Недопонимание

С самого детства Ариадна Джейн Лилиан Поттер носила старую одежду своего кузена — огромные протертые футболки, шорты, в каждую штанину которых она могла бы влезть целиком, обувь больше на пару размеров. И все, естественно, мужское, потому что какая нормальная мать станет покупать своему сыну девчачьи вещи? Что же до Ариадны — ее существование всеми силами пытались скрыть, будто в доме на Тисовой проживает только один ребенок, так что ей никогда ничего нового не покупали. Черные как смоль, непослушные волосы тетка стригла очень коротко, под мальчишку, чтобы не тратить на нелюбимую племянницу свои шампуни и бальзамы. И звали ее коротко — Арри, ведь имя «Ариадна» слишком громоздкое и длинное, чтобы выговорить в гневе, слишком ненормальное, чтобы так звали обычного ребенка. А в доме Дурслей было не место чему-то ненормальному. Арри росла тихой, забитой девочкой, приученной к тому, что у нее не может быть ничего своего. Даже мыслей, даже мнения. Вздумай родственники называть ее иначе, она бы беспрекословно откликалась на это новое имя. Решили бы родственники, что она собака — она бы не возразила. И потому Арри даже не пикнула, когда огромный косматый человек сказал ей: «Ты волшебник, Гарри». Гарри? Да кто угодно. Важнее было то, что она… он — волшебник. Великан Хагрид забрал ее от Дурслей, и это было самым лучшим подарком за все ее одиннадцать дней рождения, а что до того, что звали ее Гарри… подумаешь, мелочь. И не так называла ее тетя, и не такими словами кричал дядя, когда дорогой кузен в очередной раз возводил напраслину на нее. Так что Арри… Вернее, Гарри, легко приняла это новое условие ее странной жизни. Она — мальчик-который-выжил, Гарри Джеймс Поттер. Она не возражала, когда в Хогвартсе ее поселили в спальню мальчиков. Главное, что у нее была собственная мягкая кровать с плотным пологом, который задергивался со всех сторон, и живет она не в чулане под лестницей. И еще у нее была магия. А уж до всего остального… взрослым ведь виднее? Может, это мудрый план директора Альбуса Дамблдора, который хитро сверкал очками-половинками, глядя на нее на распределении. Она быстро нашла друзей — Рона Уизли, мальчика, с которым в одном купе она ехала в поезде, и Гермиону Грейнджер, девочку, с которой подружилась Гарри уже в Хогвартсе. Как-то раз они сидели вдвоем в гостиной, Рон попал на отработку. Они делали домашние задания, Гарри обещала другу, что поможет ему с эссе (читай — напишет вместо него, а Гермиона поправит), так что она усердно скрипела пером, надеясь успеть за вечер закончить оба эссе — и свое, и для Рона. Гермиона вдруг отложила перо и испытующе уставилась на Гарри. Та некоторое время продолжала писать, однако, почувствовав взгляд подруги, немного неловко отложила перо и посмотрела в ответ вопросительно. — Гарри, как тебя зовут? — серьезно спросила она, глядя прямо в глаза. — Гарри Джеймс Поттер, — ответила та, даже не улыбнувшись. — А по-настоящему? — с нажимом спросила девочка, прищурившись и придвинувшись ближе (это должно было быть Угрожающе). — Ариадна Джейн Лилиан Поттер, — произнесла она, немного отклонившись. — А что? — Так и знала, — Гермиона победно улыбнулась, вновь откинувшись на спинку кресла, но тут же посерьезнела. — А почему ты притворяешься мальчиком? Живешь у мальчишек, одеваешься в мужскую форму, играешь в квиддич. — Ну, положим, девушки тоже в квиддич играют… — пробормотала Ариадна. — Гарри! — возмутилась девочка. — То есть, Ариадна! — Можешь звать меня Гарри и дальше, — Поттер улыбнулась. — Я привык, все так зовут. — Нет, так не годится! — возмутилась Гермиона. — Это сейчас мы маленькие, разницу между девочками и мальчиками сложно увидеть. А потом? — Что — потом? — искренне не поняла Ариадна. — Взгляни на взрослых женщин, — фыркнула Грейнджер. — Что у них есть? — Что… — на личике Арри отобразились мысленные потуги. — О… — изумрудные глаза и аккуратный ротик приняли одинаково круглую форму. — Вот! — Гермиона являла собой ярость несправедливо ущемленных. — Мы должны пойти к МакГонагалл, сказать, чтобы тебя переселили в женскую спальню. Неужели ты не просила? — Нет, — удивленно пробормотала Поттер. — Мне сказали, где жить… я и живу. — О Господи… — кудрявая девочка страдальческим жестом приложила руку к лицу и выглядела в точность как мать трудного подростка. Они отправились к декану в тот же вечер, но профессор МакГонагалл лишь гневно приказала прекратить глупые шутки. «Я была лучшего мнения о вас, мисс Грейнджер, и не думала, что вы станете так подшучивать над преподавателями. Что до вас, мистер Поттер, вы должны были остановить свою подругу и проявить благоразумие!» Гермиона горела яростью, но спорить с деканом не стала — на кону находились баллы факультета. Вместо этого она решила переубедить хотя бы других гриффиндорцев. Удалось убедить только Рона. Остальные же лишь смеялись над Гермионой, а Фред и Джордж и вовсе позвали «идейным генератором» в свою организацию «Уизли и Ко. — Шутим над вами за ваши деньги», которую они придумали тут же. Ариадна не пыталась переубедить подругу, лишь виновато улыбалась, когда ту вновь награждали смешками и фразами вроде «Хватит заливать, Грейнджер». Арри не пыталась переубеждать и всех окружающих. Да даже себя не переубеждала, по-прежнему говоря о себе в мужском роде, и только с Гермионой и Роном переходя на женский, и то, лишь потому, что подруга так просила. На рождество ей подарили мантию-невидимку, и, ведомая духом приключенца, который проснулся в ней совершенно внезапно, Арри отправилась бродить по ночному замку. В старинном, немного мутном зеркале в тяжелой раме с завитками и странными надписями, что одиноко стояло в заброшенном классе, Гарри вдруг увидела девушку. Высокую и красивую. Черные кудри каскадом рассыпались по плечам и спине, женская школьная форма Хогвартса выгодно подчеркивала изящные изгибы девичьей фигурки, юбка ниже середины бедра оставляла прекрасный вид на точеные ножки в серых гольфах и черных туфельках на маленьких каблучках. Изумрудные глаза смотрели уверенно, с легкой нахалинкой, на чуть пухлых розовых губках играла счастливая улыбка. Если бы не круглые очки, да шрам-молния на лбу, виднеющийся под художественно-неряшливой челкой, то Ариадна ни за что не узнала бы эту прекрасную незнакомку в отражении. Лишь спустя несколько минут разглядывания до нее дошло, что девушка за зеркальной поверхностью — она сама. Тогда девочка отшатнулась от зеркала в ужасе, а из глаз брызнули слезы. Она отвернулась и съежилась в маленький невидимый (она ведь была под мантией) комочек, а из глаз лились горячие слезы, и девочка никак не могла их остановить. Каким-то непостижимым образом треклятое зеркало сумело заглянуть в ту часть ее души, о которой бедная замученная девочка даже не догадывалась. В ту часть, где она была смела настолько, чтобы представлять себя такой. Сногсшибательно красивой, смелой, счастливой. Когда слезы иссякли, девочка вновь обернулась к зеркалу. Прекрасная незнакомка все еще была там, улыбаясь идеальной улыбкой. Гарри подошла к зеркалу ближе и села рядом с зеркальной поверхностью, с тоской глядя на (не)свое отражение. Она и мечтать не могла, чтобы однажды стать такой же. Хотя… если зеркало отразило это — значит, могла? Гарри приходила сюда целую неделю, каждую ночь подряд. На седьмую, последнюю, в классе оказалась она не одна. — Ты, как и многие, познал разрушительную и притягательную силу зеркала Еиналеж, мальчик мой, — старческий добрый голос заставил Гарри подскочить на месте и завертеться, оглядываясь. Директор сидел на одной из парт, помахивая ногой. — Простите, директор, — сипло прошептала Гарри, залившись краской и опустив глаза в пол. — Ничего страшного, дитя, — Дамблдор улыбнулся своей самой мягкой и теплой улыбкой. — Ты уже понял, что показывает это зеркало? — Наши самые сокровенные мечты, — прошептала Ариадна, втянув голову в плечи и краснея еще сильнее, хотя, казалось, больше некуда. — Верно, — старик кивнул и подошел к ней ближе. — Что ты видишь в зеркале? — спросил он, глядя в зеркальную гладь с легким прищуром. Ариадна подняла голову, снова вгляделась в отражение. Прекрасная незнакомка изо всех сил строила Дамблдору забавные рожицы и Гарри улыбнулась. — Себя, — тихо ответила она, продолжая улыбаться. — Значит, ты самый счастливый человек на свете, Гарри Поттер, — директор улыбнулся в седую бороду и потрепал ее по коротким волосам. — Что до меня… Я вижу себя с парой замечательных новых носков! Зеркало убрали. Ариадна хоть и пообещала больше не искать его, но как же ей хотелось… Но вскоре это не понадобилось. Прекрасная незнакомка стала приходить ей во снах, и более того… во сне девочка сама становилась ею — счастливой, уверенной в себе и в том, Кто Она Есть На Самом Деле. Эти сны дарили ей настоящее, искреннее счастье, которое длилось еще несколько минут, пока сознание возвращалось в этот мир и пребывало где-то между миром грез и явью. Но мечты так и оставались мечтами. Гарри не была Девушкой-Из-Зеркала. В ней не было ни капли решимости, чтобы сделать первый шаг к тому чудесному образу из сокровенной мечты, да хотя бы заказать женскую форму, или попросить директора переселить ее в женские спальни. Шло время, близилось начало второго года обучения Ариадны Джейн Лилиан Поттер в школе магии и волшебства Хогвартс. С новых книжек и маленького подиума в книжном магазине самодовольной улыбкой павлина скалился холеный златоволосый и голубоглазый мужчина, призывно подмигивал и во всю вертелся перед камерами, давая воздыхательницам разглядеть себя со всех сторон. Знаменитый писатель, приключенец, орденоносец, и прочее, прочее, прочее, Златопуст Локонс, сразу же выцепил Поттер взглядом и тут же вытянул перепачканную в саже девочку к себе, под свет вспышек множества камер. Продолжая жеманно улыбаться, он плотно прижал ее к себе, и в процессе фотосессии широкая ладонь перекочевала с плеча на талию — павлин оказался не так глуп и быстро разглядел, что Мальчик-Который вовсе и не мальчик, а девочка. Ариадна послушно улыбалась и стоически сносила многочисленные вспышки