Обратная сторона некромантии.

Копыта своенравной гнедой лошадки звонко цокали по мерзлой проселочной дороге. Неминду просто поражал окружавший ее пейзаж – она и не подозревала, что в природе существует столько депрессивных оттенков бурого и серого. Где-то далеко, за еловым лесом и холодными пустошами, виднелись дозорные башни Брумы, которые таяли и смазывались под дождем и мокрым снегом. Ей не очень-то нравилась сырая погода, царившая в этой местности, но на данный момент выбирать не приходилось. Безлюдный хвойный лес постепенно редел, уступая место кустарнику и огромным лужам, в которых, словно в огромных зеркалах, отражалось бесцветное небо. По краям дороги показались слабые намеки на низкое деревянное ограждение, отсыревшее и утопавшее в слякоти. Это означало, что она благополучно приближается к обжитым местам. К деревням, от которых осталось одно лишь название, к позабытым фермам и заброшенным особнякам тех, кто отважно попытался справиться с постоянным снегом, ливнем и неурожаем, позарившись на возмутительно низкие цены на землю. Стоит ли говорить, что у них мало что получилось? Для Неминды оставалось загадкой, как в этой почве, о которую ломаются лопаты и кирки, можно что-либо взрастить. Да и вид из окна был, мягко говоря, не обнадеживающий, а напоминавший скорее о чуме, горах сожженных тел и столбах дыма, затмивших солнце. В другое время она бы углубилась в очередную книгу, сейчас бережно завернутую в ткань и спрятанную на дне сумки. Но сейчас моментально намокает даже самая плотная бумага, и ей не хотелось жертвовать бесценными страницами. Так что данмерка скучала, сонно рассматривая окружающую ее природу и стараясь моргать как можно реже. Она была в дороге уже несколько дней, и поэтому ей ни разу не удалось сносно выспаться. Спину ломило от многочасовой верховой езды, и казалось, что спустись она на землю, ее ноги так и не сумеют выпрямиться обратно. В этих так называемых приключениях не было ровным счетом ничего захватывающего, только холод, голод и сплошные неудобства. Наконец, впереди показалась знакомая крыша, покрытая соломой, сейчас тяжелой и намокшей от дождевой воды. Окна небольшого и аккуратного домика были темными и пустыми, малоприметная деревянная дверь плотно затворена. Никто не сидел на сухом, истертом крыльце, никто не возился на грядках, и казалось, что этот дом брошен, как множество других в округе. Возможно так и было, но все-таки следовало в этом убедиться. Отыскав в саду самое высокое и раскидистое дерево с густой кроной, она медленно сползла с бока лошади, от усталости чуть было не свалившись в грязь. Лошадь сначала попыталась цапнуть ее за плечо, но заметила полусгнившие яблоки среди опавших листьев и начала охоту уже за ними. Данмерка накинула на ее лоснящуюся спину теплое одеяло и решила не привязывать поводья, понадеявшись на собственное везение, а заодно и позабыв, что у нее этого везения вообще-то крайне мало. Со стороны дома не доносилось ни звука, чему способствовал шорох листьев, трепещущих под тяжелыми дождевыми каплями. Подобравшись поближе, она начала осторожно обходить его вокруг, предусмотрительно не показываясь в окнах, чтобы не схлопотать стрелу в ребро. Несколько грядок оказалось раскопано, и неглубокие ямки залило уже почти доверху. Бревенчатые стены оказались холодными и мокрыми, и внутри она не могла разглядеть ровным счетом ничего, ни движения, ни росчерка пламени. Дойдя до задней стены дома, она мельком покосилась на небольшой холмик неподалеку и побрела дальше. Насчет этого места сомневаться не приходилось, потому что спящий под землей человек никого уже не потревожит. Неминда сама этому поспособствовала, разодрав ладони, непривычные к такому тяжелому труду и к такой неподатливой земле. С тех пор старушка пару раз приходила к ней во сне, злая, оскорбленная, с жалобами на то, что ее тело нужно было похоронить в семейном склепе, но уж точно не около какой-то поганой капустной рассады. Хорошо, что только этими снами дело и ограничивалось. Остановившись перед входной дверью, она замерла в нерешительности, раздумывая, что же делать дальше. Она могла бы сейчас зайти, развести огонь, высушить одежду и весь остаток вечера провести с книгой и полной миской вареной картошки, благо ее вполне можно было выкопать и приготовить. Сложно было поверить в то, что ради этого спокойного вечера она преодолела поистине громадное расстояние, потому что останавливаться на постоялых дворах ей казалось слишком опасным. И Неминде очень хотелось, чтобы внутри никого не оказалось, чтобы никто не накинулся на нее с оружием наголо, и чтобы ей не пришлось пачкаться чужой кровью. «Пожалуйста, пусть хоть в этот раз мне удастся сохранить собственное достоинство…» - взмолилась она про себя, хватаясь за ручку и медленно открывая дверь на себя. Вряд ли там прячется банда головорезов, учитывая всего одну кровать. Перед ней открылась печальная картина покинутого и умершего жилища. Погасший очаг, разбитый горшок с засохшим цветком, истоптанная циновка с неразличимым рисунком. В одной-единственной комнате было предостаточно темных и укромных уголков, но не могла же она торчать на пороге до тех пор, пока не разойдутся тучи? Так что Неминда, внутренне сжавшись, поспешно шагнула вперед и захлопнула дверь за собой. Уж лучше они оба останутся в темноте – она и ее неведомый противник, который, возможно, даже не существовал. Маленькие оконца пропускали ровно столько серого, призрачного света, чтобы она не споткнулась и не полетела носом в холодный очаг. Неминда медленно выдохнула и повернулась в сторону маленькой печки, припоминая, что где-то там, на полках должно лежать огниво, позволившее бы прогнать царивший здесь холод. Но стоило ей только пошевелиться, как она почувствовала укол, ощутимо пронзивший спину. Ей не было так уж больно, но она все равно вздрогнула от неожиданности, чуть было не облегчив работу нападающему. Раздался еле слышный шорох одежды, и она почувствовала на своей шее чьи-то пальцы, безошибочно прижавшиеся к сонной артерии. Его рукав все еще был мокрым. - Далеко же ты забралась, девочка… - раздался хрипловатый шепот. Он стоял так близко, что она почувствовала его дыхание, защекотавшее ухо, и с трудом удержалась от того, чтобы дернуть головой. - Сам-то что здесь забыл, Лашанс? – она постаралась, чтобы это прозвучало уверенно и смело. Но как тут быть уверенной и смелой, если ты прижимаешься спиной к кому-то живому и опасному, а в твое сердце нацелено остро заточенное лезвие? Он вздохнул, неторопливо проводя пальцами по ее коже. Она почувствовала, как его грудь медленно поднялась и опустилась, и постаралась подстроиться под его дыхание, едва ли давая себе отчет в своих же действиях. - Сейчас это место безопаснее моего убежища, - по-прежнему тихо проговорил он. Ему не было нужды повышать голос, ведь в доме они были одни, и находились достаточно близко друг к другу. Но Неминде все равно очень захотелось, чтобы он заговорил с ней как обычно, с жестокими и холодными интонациями, которые не давали бы повода для неправильных мыслей. - Я тоже так думаю. Может, уберешь нож? - Только если ты уберешь самострел. Она утвердительно хмыкнула и спрятала крохотный арбалет обратно в складки своего плаща. Если бы она перестраховалась и выстрелила еще до того, как услышала голос Люсьена, то он бы уже корчился на полу, умирая от яда… А рядом лежала бы она, с аккуратным проколом в спине и истекающим кровью сердцем. - А ты все же учишься, - одобрительно заметил он, пряча лезвие в свою очередь и высвобождая данмерку из своей хватки. – Раньше я и подумать не мог, что ты наставишь на меня оружие. Неминда поежилась. И не потому, что услышала в его словах что-то зловещее или неприятное. Просто стоило Лашансу отпустить ее, как в доме снова стало холодно. - Давно ты здесь? – поинтересовалась она невинным тоном, вернувшись к поискам огнива. - Около часа, - раздалось откуда-то из темного угла. Судя по звукам, он ворошился в одежде, выискивая что-нибудь сухое. – Здесь торчала пара разбойников, которая грабила огород. Сюда забраться не успели. Я оттащил их в лес. Будничный тон совершенно не подходил к тому, о чем он говорил. Снаружи она не заметила никаких следов схватки, до ближайшего леса далеко не пять минут ходу, а двое рослых мужчин явно не были пушинками. Присев на корточки около камина, и высекая искры, Неминда в который уже раз подумала, что не хотела бы обзавестись таким врагом, как Люсьен Лашанс. Разгорающийся огонь выхватил из темноты стол, покрытый дырявой скатертью, и ряд стеклянных банок с неизвестным содержимым, спрятанных под кроватью. Согревая продрогшие руки над ярким пламенем, она пару раз чихнула и с неудовольствием ощутила, как же чешется шея от контакта с мокрым воротником. Она бы с превеликой охотой стащила с себя намокшую одежду, но наличие еще одного человека в хижине все портило. И Неминда смутно подозревала, что при попытке выпихнуть Лашанса на крыльцо в конечном итоге на улице окажется она сама. У нее не было никакого желания провести еще одну ночь под открытым небом и покрыться инеем. - Так и будешь носом хлюпать? – донеслось со стороны распахнутого шкафа. – Лучше бы переодеться во что-нибудь сухое. - У меня нет сменной одежды, - гнусаво ответила она, и чуть не рухнула коленями в очаг, потому что он уже успел стянуть свою мантию вместе с перчатками, и теперь шастал по дому в одних штанах. Благодаря яркому освещению она смогла присмотреться к нему повнимательнее, пряча глаза под волной растрепанных волос. Раньше он всегда был запакован по горло, скуп на движения и весьма ядовит на словах. Неминда каждый раз шла на разговор с ним с отчаянной