Влюбиться в него — исход фатальный

Ни для кого не секрет, что есть дети, которые растут без родителей, дети-сироты, дети, живущие в детских домах, интернатах. Все мы о них знаем, всем нам их жалко, некоторые даже пытаются помочь. Такие дети — трагедия общества, открытая рана. Мы понимаем, что они лишены родительского тепла, заботы, любви. Тут все понятно: лишены, потому что нет родителей. И каждый оказавшийся рядом всячески пытается помочь… Но есть и другие дети — дети богатых родителей, растущие в достатке, иногда даже в излишестве, с мамой и папой, няньками, горами игрушек и прочими радостями; и таким ребенком стала Я. Радуюсь ли я этому факту? Однозначно нет! Хотела бы я такой жизни? Ни капельки! Строгое наблюдение с детства, каждый шаг контроля. Проверка телефонов, запрет на соцсети, куча репетиторов и тренировок. «Моя дочь должна быть идеальной», — говорила мать. «Я должна знать каждый твой шаг, где и с кем ты», — твердила она. «Ты будешь послушной и примерной дочерью, иначе ты свернешь с прямой дорожки и окажешься обычной потаскухой, ты этого хочешь? Ты хочешь быть позором, ничтожеством? Запомни, Виктория, я никогда не позволю тебе опустить репутацию нашей семьи. Ты всегда должна следовать четким правилам и манерам! Всегда!» Школьная парта, книга, тетрадь. Мне шестнадцать, и я ненавижу свою жизнь. Хочется свалить с этого дерьмового лицея. Убраться, слиться, сбежать. «— Куда?» Да куда угодно! Хоть на заднюю площадку школы, просто смыться и покурить травки, расслабиться, получить наслаждение. Кайф — вот, что мне нужно. Миссис Паркер — учитель русского и литературы — оставила гнить нас в душном кабинете и решать сборники по подготовке к экзаменам. Абсурд, мы живем в Лос-Анджелесе, начало учебного года, до экзаменов еще целая вечность, и вместо того, чтоб отпускать нас пораньше, стерва Паркер оставила нас тут, с моим отвратным классом. Расфуфыренные губастые фифы и качки придурки, и кого только не возьмет лицей, если помахать перед директором парочкой зеленый купюр. Отврат. — Я сваливаю, — поднявшись с парты, кидаю учебники в сумку. — Ты куда? — интересуется моя соседка — Лив. Единственная из всех людей в этом тошном помещении мне симпатизирует, хотя бы потому, что она не как все. Обычная добрая девчонка, попавшая сюда по хорошей успеваемости в учебе. Без силиконовых губ и пышных 3D ресниц. Она считалась в нашем классе вроде изгоя, но она единственная из всех нас была похожа на человека. — Если миссис Паркер узнает, тебе крупно влетит, ты помнишь, чем закончился прошлый раз? — Плевать, — воскликнула, а потом шепотом добавила: — Мне нужно расслабиться. Я почти дохожу до двери, почти вырываюсь на свободу, удаляясь от ненужных мне проблем. Но их, похоже, никак не избежать. Вся моя жизнь — проблемы. И как только я заношу левую ногу над порогом, чтобы наконец-то выйти в открытую передо мной дверь, самая гламурная овца класса решает, что задеть меня сейчас — самый подходящий момент, что она еще не все сказала, и открывает свой рот в мою сторону. Снова. — Каким же надо быть торчком, если даже полчаса не можешь обойтись без травки, а, Вики? Бедняжка… — Миранда надула свои силиконовые губки. — Смотрите, ребят, Уокер походу решила у нас школу досрочно закончить, обкуриться и откинуться. По классу разносится смех, становясь все громче и громче. Он давит на горло, как нехватка никотина в моем организме. Я застываю на месте. Миранда — потаскуха лицея, силиконовая девочка, готовая раздвинуть ноги перед любым обаятельным парнем в надежде на то, что тот искренне ее полюбит не только за ее промежность и умение брать в рот. Я застываю на месте. Глаза застилает туман ярости, и с моего лица спадает маска деланного спокойствия, которую мне с таким трудом удавалось сохранять все это время. — Викусь, а какого это быть притонной шлюхой, а? Ты небось в своих наркопритонах то и делаешь, что куришь и раздвигаешь ноги под кайфом. И снова смех. Это становится последней каплей. Я подхожу к губастой Миранде, опираясь на стол. Она сидит на первой парте с очередным ее ебырем, жуя жвачку. Девушка скалится в довольной ухмылке и хлопает глазками, будто считая, что ее слова попали в самое яблочко — так оно и есть. — А какого это, когда в твоей промежности побывали все члены старшеклассников, м? Что, Миранд, никто так и не повелся на твои горловые способности? Слышала, у тебя обнаружили хламидиоз, — на моем лице расползлась довольная ухмылка. Если эта тварь решила вот так публично унизить меня перед всем классом, то пусть тогда ее грязную тайну узнают все. — И как же твой нынешний ебырь к этому относится? — Я переключила взгляд на ее соседа. На лице