-старчески проворчала Хоук, услышав отдаленный раскат грома и запрокинув голову к беззвездному небу. Отчаянные размышления о портящейся погоде не помогли избежать очередного всплеска прятавшихся доселе эмоций, и перед глазами снова замелькали те события, надолго врезавшиеся в память. - С этой погодой творится что-то неладное, - девушка сообщила очевидное самой себе, хотя думала совсем о другом. Как ни старалась переключиться на какую-нибудь более безобидную тему для размышлений… *** С Мередит, по-прежнему обладающей перевесом в сражении, творилось что-то неладное. Она жадно хватала ртом воздух, словно ей его катастрофически не хватало, и при каждом выдохе наружу вырывались одни лишь алые сполохи, будто внутри нее разгорается пламя какого-то пугающего, демонического цвета. Проклятый меч в ее судорожно сжатой руке раскалился так сильно, что плавил перчатку и явно причинял невыносимую боль, но она совсем ее не ощущала. Нечеловечески яркие глаза, светясь изнутри, не отрывались от выдохшейся Хоук, которая еле держалась на негнущихся ногах. - Я не могу… Создатель… - в искаженном голосе задыхающейся храмовницы звучало неколебимое упрямство. Медленно подняв звенящее от нетерпения оружие над головой, она твердо шагнула вперед… и тут же зашлась в истошном крике, запоздало закрыв лицо изувеченными ладонями. Меч, на мгновение засияв ярче солнца, взорвался с оглушительным треском, оставив после себя только красноватое облако пыли, медленно таявшей в дрожавшем от жара воздухе. Защитница еле успела поднять руку, чтобы уберечь незащищенную голову. Она слышала, как мелкие, кроваво-красные осколки со звоном отскакивали от нагрудника, дернулась, когда парочка вонзилась в поднятую руку, легко преодолев препятствие в виде перчатки из толстой кожи. Было бы неплохо сразу присесть, чтобы куски враждебного лириума подло осыпали сгрудившихся позади союзников, но Хоук очень сомневалась, сможет ли она потом выпрямиться. Ей хватило сил лишь отступить на пару неуверенных шагов, по дурной привычке дожидаясь, когда сзади ее поддержат. Так и не дождавшись этого, девушка резко стянула с руки разорванную перчатку и поспешно огляделась, шаря взглядом по площади. «Как я могла забыть об этом даже на пять минут?» - Среди бесчисленных груд металла и кирпичей, вывалившихся из разрушенных стен, было очень затруднительно отыскать человеческое или эльфийское тело. - Где он лежит? Варрик вздрогнул, увидев ее исказившееся от испуга лицо, и медленно указал на скорчившуюся от боли храмовницу, напоминая о главном деле. Раздраженно прорычав нечто оскорбительное в адрес всех храмовников на свете и их половой ориентации в частности, Хоук устремилась вперед, намереваясь закончить дело как можно быстрее и вложить все силы в один завершающий удар. Однако в этом уже не было необходимости. Мередит безмолвно застыла, упав на колени прямо в осколки лириума, и подняла голову к пасмурному небу, словно ожидала благословения от Создателя. Начищенные доспехи медленно плавились, заключая ее в металл и превращая в творение какого-то сумасшедшего скульптора. Боязливо приблизившись к дымящемуся телу, Хоук пристально вгляделась в остекленевшие глаза, все еще смутно отливающие алым, и с щелчком спрятала кинжал в ножнах, как делала это всегда, дабы ознаменовать окончание битвы. Хотя эта битва несколько затянулась и потребовала от них всей отдачи. - Значит, нам нужно было всего-то подождать? – кисло протянул Варрик, оценив всю бессмысленность утомительного поединка. Мрачно насупившаяся девушка не была намерена отпускать шутки в ответ. - Где он?! – вспылила она, не сдерживаясь. Когда Хоук чуть не попала под удар огромной статуи, все перед глазами завертелось, как в безумном хороводе. Так что она так и не сумела сориентироваться и запомнить то место, куда отбросило кинувшегося на выручку Фенриса. Она бы уже давно лежала с размозженной головой среди груды расколотых камней, если бы он не… Со стороны казарм послышался многочисленный топот вставших на уши храмовников. Девушка очень сомневалась, что они выпустят ее из города живой, особенно после смерти их любимого и одновременно внушающего ужас командира. Самой здравой идеей было бы сорваться с места и бежать до тех пор, пока из виду не исчезнут стены песочного цвета и бронзовые статуи склонившихся рабов. Но Хоук не могла так сделать. И никому из ее отряда не пришло в голову мысли о том, чтобы бросить здесь товарища. Осознав, что драгоценное время безвозвратно утекает, ее спутники как по команде кинулись в разные стороны. По всей площади разнесся грохот камней, безжалостно разбрасываемых куда попало в процессе поиска пропавшего соратника. Отметя в сторону мысли о повторно исчезнувшем Орсино, притихшей Авелин и прочих, сейчас не удостоенных внимания людях, Защитница медленно побрела к восточному ряду колонн, ориентируясь исключительно по смутному шестому чувству. И почти сразу же увидела того, кого искала. Он лежал лицом вниз, почти у самой стены. Серебристые волосы спутались и испачкались в крови, тело изогнулось под неестественным углом, а подаренный Защитницей меч валялся рядом. Бесполезной, расколотой надвое железкой. Чувствуя, как внутри все мучительно сжимается, Хоук поспешно заковыляла к нему, борясь с нарастающим головокружением и досадливо ощущая, как с нагрудника вновь начинает капать кровь. Действие мерзкого зелья закончилось, рана открылась, выпуская