камер, хотя глаза уже начинали слезиться. Или это от того, что рука писателя то и дело прохаживалась по ее боку с ласковым поглаживанием, замаскированным под поиск более удачного ракурса для фотографий? Спас подругу Рон, которому достало наглости, чтобы украсть девочку у разошедшегося Локонса — миссис Уизли, Джинни и Гермиона с восторженными вздохами пялились на героя дня, а мистер Уизли сцепился с Люциусом Малфоем. — Спасибо, Рон, — тихо произнесла Гарри, почувствовав, что горло странно сжалось, не давая вымолвить ни слова. — Лилс, ты чего, не плачь! — воскликнул шестой Уизли, глядя как слезы крупными горячими каплями стекают по грязным щечкам. Рон единственный звал ее по третьему имени, считая, что первое сократить нормально слишком сложно, а второе слишком часто встречается. Арри издала странный булькающий звук и упала в объятия друга, не в силах перестать рыдать. Эта фотосессия оказалась слишком унизительным, болезненным опытом, будто там она была и вовсе голой. Рон, немного обалдев, не понимая причины внезапных слез, неловко поглаживал подругу по коротким волосам и бормотал что-то утешительное. Когда остальное семейство Уизли вместе с Гермионой вышло из магазина, Ариадна уже успокоилась, и только размазанная по лицу сажа, да влажное пятно на мантии Рона напоминали о том, что девочка плакала. Уже в Хогвартсе выяснилось, что новым преподавателем Защиты станет Локонс. Арри в ужасе вспоминала унизительную фотосессию и украдкой, словно боясь самой себя, задумалась о том, чтобы прогуливать его уроки. И не зря. После неудачного опыта с пикси, профессор оставил идею изучения чего-то действительно нужного, и посвятил все время своих уроков разыгрыванию сценок из его книг. Ариадне выпала роль прекрасной дамы, которую прекрасный Златопуст Локонс спасает от… чего бы то ни было, и в конце она дарит спасителю свой поцелуй… к счастью, под всеобщий смех, профессор объявил, что «по понятным причинам» эту сцену они опустят, спасенной даме будет достаточно его обнять. Не смеялись лишь Рон и Гермиона. Грейнджер, правда, первые пару уроков искренне завидовала Гарри, которой выпадала роль, о которой мечтали все девочки. Но Рон быстро привел ее в чувства. «Он ее лапает, идиотка!» — яростно шипел он Гермионе, когда они шли с очередного урока Актерского Мастерства, а Ариадна всеми силами пыталась сдержать слезы и подступающую к горлу паническую атаку. После этого глупую влюбленность Гермионы в идеальный образ как рукой сняло. Шестой Уизли всерьез предложил Арри прогуливать уроки Локонса, но Гермиона настояла, на том, что это недопустимо, но согласилась и с тем, что также недопустимо, чтобы профессор под видом сценок продолжал лапать их подругу. На следующий урок Актерского Мастерства, когда Локонс вновь вызвал Поттер изображать свою даму, Гермиона встала, силой удержав подругу на месте и сказала, что Гарри больше не будет играть эту роль. Профессор повернулся, и его картинная улыбка слегка поблекла, будто он не понимал, что происходит. Портрет Локонса, рисующий портрет Локонса за его спиной осуждающе покачал головой и цокнул языком, глядя на Гермиону. — Гарри больше не будет изображать вашу даму, — четко повторила Гермиона, и добавила, — профессор. — Не понимаю, — все еще улыбаясь, но как-то блекло, Златопуст окинул девочку взглядом. — Вы, мисс, новый Поттер? — Нет, сэр, — произнесла Гермиона, все еще удерживая Гарри на месте. — Тогда сядьте, мисс, как вас, не мешайте восходящей звезде! — раздраженно произнес Локонс, уже не улыбаясь. — Мистер Поттер, идите ко мне. Ариадна снова попыталась встать, но внезапно тяжелая рука Гермионы удержала ее на месте. — Герми… — едва слышно шепнула она с отрешенным выражением на лице — теперь оно появлялось каждый раз на уроках Защиты, словно маска. — Гарри Поттер больше не будет изображать вашу даму, — громко произнесла Гермиона. — Возьмите для этого кого-нибудь из девочек! Или люди могут подумать, что у вас есть какие-то… проблемы! Все пораженно смотрели на Гермиону. Когда это такое было, чтобы Гермиона Грейнджер, главная отличница школы, пай-девочка, примерная ученица — спорила с преподавателем? Да еще и указать на возможные проблемы по части ориентирования¹! На лицах многих так и читалось — кто ты и куда ты дела Гермиону Грейнджер?! — Прекрасно! — рявкнул вдруг Локонс с такой злобой, что Гермиона села. — Минус пятьдесят баллов факультету Гриффиндор, мисс Грейнджер, за препирательство с преподавателем, возмутительную дерзость и срыв урока! Мистер Поттер, отработка, сегодня, в семь, здесь! — Гарри ничего не сделал! — это возмутился уже Рон. — Минус двадцать баллов, мистер Уизли! — зашипел профессор и Рон осекся. — Мисс Браун, — он снова мило улыбнулся. — Не соизволите показать своим одноклассникам пример послушания? Лаванда с ошалевшим видом поднялась со своего места и прошла к подиуму. Все остальные сидели словно пыльным мешком стукнутые. Потерять семьдесят баллов на уроке самого идиотского профессора — это надо умудриться. На Гермиону и Рона бросали взгляды, полные неприязни. Гермиона с чувством выполненного долга вскинула голову, с прищуром глядя на всех недовольных, а затем ободряющим жестом сжала руку подруги. Гарри же низко опустила голову, спрятав лицо под отросшими волосами. По щекам вновь заструились слезы — но на этот раз от благодарности друзьям за то, что спасли ее от очередного унижения. Хотя бы сегодня. После урока Рон и Гермиона выглядели немного пришибленными, Гарри же робко улыбалась. — Да что с вами? — наконец, спросила она, когда друзья отошли подальше от злополучного класса. — Лилс… он назначил тебе отработки, — сипло произнес Рон, глядя на подругу, как на покойницу. — Ну, что сказать, — Поттер вдруг кривовато ухмыльнулась. — Он лишил меня отработочной девственности. — Ариадна! — в ужасе шепотом воскликнула Гермиона. — Не говори такие глупости! Мы можем попросить профессора МакГонагалл, чтобы она отменила отработку, ведь тебя наказали совсем несправедливо! — Когда-то все должно случиться в первый раз, — Арри виновато улыбнулась. — Вы знаете МакГонагалл, она не станет отменять отработки… — Все профессора терпеть не могут Локонса! — воскликнул Рон. — Да она с радостью отменит тебе отработку, только чтобы ему насолить! Поттер пожала тонкими плечиками, не собираясь спорить с друзьями. А в семь она уже стучала в дверь кабинета Защиты, а на лице — то самое отстраненное выражение, когда все мысли и чувства спрятаны глубоко внутри, настолько, чтобы никто не смог до них дотянуться и ранить. Локонс открыл ей сам — в сверкающей бирюзовой мантии, с приторной улыбкой на лице. Он взял Гарри за руку и провел к своему столу, у которого уже стояла колченогая табуреточка для нее и роскошное кресло для него, а на столе стопки почтовых открыток и колдографий, со всех из них чарующей улыбкой скалился сам Локонс. — Твое задание, дорогуша, помочь мне подписывать открытки для моих преданных фанатов, — Златопуст улыбнулся еще шире, хотя, казалось бы, куда больше. Ариадна отрешенно подумала, что если он улыбнется еще шире, то щеки у него треснут, а кровь на голубом оставляет такие отвратительные разводы… В голове тут же возник голос тети Петуньи, когда она кричала на Арри за то, что она упала, разбила нос и запачкала старую, ношенную-переношенную футболку Дадли, которая была такого же бирюзового цвета… Табуреточка была не только колченогой, но и еще и ужасно низкой, так что Поттер едва доставала до стола, сидя на ней, поэтому на третьей открытке она встала и дальше подписывала их уже стоя. Спустя семнадцать открыток рука профессора Локонса обвилась вокруг ее талии и потянула назад. Поттер оступилась и села прямо на колени профессора. — Так же гораздо лучше, правда? — промурлыкал он, одной рукой удерживая Арри, а второй небрежно надписывая открытки, одну за другой. Девочка не ответила, продолжая подписывать колдографии с ничего не выражающим лицом. Спустя еще несколько сотен открыток, колдографий и одну вечность прозвучал далекий звук колокола, знаменующий отбой и начало комендантского часа. Профессор Локонс удивленно поднял голову и глупо моргнул. — Ах, божечки, как бежит время, — Златопуст всплеснул свободной рукой. Левая все еще удерживала Арри на его коленях. — А еще столько работы… — он горестно посмотрел на совсем не уменьшившиеся стопки макулатуры. — Твоя помощь была так кстати, кроха, — профессор чуть ли не мурлыкал, заглядывая Поттер в глаза. — И как же я буду справляться без тебя… совсем наедине с этой бесконечной горой открыток! — Локонс страдальчески закатил глаза и прижал руку с пером ко лбу. Ариадна молчала. Профессор для надежности выждал еще пару секунд драматической паузы, но поняв, что девочка не собирается самоотверженно предлагать ему помощь в этой неравной борьбе, вздохнул. — Может, я бы и смог справиться с тем, что осталось… — протянул Златопуст, все еще косясь на Ариадну. — Если бы ты, милая, оказала мне моральную поддержку… — Какую поддержку, профессор? — отрешенным голосом спросила Гарри, глядя куда-то в пространство. Только что где-то вне досягаемости она слышала странный голос, желающий УБИТЬ и РАСТЕРЗАТЬ, а еще он был ГОЛОДЕН… — Ах, самую малость, девочка! — оживился Локонс, задорно поблескивая голубым нахальным глазом. — Может, маленький поцелуй прекрасной дамы… — Где вы возьмете прекрасную даму, профессор? — Ариадна, наконец, сфокусировала взгляд на мужчине и удивленно моргнула. — О, Мерлин, — едва слышно выдохнул Златопуст, сетуя на глупость девочки. — Мисс Поттер, догадайтесь! — О… — на лице снова застыла отрешенная, ничего не выражающая маска. — Вы подарите мне всего один маленький поцелуй, мисс Поттер? — отбросив намеки и полутона, спросил Локонс. Горло Ариадны словно сжало в тиски, не давая вдохнуть. Где-то там за маской разразилась настоящая буря, ураган шока и непонимания. Где-то глубоко-глубоко внутри ее крошечная часть, умевшая мечтать, вопила изо всех сил, взывая к гордости и достоинству. Но девочка уже едва заметно кивнула с тем же отрешенным выражением лица. Локонс улыбнулся и подставил ей щеку. Поттер потянулась