надеждой на проблеск человечности, но уже через пять минут ей невыносимо хотелось унестись, сверкая пятками, пока он окончательно ее не замучил. Сегодняшняя же встреча с самого начала пошла совсем не так, как обычно. И сейчас, после лицезрения нескольких бледных шрамов на коже, отросшей щетины и распущенных волос, прилипших к его спине, она была уже не так уверена в своем умении сохранять невозмутимое лицо. Почему-то ей казалось, что было очень важно убедить Лашанса в том, что ей совершенно все равно. В противном случае он так и продолжит над ней измываться. - Здесь есть несколько платьев… - Я их не надену, - безапелляционно заявила данмерка, вспомнив, кто был обладателем всей этой одежды. Не хотелось снова видеть в своих снах надоедливую и вредную старушенцию, которая будет часами жаловаться на свою бесконечно долгую, и бесконечно никчемную жизнь. - И одна пара штанов с рубашкой, - он вытащил на свет нечто, напоминавшее мешок из-под муки и кусок измочаленной простыни. Затем добавил, без труда истолковав, что означала каменная физиономия Неминды, - А еще у нас есть всего одно одеяло. «Всего одно? Зачем нужно было именно это говорить?» - Эта идея… мне тоже как-то не очень, - промямлила она в замешательстве. - Замечательно, - усмехнулся он, - потому что я как раз хотел одеяло. А тебе придется нарядиться вот в эти тряпки. Вместо ответа данмерка медленно поднялась и направилась к Лашансу, стараясь не опускать взгляд ниже уровня его лица. На миг ей показалось, что в его глазах промелькнуло что-то посерьезнее, чем равнодушная насмешка, но Неминда не обратила на это особого внимания. Она уже научилась игнорировать свои подсознательные попытки углядеть в поведении наемного убийцы хоть что-нибудь, напоминающее симпатию. - Сыграем в камень-ножницы? Через некоторое время она забралась на стул с ногами, кутаясь в честно отвоеванное одеяло и занавесив ближайшее окно своей собственной одеждой. А Люсьен Лашанс хмуро разглядывал свою рубашку, которая была такой измятой, словно ее только что выдернули из чьей-то пасти. Выглядел спикер братства при этом несколько уязвленным. Она с возмущением заметила, что даже в таких доисторических обносках он смотрится весьма неплохо. - Очень мило, - она все-таки решилась отвесить деликатный комплимент. – Может, ты еще и картошку почистишь? С удовольствием посмотрю. Он только злобно зыркнул в ее сторону и высыпал в очаг все, что было в мешке безвозвратно почивших разбойников. Аккуратно разровнял золу и уселся напротив Неминды, устало приложившись к металлической кружке. Запасливая старушка хранила в своем доме все, что душа пожелает. Даже брусничный чай, от которого хижина постепенно наполнялась душистым и насыщенным запахом сушеных трав. - Я тебя слушаю, - начал он весьма будничным тоном. – Что удалось узнать? И почему ты теряешь время, отсиживаясь здесь? Данмерка, которая до этого времени сверлила взглядом вырез его рубашки с развязанными тесемками, встрепенулась и задумчиво уставилась в свою кружку. Неторопливо вдохнула теплый пар с ароматом ягод. За окном почти наступила непроглядная ночь, и чернильные очертания фруктовых деревьев едва угадывались на фоне пасмурного неба. Ледяной дождь сменился рыхлыми хлопьями мокрого снега, который лип к стеклу и еще сильнее ухудшал видимость. Ветер гудел где-то на крыше, откуда изредка доносился ржавый скрип старого флюгера. Девушка от души понадеялась, что лошадь сможет перетерпеть эту ночь, потому что ее все равно негде было укрыть от разразившегося снегопада. - Он в Анвиле. Живет где-то в районе порта, в укромном месте, и, я надеюсь, знать не знает, что мне удалось его найти. По правде говоря, я немного напортачила в городе. Какой-то сопляк попытался срезать у меня кошелек, и я нечаянно уронила его на воз с хрустальными шкатулками. Шкатулки разбились, этот идиот изрезал себе лицо об осколки и все вокруг словно с ума посходили. Купец очень громко кудахтал, что-то там угрожал, обещал, что весь город узнает о том, какая я гадина. Зарядила по зубам купцу, заплатила стражнику… - Короче. - …Но он вытолкал меня за ворота и доверительно посоветовал залечь где-нибудь на пару дней, пока купец не уберется из города. Лашанс задумчиво хмыкнул. Она отвлеклась от своих воспоминаний и сконфуженно уставилась на его руки, сведенные кольцом вокруг кружки. Ей впервые довелось увидеть их без перчаток. И девушка очень надеялась, что не выглядит слишком уж жалко, разглядывая его с такой затаенной тоской во взгляде. - Письма он тоже отправлял оттуда? - Подкупал дворовых мальчишек. - Что же, это уже кое-что. Ты не совсем безнадежна. Вот только он все равно может убежать, пока ты тут прохлаждаешься, - со смертельным спокойствием поддел он, оглянувшись в сторону очага. – Уже почти готово. Торопясь и обжигая пальцы, девушка поглощала нехитрый ужин и смутно понимала, что угодила в какую-то жуткую западню. Она оказалась заперта на всю ночь в тесной хижине наедине с человеком, который всегда, с самого начала их знакомства, являлся для нее чем-то большим. И в этом было бы что-то приятное, если б он не относился к ней, как к какому-то блохастому цепному псу. Она чувствовала металл в его голосе, видела, как под его кожей двигаются волокнистые мышцы, и с тоской готовилась к нескольким часам душевных терзаний и вполне понятных физиологических мучений. И самое ужасное было в том, что Лашанс прекрасно знал, кем являлся для нее. Знал и не упускал ни одного шанса тонко намекнуть о том, что он «в курсе». «Для него это явно не в новинку. Не я первая, не я последняя. Проклятье, провалиться бы сквозь землю…» - Ты совсем не ешь, Неминда. И выглядишь очень усталой. Она вздрогнула, услышав свое имя. Откуда-то изнутри поднялась темная злоба, горячо разлившись в животе и подступив к горлу. Как он смеет разговаривать с ней таким голосом, и так тихо произносить ее имя, если знает, что ее подобные подачки только сильнее мучают? - Я закопала жительницу этого дома как раз около грядок с картофелем, - мстительно проинформировала она. Своим замечанием он испортил ей аппетит, и она просто обязана ответить тем же. Он усмехнулся и склонил голову набок. Красные огоньки плясали в его сощуренных глазах. Сейчас Лашанс выглядел, как хищник перед жертвой, слишком сытый для убийства, но в достаточно хорошем расположении духа, чтобы поиграться. - Злишься. На что? «Он меня провоцирует…» - моментально поняла данмерка, выбросив подальше картофельную кожуру. – «Ждет, когда я приоткрою ему свою душу, чтобы ткнуть в нее чем-нибудь поострее…» Хотя она и пыталась держаться, но ее лицо все равно побледнело от нестерпимой обиды. Почему каждый раз ей так сложно держать себя в руках? - Перестань разговаривать со мной голосом благодетеля, - буркнула она. Он непонимающе заморгал и поднес ко рту кружку с брусничным чаем, не отрывая от данмерки заинтересованного взгляда. - И не пялься на меня, как баран на новые ворота, - озлобленно бросила она, поплотнее запахнувшись в одеяло. – Становись обратно ядовитым, равнодушным и далеким. Так ты больше похож на себя. - Ох, как мы заговорили, - судя по всему, сложившаяся ситуация крайне его забавляла. - А на первой встрече ты боялась даже в глаза мне смотреть. И к слову, тогда на тебе тоже не было ничего, кроме полотенца. Неминда скривилась так, словно увидела в чае плавающего таракана. Ему снова удалось уколоть в нужное место, вызвав у нее желание убежать и спрятаться. Или остаться и порвать его на части. «Отлично. Я тоже знаю кое-что, что может хорошенько взбесить…» - Верно. А затем ты приказал мне зарубить всех моих друзей, и это ровным счетом ничего не дало. Предатель по-прежнему жив и здоров, на твоей совести висит груз убитых братьев и сестер, и я единственный человек, который тебя терпит, в то время как остальные рыщут по всей провинции и точат ножи. В наступившей тишине был слышен только треск огня в очаге, и глухой ветер снаружи. Снег залепил окно почти доверху, оставив лишь несколько дюймов нетронутого стекла, позволявшего разглядеть мечущиеся в воздухе хлопья. - Знаешь, окажись мы в другом месте и в другое время… и я бы обязательно сделал тебя своей. Неминда ожидала услышать что угодно, но только не это. Поэтому она захлебнулась и закашлялась, склонив голову над потускневшей скатертью. А когда подняла ее, то встретилась с его взглядом, темным, спокойным и отчего-то внушающим опасение. - Это точно чай? – пробубнила она, с подозрением заглядывая в кружку. – Или у меня со слухом проблемы? - Хотя, зная твой характер, это было бы сложно. В противном случае я бы ходил вокруг да около в течение нескольких месяцев, пытаясь завлечь тебя и подступиться ближе. В конце концов, ты, как и всякая другая благородная девица, категорично отказала бы мне, заявив, что не собираешься знаться с каким-то небритым типом преступной наружности. Я бы немного расстроился, вырезал несколько кварталов и, в конце концов, окончил свою жизнь в какой-нибудь подворотне, облопавшись лунного сахара и захлебнувшись скуумой. Данмерка не выдержала, и расхохоталась, подумав, что уже сходит с ума в этом тесном и закрытом помещении. Может, никакого Люсьена Лашанса здесь нет, и не было, а она попросту свихнулась от одиночества? Однако она быстро затихла, нарвавшись на такой оскорбленный взгляд с его стороны, что тот чуть было не прожег в ней дыру. Судя по всему, его совсем не тянуло смеяться. Он вообще выглядел слишком серьезным, и если это был очередной розыгрыш с его стороны, то он мастерски скрывал свои истинные намерения. - Я не благородная девица, - неуверенно улыбнулась она, по-прежнему не понимая, что происходит сейчас с Люсьеном. Он вел себя совсем не