наружу разрушительную боль, и это вовремя напомнило тебе о том человеке, который был вынужден постоянно вытаскивать ее из разбитого и израненного состояния. «Я со своими скудными врачебными способностями даже притронуться к нему не могу. А если сделаю еще хуже?» - изможденная девушка застыла, как вкопанная. Хотя бы пара минут у них найдется. Чтобы остановить кровь и предпринять попытку донести его до безопасного места. - Андерс! Живо сюда! – рявкнула она во весь голос и тут же схватилась за голову, опасаясь, как бы она сейчас не оторвалась от шеи и не шмякнулась на землю. Перед глазами замелькали темные круги, практически ослепившие ее на пару мгновений. Сбоку послышались приближающиеся шаги и тяжелое дыхание выбившегося из сил лекаря. Сосредоточившись на том, чтобы перед глазами перестало мельтешить, девушка осторожно подняла голову… и осоловело уставилась на заточенное острие меча, указывающее на то место, где в данный момент бешено стучало ее сердце. «Вечно мы не замечаем, когда нас начинают окружать…» - девушка не изменилась в лице только потому, что старательно берегла силы для заключительного бегства. Нестройный ряд недоброжелательных и молчаливых храмовников уплотнился, заключая их в безвыходное кольцо. Варрик, отчаянно жестикулирующий в направлении пока еще не перекрытого выхода, остался без внимания Защитницы. Сражение с Мередит и ожившими от лириумного волшебства статуями сделало свое дело – каждый в отряде был или серьезно ранен, или попросту лишен всяких сил. А храмовников, выбегающих на площадь, с каждой минутой становилось все больше. Вот их уже в четыре раза больше отряда, и из темных дверных проемов появляются все новые. Если они нападут – слаженно, дисциплинированно и грамотно, как их жестко обучали годами, - то Хоук с соратниками попросту не выдержит. Их или зарежут, или задавят массой. - Мы сейчас уйдем, - вопреки всем своим стараниям уплывая куда-то далеко, девушка оценила подвиг Андерса, обратившегося к столь ненавистным ему храмовникам вместо нее. – Только заберем своего человека. «Человека…» Кольцо сомкнулось еще теснее. Ощущая, как земля уходит из-под ног, Защитница была вынуждена вцепиться в плечо лекаря, запустив пальцы в растрепанные черные перья. Со стороны остальных членов отряда не доносилось ни звука, но она подозревала, что несколько человек находятся позади, прикрывая спину лидера. Для того, чтобы дойти до Фенриса, требовалось всего двадцать шагов. Но из-за не желающих слушать людей это расстояние казалось непреодолимым. - Дайте нам забрать Своего, - с нажимом повторил маг, сделав шаг и чуть ли не насадившись на острие вражеского меча. Карие глаза на мгновение полыхнули ослепительно-белым пламенем, чуть не выпустив наружу разряд молний. - Хоук, нам нужно уходить. Иначе нас всех порешат за какие-то жалкие пять минут! – раздался за спиной встревоженный шепот Варрика. Она не ответила, изо всех сил цепляясь за собственное ускользающее сознание. Ситуация становилась по-настоящему серьезной, а подходящего гениального решения так и не появлялось. Казалось, еще немного, и девушка сложится пополам, как марионетка с оборвавшимися нитками. «Необходимо его забрать. Мне необходимо. Я же без него не смогу…» - Андерс, забери его… - выдавила она, прежде чем окончательно повиснуть на шее у пошатнувшегося мага. Неловко удержав ее от падения на плиты, он пристально вгляделся в ее осунувшееся и бледное лицо. С первого взгляда было понятно, что сейчас он выносит тяжелое решение, от которого будет зависеть жизнь не только одного человека. Впрочем, всем уже и без озвучивания стал ясен итог. Варрик, на секунду зажмурившись и покачав головой, подошел к магу положил тяжелую руку на свободное плечо. Не ощутив дружеского прикосновения, Андерс медленно повернулся обратно, вытянувшись перед храмовником, и не думающим отвести оружие в сторону и отойти самому. - Если я сделаю хоть шаг вперед, Хоук… то мы все погибнем, - Андерс проронил эти слова так тяжело, словно понял – теперь они будут висеть на нем мертвым грузом до самой смерти. И затем маг медленно попятился, поддерживая бесчувственную девушку и не сводя мрачного взгляда с наступающего ряда взбешенных храмовников, лишившихся своего командира… Собственная честь которых удерживала их от того, чтобы не наброситься на виновников подобно стае голодных волков. *** - Зачем я иду в Минратос? – повторила Хоук вопрос раненого лекаря, бесцельно вглядываясь в светлеющий полумрак. Каждый день ей казалось, что у них могло бы все получиться. И каждый раз она напрочь забывала о том, в каком состоянии были они все, и сколькими жизнями ей пришлось бы пожертвовать ради одной-единственной. У Андерса просто не было выбора. Но она по-прежнему не могла найти в себе сил, чтобы признать это и простить мага. «Ты делаешь ошибку, но я тебя не оставлю…» Он знал, на что шел. Звучит жестоко. «Пообещай мне, что не погибнешь…» - Зачем иду… хороший вопрос, - через силу хмыкнула Хоук, ощущая, как от воспоминаний о его словах становилось трудно дышать. – Вот бы кто-то подсказал мне ответ. Прежде чем вернуться к конуре, сколоченной под человеческий рост по чистому недоразумению, девушка выпрямилась и в последний раз попыталась оправдаться перед тишиной, терпеливо слушавшей ее двухчасовое невнятное бормотание - А в ответ на мою просьбу пообещать мне то же самое, он так ничего и не сказал… Получилось неубедительно.