к нему, и когда до щеки профессора оставалась пара миллиметров, тот вдруг повернул голову и прижался губами к ее губам. Через пять минут Поттер покинула класс, сжимая в руках пергамент с запиской на тот случай, если она попадется Филчу, или патрулирующему преподавателю. Две минуты она шла по коридору, печатая каждый шаг, будто боялась, что земля вот-вот уйдет у нее из-под ног. А затем побежала изо всех сил, задыхаясь, и не разбирая дороги. Под ногами захлюпала вода, замочив носки, штанины и полы мантии, но она не обратила на это внимание. Она едва успела разглядеть на двери обозначение туалета — мужской, женский, не так важно. Она ворвалась туда и села прямо на пол у стены, не обращая внимания на то, что пол по щиколотку залит водой. А в следующую секунду отчаянно разрыдалась. Мерзко, мерзко, мерзко, отвратительно. Она сама себе отвратительна. Хотелось вымыть рот самой жесткой мочалкой и самым невкусным мылом, только бы смыть эту мерзость. Мочалкой такой же жесткой, какой мыла ей рот тетя Петунья, когда она по незнанию повторила за кузеном Плохое Слово. Все еще рыдая, она поднялась и, шатаясь, подошла к раковине, из крана которой почему-то била вода, открытая на полную мощность. Девочка набрала воду руками и стала полоскать рот — мыла рядом не наблюдалось. Затем сунула голову под тугую струю воды. Постепенно дрожь и истерика проходили. Она, наконец, вынырнула из-под крана, стянула с себя мантию и еще сухой частью стала вытирать волосы. Плюс, что они такие короткие — быстро высохнут. Лишь окончательно успокоившись, Поттер поняла, что откуда-то доносятся чужие всхлипы. Судя по голосу, плакала девочка в одной из кабинок. — Эй? — хрипло позвала Ариадна. — Т-ты чего плачешь? Я могу помочь?.. — Помочь? — всхлипы прекратились и раздался писклявый голосок. — Кто-то хочет помочь бедной Миртл? И из дальней туалетной кабинки прямо сквозь дверцу просочилось жемчужно-белое привидение девочки с черными прямыми волосами, собранными в два низких хвостика и в таких же круглых очках, как у Арри. Одета она была в школьную форму и невозможно было понять, к какому факультету девочка принадлежала при жизни. Поттер удивленно разглядывала привидение, та тоже зависла, глядя на Ариадну. А потом взвизгнула. — Гарри Поттер ходит в женский туалет, как к себе домой! — плаксиво вскрикнула она и нырнула в ближайшую раковину, окатив живую девочку волной брызг так, что на ней не осталось сухого места. — Прости, — Арри потупилась. — Но я могу чем-то помочь? Ты плакала… — Гарри Поттер предлагает помощь Плаксе Миртл? — призрак показалась из раковины и удивленно захлопала глазками. — Т-ты плакала, — повторила Ариадна уже едва слышно. — Плакала? Плакала?! Конечно!!! — взвизгнула Миртл. — Кто бы не плакал, если бы в него бросили книгу?! — Какую книгу? — Поттер моргнула. — Ту, — Миртл указала в угол, где лежала книга в черной кожаной обложке без знаков опознавания. — Я сидела тут… никого не трогала… размышляла о смерти… И тут это пролетает прямо сквозь мою голову!!! — Это ужасно, — произнесла Гарри, поднимая книгу с пола и разглядывая. Что-то в ней показалось девочке странным, да и еще шрам вдруг кольнуло, когда она взяла книгу в руки… Вернулась в гостиную она уже далеко за полночь. Филч поймал ее и отвел к профессору МакГонагалл, а Гарри умудрилась замочить пергамент с запиской от Локонса так, что он превратился в бесполезную кашицу у нее в руках. Пришлось идти к Локонсу за подтверждением слов второкурсницы. Златопуст, похоже, уже спал, об этом свидетельствовали растрепанные золотые волосы и длинный спальный колпак со смешной кисточкой. Минуты две он пытался проморгаться, затем Арри заметила мелькнувший на его лице ужас и отрешенно подумала, а не рассказать ли МакГонагалл о том, что профессор Локонс требовал от нее поцелуй? Маска уже привычно легла на ее лицо, как и всегда, когда она была рядом с профессором Защиты. Златопуст же, поняв, что его маленький секретик не вскрылся, вновь разулыбался и с удовольствием подтвердил, что задержал мистера Поттера (при этом он озорно подмигнул Ариадне, ухитрившись сделать это так, чтобы ни Филч, ни декан Гриффиндора этого не заметили), и что дал мистеру Поттеру записку с объяснением на такой случай, чтобы не просыпаться посреди ночи и объяснять все, ведь плохой сон влияет на цвет лица… Профессор МакГонагалл не стала дослушивать его речь, закрыв дверь и развернувшись к Ариадне с усталым выражением лица. — Можете идти в гостиную, мистер Поттер, но чтобы никаких несанкционированных походов! — Профессор, там на втором этаже туалет затопило, — отрешенно сказала Гарри, уходя. В гостиной ее ждали. Рон уже задремал, запрокинув голову на спинку своего любимого кресла и приоткрыв рот, Гермиона же сидела, напряженно вглядываясь в темный портретный проем, так что почти проморгала появление подруги. — Ариадна! — воскликнула она, вскочив. — Лилс! — Рон проснулся от возгласа подруги и тоже встал. — Все нормально? — Почему ты мокрая? — нахмурилась Гермиона. — Что случилось? — На втором этаже туалет затопило и Плакса Миртл окатила меня водой, — честно ответила Арри, зевнув. — Как… отработка? — тихо спросил Рон, подходя ближе. — Подписывали открытки и колдографии его фанаткам, — на лицо Поттер вновь скользнуло отрешенное выражение. — И все? Ты ничего не хочешь нам рассказать? — спросила Гермиона, хмурясь. Ариадна не могла солгать. Но и не могла ответить. Она лишь посмотрела на друзей долгим, как ей казалось, многозначительным взглядом, и направилась в сторону спальни мальчиков. — Спокойной ночи, Герм, — послышались слова Рона. — Пригляди за ней, — еще тише отозвалась Гермиона. — Спокойной ночи. Рон едва ли не силой заставил Арри переодеться из мокрой одежды в сухую пижаму, и только после этого позволил ей рухнуть в кровать и даже помог плотнее задернуть полог. Ариадна спала тревожным тяжелым сном без сновидений и пропустила завтрак. Никто не стал ее будить, ведь было воскресенье. Как она узнала позже, это Рон запретил трогать ее, объяснив, что у Гарри был тяжелый день вчера и до поздней ночи длилась отработка у Локонса. Ребята сочувствующе покивали, выдали несколько ехидных комментариев и отстали. Пропущенный завтрак напоминал о себе призывным бурлением в животе, но Арри не привыкать к голоду. Она не жаловалась, вместо этого села за стол и достала вчерашнюю книгу, из-за которой Плакса Миртл устроила истерику. Это оказалась абсолютно пустая тетрадь, только на обложке красивым ровным почерком было написано имя — Том Марволо Реддл. Что удивительно, тетрадка была абсолютно сухой, хотя мантия, в кармане которой предмет ночевал, все еще была влажной. Гарри достала чернильницу и перо, открыла тетрадь на первой странице и написала: «Меня зовут Ариадна Джейн Лилиан Поттер и я хочу есть». Где-то она слышала, что приличные девицы ведут дневники… может, если она будет вести такой, однажды кто-нибудь поймет, что она не парень? Однако текст, написанный ее рукой вдруг исчез, и вместо него на пергаменте проступили совсем другие строчки, написанные чужим аккуратным почерком. Тем же, каким было написано имя на обложке. «Привет, Ариадна, я Том Марволо Реддл» Ариадна замерла, удивленно хлопая глазами и глядя на проступившее послание. Оно продержалось на странице несколько секунд и исчезло, и Гарри вдруг смутилась, вспомнив, что первой строчкой призналась дневнику в том, что хочет есть. Почерк в следующем ее послании заметно дрожал. «Здравствуйте. Простите, если мой вопрос обидит вас, но кто вы?» Ответ появился довольно быстро. «Лишь воспоминание, заключенное в этом дневнике» Они продолжали говорить и переписываться дни напролет. Ариадна рассказывала Тому о себе, открываясь ему все больше и больше. Она рассказывала ему то, что не доверяла никому, даже лучшим друзьям. Рассказывала о том, как тётя Петунья кричала на нее за случайно надколотую чашку и плохо вымытые вилки. Как дядя Вернон лупил ее тяжелым кожаным ремнем и как металлическая огромная бляха оставляла на ее теле ужасные черные синяки и раны. Как оставалась без еды по несколько дней кряду. Как Дадли и его дружки задирали ее, издевались. Она изливала дневнику свою душу, открывалась, как никому прежде. Ведь Том был таким чудесным собеседником. Никогда не перебивал, не додумывал за Гарри то, чего нет, ни в чем не обвинял. Не пытался сделать ее той, кем она не была. Не считал мальчишкой, в конце концов. В конце концов, она рассказала ему о том, что ей пришлось вытерпеть от профессора Локонса. Залив тетрадь слезами и запачкав страницы кляксами. Том утешал ее, как мог, ласково говоря, что она ни в чем не виновата, что она смелая и добрая девочка. «Хочешь проучить этого мерзавца?» — вкрадчиво спросил Том со страниц дневника и Ариадна могла поклясться, что слышала его тихий бархатистый голос. «Хочу», — написала она прежде, чем успела подумать. «Тогда смотри…» И страницы зашелестели, перелистываясь сами по себе, и вдруг остановились, а на уголке листа проступила дата, написанная тем же красивым почерком. Гарри не успела запомнить ее, но успела понять, что это было почти полвека назад. А после дневник вдруг вспыхнул ярким светом и Поттер почувствовала, как ее затягивает куда-то. Осознала себя она в коридоре школы на втором этаже. Около того самого туалета. У стены напротив двери стоял парень лет шестнадцати. Темные густые, немного вьющиеся волосы, аристократическое, чуть вытянутое лицо, темные пытливые глаза. В коридоре совсем пусто. Убедившись в этом, Том отлип от стены, непринужденным шагом пересек коридор и зашел в туалет. Гарри последовала за ним, с интересом оглядываясь. Плаксы Миртл в туалете не было. Видимо, она еще не умерла? Или просто спряталась. Тем временем Реддл зачем-то обследовал раковины, внимательно изучая каждый кран. И вот, наконец, что-то нашел. Арри нагнулась, пытаясь разглядеть, что именно нашел ее проводник, и увидела выгравированную на кране змейку. — Откройся, — прошептал Реддл. Пол завибрировал, раковины разъехались в стороны, а та самая, со змейкой, спряталась в полу, явив за собой огромную трубу. — Чудовище Слизерина, явись