так, как обычно. Темные глаза смотрели на нее чересчур пристально и чересчур алчно. Неминда была бы рада отвести взгляд, но это было не так-то просто. - Возможно, - прошептал он, перегнувшись к ней через стол. – Но сейчас ты просто девочка. Настолько наивная и добрая, что готова безоговорочно поверить любому, кто хотя бы тебе улыбнется. И я готов поклясться, что твое сердце сейчас бьется, точно птица в клетке, всего лишь от слов, которые я только что произнес. Вспыхнув, Неминда резко выпрямилась, с грохотом отодвинув тяжелый стул в сторону. В ушах гулко застучала кровь, а сама она не могла понять, от чего у нее внутри все сгорает – от бессильной ярости, или же от невыносимого стыда. Он опять это делает, опять выводит ее из себя и толкает незнамо на что. «Ненавижу его!» - взорвалось в голове, и в этой ослепляющей вспышке моментально растворились последние остатки ее самообладания. Подскочив вплотную к Лашансу, девушка намертво вцепилась в воротник помятой рубашки и приблизила к нему свое разъяренное лицо. Раньше она и подумать не могла о том, чтобы вот так просто протянуть руку и прикоснуться. Но в те времена чаша ее терпения еще не была настолько переполнена. - По-твоему, все это смешно? – прошипела она, глядя прямо ему в глаза. Злость клокотала где-то в горле, мешая дышать и внятно произносить слова. – Тебя так радует надо мной издеваться? Ты чего пытаешься добиться, кинжала в бок? Я это сделаю, если еще раз услышу что-то подобное, потому что ты мне уже всю кровь испоганил! - Интересно, где ты найдешь храбрости для этого. После всех моих слов ты мне даже пощечину не влепила, - он медленно, с наслаждением, улыбнулся, наблюдая за ее реакцией. Данмерка чуть не задохнулась от возмущения. - Я уже не знаю, что надо сделать, чтобы ты заткнулся и не лез ко мне в душу! Может, вот так?! – она со всей силы его встряхнула, напрочь позабыв о том, с кем вообще сейчас разговаривает. – Или вот так?! Внезапно подавшись вперед, Неминда с яростью впилась зубами в его шею. Она уже была настолько взбешена его равнодушием, что едва осознавала свои собственные поступки. Рубашка треснула и порвалась под ее побелевшими пальцами. Однако не успела она толком сжать челюсти и пустить ему кровь, как он поднялся на ноги и почти безо всякого усилия отцепил ее от себя, запустив руку в белоснежные волосы. Хрипло дыша, она злобно смотрела на него снизу вверх, и пыталась высвободиться, но он только тянул сильнее, вынуждая ее запрокинуть голову назад. Теперь он уже не улыбался и не насмехался. В ее голове промелькнула испуганная мысль о том, что возможно, она ему уже и не нужна. Лашанс узнал о предателе все, что хотел, и ее помощь в этом деле больше не требуется. Сейчас он поблагодарит ее за все, больно рванет волосы и сломает шею, словно птичке, уже отчирикавшей свое. Вот он уже открывает рот, чтобы сказать последние слова, которые она услышит в своей жизни. И обнимает ее все сильнее, чтобы она не смогла вырваться, когда будет умирать. - Вот так, - тихо, почти неслышно проговорил он и накрыл ее губы своими. Вся злость схлынула с нее, словно вода. Зажмурившись, она безотчетно попыталась оттолкнуть его, но только запуталась в одеяле и испугалась еще сильнее. Голова закружилась, откуда-то изнутри поднялся жар, отозвавшийся шумом в ушах, и теперь приходилось держаться за его рубашку, чтобы не рухнуть на пол. Его руки скользнули вниз по ее спине и с заметным раздражением стянули злополучное одеяло. Почувствовав прикосновение к обнаженной коже, Неминда задрожала и ощутила себя беззащитнее некуда. Он моментально все понял и замер в неподвижности, чуть отстранившись и вглядевшись в ее беспомощное лицо. - Боишься меня? - Не совсем, - совершенно честно ответила она, облизнувшись и вызвав у него еле сдерживаемую улыбку. – Пока не разобралась. То ли боюсь, то ли хочу, чтобы ты продолжал. Он ухмыльнулся заметнее и одним движением поднял ее на руки. Потолок поплыл перед глазами. - Ну, тогда выбирай. Я могу не отпускать тебя всю эту ночь, а если захочешь, то и всю жизнь, - она почувствовала под собой грубую и холодную ткань постели. – Но если ты скажешь хотя бы одно «нет», то я никогда больше к тебе не притронусь. И умрешь ты одинокая и чахлая, а та мерзкая макака по кличке Хелсет обглодает твои прелестные пальчики. - Заметано, - она сладко потянулась, с удовлетворением заметив, как он оцепенел от такого зрелища. – Выбираю Хелсета. Лашанс, который уже стаскивал через голову разорванную рубашку, остановился и взглянул на нее с беспредельным возмущением. Но тут же расслабился, заметив ее ехидную улыбку. - Издеваетесь, сэра? Поздно спохватились, потому что на нас двоих во всем доме сыскалось лишь одно одеяло. И тут она в полной мере осознала, что губы у него теплые, волосы мягкие, а его прикосновения вызывают дрожь по всему телу. И в прерывистом, шелестящем шепоте звучали как раз те слова, которые она так долго и безо всякой надежды хотела от него услышать. - Неминда, проснись. Он притронулся к ее щеке и медленно провел пальцами вниз, очерчивая скулу. Но данмерка только недовольно поморщилась и повернула голову, уткнувшись лицом в подушку. - Просниись… Теплая ладонь легла на ее обнаженную спину и медленно поднялась к шее. - Проснись, твоя кобыла сдохла под яблоней. Выпучив глаза, она моментально скатилась с кровати и рывком бросилась к окну, занесенному снегом. На улице царила премерзкая слякоть, серость и туман, но небо хотя бы перестало сыпать на землю снег с дождем. Гнедая лошадка, мирно жующая яблоки, на мгновение ошарашено замерла, заметив в окне испуганную физиономию своей хозяйки, но уже через мгновение отвернулась от столь неприглядной картины, продолжая свою трапезу. Удивительно, но на земле все еще оставались яблоки. - Не смешно это, - она зябко передернула плечами и уже собралась вернуться обратно в постель, но недоуменно замерла, обнаружив, что возвращаться, в общем-то, некуда. – Может, место освободишь? - Зачем? – он устроился поудобнее. – Раз ты уже встала, значит, у тебя возникли какие-то дела. У меня никаких дел нет, значит, и вылезать я никуда не буду… Он запнулся на середине фразы, потому что Неминда нагло улеглась на него сверху, отпихнув в сторону измятую одежду. - Кровать чертовски тесная, - пробормотала она, закрыв глаза и обняв его за шею. – Накрой меня этим дурацким одеялом, а то мне как-то неуютно. Ее просьба была исполнена почти без промедления, и окутанная сонным теплом, Неминда начала засыпать обратно, безуспешно борясь со слипающимися глазами и убеждая себя в том, что у нее нет времени здесь разлеживаться. - Очень мило, - по его голосу было понятно, что он улыбается, - Стоило тебе лишь раз воспользоваться моим невинным телом, как ты уже возомнила себя королевой. - Это еще кто кем воспользовался. Я едва руки поднять могу, - проворчала она, встрепенувшись. - А у меня спина затекла. - А мои бедра все в синяках. - А на моей шее следы от зубов. - И вообще на этой кровати почти всю свою жизнь спала какая-то древняя карга, - она содрогнулась от отвращения. – А ты подло уложил меня прямо на эти простыни. - Тогда почему ты жалуешься только теперь? – мягко произнес он, перебирая пальцами ее волосы. - Потому что вчера даже вякнуть ничего было нельзя. «Если ты скажешь хотя бы одно «неет», то я больше никогдаа…» - беззлобно передразнила она его. – Может, нужно было еще и в ногах поползать, чтобы ваше величество наконец-то снизошло до ничтожной меня? - Ты и сама тоже хороша. Я несколько месяцев не мог спать спокойно, все думал, чем же тебя пронять, чтобы ты перестала дрожать от страха в моем присутствии. Вот только я не ожидал, что ты в меня вцепишься. - Я хотела тебя между ног пнуть, но ты сидел, и было немного неудобно, - как бы между прочим произнесла данмерка, и с явным сожалением поднялась с кровати, увернувшись от его рук. - Ты куда? – в его низком голосе послышалось напряжение. - Мне нужна горячая вода, - объяснила она, сдергивая с окна высохший плащ. – Чувствую себя вымотанной донельзя. - Что ж, я рад, что ты мне не врешь, - Лашанс откинулся обратно на подушку с таким довольным лицом, словно воспринял ее слова как комплимент в свой адрес. - У меня два вопроса, - провозгласила она, дожевав остывшую картошку. - Вообще-то сейчас моя очередь… но давай, - благосклонно кивнул Лашанс, проводя гребнем по ее волосам. Нагруженная едой и питьем лошадь нетерпеливо фыркала и звенела подковами по камням так громко, что ее было слышно даже внутри. Кое-как умывшись и собрав вещи, Неминда морально настраивала себя на очередной переход по лесам и пустырям. Она нисколько не чувствовала себя отдохнувшей, но при этом ясно понимала, что у нее не было никакого смысла расстраиваться из-за этого. - Ты никогда ничего о себе не рассказывал. - А что тут рассказывать? Я рос в бедной семье кожевника и крестьянки, и был настолько красивым мальчиком, что родители продали меня в публичный дом, чтобы покрыть собственные долги. Когда мне исполнилось семнадцать, я приглянулся одной даме из королевского окружения… - Стой, ты ведь точно говоришь правду? – нахмурилась она, распознав налет фальши в его словах. - Конечно нет, я все выдумываю. Но как складно же получается. Мне продолжить? Неминда вздохнула и с досадой покачала головой. Она уже успела выяснить, что Лашанс в хорошем расположении духа начинает сеять вокруг себя хаос и разрушение, которое заставит пожалеть о тех временах, когда он был леденяще спокоен и равнодушен. Даже сейчас, позволив ей, наконец, одеться, он все равно не успокоился и усадил ее на стул, взявшись за расческу. Как будто ему было до невозможности трудно от нее оторваться, хоть он и довольно умело