своему новому хозяину, наследнику Слизерина! — все так же шепотом приказал Том, глядя прямо в дыру. Несколько секунд ничего не происходило, а затем послышался тихий шорох, который все приближался. И вот, на свет показалась голова змеи, настолько огромной, что она едва проходила в трубе. Глаза змеи были затянуты тонкой мутной пленкой. Она выползла на свет, окинула Тома изучающим взглядом и склонила голову. — Приветствую, мой Лорд, — прошипела змея и Гарри удивленно ахнула. Тут послышался скрип открываемой дверцы и Поттер обернулась, чувствуя, что ее начинает затягивать куда-то. Из кабинки вышла девочка и Ариадна с изумлением узнала в ней Плаксу Миртл. А после все залил яркий свет, а в следующую секунду она вновь сидела за столом, хватая ртом воздух. «Это василиск. Он выполнит любой твой приказ», — гласило новое послание Тома. Ариадна мрачно улыбнулась. Она знала, что делать. Она дождалась ночи, и когда все мальчишки заснули, Гарри достала свою мантию-невидимку, подхватила дневник Реддла и направилась в тот самый туалет. Там без труда она нашла нужную раковину, вот только заставить себя говорить на парселтанге было непросто. Раза с пятого ей удалось, наконец, зашипеть, убедив себя в том, что барельеф на раковине живой, и проход открылся. — Чудовище Слизерина, явись своей новой хозяйке, наследнице Слизерина! От чего-то, произнося эти слова, она чувствовала странное удовлетворение. Вскоре послышался шорох, и прямо как в воспоминании из трубы показалась исполинская змея и Гарри даже отшатнулась. Змея выползла на свет божий, окинула Поттер взглядом подернутых пленкой глаз и почтительно склонила голову. — Приветствую вас, моя Леди, — прошипела змея. Поттер счастливо улыбнулась и протянула руку, осторожно коснувшись чешуи чудовища. Затем погладила змею по голове и прикрыла глаза, улыбаясь. От змеи исходила такая невероятная мощь и Поттер чувствовала — с этой силой она способна перевернуть мир. Не говоря уж о том, чтобы отомстить за унижение. — Найди и убей профессора Златопуста Локонса, — приказала Гарри, смакуя каждое слово. — Повинуюсь, моя Леди, — прошипела в ответ змея, и даже сквозь пленку на ее глазах было видно, как они предвкушающе сверкнули. Наутро Хогвартс потрясла ужасная весть. Профессор Локонс найден в своей спальне мертвым. Замок бурлил от сплетен, а Гарри… Гарри вела себя как обычно, но лишь странная отрешенная улыбка не сходила с ее губ. И даже то, что заменять почившего преподавателя стал Снейп, не омрачало ее. — Ариадна Поттер, ты должна нам рассказать, что происходит! — произнесла Гермиона, когда они с Роном сумели припереть ее к стене, буквально. — Не должна, — с легкой мечтательной улыбкой ответила Гарри. — Лилс, послушай, если ты что-то знаешь об этом… — начал Рон, но его прервал судорожный вздох Гермионы. — Арри, ты же не замешана в этом?! — прошипела Грейнджер, чуть не перейдя на парселтанг. — Конечно нет, как вы могли подумать? — Поттер окинула друзей мечтательным взглядом. Те переглянулись, но продолжать давить на подругу не стали. В конце концов, она никогда не лгала и представить Ариадну за убийством профессора ну никак не выходило. Следующей жертвой пала Джинни Уизли. Гарри осознанно выбрала ее, ведь девчонка действительно не давала ей покоя — следила, прокрадывалась в спальню мальчиков, думая, что ее никто не видит, оставляла для Поттер любовные послания, пропитанные амортенцией. Да и забыть ту проклятую валентинку Ариадна не могла. Правда, девочке повезло, она увидела взгляд василиска сквозь Почти Безголового Ника, а потому не умерла, лишь окоченела. Та же участь постигла и Колина Криви, за то, что тот постоянно досаждал Поттер своей вездесущей камерой и ее вспышками, напоминая о чертовом Локонсе. Потом… Ариадна плохо помнила. Она плохо спала, постоянно вскакивая среди ночи, днем же была как сонная муха и, кажется, умудрилась загреметь на отработку к Снейпу, запоров самое простое зелье. Но уже не могла вспомнить, была ли на отработке. Она помнила, как писала странное послание на стене драконьей кровью — значит, на отработке все же была, иначе где бы еще ей удалось достать кровь? А потом она спустилась в саму тайную комнату и… Больше ничего. Осознала она себя лежащей на холодном и влажном полу. Над головой высокий каменный потолок, который подпирают колонны, увитые изумрудными змейками с живыми глазами. Комната настолько огромная, что кажется, в ней еще мечется чей-то предсмертный вопль… Гарри рывком села и оглянулась. Неподалеку на коленях сидел Рон, рядом с ним лежал дневник Тома, проткнутый, залитый чернилами. Они, словно кровь, растеклись от дневника по полу в разные стороны, и их было так много, что казалось, будто кто-то разлил здесь две чернильницы. Рядом лежал серебряный меч, украшенный рубинами, испачканный алой, словно те же рубины, кровью, а чуть дальше виднеется василиск. Змея мертвой тушей протянулась сквозь комнату, а на месте золотых глаз зияли кровавые дыры. Сам Рон выглядел плохо. Кожа посерела, под глазами залегли тени, а сами глаза мутные, было видно, что ему тяжело держать их открытыми. На предплечье виднелась глубокая рана, видимо, от клыка василиска. Сам клык был воткнут в дневник. — Рон! — хрипло окликнула его Гарри. — Прости… Прости меня, Рон это все моя вина!.. Ариадна почувствовала, как по лицу текут слезы, а в груди что-то рвется на части. Ее друг умирает от яда василиска по ее вине. И даже если бы было противоядие, уже слишком поздно… Рон слабо ей улыбнулся одними губами, с трудом сфокусировав на подруге взгляд. И тут послышался крик птицы и мягкий золотой свет озарил их, даруя покой. Фоукс, феникс директора, мягко спланировал к ним и склонил хохлатую голову, а из черных глаз-бусинок полились кристальные слезы. Несколько капель спустя рана затянулась, а лицу Рона вернулись привычные краски. — Прости, прости, прости, — Арри заплакала, прижавшись к плечу друга. — Это я убила Локонса, и заставила окаменеть твою сестру и бедного Колина, это я! — девочка рыдала, понимая, что Рон, а вместе с ним и Гермиона, никогда ее не простят за все это, и вновь она останется совсем одна. А потом ее посадят в Азкабан за убийство профессора… Но Рон мягко гладил ее по отросшим волосам, рассеянно улыбаясь. — Все нормально, Лилс, — он улыбнулся, похлопав девочку по плечу. — Это не твоя вина, тебя околдовал этот… Реддл. Ты хоть знаешь, что он — молодой Сам-Знаешь-Кто?! — Я такая дура, — всхлипнула Гарри, вновь уткнувшись носом в плечо друга. — Я думала, он хороший… Как я могла в это поверить, особенно, после того как он мне подсказал способ убить профессора! Арри в ужасе зажала рот руками. — Лорд Волдеморт всегда умел подбирать ключики к сердцам людей, Гарри, — уже позже говорил директор Дамблдор в своем кабинете. — Не ты первый, не ты последний, кто поддался на его сладкие речи, мальчик мой. Многие, волшебники гораздо старше и опытнее тебя были обмануты им. Тут нечего переживать. Важна лишь дружба, настоящая дружба, которая помогла мистеру Уизли спасти тебя. Уходя из кабинета Гарри зачем-то обернулась. Директор выглядел слегка озадаченным чем-то и задумчиво постукивал своей странной бугристой палочкой по пальцам. Слухи разлетались по Хогвартсу быстрее, чем самая скоростная метла, особенно те, что должны быть строжайшим секретом, поэтому уже к обеду все знали, что Рон Уизли победил василиска мечом Годрика Гриффиндора в Тайной комнате. И Рона, всегда находящегося в тени то своих старших братьев, то славы Гарри Поттера, теперь чествовали как героя за его собственный поступок и выражение обалделой радости застыло на его лице. К тому же всех окаменевших расколдовали, и Джинни забыть забыла о Гарри Поттере, не отходя от Рона, всем и каждому с гордостью сообщая: «Это мой брат!» А летом на Тисовой Ариадну ждала тетушка Мардж. Тетушка Морж, закралась крамольная мысль, но Гарри мигом выкинула ее из головы. Арри осмелилась (боже, она чуть не умерла от страха) попросить дядю Вернона подписать разрешение на посещение Хогсмида, деревушки неподалеку от Хогвартса. И дядя, в это сложно поверить, согласился… С условием, что к Поттер не будет ни единого нарекания за ту неделю, пока у них гостит тетушка Мардж. И Ариадна поклялась себе, что стерпит что угодно, лишь бы получить подпись мистера Дурсля на единственной бумажке. И она терпела, изо всех сил терпела, стараясь быть ниже воды, тише травы. Сносила все оскорбления и пинки, прилетавшие ей от моржеподобной тетки. Терпела яростные укусы до крови мерзкого бульдога тетки. Стерпела тираду о том, что «у дурной суки дурная кровь», о своей матери. Стерпела розги, которыми отходила ее тетя, решив, что в школе Святого Брутуса для подростков с криминальными наклонностями ее порют слишком мало. Стерпела чересчур довольное выражение лица Дадли, который сходил за этими самыми розгами в ближайший парк и нарезал у молодой ивы самые тонкие и хлесткие веточки. Всю неделю ее пороли розгами, вымоченными в растворе соли. Вернон радовался так, что краснел и раздувался, тетушка Мардж с видом всезнающей учительницы рассказывала, как правильно нужно пороть. А правильно было пороть голую спину, да так, чтобы рубцы оставались. Тетя Петунья кивала, соглашаясь, но в ее взглядах, которые она украдкой бросала племяннице было… Сожаление? А ночами, пока Гарри спала, тетя Петунья мазала воспаленную кожу вокруг ран, чтобы утром было не так больно, чтобы у девочки были силы вынести следующий день. На глаза ее невольно наворачивались слезы, когда Арри сквозь сон вздрагивала и постанывала от боли. И Петунья шептала бесполезные слова извинений, зная, что слишком слаба, чтобы сказать ей это днем, в лицо. Но к счастью, самая длинная неделя этого лета подошла к концу, и тетушка Мардж, наконец, отчалила, наказав Дурслям продолжать пороть Гарри розгами, чтоб неповадно было. Неповадно что — вопрос, которым никто не задавался. И закончились мучения, и наступил самый радостный миг. Дядя Вернон, гневно шевеля усами, раздуваясь и краснея, так и не смог найти причин, чтобы не выполнить свое обещание, и все же подписал разрешение на посещение Хогсмида. Поттер