это скрывал, отгораживаясь едким чувством юмора. - Второй вопрос – когда ты перестал быть похож на фанатика, у которого в голове кроме молитв к Ситису ничего нет? - А я был похож на фанатика? - Поначалу от твоего взгляда кресты гнулись. Но со временем я не смогла разглядеть в твоих словах ни намека на фанатизм головного мозга. Не то, чтобы мне этого хотелось, но было несколько не по себе от такой перемены. - Я же не похож на безмозглого селянина, которому можно промыть мозги парочкой религиозных книжек? Да и к тому же я понимаю, что тебе, моя дорогая Неминда, всегда было плевать на Ситиса, и ты относишься к нему, как к выдумке. Несколько секунд она неподвижно сидела на месте, уставившись в одну точку. Она не думала, что ее предвзятое отношение к богу смерти будет настолько заметно. Девушке показалось, что на ее голову сейчас посыплются молнии. - Верно, - тяжело проговорила она, признавая свое поражение. – И при этом я прекрасно знаю, что для тебя Ситис всегда будет на первом месте. - Может и так. А я вот знаю, кто всегда будет на первом месте для тебя, - коварно произнес он. - Обожаю держать в руках чью-то жизнь, особенно если она такая маленькая и слабая. Он отложил гребень в сторону, и данмерка поднялась с места, одернув рукава темной мантии. Не было никакого желания уходить из дома, в котором находился кое-кто настолько важный. Но она сокрушенно признавала, что у нее попросту не было другого выбора. Со всем этим давно пора было покончить. - Ты проделала такой путь от самого южного побережья, только чтобы провести одну ночь в забытой богами хижине? – в разорванной рубашке Лашанс выглядел еще лучше, чем вчера. - Хотела проверить, будешь ли ты здесь, - спокойно ответила она, безо всякой застенчивости его рассматривая. - А если бы меня не было? – усмехнулся он, подходя ближе. - То я бы, скорее всего, объелась картошки и проплакала до утра, жалея свою одинокую душу, - с убийственной честностью призналась Неминда. – Ты так и будешь тут околачиваться, пока я не вернусь? - Вовсе нет. Я спрятал кое-где архивы братства. Возможно, удастся что-нибудь там найти. - Тогда зачем ты приехал сюда всего лишь на одну ночь? Вместо ответа он только многозначительно смерил ее взглядом, от которого внутри все перевернулось. Затем поднял руку и оперся ею о дверь, преграждая девушке путь наружу. - Я могу помочь. Ты не обязана лезть в это дело одна, - неожиданно предложил он. - Справлюсь. Думаешь, одна ночь с тобой смогла вымотать меня до крайности? Кое-кто слишком высокого о себе мнения. - Вот как? Я бы сейчас сделал что-нибудь такое, чтобы ты весь остаток дня ходила с затуманенным сознанием и трясущимися руками. - Но…? – без труда догадалась она. - Но не стану. Ты все равно полностью и целиком в моих руках. И когда это все закончится, я получу все, что только захочу. - Тебе стоит перестать читать всякий ширпотреб про похотливых аргонианских дев - хмыкнула она, и без колебаний схватилась за ручку двери, услышав позади себя его хихиканье. Снаружи было по-прежнему промозгло и сыро. Влажный воздух загустел и лип к лицу, верхушки далеких елей плыли в молочно-белом тумане, который все никак не желал рассеиваться. Она сошла с крыльца по скрипнувшим ступеням и, не удержавшись, оглянулась назад, только чтобы напороться взглядом на покрытую трещинами дверь. Ей было немного по себе от того, на какой несерьезной ноте она закончила разговор с Лашансом. У нее даже возникла настойчивая мысль вернуться и сказать ему что-нибудь такое, что она никогда не говорила ему до этого. Но она почти на все сто была уверена, что вслух эти слова будут звучать настолько нелепо и слащаво, что его стошнит прямо в котелок с остывшей водой. Так что она ограничилась довольно легкомысленным взмахом руки и зашагала к лошади, мирно щиплющей жухлую травку. Дорога обратно займет довольно много времени, а она и так уже достаточно задержалась, пока гонялась за спикером Темного братства в попытках отобрать у него свое нижнее белье. Спускаясь с холма, она отстраненно раздумывала о том, что же будет делать дальше, когда всю эту кашу, заваренную предателем, получится расхлебать. Будет довольно сложно убедить других членов братства в том, что предатель существует, прежде чем они нашпигуют ее колюще-режущими предметами. Покинутое убежище до сих пор пустовало, так что о том, где находятся ее согильдийцы, она могла только догадываться. К счастью, судя по заверениям Лашанса, никто из них даже не знал даже ее имени, не говоря уже о внешности и особых приметах. Но девушка все равно старалась избегать трактиров и других людных мест, прислушиваясь к своему чувству самосохранения. Спустившись к подножию холма, она достигла развилки, обозначенной старым указателем с выцветшей и облупившейся краской на стрелках. Хижина почти скрылась за серым кустарником, и бесформенными осколками скал, так что она видела лишь небольшую ее часть. Белая мгла окутала крыльцо, поднялась до темных окон, и ей показалось, что теперь уже дом уплывает куда-то в тишину и безмолвие, с каждой минутой отдаляясь от нее все сильнее. Замедлив шаг лошади, она некоторое время смотрела на эту жутковатую картину, притихшая и очарованная. А затем повернула на юг, ни разу больше не оглянувшись. «Чем быстрее это сделаю, тем быстрее все закончится…» Но не преодолела она и нескольких верст, как услышала впереди стук множества копыт, отозвавшийся дробью в изломанных скалах, окруживших дорогу. Не ожидавшая людей в такой глуши, она тут же суетливо повернула лошадь, чтобы уйти с тракта и освободить путь, как из плотной стены тумана вырвались всадники и в последний момент натянули поводья, чуть не столкнувшись с данмеркой. Семеро хмурых и сонных незнакомцев в покрытых росой плащах, и среди них одна девушка, судя по тонкой фигуре, явно не человеческой природы. - Ну вы нас и напугали, - со смехом проговорил один из всадников, когда нервных и плясавших лошадей удалось немного утихомирить. – Этот туман спустился с гор за одну только ночь, вчера подобной чертовщины не было. - Да уж, мне от него не по себе, - его спутница поравнялась с данмеркой и сбросила с головы капюшон, открыв худое, заостренное лицо и раскосые глаза. – Мы тут искали Бруму, но немного заплутали. И судя по разоренным фермам и мельницам, забрели куда-то в сельские угодья, да? - Совершенно точно, - кивнула Неминда, с любопытством рассматривая незнакомцев. – Брума находится на северо-востоке, а вы направлялись прямо на север. Вам нужно вон туда, к просеке, через еловый бор и прямо по дороге. Ватага угрюмых путешественников с досадой зацокала языками и начала перебрасываться между собой ругательствами и причитаниями. Кажется, в дороге они провели не один день, и перспектива провести очередную ночь у остывшего костра с полосой задубевшей солонины в руке никого не прельщала. - Оно и верно. В этом тумане черт ногу сломит, - судя по всему, ее собеседник очень любил чертыхаться в разных вариациях. – Куда путь держите? - В Имперский город, - тяжко вздохнула Неминда, не моргнув глазом. – Тут недавно умер мой дедушка, хотела посмотреть, в каком состоянии его дом. Может, удалось бы продать. - И как? – полюбопытствовала альтмерка. Ее взгляд зашарил по седельным сумкам и поясу данмерки, безуспешно выискивая оружие. Судя по всему, она, как и все здравомыслящие спутники, побаивалась разбойников. - Развалюха ужасная. Да и кто здесь вообще что-то купит? Ближайшая деревня находится в нескольких милях ближе к городу, – помрачнела данмерка, чуть пошатнувшись в седле. Непоседливая лошадь перебирала копытами и рвалась в путь, доставляя своей хозяйке лишние неудобства. - Выглядите очень вымотанной. Как будто несколько ночей не спали, - говорливый лидер заплутавших путешественников обеспокоенно вгляделся в ее осунувшееся лицо. «Не спала, это уж точно…» - Да вы и сами не лучше, - усмехнулась она, и кивком указала в сторону всадника, державшегося позади остальных, и который все это время молчал, уставившись куда-то на гриву своего коня. – А ваш спутник еще и ранен. Сборище топографических кретинов перестало костерить друг друга и неловко оглянулось назад. Для них это являлось той еще новостью. - Ты когда это? – альтмерка часто-часто заморгала, отчего ее глаза с длинными и пушистыми ресницами напомнили Неминде бабочек. – Чего молчишь тогда? - Дело не терпит отлагательств. Одна царапина не должна никого задерживать, - тускло ответил раненый, выпрямившись и попытавшись нацепить безмятежную улыбку на посеревшее от боли лицо. - Ты должен был нам сказать, - хмуро укорил его лидер группы. Затем с беспокойством переглянулся с приунывшей девушкой. – Что будем делать? У тебя есть что-нибудь? Она покачала головой, закусив губу. Остальные их товарищи начали копаться в своих рюкзаках. Найденная груда вываренных тряпок и медовуха хоть и худо-бедно обработают ранение, но хорошее зелье заменить не смогут. Неминда мысленно прикинула расстояние до Брумы. Если скакать во весь опор, то можно успеть туда к сегодняшнему вечеру. Вот только «поцарапанный» уже выглядел так, словно вот-вот отдаст концы, и едва держался в седле, хватаясь обеими руками за луку. - Если вы не против, то у меня есть, - она порылась в потертой сумке, отпихнув в сторону завернутый в ткань томик биографии Барензии, и с трудом подцепила нужный пузырек за узкое горлышко. Зелье выглядело не слишком аппетитно и по цвету, и по консистенции, но на данный момент это было единственное, что могло помочь от серьезных кровотечений. - О, мы будем очень благодарны, - с облегчением выдохнула девушка, и ее настороженный взгляд заметно потеплел. – Нам нужно как можно скорее попасть в Бруму, но раз так