была готова плакать от счастья, и даже боль от еще не заживших рубцов на спине от розг не могла омрачить эту радость. Арри тут же отправила разрешение с совой профессору МакГонагалл, боясь, как бы что не взбрело в голову мистеру Дурслю. Вдруг он в последний момент решит забрать разрешение и порвет его? Какое счастье, что ему настолько все равно, что он даже не посмотрел на имя, на которое выписывалось разрешение. А розги, стоявшие всю неделю в высокой вазе в углу комнаты, бесследно исчезли. Еще через несколько дней ее забрала семья Уизли, у которых гостила и Гермиона. Ее вновь поселили в комнату к Рону. Гарри совсем не чувствовала смущения перед ним, воспринимая шестого Уизли как брата. Однажды жарким днем они резвились во дворе, поливая друг друга водой. Все вымокли до нитки, и обычная свободная футболка Ариадны прилипла к телу, обнаружив обозначившиеся в нужных местах округлости. От чего-то красный Рон накинул на Гарри свою куртку и не слушая слабых возражений девушки застегнул ее до самого подбородка. Гермиона возмущалась, как миссис Уизли не может видеть, что Поттер — девушка, на что Джинни ответила, что и ее путали с мальчиком лет до пяти. Потом мать перестала стричь ее и теперь младшая Уизли щеголяла роскошной рыжей шевелюрой до пояса. Ариадна помирилась с Джинни, когда они все вместе сумели втолковать младшей Уизли, что Гарри не мальчик, и та, ужасно краснея, смутилась, и извинилась за то, что доставала Поттер своими открытками. Ариадна не держала зла, более того, чувствуя себя все еще виноватой за окаменение девочки. Увидев мокрую с головы до ног братию, миссис Уизли послала всех переодеваться в сухое, иначе за стол не пустит. Гермиона попыталась возразить, и в очередной раз открыть миру (в этот раз — конкретно миссис Уизли) глаза на половую принадлежность Ариадны, но женщина не пожелала ее слушать. Гарри, не возражая, поднялась в ее общую с Роном комнату и стала переодеваться, ничуть не смущаясь. Шестой Уизли был ей как брат. Но вот тот краснел, чуть ли не приравниваясь цветом лица к шевелюре и невольно украдкой оглядывался. Оглянувшись в очередной раз, Рон в ужасе охнул, увидев еще не зажившие отвратительные рубцы на костлявой спине. — Лилс, что за черт?! — сдавленно произнес он. — Ты о чем? — Ариадна избавилась от мокрой футболки и повернулась к Рону. Тот вспыхнул и тут же отвернулся, швырнув в Гарри первым, что попалось под руку — одна из его собственных длинных кофт. — Об этом… Ну… На спине у тебя, — пропыхтел Рон, пытаясь привести цвет лица в порядок. — Ах, это… — Поттер натянула водолазку, которая была ей большевата, но в которой все же было заметно, что там, где у женщин бывает грудь, у Арри тоже что-то намечается. — Тетя приезжала… Она считает, что трудных подростков нужно пороть. — Ты — трудный подросток? — булькнул Рон, снова натянув на подругу одну из своих курток. — И кстати, поговори с Гермионой насчет… — он приложил руки к собственной груди и сделал вид, что удерживает в ладонях некие окружности. Гарри слегка порозовела и кивнула. Спустя некоторое время они отправились в Дырявый котел, сняв там номер на целый день, чтобы закупиться всем необходимым. Гермиона, к которой Арри подошла по наущению Рона, отнеслась к вопросу со знанием дела. Первым делом они поменяли немного галлеонов на фунты и отправились по маггловским магазинам, где накупили для Ариадны маечек на первое время. Денег осталось прилично, и Гермиона накупила подруге нового белья, несколько очевидно женских футболок и пару юбок. — Ты же понимаешь, что в школе я это не надену, — смущенно говорила Гарри, глядя на пугающее ее количество пакетов с новой одеждой исключительно для нее. — До школы еще месяц, походи в этом хотя бы перед миссис Уизли, — Гермиона шипела как заправская змея. — Может, хоть до нее дойдет! И кстати, с днем рождения, Ариадна! Гарри улыбнулась, чувствуя навернувшиеся на глаза слезы и тут же смахнула их рукавом. В Косой аллее они закупились всем необходимым, а Гермиона, которая изначально хотела взять сову, вдруг купила кота по имени Живоглот. Холеный, рыжий, с густой пушистой шерстью, он стал всеобщим женским любимчиком. Уже в Норе состоялся обстоятельный разговор по поводу рубцов на спине Арри. Гермиона настаивала показать это Дамблдору, чтобы он забрал Поттер у Дурслей, и Рон был удивительно с ней единодушен. Ариадна попыталась объяснить, что это исключение из правил, просто приезжала тетя, обычно ее били только ремнем с бляхой… До самого вечера Нора гудела от криков и причитаний миссис Уизли, которой посчастливилось войти в комнату именно в тот момент. Женщина, словно рыжая фурия, металась по строению, то обещая семь шкур спустить с директора, который допустил весь этот ужас, то заламывая руки и причитая, как же бедняжка Ариадна выжила в этом кошмаре. Да, в конце концов, миссис Уизли пришлось признать, что Гарри Поттер, Мальчик-Который, вовсе не Гарри и даже не мальчик. Возвращение в школу омрачил тот факт, что из Азкабана был совершен первый в истории побег. И сбежал не кто-нибудь, а массовый убийца Сириус Блэк, предатель семьи Поттеров. И еще хуже было, что теперь школу охраняли дементоры. Римус Люпин понравился Ариадне сразу. Своим профессионализмом, спокойным мягким голосом, и тем, что сразу понял, что Ариадна никакой не Гарри. Что-то было в нем такое… Теплое, домашнее, почти родное. Хотя первый урок Защиты пошел не по плану. Изучали боггарта, привидение, что принимало облик самого ужасного страха стоящего перед ним человека. Изучили заклинание Риддикулус, которое превращало боггарта во что-то смешное. И началось веселье. Ученики выстроились в очередь и один за другим гоняли боггарта, заставляя его принимать то вид профессора Снейпа, то жуткого гигантского паука, то страшного клоуна… Очередь дошла, наконец, до Арри, и перед ней вдруг возникла тетушка Мардж с тонким прутиком в руке. Все замерли в замешательстве, даже профессор Люпин. — У дурной суки дурная кровь! — провозгласила Мардж, сопроводив фразу свистом розги. — А ну, снимай рубашку, дрянная девчонка, я покажу тебе, как правильно воспитывают плохих детей! Палочка в руке Арри дрожала, а горло вновь словно зажали в тиски. Она задыхалась, а зубы оглушительно стучали друг о друга так, что, казалось, заглушают все звуки в классе. Выговорить заклинание у Ариадны не получалось, а тетушка Мардж все раздувалась и раздувалась… Гарри рухнула на пол, вцепившись руками во внезапно ставший тесным воротник и галстук, пытаясь вздохнуть. Палочка покатилась по полу. — Вот так вот, мерзавка! Боггарт-Мардж занесла розгу, но тут на ее пути встал профессор Люпин. Мардж зависла на пару мгновений, а затем обратилась в светящийся серебристый диск, подернутый туманом. Прозвучало заклинание, и диск превратился в белый воздушный шарик, с задорным звуком выпускающий из себя воздух. Шарик влетел в шкаф и дверца захлопнулась. Весь класс потрясенно молчал. Кажется, все думали, будто самым большим страхом Гарри Поттера будет никто иной как сам Лорд Волдеморт, но это… Профессор Люпин опустился на пол рядом с дрожащей Ариадной. — Гарри, все хорошо? — осторожно спросил он и ласково коснулся спины девушки Та вскрикнула как от боли и отшатнулась. — Тихо, тихо, не переживай, все хорошо, — Люпин осторожно положил руки на плечи девушки и она вцепилась в его запястья, дрожа всем телом. — Смотри мне в глаза и дыши, вот так… Спокойно… Постепенно Арри успокоилась. Во всяком случае, она перестала задыхаться и просто тихо заплакала. Люпин поднялся на ноги. — Все свободны, двадцать баллов Гриффиндору за работу на уроке! Мистер Уизли, мисс Грейнджер, останьтесь, — добавил профессор тише. Они втроем осторожно усадили Гарри за стол, профессор принес чай с успокаивавшими травами. Несколько минут девушка просто пила отвар, постукивая зубами по чашке, все еще дрожа. Гермиона держала ее за руку, а Рон осторожно гладил по плечу. Когда чай закончился, а Поттер перестала дрожать так сильно, Люпин забрал у нее чашку и ласково заглянул в глаза. — Кто это был, Арри? — Т-тетушка Мардж, — едва слышно ответила девушка. — Р-родственница дяди Вер… Вернона… — Какая же она… Отвратительная, — с чувством произнесла Гермиона, морщась, и явно желая ввернуть словцо покрепче. — Она секла тебя розгами? — в голосе профессора странным образом сочетались забота и стальной холод. Поттер съежилась и кивнула. — У тебя все еще остались раны, я так понял?.. — тихо спросил профессор. Ариадна снова кивнула. — Обещай мне, что пойдешь к мадам Помфри и попросишь ее тебя полечить, хорошо? Ариадна, посмотри мне в глаза и пообещай. — Обещаю, — едва слышно шепнула девушка. — Вот и хорошо, — Люпин чуть улыбнулся и осторожно погладил девушку по голове. Ариадна подавила всхлип и улыбнулась в ответ. Она сдержала обещание и действительно сходила в больничное крыло, выслушав дозу причитаний от медиковедьмы. Зато от ран не осталось и следа, и Арри в эту ночь с истинным наслаждением вновь спала на спине, впервые за несколько месяцев. На уроках прорицаний профессор Трелони с мучительным ужасом в мутноватых глазах за толстыми линзами предрекла Гарри мучения и смерть, и в девушке вдруг проснулся сарказм. — А то в моей жизни мало мучений! — фыркнула она шепотом, проводив Трелони презрительным взглядом. — Это все шарлатанство! — поддержала подругу Гермиона. — Не слушай ее, она каждый год кому-нибудь предрекает смерть. Гарри и Гермиона могли бы вовсе не ходить на прорицания — у обеих было достаточно предметов. Они взяли их все, кроме, разве что, маггловедения. Зачем этот предмет тому, кто вырос среди магглов? Но девушки не могли бросить своего друга на растерзание скорее всего не совсем трезвой профессорши. Поэтому они исправно ходили на прорицания, пользуясь маховиком времени, который один на двоих выдала им профессор МакГоангалл. Их сдвоенная аура неверия и скептицизма, видимо, отпугивала Трелони, и та обходила столик друзей десятой стороной, в основном воркуя с Лавандой и Парвати, которые с одинаковыми благоговейными выражениями на личиках ловили каждое слово прорицательницы. Уход за магическими существами в этом году начал вести Хагрид. Великан хоть и был дружелюбным и добрым, Гарри боялась его. Она боялась всех, кто был больше и сильнее ее, ведь этот урок она выучила с детства. Тот, кто больше тебя, легко сможет тебя побить, сломать, сделать что угодно. Дадли и его дружки хорошо потрудились, вколачивая в беззащитную девочку эту простую истину. Так что на уроке Поттер держалась за спинами друзей и чести познакомиться с гиппогрифом поближе удостоилась Гермиона, которая чуть замешкалась, когда все испуганно отступили назад, а когда она попыталась исправить свою оплошность, Лаванда и Парвати не дали ей этого сделать, вытолкнув к Хагриду. Полувеликан так и лучился радостью, показывая оцепеневшей от страха девушке, как правильно кланяться. А затем и вовсе усадил ее на спину гиппогрифа и отправил их в полет. Когда животное приземлилось, Гермиона чуть ли не кубарем скатилась с его спины, благо, Хагрид не дал ей упасть, и, покачиваясь, вернулась к друзьям с немного ошалевшим лицом. Но все же, девушка улыбалась. Полет явно оставил приятные впечатления. Казалось, все идет просто прекрасно, но без всяких «но» это была бы не жизнь Ариадны Поттер… Малфой просто не мог стерпеть того, что какая-то грязнокровка заслуживает почестей больше него, и направился прямо к одному из гиппогрифов, приговаривая что-то про «тупое животное». Арри среагировала мгновенно, словно в замедленной съемке увидев, как животина встает на дыбы. Она кинулась к Малфою и оттолкнула его прочь от опасных острых когтей. Малфой упал, больно стукнувшись спиной о землю. Раздался тоненький тихий вскрик. — Совсем из ума выжил, Поттер? — рявкнул он, поднимаясь, и замер от ужаса. По толпе учеников прокатился испуганный вздох. Гарри успела оттолкнуть Малфоя, но сама попала под удар. Один из острых когтей гиппогрифа рассек ее шею, откуда теперь потоком лилась ярко-алая кровь, заливая траву и лицо девушки. Ариадна страшно побледнела, мелко дышала, руки подрагивали. — Все прочь из загона! — взревел полувеликан, подхватывая почти невесомое для него тельце на руки и помчался в сторону замка семимильными шагами. — Мой отец узнает об этом, — выдавил странно позеленевший и побледневший Драко, глядя вслед удаляющемуся великану, его била крупная дрожь и он сам едва стоял на ногах, поддерживаемый своими прихвостнями. Когда Рон и Гермиона добрались до больничного крыла, мадам Помфри уже хлопотала вокруг койки, на которой лежала смертельно бледная Гарри. Лицо девушки было покрыто холодным липким потом, она с трудом дышала. Хагрид, кусая грязные ногти, сидел под дверью медпункта, обливался слезами и причитал. — Мисс Поттер страшно повезло, — гневно говорила медиковедьма, закончив вливать в девушку зелья. — Еще бы несколько секунд промедления, и было бы поздно даже для меня! Ужасная рана, ужасная. Рон и Гермиона сидели у кровати подруги до самого обеда. Гермиона держала ее за руку, пытаясь нащупать на запястье пульс и с замиранием сердца ловя каждый судорожный удар жилки под бледной и холодной кожей. Рон влажной тряпочкой заботливо протирал лицо Ариадны. Когда прозвучал удар колокола, сообщающий о начале большой перемены и обеда, мадам Помфри начала выталкивать посетителей, выдав им по пузырьку успокоительного. — Идите, идите, вам двоим нужно поесть и успокоиться, а мисс Поттер нужен покой! — «Мисс» Поттер? — раздался от двери удивленный голос. В проеме стоял Драко, все еще страшно бледный. Его руки заметно тряслись. — Так Поттер что… девчонка? — спросил он, вытянув шею и попытавшись посмотреть на Ариадну. — Твое какое дело, Малфой, — рыкнул Рон. — Идите все отсюда! — мадам Помфри впихнула Драко такой же флакончик с зельем и вытолкала всех троих прочь. Гарри очнулась через пару дней. С лица сошла страшная бледность, но чувствовала себя девушка еще неважно. Первым ее посетителем стал Хагрид. Он рыдал и рассыпался в извинениях, вытирая слезы замызганной скатертью. Гарри, побледневшая теперь от страха, слабым голосом сказала, что не винит полувеликана в том, что случилось, после чего мадам Помфри выпроводила его, сказав, что пациенту нужен покой. После Хагрида ее посетили Рон и Гермиона. Рон рассказал, что в их гостиную пытался проникнуть Сириус Блэк, изуродовав портрет Полной Дамы. Гермиона пообещала дать Гарри все свои лекции за пропущенные дни и помочь с индивидуальными заданиями. После них Ариадну навестил… Малфой. Тот зашел в медпункт будто бы за чем-то иным, и, пока ждал, уселся на койку неподалеку от Гарри. — Так значит, Поттер — девчонка, — хмыкнул он, окинув Арри изучающим взглядом. — Типа того, — осторожно сказала Гарри, следя за Драко. Тот поднялся и откашлялся, и вид у него сделался важный и официальный, прямо как у Люциуса. — Дом Малфоев признает долг жизни перед Домом Поттеров, — произнес он важно, но, заметив непонимание на лице Ариадны, фыркнул и сказал уже проще: — Короче, спасибо, Поттер, что спасла мне жизнь. Можешь рассчитывать на ответную услугу от нашей семьи. — Спасибо… — пробормотала Ариадна, не зная совершенно, что в таком случае надо делать. — Дурашка, — фыркнул Малфой как-то беззлобно. — Кстати… раз уж мы говорим с тобой, зачем ты притворяешься парнем? Поттер попыталась пожать плечами, но, почувствовав боль от раны, поморщилась и оставила эту затею. — Так получилось, — сказала она тихо. — «Получилось»! — передразнил ее Драко. — Попробовал бы меня кто считать девчонкой, мой отец бы всем показал, как они ошибаются! Арри вздохнула. У нее не было никого, кто бы мог «показать». Дурслям все равно, да и у их слова нет веса в магическом мире, а ее официальный опекун сам уверен в том, что она парень. Тем временем вернулась мадам Помфри и вручила Драко какой-то флакон. Малфой важно кивнул и вышел не прощаясь, будто они не говорили вовсе. И Арри тоже решила оставить этот разговор в тайне. Попечительский совет отстранил Хагрида от преподавания и его место заняла профессор Граббли-Дерг. А в спальню мальчиков сумел проникнуть Сириус Блэк, раздобыв пароли на неделю, и выкрал крысу Рона, Коросту. Узнали об этом лишь потому, что Рон проснулся, когда Блэк стоял над его кроватью, но оцепенел от страха и не мог даже шевельнуться, ведь в руке убийцы сверкал нож. А тот лишь изловил попытавшуюся удрать крысу и скрылся, приговаривая что-то вроде «Наконец-то, дружище Питер, попался!» таким тоном, что хотелось быть где угодно, но только не на месте «дружище Питера». Профессор Люпин, узнав про эту историю, рассказал о Мародерах — четырех друзьях: Джеймсе Поттере, Сириусе Блэке, Питере Петтигрю и Римусе Люпине. Рассказал, что чтобы поддержать друга с тяжелым заболеванием — ликантропией — друзья научились превращаться в животных, стали анимагами. Джеймс Поттер становился оленем, Сириус Блэк — черным волкодавом, а Питер Петтигрю — крысой. Рассказал, что в ночь, когда погибли родители Ариадны, все подумали на Сириуса, будто он предал Поттеров и рассказал Волдеморту, где находится их дом, укрытый могущественным заклинанием. И что после он убил Питера Петтигрю и двенадцать магглов… Но теперь Люпин сомневался, а так ли все это было? Действительно ли Сириус был предателем, и, когда выяснилось, что на одной лапке Коросты не было пальца, грустно кивнул и улыбнулся. От Петтигрю остался лишь палец. Умница Гермиона быстро сопоставила все факты, и подытожила, что Короста, жившая в семье Уизли двенадцать (!) лет была тем самым Питером Петтигрю. А в Хогсмиде к Гарри прибился здоровенный бродячий пес цвета чернее ночи, с умными грустными глазами, и такой тощий, что больно было смотреть. Впервые в жизни Ариадна попыталась настоять и упросить разрешить забрать пса к себе, и МакГонагалл почти сдалась, попросив прежде взглянуть на пса. Но, увидев размеры предполагаемого питомца, наотрез отказалась. Тогда пса попытались поселить у Хагрида, но тот не пожелал оставаться у лесника, видимо, из-за Клыка, и вернулся в Хогсмид, каждый раз радостно встречая там Ариадну. Естественно друзья прекрасно понимали, что это за пес. И все трое окончательно уверились в невиновности Блэка. Не мог настолько добрый и ласковый пес быть хладнокровным убийцей. А незадолго перед отъездом он отвел их по тайному проходу в Визжащую хижину, превратился там в человека, и рассказал Гарри о том, что не был Хранителем Тайны, что им был Питер, что именно он привел Волдеморта к дому Поттеров, и по его вине они погибли. И что он специально инсценировал свою смерть, отрезав себе палец, а после сбежал в своей анимагической форме. Извинился перед Роном, за то что украл его любимца и подарил сову — где он ее взял, осталось загадкой. И еще рассказал Ариадне о доме номер двенадцать на площади Гриммо. Сказал, что будет жить там, ведь дом защищен, и его никто там не достанет, и с радостью пообещал принять крестницу у себя на лето. Поттер крепко обняла крестного, сквозь слезы радости пообещав, что обязательно переедет к нему летом. Так и случилось. Дурслям было глубоко плевать на нее, и они ни разу не забирали ее с вокзала, Гарри каждый раз сама добиралась до них. И в этот раз она твердо решила не возвращаться в ненавистный дом и сразу же отправилась к крестному на площадь Гриммо. Это лето стало самым счастливым в жизни Ариадны. Сириус, который был ей как друг, рассказывал множество историй о своих школьных годах, о дружбе мародеров. Об отце и матери Ариадны. Эти истории частенько вызывали у девушки слезы и обычно в конце она оказывалась в крепких и теплых объятиях крестного. Они вдвоем убирали старый дом, и постепенно заброшенный особняк оживал. Кикимер, который первое время не прекращал ругаться, перестал постоянно бормотать, да и выглядеть стал получше. Ариадна пыталась найти общий язык с портретом матушки Сириуса, Вальпургой Блэк, каждый день желая нарисованной леди доброго утра. И та, кажется, смирилась, а к августу даже стала спокойно разговаривать с Поттер. Она недовольно отметила, что юной леди не полагается выглядеть как мальчишка в юбке. Ариадна ответила, что в школе почти все, кроме… (она посчитала на пальцах) семи человек считают ее парнем, в ответ на что старая леди разразилась