получилось, то не будем спешить. - Главное, позаботьтесь о нем, как прибудете на место, - наставительно посоветовала данмерка, приблизившись к человеку, который тоже заметно оживился. Но все же было видно, насколько тяжело ему было фокусировать взгляд и что-либо соображать. Ее не интересовало, чем они таким занимались, что их товарища так основательно ранило. На дорогах полным-полно людей, которые за лишний септим готовы были собственного родителя исполосовать. Только имперский тракт патрулировался с достаточным усердием, чтобы оставаться чистым и безопасным для мирных жителей. Что касается проселочных и полузабытых дорог, то тут дело обстояло более чем плохо. Рана, пересекавшая угловатое плечо, не казалась слишком серьезной, если бы они заметили ее вовремя, и сумели остановить кровотечение. Но все равно она не обнаружила ничего, что могло бы угрожать его жизни. Судя по рваным краям, по нему вскользь чиркнул заточенный наконечник стрелы, но смертельного вреда не причинил, только изрядно измучил. - Довольно сильно жжется, да. Зато рубцуется прямо на глазах, - она ободряюще улыбнулась, когда увидела, как он оскалился, почувствовав неприятные ощущения. - Спасибо, - устало выдохнул совсем молодой еще парень, улыбнувшись обескровленными губами. – Мы торопимся, так что, к сожалению, не можем даже угостить вас приличным обедом. - Примите нашу благодарность, - присоединился лидер, с одобрением похлопав данмерку по плечу. – И напоследок вам мой совет – лучше не сворачивайте на юг, а направляйтесь прямо к имперскому тракту. Наш друг, если я правильно понимаю, нарвался на неприятности именно там. С этими словами он тронул бока своего коня каблуками и двинулся с места, напоследок поклонившись в седле. За ним потянулись все остальные, замерзшие и недовольные, постепенно растворяясь в тумане, и вскоре они превратились лишь в еле заметные очертания. Альтмерка задержалась, и Неминда заметила в ее глазах приутихшее было подозрение. - Зелья, способные ставить на ноги с такой быстротой, стоят, как правило, целое состояние. Как же вам удалось раздобыть такое? - Я украла его у одного очень заносчивого мага, - объяснила данмерка, нисколько не покривив душой. Эльфийка, красивая и утонченная, с одобрением усмехнулась. Затем сдержанно кивнула и ушла. - Как ваше имя? – неожиданно обратился к ней оставшийся человек в шерстяном плаще. Он уже выглядел получше, чем минуту назад, хотя бледность все еще проступала на худом лице. - Неминда, - она улыбнулась, радостная, что сумела уже с утра кому-то помочь. - Метью Белламонт, - представился он, сжав на мгновение ее руку. Пальцы у него были тонкие и очень холодные, - Если мы встретимся еще раз, то я обязательно отплачу вам за помощь. Парень еще несколько мгновений пристально вглядывался в смущенное лицо Неминды, словно стараясь запомнить ее получше, и последовал за своими друзьями, подхлестнув коня, чтобы успеть их нагнать. Глаза у него оказались почти такие же бледные и бесцветные, как и лицо. Воодушевленная приятной встречей и еще более приятным своим поступком, девушка погладила раздраженную лошадку по шее и отправилась прямиком к южной дороге. Ей нужно было торопиться. А разбойников она как-нибудь уболтает, не впервой. Если б она задержалась на несколько минут и оглянулась, то увидела бы, как эти семь смутных силуэтов останавливаются перед развилкой и спешиваются. Прячут фыркающих лошадей среди деревьев, разделяются и крадучись поднимаются на холм с плывущим в тумане домом, огибая его с разных сторон и отрезая все пути отступления. Если бы она хоть немного приподняла рукав раненого парня, то увидела бы на его запястье маленький, но такой знакомый отпечаток черной руки. И если бы у нее не оказалось под рукой зелья, то руки ослабевшего Метью Белламонта не держались бы за клинок так крепко, а остро заточенное лезвие не рассекало бы воздух с такой быстротой. Но она всего этого не видела и знать ни о чем не могла. Потому что была готова безоговорочно поверить любому, кто хотя бы ей улыбнется. *** - Ты уверен, что это не твое? – еще раз уточнила Ракшари, протянув ему иссохший череп. Нижняя челюсть клацнула и отвалилась, со стуком приземлившись на прогнивший пол. - На нем что, мое имя написано? И ты только взгляни, в каком ужасном состоянии эти зубы. Моя улыбка была великолепна, а этим оскалом можно разве что детей пугать. Где ты его вообще откопала? - Снаружи. Торчал из земли у задней стены дома. - Ну, так положи где взяла. Процедив под нос что-то нелестное, она неохотно выбралась наружу, чуть не угодив ногой в дыру на крыльце. Недолго думая, широко размахнулась и зашвырнула останки неизвестного куда-то за изгородь, туда, где торчали щепки сраженного бурей дерева. По забору, от которого теперь осталось одно воспоминание, и ровным рядам иссохших деревьев можно было понять, что раньше здесь был целый сад. Но отцвел он уже очень и очень давно. Сиродиил ей нравился куда больше, чем суровый Скайрим. Здесь любой мог бы отыскать себе место, в котором он будет чувствовать себя как дома. На юге простиралось Абиссинское море, и на побережье жили в основном те, кто любил регулярно видеть на своем пороге налет осевшей соли. В центральной области царило вечное лето, города и деревни утопали в зелени, воздух пах цветами и медом, и многочисленные виноградники густо покрывали невысокие холмы. Здесь же, ближе к горам, оказалось довольно пасмурно и прохладно, но опять же никакого сравнения с трескучим морозом и холодом, пробиравшим до самых костей. Порывы сухого ветра со свистом носились по пустошам и редколесью, постоянно срывая капюшон с ее головы, но хаджитка только улыбалась и жадно вдыхала запах смолы и хвои. Она была несколько рада тому, что наконец-то сумела переместиться по ту сторону горной цепи, и могла теперь не бояться отморозить собственные уши. Вот только приблизиться к своей цели и отыскать то, зачем она здесь появилась, все никак не получалось. Убежище в Чейдинхоле, являвшее собой добротные казематы с крепкими стенами, оказалось разрушено и разворовано. Небольшая, занимавшая всего одну комнату библиотека сожжена, все записи уничтожены за исключением нескольких клочков бумаги, которые рассыпались прямо у нее на руках. Ни одного упоминания о деятельности Люсьена Лашанса перед его смертью, ни одной строчки о том, куда делось то, что от него осталось, и осталось ли вообще. А сам призрачный убийца помнил лишь место, в котором он распрощался со своей жизнью. Она этому не удивлялась, ведь прошло без малого две сотни лет, и было отличной новостью, что он помнил хотя бы это место. Они вернулись сюда снова, ничего не отыскав в руинах убежища, и Ракшари, раздраженная и расстроенная, уже начинала терять надежду. Быть может, его и в самом деле сожгли до пепла, частички которого развеяли на все четыре стороны. В таком случае в ее затее не было никакого смысла, и придется ей мириться с компанией Лашанса до тех пор, пока она сама не отправится с праотцам. - Здесь ничего нет, - обратился к ней призрак, когда она вернулась обратно под крышу, грозившую вот-вот рухнуть на их головы. Он стоял посреди пустой и пыльной хижины, непривычно медлительный и серьезный, а под его ногами распускались искрящиеся цветы инея. Хаджитка почти сразу поняла, что он на что-то очень сильно разозлился, и надеялась, что не она является тому причиной. - Ничего. И никого, - резко бросил Лашанс и принялся ходить из угла в угол, обдавая девушку волнами леденящего холода. - Может, порыться получше? Ну, знаешь, может вон в той печи завалялась твоя рука, или еще что, - Ракшари с удивлением поняла, что пытается его утешить. Вот уж докатилась, кто бы ее саму успокаивал каждый раз, когда ее «бесконечно покорный прислужник» в очередной раз устраивал форменное безумие. - Ты еще скажи, что они на моем пепле баранину жарили. - Все-таки я проверю, - она засучила рукава и направилась к хлипкой конструкции из растрескавшейся глины. Но почти сразу запнулась и грохнулась ничком, зашипев от боли и почувствовав, как пол прогибается под ее телом. Старые и трухлявые доски все-таки не выдержали слишком большого веса, и с треском проломились, сомкнувшись вокруг ее пояса. - Черт возьми! – ругнулась она, выползая на нетронутый участок пола и отряхиваясь. Теперь в центре хижины зияла внушительная зубчатая дыра, и призрак, следуя своей неугомонной природе, с любопытством заглянул вниз, не обратив никакого внимания на свою хозяйку, выдергивающую щепки из покрытой ссадинами ноги. - Смотри-ка. Хорошо, что ты такая толстая, потому что мы все-таки сдвинулись с мертвой точки. Открывшийся ход оказался довольно большим и просторным, и ступени из светло-серого камня уходили куда-то во тьму, теряясь далеко внизу. Потянув носом, хаджитка ощутила запах сырой земли и характерный гнилостный душок подземных грибов. - Предлагаешь мне спускаться куда-то в пекло? Нет уж, - она выпрямилась и смахнула пыль с колен. – Сам полезай в эту дырень. - Ну что же ты, никак струсила? – осведомился он невинным тоном. – Думала, тебе преподнесут мои кости на атласной подушке? Смотри, мне даже склеп построили! - Да-да, очень любезно с их стороны, - отмахнулась хаджитка, пятясь к выходу. – Вот ты туда и лезь, там тебе уже сковородку разогрели. - Надо же, такая взрослая и такая толстая, а дремор боишься. - Я не боюсь, и я не толстая! Просто не люблю закрытые пространства, которые провоняли мертвецами и заросли иноземной плесенью. - Зато подумай о том, какой популярностью ты будешь там пользоваться. Живое существо женского пола! Да они от восторга эктоплазмой захлебнутся. Ракшари брезгливо скривилась и лаконично посоветовала ему закрыть рот. Отверстие в