такими ругательствами в адрес директора, что Сириус, зажав крестнице уши, поспешно увел ее прочь. Ей исполнилось четырнадцать. Обычно в этом возрасте девушки стремительно округляются в нужных местах, становятся женственными, но Ариадна катастрофически отставала в физическом развитии от своих сверстниц из-за тяжелого детства у Дурслей, и все еще выглядела совсем ребенком, нескладным, костлявым и длинным, и все еще носила те же маечки, которые они с Гермионой купили год назад. Правда, волосы у нее заметно отросли и девушка стала собирать их в маленький забавный хвостик на затылке, чтобы не лезли в глаза и рот. Но всему приходит конец, пришел конец и этому лету. Сириус, ужасно грустный, на прощание подарил крестнице сквозное зеркало, сказав, что оно поможет ей связаться с ним в любой момент, проводил Гарри на вокзал в обличии пса, и долго смотрел печальными глазами вслед удаляющемуся паровозу. Уже в Хогвартсе им сообщили, что в этом году школа принимает легендарный Турнир Трех Волшебников. Гости из Шармбаттона и Дурмстранга прибыли в конце октября, и во время выступления Шармбаттонских учениц, Гарри не могла оторвать взгляд от прекрасной Флер Делакур, ее точеных ножек, тонкой талии и водопада платиновых волос. Гермиона возмущенно одернула друзей, которые с одинаковыми выражениями ловили каждое движение блондинки. — Я понимаю, Рон, — шипела Гермиона, слегка тряся подругу за плечи, — но ты-то куда?! Ариадна Поттер, приди в себя, в конце концов! — Грейнджер похлопала подругу по щекам. Ариадна удивленно моргнула, после чего они вместе принялись возвращать с небес на землю Рона. Получилось не очень, до самого конца пира он сидел с чуть глуповатым выражением лица, и даже аргумент про то, что чарующая блондинка — потомок вейлы, не привел его в чувства окончательно. Тогда же в Большом зале выставили Кубок Огня, артефакт, который должен выбрать трех чемпионов для участия в турнире, а сам Кубок директор оградил возрастной линией, чтобы те, кому нет семнадцати, не смогли подвергнуть свои жизни опасностям. Казалось, для Гарри этот год обещает быть спокойным. Да как бы не так. Когда злополучный Кубок выплюнул имя четвертого чемпиона, и директор Дамблдор на весь зал огласил имя «Гарри Поттер», Ариадна словно прилипла к своему месту. Ужас сковал ее всю от макушки до кончиков пальцев, она не могла пошевелиться, а горло сжало тугим кольцом, не давая вздохнуть. Директор вновь назвал имя, и сидящие рядом с ней однокурсники вытолкнули ее в проход. Ариадна, одеревенев, машинально переставляла ноги, направляясь к Дамблдору. Тот испытующе заглянул ей в глаза и протянул бумажку с именем. Гарри опустила взгляд на неровный, слегка обожженный кусочек пергамента. Имя написано ее рукой, и, похоже, было оторвано от какого-то из ее домашних заданий. Уже в комнате, куда отправили чемпионов, Арри накрыло паникой. Вздохнуть удавалось через раз, в голове били колокола, а перед глазами все плыло. Чемпионы, сначала смотревшие на четвертого участника презрительно, тут же бросились к Поттер, пытаясь успокоить девушку. Она судорожно вцепилась в руки Флер, чей успокаивающий серебристый голосок оказался тем единственным, что сумело достучаться до паникующего сознания. Постепенно дыхание выровнялось, и Ариадна обмякла на полу, не в силах подняться на ноги. Флер ласково погладила девушку по волосам, убирая от лица выбившиеся пряди, продолжая ворковать что-то успокаивающее. Абсолютно всем было ясно, что Гарри Поттер не бросал свое имя в Кубок — иначе бы он не испугался так сильно. И статья Риты Скиттер не добавила никакой уверенности. В статье ее назвали бедным десятилетним² мальчиком, которого обманом и интригами сделали четвертым чемпионом, а после шли громкие фразы, сводящиеся к тому, что это почему-то выгодно директору — подвергать жизнь бедного ребенка ужасной опасности. Первым испытанием были драконы. Увидев гигантскую рептилию, вооруженную двумя рядами острейших зубов, с толстой, как броня шкурой, усеянной шипами, Ариадна оцепенела в ужасе, не в силах двинуться. Она взмолилась сама не зная чему, а из глаз полились слезы. Перед испытанием она с помощью Гермионы выучила дезиллюминационное заклятие и чары сокрытия запаха и звука, но сейчас из головы вылетело абсолютно все, и ее затопил всепоглощающий ужас. Дракон заметил ее, зафырчал, зарычал, и выпустил струю пламени. Гарри рыдала, не способная управлять собственным одеревеневшим телом, и словно в замедленной съемке видела, как огненный вал приближается к ней, отсчитывая последние секунды ее жизни. Все ближе и ближе… она уже чувствовала жар драконьего пламени, как начинают плавиться волосы на голове, когда кто-то сбил ее с ног и вместе с ней откатился за ближайший булыжник. Испытание было провалено, драконологи запирали дракона в клетку, а Гарри рыдала, неосознанно прижавшись к своему спасителю. Тот поднял ее и на руках унес в стоящую тут же палатку медпомощи, где ее уже ждали остальные чемпионы, а так же Рон и Гермиона. — Он такой легкий, как пушинка, — поделился Чарли Уизли с медиковедьмой, — я бы не дал ему больше двенадцати! — Ариадна — девушка, — тут же поправил его Рон. Чарли удивленно почесал в затылке и глянул на мадам Помфри, но та кивнула, подтверждая слова шестого Уизли и драконолог слегка смутился — ведь и он верил, что Герой Магической Британии — мальчик. Затем пробормотал что-то, пожелал чемпионам поправляться и ушел к своим. Гарри напоили умиротворяющим зельем, и пока оно действовало, с ней рядом сидела Флер, держа все еще дрожащую девушку за руку. Гермиона и Рон сидели тут же, и Уизли, что примечательно, был в полном сознании, несмотря даже на столь близкое присутствие четверть-вейлы. Видимо, боязнь за подругу не оставляла шанса ее магическим флюидам подействовать на него, а может, сама Флер могла это контролировать. Постепенно Ариадна успокоилась, слезы иссякли и она со стыдом пробормотала, что не поблагодарила своего спасителя. Рон успокоил девушку, обещав передать благодарность своему брату. Еще долго Гарри ходила как не в себе после испытания, все еще находясь в шоковом состоянии — она едва не погибла. Это было куда более шокирующим событием, чем когда она чуть не умерла, напитав своей жизнью воспоминание Тома Реддла. Там она не осознавала всей опасности, жизнь просто капля за каплей утекала из нее через перо и чернила в дневник, совсем незаметно. И совсем иное, когда на тебя несется стена испепеляющего все живое пламени, и ты чувствуешь, как оно начинает плавить волосы на твоей голове одним своим присутствием. Ариадна только-только начала приходить в себя, когда всех огорошили другой новостью — будет Святочный Бал! И что еще хуже, ей, как чемпиону, было обязательно иметь пару и явиться на бал с партнершей. Именно так и сказала ей профессор МакГонагалл. Ариадна попыталась пригласить Гермиону, но та возмущенно зашипела на подругу. — Арри, ты должна пригласить парня! Ты же девушка! — Но МакГонагалл сказала… — растерянно пробормотала Ариадна, хлопая глазами. — Мало ли что она сказала! — жестко отрезала Гермиона. — Она сказала, что ты парень! А ты парень? Поттер снова глупо моргнула и Грейнджер с чувством хлопнула себя по лбу. — Ты должна пригласить парня! — твердо сказала Гермиона. — Рон… — Ариадна повернулась к другу и тот поперхнулся. — Ты же парень? — С утра был, — хмыкнул Уизли и сделал вид, будто собирается заглянуть в собственные штаны, чтобы удостовериться, что ничего не изменилось, но Гермиона яростно хлопнула его по рукам. — Пойдешь со мной на бал? — Ээ… Лилс… подруга… Ты, конечно, девчонка, и классная, и я это знаю… Но никто больше не знает, представь, как на меня смотреть будут? — Ах… да, ничего приятного, — Арри виновато улыбнулась. — Не беспокойся, — Уизли дружески похлопал ее по плечу. — Пригласи Малфоя, он тоже в курсе, что ты девчонка. Ариадна кивнула. И действительно попыталась пригласить слизеринца, с трудом отловив его, когда тот был в одиночестве. Но Драко с неожиданной вежливостью отказался, сказав, что уже пригласил Пэнси Паркинсон, а джентльмену менять дам неприлично. На этом дело и заглохло. Попытаться пригласить кого-то еще у Арри не хватало духу. Пригласить девушку было слишком смущающе, учитывая, что они вечно ходили стайками и глупо хихикали, стоило кому-то противоположного пола к ним подойти, а пригласить парня… Мысли об этом вызывали неподдельный ужас. Все считают ее мальчиком, и что будет, если она попытается… лучше даже не думать. Время шло, и до бала оставались считанные дни. Ариадна написала Сириусу о своих душевных метаниях и о том, что у нее нет парадного костюма. Сириус прислал ей чудесное платье небесно-голубого цвета с легким струящимся шлейфом, полупрозрачными длинными перчатками и множеством серебряных, украшенных сапфирами, заколок для любой прически. Примерно в это же время МакГонагалл, которой Гарри еще в самом начале пожаловалась на то, что у нее нет наряда на бал, подарила ей мужской костюм с мантией строгого черного цвета. Ариадна, не долго думая, отдала этот наряд Рону, которому миссис Уизли прислала что-то отвратительно старое, напоминающее старый женский халат с рюшками. Восторженный и благодарный взгляд друга и его крепкие объятия того стоили, и Ариадна почувствовала себя почти совсем счастливой. Почти, потому что у нее все еще не было партнера для танца. За три дня до бала директор вызвал ее к себе. — Гарри, ты уже пригласил кого-нибудь на бал? — Нет, сэр, — едва слышно ответила Ариадна, потупив взгляд. Директор неодобрительно глянул на чересчур сильно отросшие волосы, которые, собранные в хвост на затылке, доставали уже почти до лопаток, и по-доброму сверкнул очками-половинками. — Как же так, мальчик мой? — грустно спросил волшебник. — В замке столько очаровательных дам! Почему бы тебе не пригласить, например, Гермиону? Или Джинни Уизли? Ты ведь хорошо с ними общаешься? — У них уже есть пары, — так же тихо отозвалась Поттер. Это было правдой. Джинни уже была приглашена Невиллом, когда Гарри о ней вспомнила и попыталась пригласить, а Гермиона отказала еще в самом начале, и теперь загадочно