полу зловеще чернело в скупом свете, и она понятия не имела, что может ее там ждать. Но не возвращаться же с пустыми руками, тогда как решение ее проблемы, возможно, находится всего лишь в нескольких шагах. Осталось лишь немного пройти вперед и протянуть руку, и она будет почти что свободна. - Хорошо. Но если там будет бегать целая орава гниющих чудовищ с кишками наружу, то я вернусь обратно. Заткнув за пояс несколько факелов, она начала осторожно спускаться вниз, держась за поломанные доски и нащупывая ногой ближайшую ступеньку. Ракшари просто ненавидела лезть в какие-то курганы, вдыхать спертый воздух и ощущать над своей головой неподъемную толщу земли. Для нее не было ничего лучше бескрайней вересковой равнины, или покрытого песком побережья. Для подземных же авантюр она была, мягко говоря, плохо подготовлена. Внутри оказалось темно и душно, так что она поспешно зажгла факел, опасаясь увидеть, как к ней по лестнице поднимается какой-нибудь полуистлевший мертвец. Однако огонь осветил лишь пустые ступени, покрытые голубоватыми комками мха, и ровные стены, за которыми еле слышно доносился звук осыпающейся земли. - Слышишь? Они уже пытаются до тебя добраться, - прошептал он ей на ухо так внезапно, что Ракшари подскочила от испуга. - Это кроты, Лашанс! – прошипела она, и сердито затопала вниз, пытаясь выглядеть как можно более храбро. - Да-да, конечно же, кроты, - неубедительно согласился он, подкрепив свои слова коротким смешком. «Клянусь, я убью его, как только представится возможность. Главное – бесследно уничтожить тело…» Здесь оказалось гораздо более тесно, чем она думала. Лестница уходила все ниже, стены подступали все ближе, и хаджитка постепенно начала задыхаться, силясь совладать с приступом панического страха в закрытом пространстве. Потолок оказался очень низким, так что приходилось наклоняться, чтобы не стукнуться о него макушкой. Одно дело, когда ты находишься в убежище Темного братства, где помимо тебя живет несколько десятков человек, готовых в любой момент прийти на помощь. Здесь же она была совсем одна, не считая абсолютно бесполезного призрака, который только и способен, что компостировать мозг с талантом настоящего палача. К тому времени, когда они добрались до последней ступеньки, Ракшари только и могла, что следить за своим дыханием и тупо переставлять ватные ноги. Толкнула скрипучие кованые ворота, нисколько им не удивившись, и оказалась в широком прямоугольном зале. Потолок резко взмыл вверх, весь покрытый однообразными, мелкими узорами. Холодный и рассеянный свет заливал ступенчатый каменный пол, и непонятно было, где находился его источник. Дышалось здесь гораздо легче, и даже пыль, от которой постоянно чесалось в носу, не доставляла особых проблем. - Это не склеп, а руины айлейдов, - с разочарованием протянул Лашанс, подняв голову к узорам. – Видимо один из входов сюда находился прямо под той хижиной. А я уже было обрадовался. Убедившись в ненадобности факела, хаджитка отбросила его в сторону и медленно съехала вниз по стене. Ее прошиб холодный пот, колени мелко тряслись, а горло мучительно сдавливало от страха. - Сейчас. В себя приду, - с трудом произнесла она, обхватив себя руками и посылая проклятия в адрес тесного и непомерно длинного коридора. На ее лоб легла ледяная ладонь, и Ракшари почувствовала, как судороги постепенно отступают, а окружающие ее стены перестают беспорядочно вертеться и медленно становятся на место. - Сколько времени ты плутала по тому руднику, убегая от рабовладельцев? – внезапно спросил Лашанс. - Несколько дней, - хрипло ответила она, наслаждаясь холодом, окутавшим ее голову. - Застревала в узких лазах? - Несколько раз. - И как выбиралась? - Проталкивала себя на несколько дюймов вперед и дышала, ждала, когда будет не так больно. Затем двигалась снова, пропихивала сначала одно плечо, затем другое. Как-то потеряла сознание прямо там, и мне приснился дом. Небо, до которого не достать руками, и море, до дна которого не доплыть. Затем очнулась и поняла, что я по-прежнему в темноте и не могу пошевелиться. Камни очень сильно давили на грудь. Она еле удерживалась, чтобы не разреветься прямо у него на глазах, громко и с позором, размазывая слезы по щекам. - И как же ты смогла освободиться? - Я очень сильно захотела стать свободной. Он хмыкнул, как ей показалось, с некоторым одобрением. - Все, перестань меня лапать, - грубовато бросила она, дождавшись, когда бешеный стук сердца в ушах более-менее затих. Затем осторожно выпрямилась, все еще чувствуя легкое головокружение. – Раз уж здесь айлейдские руины, то будут и ловушки. Эти сумасшедшие дикие эльфы так тряслись за свои жилища, что понаставили пружины под каждым подозрительным камнем. Так что если что-то заметишь, то я попрошу тебя сразу говорить мне. - Договорились, - спокойно кивнул Лашанс, отойдя от нее достаточно далеко, чтобы не морозить. Первый зал они преодолели безо всяких неожиданных происшествий, и это несколько обнадеживало. Белый камень руин светился изнутри, и нигде не было ни одного намека на то, что они в этом подземелье могут быть не одни. Она где-то читала, что огромные скопления залов могут покрывать поистине гигантское расстояние, и надеялась, что они не попали в один из таких здоровых подземных городов. - Это случайно не твой? – с оживлением спросила она, завидев в центре следующего зала чей-то изломанный скелет, покрытый обрывками одежды. С их места было видно, что у него была проломлена грудная клетка, и острые осколки костей давно уже превратились в труху, рассыпанную на полу. - Так сразу и не поймешь, - задумчиво пробормотал призрак, прищуриваясь, словно ему было сложно разглядеть, что находится впереди. Вздохнув с легким раздражением, она продолжила идти. Судя по всему, они здесь будут плутать не один час. И неизвестно еще, получится ли у них найти то, что нужно. - Даже если не твой, может все равно стоит его взять? – громко бросила она на ходу. – Какая разница, в какое тело тебе селиться, в свое или чужое? Лашанс что-то ответил, но она не услышала, потому что сухой щелчок под ногами отозвался для нее громом в ушах. А затем пол ухнул вниз так резко, что хаджитка чуть не взлетела в воздух. Рефлекторно отскочив назад, она врезалась спиной в стену и до крови ободрала затылок, потому что, в отличие от неподвижной стены, с огромной скоростью падала куда-то в пропасть. Раздался омерзительный скрежет, и пол остановился, достигнув дна. Содрогнувшись от удара, она чудом удержалась в вертикальном положении и боязливо опустила глаза, судорожно цепляясь руками за идеально ровную стену позади себя. Весь пол оказался покрыт громадными трещинами, из которых, словно наконечники копий, торчали футовые колья, ржавые до черноты, но по-прежнему очень острые. Один из них распорол штанину на правой ноге и теперь тускло блестел где-то в районе колена. Остальные, к счастью, выросли в некотором отдалении от нее, но если б хаджитка оказалась всего лишь на пару шагов дальше от стены, то она бы приземлилась всей массой своего тела на это богатство. Все произошло настолько быстро, что Ракшари не успела ничего почувствовать, и теперь не понимала, больно ей, или все-таки не очень. Скелет неизвестного расхитителя гробниц находился неподалеку, и из его грудной клетки, точно посередине, торчало зазубренное лезвие. Раздался дребезжащий скрип несмазанных шестеренок, и пол, на котором стояла помертвевшая от испуга хаджитка, начал медленно подниматься, возвращаясь в свое исходное положение. Останки человека с дырой в груди дрогнули и почти что с нежностью улеглись обратно. Беспорядочные трещины исчезали прямо на глазах, и вот она уже не может разглядеть, где пару секунд назад сходились края светлого камня. - Осторожно, ловушка, - ровным голосом «предупредил» Лашанс, едва только увидел ее белое лицо. - «Так сразу и не поймешь»?! – заорала девушка, как только ей удалось вернуть себе голос. – Скотина, ты же сразу понял, что тут что-то не так! И щурил свои глазенки, делая вид, что у тебя внезапно зрение упало! - Но тут же так темно, так темно. И мне так страшно, что я сейчас отключусь, чтобы увидеть небо, до которого не достать руками… - издевательски пропел он. - Пасть закрой! Она уже жалела о том, что продемонстрировала ему одно из своих слабых мест. Он теперь будет смаковать полученную информацию несколько недель. Убедившись, что вместе со штаниной ей заодно не разрезало и ногу, она выпрямилась и осторожно обошла опасный участок, приблизившись к короткому переходу в направлении следующего зала. Там было гораздо светлее, чем раньше, и, оглядевшись, она без труда поняла, в чем была причина такой резкой смены освещения. - Это же камни Варлы, - с легким удивлением воскликнул призрак, оказавшись рядом с Ракшари. – Драгоценные сосуды, в которых хранится магия, и которые превращаются в обычное стекло, стоит лишь ненадолго вынести их на солнце. Вот только… их как-то слишком много. Девушка не могла с ним не согласиться. Высоко под сводчатым потолком, покачиваясь на неощутимом ветру, висела целая связка бесценных камней, сияющих кристально-чистым светом. Они время от времени соприкасались друг с другом, и тогда по всему залу проносился хрустальный звон, настолько хрупкий и тонкий, что казался отзвуком какой-то музыки, давным-давно умершей в этих руинах вместе со всеми обитателями. - Это, должно быть, стоит целый мешок золотых, - зачарованно прошептала она, рассматривая всю эту конструкцию, смахивающую на огромную люстру в каком-нибудь замке аристократа. Она с сожалением отметила, что не прихватила с собой ни лука, ни еще какого-нибудь приспособления, с помощью которого можно было бы добраться до такой красоты. Придирчиво осмотрев пол на предмет выступающих плит или подозрительно валяющихся костей, она начала с осторожностью пересекать зал. На другой стороне было видно несколько проходов в смежные комнаты и другие коридоры, и ей нужно было успеть проверить их все, прежде чем она устанет и потеряет способность вовремя замечать опасность. Когда она достигла середины зала, что-то вокруг нее неуловимо изменилось. Хрустальный звон стал громче и напряженнее, в воздухе повисло непонятное ощущение тревоги, да и свет стал несколько слабее. Недоуменно уставившись на ближайшую стену, украшенную железными фресками, изображавшими жизнь все тех же диких эльфов, она замедлила шаг, а затем и вовсе застыла. Крохотные, нарисованные со всей тщательностью лица были настолько искажены и перекошены, что мало походили на человеческие. И со своего места ей казалось, что разинутые в немом крике рты и искривленные паучьи конечности покрыты коркой запекшейся крови. - Жуть, - буркнула она, оглянувшись. И тут же поняла, что помимо фресок, весь зал изменился полностью, из просторного и чистого превратившись в мрачный и кроваво-красный. Она опять не заметила, когда все это произошло, но было ясно одно – ничего хорошего от этого можно не ждать. - О, так вот что делает этот рычаг, - с любопытством выдал Лашанс, изучая скопление кристаллов над своей головой. В камнях Варлы, дрожащих и испускающих нарастающее гудение, заплескалось что-то темное и, вне всяких сомнений, недружелюбное. - Ты перестанешь вставлять мне палки в колеса, или нет?! Не дергай все, до чего дотягиваешься! – накинулась на него Ракшари, с опаской посматривая на камни. - Ты права, извини. Давай немного постоим, полюбуемся на это прекрасное зрелище. Клянусь, я только что увидел в одном кристалле чье-то обезображенное лицо. Почувствовав, что дело совсем плохо, хаджитка не стала обращать на него внимание и со всего духу припустила в сторону многочисленных выходов. И как раз вовремя, потому что позади раздалось непонятное жужжание, и затем ее спину обожгло нестерпимым жаром. Не сбавляя хода, она нырнула в первые попавшиеся ворота и слетела вниз по винтовой лестнице, ощутив паленый запах своей собственной шерсти. Через пару секунд, кое-как оправившись от испуга, она неожиданно поняла, что в самом деле летит, едва касаясь ногами пола – выщербленные ступени куда-то исчезли, и теперь она по инерции неслась вперед, не имея никакой возможности остановиться. Последние несколько метров она преодолела кубарем по наклонному полу, в панике размышляя о том, не ждет ли ее в самом низу очередная стена остро заточенных кольев. Но ничего такого не произошло, и она, пребольно стукнувшись коленями, растянулась прямо на полу, уткнувшись носом в изгиб своей руки. - Все… я больше никуда… - бессильно выдохнула она, зажмурившись. – Берите тепленькой и ешьте. Она услышала хихиканье над своим ухом, и болезненно сморщилась. Ситис, как же он достал… - Может, хватит уже ржать? – плаксиво заныла она, пытаясь сесть. – Я вообще ради кого стараюсь? Кое-как протерев глаза, она некоторое время изучала услужливо протянутую бесплотную ладонь. Затем, уцепившись за нее и поморщившись от холода в онемевшей руке, медленно выпрямилась, потирая ушибленную спину. - С чего это ты такой вежливый стал? – недовольно буркнула она, проверяя, все ли ее кости целы и невредимы. - Простите, - прощебетал незнакомый голос, высокий, мелодичный и, несомненно, женский. – Я просто не люблю, когда кому-то больно. Резко повернувшись, она изумленно вытаращилась на ту, кто помог ей подняться. Без сомнения, это была бесплотная душа, давным-давно умершая, возродившаяся и не сумевшая попасть по ту сторону. Но это был не Лашанс, а кто-то странный и совсем незнакомый. Призрак девушки с любознательностью ее рассматривал, тиская в полупрозрачных руках черенок старой метлы. Узкие плечи, невысокий рост и заостренные кончики ушей говорили о том, что при жизни она не была человеком, скорее всего босмером или данмером. Но больше всего Ракшари поразило не это. Судя по всему, она погибла каким-то зверским способом, потому что один глаз у нее исчез начисто, а веки и губы оказались полностью сожжены, так что казалось, что она постоянно скалилась в леденящей улыбке от уха до уха. Возникало такое ощущение, что у этой девушки в буквальном смысле слова отсутствовало лицо. - Добрый день, - с улыбкой поздоровался призрак. Ракшари передернуло от шевеления мышц на изуродованных остатках лица. – Сильно поранились? - Ннет, ходить могу, - медленно ответила она, глядя на нее во все глаза. Не считая наемного убийцы, она впервые общалась с неупокоенным призраком и была несколько удивлена, что он не набросился на нее сразу же. – А вы… не хотите меня убить? - А надо? Если вы хотите умереть, то я могу помочь. Но не скажу, что мне очень этого хочется. Вы же будете гнить и испускать тлетворные миазмы, а я тут живу вообще-то… - Неминда? Призрак затих и медленно повернулся в сторону выхода на лестницу. Лашанс несколько секунд стоял неподвижно, словно не веря своим глазам, а затем сорвался с места, в несколько шагов преодолев расстояние, отделяющее его от девушки. Поднял руки и прикоснулся к ее тонким плечам, но его дрогнувшие ладони лишь беспрепятственно прошли сквозь ее туманное тело. Пораженная Ракшари молча на все это смотрела, отмахнувшись от абсурдной мысли, что он на самом деле хотел обнять ее и прижать как можно крепче к себе. - Так и знал. Призванный и восставший призраки слегка различаются по структуре, так что не могут дотронуться друг до друга… - с горечью проговорил он, опустив руки. Названная Неминдой молча смотрела на него, по-прежнему беспомощно теребя в руках метлу. Ее лицо, в силу отсутствия некоторых своих частей, не выразило ровным счетом ничего, и, судя по всему, она сейчас очень сильно жалела о том, что не может показать ему всех своих чувств. - Конечно, не могут, - ответила она тихо. – Ты хоть раз видел призраков, которые друг друга обнимают, целуют и срывают свою призрачную одежду? Я не видела. - И все это было сказано ровным счетом безо всякого намека, - усмехнулся он, и тут же помрачнел. Ему совсем не нравилось то, что он сейчас видел. – Кто это сделал, Неминда? - Человек, которого я унизила. А еще украла водоплавающую макаку, которая все равно оказалась гнусной тварью, - грустно ответила она. - Его имя? - Он давно умер. - Зато остались дети. - Лашанс, не становись чудовищем. Хватит и того, что я выгляжу как сущий монстр. - Я мог бы помочь… - отчаянно прошептал Лашанс, с болью вглядываясь в то, что осталось от ее лица. – Я мог бы предотвратить. Я мог бы что-то сделать. - Ты был мертв, - ее голос надломился на последнем слове. - Это не оправдание. Ему понадобилось несколько секунд, чтобы успокоиться и продолжить говорить своим обычным, спокойным голосом с оттенком едва заметной иронии. - Очень больно было? - Хм, я перестала что-либо чувствовать, когда он залил в меня кислоту, - ей понадобилось приложить некоторые усилия, чтобы вспомнить такую важную деталь. Его лицо на мгновение потемнело от ярости, но он смог найти в себе силы, чтобы промолчать. - А тебе было очень больно? - О, я перестал что-либо чувствовать, когда эти идиоты разорвали мне селезенку. Я слышал, ты расправилась с каждым, кто приложил руку к моей смерти? - О да, - просияла она, горделиво подбоченившись. – Правда, Метью Белламонт скончался слишком быстро, когда на него упала крышка саркофага. Я бы хотела, чтобы он жил еще как минимум несколько дней. - Я тебя умоляю, Неминда. Ты хоть раз убивала кого-то так, чтобы все прошло по плану? - Да. Всех своих друзей, - невозмутимо ответила она. - Ах, как больно. Столько времени прошло, а ты все еще это мне вспоминаешь. - А сколько времени прошло? - Две сотни лет. - Ясно. Я ненамного тебя пережила, потому что торчу здесь всего лишь сто пятьдесят. - Не скучно? - Временами. Сюда иногда забредают самоубийцы, так что я провожу года, разглядывая их вещи. Недавно вот спустился один, - она ткнула бесплотным пальцем в сторону скелета, сидящего у стены. – Мы с ним очень мило побеседовали. Правда, пока он спускался по этой заклинившей лестнице, то сломал обе ноги, и не смог подняться обратно. Так что он был со мной целых несколько недель, пока не умер от жажды. Однако, твоя спутница почему-то затихла и пялится на нас страшными квадратными глазами. Вы в порядке? - Я охреневаю, - емко выдавила Ракшари, удивленная тем, что вообще может говорить. На самом деле, непонятно почему, ей очень хотелось расплакаться, слушая их голоса и вопросы, адресованные друг другу. Хоть они и обменивались издевками, подначивали и подшучивали друг над другом, смотреть на них все равно оказалось невыносимо грустно. Переступив с ноги на ногу, она постаралась согнать с себя непонятное наваждение и обратилась к Неминде: - Почему вы находитесь в этом подземелье? - Я… не могу уйти, - сконфуженно произнесла она, застенчиво покосившись на Лашанса. Получилось довольно жутко. – Этот маг обладал дурацким чувством юмора и привязал меня к одному предмету, который я изо всех сил пыталась сохранить при жизни. Прикоснуться к нему я не могу, и перенести в другое место, следовательно, тоже. - И что это за предмет? Она молча указала кивком в угол небольшой и темной комнаты. Прищурившись, хаджитка с трудом различила там крышку какого-то маленького глиняного кувшина, спрятанного в ворохе разнообразного мусора. - И что же там? – протянула Ракшари, уже зная ответ. - Сердце вот этого, - смущенно пробормотала девушка, глядя на Лашанса исподлобья. «Есть!» Хаджитка с трудом уговорила себя остаться на месте, и не хватать кувшин голыми руками. То, что к нему оказался привязан призрак, может значить, что в конечном итоге завладевшему кувшином придется разбираться с этим самым призраком. Так что она решила немного подождать и посмотреть, что будет дальше. - Сердце? – скривился Лашанс. – Из всех моих органов ты решила выбрать именно сердце. Смею тебя заверить, что у моего тела были другие важные части, которые тоже следовало сохранить. - Как будто у меня был выбор, - проворчала Неминда. – Эти придурки совсем озверели и хотели съесть его. Пока они ругались с друг другом и пытались выяснить, кому оно достанется, я успела вынести его из дома и закопать на грядке. - ...