улыбалась на вопросы о том, кто же пригласил ее. — Что ж, это не удивительно, они симпатичные молодые девушки, нужно быть шустрее, чтобы пригласить их, — директор улыбнулся в бороду и озорно сверкнул голубым глазом. — Но все же, есть еще много девушек, которые ждут приглашения. Например, мисс Лавгуд из Когтеврана. Или мисс Патил, и Падма, и Парвати. Мисс Чанг, говорят, не равнодушна к вам? Ариадна пожала плечами, все еще глядя в пол. — Поторопись с выбором, Гарри, или преподавателям придется выбрать тебе пару самостоятельно. — Да, директор, — ответила Ариадна. Дамблдор, наконец, отпустил ее. До бала оставался один день, и Ариадна была в отчаянии. Все учителя в один голос велели ей найти партнершу, Гермиона и Рон утверждали, что ей нужно пригласить парня, и девушка металась из одной крайности в другую. Вечер перед днем бала она сидела у раковин в туалете на втором этаже, том самом, который не работал из-за Плаксы Миртл, и всерьез думала, можно ли пригласить на танцы привидение. — Арри, что ты тут делаешь? — раздался серебряный голос Флер и Поттер подняла голову. — Этот туалет не работает, Флер, — вяло отозвалась девушка. — Арри… все хорошо? — она выглядела обеспокоенной и присела рядом с ней. — Флер, у тебя есть пара? — вдруг спросила Ариадна. Чары вейлы вновь выбили у нее часть соображалки. — Нет, — Флер презрительно наморщила красивый носик. — Все эти мужланы… чуть ли не слюной исходят. Я подумывала пригласить приведение, ведь им все равно, но ваши профессора сказали, что это неприемлемо, — француженка очень мило картавила, и Гарри невольно улыбнулась, заслушавшись. — Флер, пойдем на бал вместе? — отбросив все сомнения и волнения спросила Поттер. Четверть-вейла склонила голову на бок и долго-долго смотрела на Ариадну, задумавшись. — Знаешь… а давай, — вдруг согласилась она, улыбнувшись. — У тебя какое платье? — Голубое… как небо, — Гарри вздохнула мечтательно. — А у меня цвета чайной розы, — Делакур чарующе улыбнулась. — Вместе мы будем смотреться просто чудесно! После Флер вдруг быстро наклонилась вперед, невесомо поцеловала Ариадну в уголок губ и вскользнула в коридор. В гостиную Гарри вернулась все еще немного ошалевшей, но абсолютно счастливой. Рон и Гермиона тут же утянули подругу в их привычный уголок и принялись допрашивать. — Я пригласила Флер Делакур, — мечтательным голосом сообщила Ариадна, улыбаясь. — Что?! — взвизгнула Гермиона, привлекая к себе внимание половины находящихся в гостиной учеников. — Ты с ума сошла! — яростно зашептала Грейнджер. — Что она сказала?! — Согласилась, — ответила Гарри, удивленно хлопая глазами. — И еще поцеловала меня. — О мой бог! — воскликнула Гермиона не то в ужасе, не то в восхищении и зажала рот ладонями. — Это будет скандал!.. — Какая разница? — Ариадна вдруг хитро сверкнула глазами. — Директор велел мне найти партнершу… вот я и нашла! — Кто ты, и что ты сделала с Лилс? — восторженно спросил Рон, дружески толкнув ее в плечо. На следующий день с утра Ариадна встретилась с Флер и они немного потренировались танцевать. Флер пришлось исполнять мужскую линию в танце, потому что Поттер была слишком хрупкой и слабой, чтобы подкинуть свою партнершу, которая была на полторы головы ее выше, в нужный момент. Получалось у них неплохо. Делакур отлично танцевала, и вести за собой Гарри ей было не сложно. Ближе к вечеру Гермиона и Ариадна нашли просторную неиспользуемую кладовую, убрали там чарами пыль, заперли дверь, и Арри переоделась в платье, присланное Сириусом. Оно было просто великолепно, и тут же село по фигуре, подчеркнув тонкую талию и еще сильнее округлившийся бюст, оставив плечи открытыми. Гермиона принялась сооружать подруге прическу, вознамерившись использовать абсолютно все ее заколки. Когда все было закончено, Гермиона трансфигурировала из ближайшего ведра зеркало в полный рост, и Ариадна ахнула от восхищения. Оттуда на нее смотрела великолепная красавица. Черные кудри были собраны в высокую прическу, в которой то тут, то там сверкали сапфиры и серебро. Челка прикрывала знаменитый шрам, не оставляя шансов ее узнать. Несколько прядей свободно лежали по плечам, визуально удлиняя тонкую шею. Правда, широкий белый шрам, оставшийся от когтя гиппогрифа немного портил впечатления… Но умница Гермиона нашла решение. Из платка она трансфигурировала красивую широкую ленту под цвет платья и повязала подруге на шею так, чтобы закрыть шрам. По ее словам, трансфигурация продержится примерно до утра, так что волноваться не о чем, главное, снять перед сном. Ариадна, расчувствовавшись, крепко обняла подругу, чувствуя, что на глаза навернулись слезы, затем снова посмотрела в зеркало и подумала, как жаль, что Сириус не увидит ее в этом. А потом вдруг ее осенило. Она бросилась к своей сумочке и вынула бережно завернутое в тряпицу сквозное зеркальце. — Сириус! — позвала она немного неуверенно. Секунда ожидания, и зеркальная поверхность пошла рябью, и за стеклом появился крестный. — Вау! — воскликнул он первым делом. — Здравствуйте, леди, — он изобразил галантный поклон. — Могу я увидеть Гарри Поттер? — Это я! — Ариадна засмеялась легко и радостно. — Быть не может, — Сириус тоже улыбался. — Солнце, поздравляю! Ты будешь самой восхитительной девушкой на этом вашем балу! Хотел бы я отвести тебя туда, — он мечтательно улыбнулся. — Ну дай тебя хоть разглядеть нормально! Ариадна передала зеркало Гермионе и отошла на несколько шагов, чтобы Сириус мог увидеть ее в полный рост и повертелась. — Неземная красота, — оценил крестный, улыбаясь в усы. — Видели бы тебя твои мама с папой, они бы ужасно гордились! Ариадна смахнула слезинку и снова заулыбалась. Сириус показал ее Вальпурге, и та признала, что теперь Ариадна наконец-то выглядит подобающе юной леди, наследнице рода Поттер. Попрощавшись с Сириусом и обещав связаться с ним после бала, Ариадна стала спускаться к залу, а Гермиона помчалась обратно в гостиную, чтобы и себе навести красоту. С Флер они встретились около главных дверей. Платье на француженке тоже было чудесным, с летящей легкой юбкой, напоминающей лепестки цветка, оно струилось за ней по воздуху. Золотистые волосы были красиво завиты и локонами спадали на спину и плечи. — Арри, ты просто чудо! — произнесла Флер, поравнявшись с девушкой. — Ты тоже великолепна, Флер, — улыбнулась Ариадна. Француженка подала ей руку и они направились в комнату, где собирались чемпионы. Там уже был Седрик Диггори с Чжоу Чанг и Виктор Крам с, внезапно, Гермионой. — Гермиона, ты такая красивая! — просто сказала Арри, поравнявшись с подругой. — Спасибо, — девушка заулыбалась. — Вы вместе произведете фурор! — Благодарю, — Флер, прикрыла глаза, полуулыбнувшись и расправив плечи. Ариадна последовала ее примеру. Тут в дверях появилась МакГонагалл, и Гермиона с Флер, не сговариваясь, одновременно шагнули к друг другу, скрыв за своими спинами Гарри. Та же в свою очередь слегка пригнулась и без труда скрылась за спинами подруг. Пара Флер должна была оставаться секретом до самого выхода и Ариадна едва сдерживала безудержное хихиканье, представляя лица профессоров. А она что, она ведь сделала, как ей велели? Пригласила девушку. — Мисс Делакур, где ваш партнер? — недовольно спросила МакГонагалл. — Не волнуйтесь, профессор, — промурлыкала Флер грудным голосом, специально растягивая картавую «р». — Он скоро будет. — Ему бы лучше поторопиться, мы начинаем через три минуты! — МакГонагалл сверкнула очками, окинув взглядом чемпионов. — И где мистер Поттер? — Он тоже скоро будет, — Гермиона улыбнулась, и переглянулась с Флер. Заместитель директора ушла, недовольно бормоча что-то о непунктуальности отдельно взятых чемпионов и их спутников. Гарри за спинами подруг выпрямилась и все трое залились смехом. И вот, наконец, начался бал и три пары чемпионов вышли на вальс. Всех поразила прекрасная незнакомка, танцующая с Виктором Крамом, в которой многие вскоре узнали Гермиону, но еще больший фурор произвела невероятная своей невозможностью и необычностью пара из двух девушек: Флер Делакур и уж совсем незнакомой красавицы, черноволосой и зеленоглазой. Две девушки смотрелись вместе изумительно хорошо, и все могли только в удивлении открывать рты. МакГонагалл выглядела очень сердитой, ведь Поттер так и не явился на бал в нарушение всех традиций, так еще и взбалмошная Флер придумала пригласить девушку! Декан Гриффиндора все смотрела на незнакомку, пытаясь понять, кого же она ей напоминает, но никак не могла вспомнить. — Мадам Максим, — шепотом обратилась она к директрисе Шармбаттона, — это одна из ваших учениц танцует с мисс Делакур? — Нет, — произнесла великанша, тоже изучающим взглядом окидывая черноволосую девушку. — Я не знаю эту девушку. Танец, наконец, закончился, и чемпионы прошли к подготовленным для них местам за столом с преподавателями. К удивлению профессора МакГонагалл, лишнего прибора, рассчитанного на Гарри Поттера и его партнершу, не было. Начались разговоры, чемпионы представляли своих спутников. И, наконец, дошла очередь и до Флер. — Мисс Делакур, — сказал Дамблдор, сверкнув очками-половинками, — изволите представить нам свою прекрасную даму? — Разумеется, — проворковала Флер. — Ариадна Джейн Лилиан Поттер. — Поттер? — изумилась профессор МакГонагалл. — Да, профессор, — Ариадна мило захлопала глазками. Женщина вдруг охнула и сильно побледнела. Улыбка на лице директора померкла. Все изумленно смотрели на Ариадну. Та небрежно тряхнула головой, стряхнув со лба короткие пряди и являя миру свой знаменитый шрам. МакГонагалл что-то булькнула в свой бокал, Дамблдор покачал головой. — Гарри… То есть, прошу простить, Ариадна, девочка моя, почему ты ничего не сказала раньше? — Гермиона пыталась сказать профессору МакГонагалл, — девушка стрельнула в декана глазами, и та попыталась прикинуться ветошью, спрятавшись за своим бокалом. — Но профессор велела не занимать ее время глупыми штуками. — Прошу простить нас всех, Ариадна, — вздохнул директор. — Признаю, моя оплошность… Ваш отец звал вас Арри, и мне показалось, будто это сокращение от, гм, Гарри… Какое чудовищное недопонимание!..