Ты закопала мое сердце на грядке с какой-то картошкой? - А вместо него они съели кое-что другое, в кровавом раже не заметив подмены. Так что, когда этот человек узнал, зачем я держу у себя какую-то непонятную емкость, то решил сыграть злую шутку. И в итоге я вынуждена охранять этот дрянной кувшин целую вечность, сходя с ума в этом месте. - Погоди. Если ты спрятала мое сердце, то что они тогда съели? – вопросил чересчур обеспокоенный Лашанс. - Какая разница, тебе это все равно уже было не нужно. Он возмущенно поперхнулся воздухом. - Они ничего тебе не сделали? – с беспокойством спохватился он, мысленно распрощавшись со съеденной частью себя любимого. - Они уверяли меня в том, что в этом нет моей вины, и я всего лишь исполняла твои приказы. Я по правде их не дослушала, потому что ненадолго отрубилась. Видок у тебя был, мягко говоря… - А что будет, если я возьму кувшин? – допытывалась Ракшари, краем уха прислушиваясь к их беседе. - Подозреваю, тогда я буду следовать за тобой до тех самых пор, пока ты не помрешь, и буду периодически этому способствовать. Малоприятная перспектива. Понятия не имею, как кому-то может нравиться таскаться за человеком, действуя ему на нервы. - Вообще, именно этим я и занимаюсь, - криво улыбнулся Лашанс. - Вот как, - призрак данмерки неожиданно повернулся к застывшей Ракшари и с сочувствием обратился к ней. - Он вас очень мучает? - Он дьявол не во плоти, - просто и понятно ответила хаджитка. - У меня двести лет не было женщины, - доходчиво объяснил призрак. В этот момент Ракшари сорвалась с места, молнией метнувшись к ничего не подозревающей Неминде. В поднятой руке блеснуло бритвенно-острое серебряное перо, и она ударила им наискосок, хищно припав к земле. Ее Лезвие почти дотянулось до живота данмерки, как кисть пронзила острая боль, а нож налетел на преграду и скользнул вниз по взлетевшему наперерез клинку, тонкому, словно хирургический скальпель. Моментально отскочив подальше, она зажала свободной рукой запястье, почувствовав, как ее собственная кровь заливается в рукав рубашки. Между ней и призраком девушки стоял Лашанс, сосредоточенный и обманчиво мирный. Между его пальцев, смазанных и трудноразличимых, неуловимо мелькало смертоносное лезвие. - Ты что делаешь, Лашанс? – неуверенно улыбнулась хаджитка, делая вид, что не испытывает никакой боли. – Избавимся от нее, и ты получишь обратно свою жизнь, которую так хотел и которую так желал. - Что-то мне расхотелось, - от звука его голоса у нее по спине побежали мурашки. Сейчас она отчетливо почувствовала, что при повторной попытке добраться до Неминды, он без колебаний ее выпотрошит. - Ты что, забыл? – она услышала, как испуганно дрожит ее голос, но ничего не смогла с этим сделать. – Если убьешь меня, то исчезнешь сам, и в этот раз никто не будет призывать тебя обратно! Он на мгновение оглянулся, чтобы посмотреть на призрак данмерки, который выглядел даже более испуганным, чем Ракшари, и спокойно пожал плечами. - Значит, так тому и быть. Хаджитка не могла поверить своим ушам. Но, несмотря на свое замешательство и изумление, она все-таки соображала достаточно хорошо, чтобы незаметно, дюйм за дюймом, приблизиться к брошенному в углу кувшину. - Черт возьми, Лашанс. Ты самое невыносимое, гнусное и вероломное существо, которое я когда-либо знала. Понятия не имею, как сделать так, чтобы ты хоть чуть-чуть мне повиновался. - Может, переспишь с ним? – тихонько подсказала Неминда. - Так, я не понял. Ты вообще на чьей стороне? Резко нагнувшись, хаджитка подхватила кувшин одной рукой, и торжествующе взглянула на двух призраков. Содержимое кувшина отозвалось дробным стуком, словно внутри него перекатывалось что-то еще помимо сердца. - Странный звук, - заметил Лашанс, выжидающе взглянув на Неминду. Она стушевалась еще больше, уставившись куда-то в пол. - Ну, магу нужна была часть моего тела, чтобы приклеить меня к кувшину. Так что он засунул его туда тоже. - Засунул что? - Пальчик, - прошептала она так беспомощно, словно была в чем-то виновата. Люсьен Лашанс задумчиво смотрел на нее целую минуту, и затем расцвел так, словно пришел к какому-то чрезвычайно счастливому умозаключению. - Пальчик… - повторил он, с удовольствием пробуя слово на вкус. – Моя дорогая Неминда, а не хотела бы ты воскреснуть вместе со мной? - Что?! – возмущенно вскрикнула Ракшари. - Присоединяюсь. Что? Лашанс, ты просто гений среди удобрений, - проговорила данмерка с некоторой обидой. – Ты мое лицо видел? Как мне с ним среди людей появляться? - Твое лицо безупречно. Если б я мог, то я бы тебя, не сходя с места… - Спасибо, я поняла, - поспешно перебила она его. – Сотни убитых и замученных не прошли мимо тебя просто так, раз тебе нравится то, как я выгляжу. - Меня вообще расчленили, хотя я думаю, ты и так прекрасно это помнишь. Однако сейчас я хожу такой же, каким был до визита гостей в ту хижину. Думаю, и при воскрешении все прекрасно восстановится. - Что-то с трудом верится, - буркнула она недоверчиво, старательно отгоняя от себя чувство надежды. – Не удивлюсь, если для этого потребуется какой-нибудь поросший мхом ингредиент, вроде десертной вилки Мехруна Дагона. Или человеческие жертвоприношения. - Ну, тогда нам повезло. Я как раз знаю того, кем можно пожертвовать в первую очередь, - успокаивающе проворковал Лашанс, искоса поглядывая на онемевшую от ужаса хаджитку. - Тогда ладно, - просияла в свою очередь данмерка, постаравшись, чтобы ее лицо не выглядело при этом слишком ужасно. Все планы Ракшари рушились прямо на глазах. Дело пошло совсем не так, как она ожидала. И что ей теперь делать? Она такого просто не могла предугадать. - Это все очень мило, - через силу выдавила она, облизнув пересохшие губы. – Но вы совсем не считаетесь с моим мнением. - Действительно. Как же нам разрешить этот спор, если ты уже схватила кувшин своими лапами и привязала к себе еще одного призрака? – он с наигранной задумчивостью склонил голову набок. - Может, камень-ножницы? – предложила девушка, осторожно прислонив метлу к стенке и подходя к ним. - Гениальный выход из положения. Ты как всегда великолепна. Когда у нас появятся тела, я непременно распоряжусь, чтобы тебя накормили твоим любимым медовым пирогом, если ты, конечно, будешь в состоянии его съесть, - промурлыкал Лашанс. Смотрел на нее он при этом так, словно она была сделана из стекла, и может разбиться от любого неосторожного прикосновения. И можно было не сомневаться в том, что он уничтожит любого, кто осмелится хотя бы косо посмотреть в ее сторону. «Когда у вас появятся тела, мир рухнет в бездну…» - мрачно подумала Ракшари, и встряхнула головой, которая уже начинала гудеть. Что они там сказали про камень-ножницы? - Вы издеваетесь? Глупее ничего придумать было нельзя?! - Кто выиграет, тот и решит, что нам делать. Раз. Два. Три! Чуть ли не воя от окружившего ее абсурда, она еле успела протянуть свою руку, сложив пальцы в первую попавшуюся фигуру, которая появилась у нее в голове. - Ура, я выиграл. - Эй, погоди! Камень же бьет… - Мое решение – все возвращаемся к этой вампирской леди вместе с кувшином. И она нас обоих воскрешает. Мир, радуга, гуары. - Ты меня вообще слушаешь?! - Наконец-то я избавлюсь от твоей унылой компании, Ракшари. И не думай, что я не догадался о твоих настоящих намерениях. Если попытаешься тронуть меня или ее, когда мы воскреснем, то я забью тебя голыми руками. - … Ублюдок. - Люсьен, можно я скажу что-то очень слащавое и сопливое в твой адрес? - Нельзя. Я и так все знаю. Идем, нам предстоит долгий путь. Кстати, наше убежище находится на краю моря, и там водятся хоркеры. Ты когда-нибудь видела хоркеров, Неминда? Человек и данмерка – два нематериальных призрака, застрявших в материальном мире – скрылись за поворотом лестницы, разговаривая друг с другом и полностью забыв о том, в каком непригодном для бесед месте они находились. Ракшари растерянно застыла посреди комнаты, сжимая в одной руке бесполезный нож, в другой – наглухо запечатанный кувшин. Она подозревала, что без помощи мага у нее не получится ни открыть его, ни избавиться, зашвырнув куда-нибудь в кусты. Изможденная хаджитка очень кстати ощутила себя мухой, которая отчаянно бьется и пытается высвободиться, но только крепче увязает в липкой паутине. Оставалось лишь надеяться, что после того, как Лашанс получит назад свое тело, он в самом деле от нее отвяжется. Надо будет поговорить с Неминдой на эту тему, уж она-то сможет его утихомирить. В конце концов, сто пятьдесят лет – это не так много, как две сотни, и у нее могут остаться хоть какие-то крупицы разума. - Ты там идешь? – послышался нетерпеливый голос бывшего спикера. - Иду, иду, - безжизненно откликнулась Ракшари, направляясь в сторону лестницы. И затем добавила уже тише, обращаясь к тому, кто все это затеял: - Превеликий Ситис, надеюсь, ты знаешь, что делаешь. Эти двое свихнулись на всю голову, и они либо воздвигнут наше братство на вершину, либо разрушат его до основания… Когда все это закончится, я ведь смогу отправиться домой, да?