Тода — нынешнего парня Миранды — заиграли отчетливые черты страха. Он только и успел спросить, правда ли это, как Миранда подхватилась с места. — Ах ты тварь, — девушка влепила мне знатную пощечину. Она поняла, что сделала, на ее лице появились эмоции страха. Миранда ахнула, прикрыв рот рукой. Девушка уже осознала, что совершила большую ошибку. Ну вот почему ей вечно нужно доводить меня? Прежде чем кто-то успевает остановить меня (да и никто особо не старается, всем интересно посмотреть на это зрелище), я хватаю с ее стола железную подставку для книг и одним быстрым, молниеносным движением со всего размаха бью ее наотмашь по лицу. Звон металла и крик Миранды разносится на весь класс, она визжит и смотрит на меня. У девушки на щеке остается красная полоса, но для меня это не показатель, что мы закончили. Наши взгляды встречаются, и я толкаю ее прямо в грудь. Ее глаза в панике расширяются, и она падает на пол. Из носа этой суки течет кровь. Люди кричат, но никто не осмеливается приблизиться ко мне. Кто-то из класса выбежал, явно звать медсестру, и у меня не остается времени, чтобы сбежать, да особо и некуда. Подружки-приспешницы бросаются к этой твари на полу, потому что она «жертва». Согласна, я первая начала драку, но заварила эту кашу она. Сама нарвалась. Не начинай того, что не можешь закончить. Хотя да, плевок этой стервы попал точно в цель: у меня есть зависимость, не больше. Я торчу на наркотиках около года, и моя зависимость растет. Но этой девице не стоило говорить об этом. И уж точно я ни за что не позволю ей унижать меня, вот так, при всех. Сама не знаю как, но моей циничной матери удалось вбить мне в голову одну вещь — никогда не терять чувство собственного достоинства. Похоже, это единственное, что остается такой девчонке, как я. Так что лучше ко мне не лезть. — Виктория Уокер, ко мне в кабинет, живо! — я даже не повернулась. Мне ничего не стоит догадаться, кому принадлежит этот голос. Директор Фрид, вот, с кем я общаюсь чуть ли не каждый божий день в этом гадюшнике. Как только раздался гул на полшколы, он, наверное, сразу понял, кто виноват. Я беру свою сумку и с довольной улыбкой иду прямиком в свой второй дом — кабинет директора. Там меня ждет уже такой родной диванчик в самом центре, который стоит прямо напротив директорского стола. В прошлый раз — позавчера — он сказал мне, что это было последнее предупреждение, но вчера меня застукали с сигаретой в школьном толчке, и я все еще здесь. Я расслаблено сижу на на диванчике, закинув ногу на ногу, мотая ей то туда, то обратно. Спустя минут двадцать Фрид залетает в кабинет и, с грохотом сев за стол, впивается в меня злобным взглядом. Он злится, а злится наверняка из-за того, что давно не может меня отчислить, ведь мои родители знатно спонсируют эту дыру. Надеюсь, эта шваль — Миранда — все еще истекает кровью на полу в кабинете. Ну, накосячила, бывает. Сузив глаза, директор окидывает меня взглядом, задерживаясь на оголившемся бедре. Тут я усмехнулась, решив немного подразнить его. Этот чувак может говорить или делать что угодно — хуже всей той херни, что происходит в моей реальности каждый день, все равно не будет. Сделав невинный вид, кончиками пальцев я решаю рисовать узоры на бедре, якобы от нервов, задирая юбку все выше и выше. — Не томите, директор. Фрид невольно бросает быстрый взгляд на мое бедро, и я отчетливо вижу, как он пытается проглотить свою слюну. Мужчины! Никакого самоконтроля. — Мне неприятно такое говорить, но очевидно: вы не хотите учиться в нашем учреждении, мисс Уокер. Каждый раз, когда я выношу вам предупреждение, вы лишь усиливаете ваши старания, — мои губы медленно расползаются в улыбке, и он, покашливая, отводит глаза. — Это уже сотое предупреждение за последние два года. Вы знаете, я уже даже стал вести календарик. — Правда, Мистер Фрид? — я откидываюсь на спинку дивана. Мне нравится с ним играть, я вижу, что этот старик полный извращенец. Я прикусываю нижнюю губу, продолжая: — Может, вы лично покажите мне этот календарик? — Прекратите! — сердито посмотрев на меня, директор вздыхает. — Все очень серьезно. Ваша персона пользуется дурной славой, к ней приковано все внимание школы. Я не могу замять это дело, вы перешли все рамки! — на его слова я лишь закатываю глаза. — О боже, давайте уже покончим с этим. Что дальше? Вызовите мою мать? Отчитаете? Может, загрузите меня тонной исправительных занятий, чтоб я не появлялась в школе ближайший месяц? — директор несколько мгновений пристально смотрит на меня, а затем, сложив руки, наклоняется вперед. — Я кое-кому позвонил, — расплывается он в довольной ухмылке. — Думаю, вам понравится. Я одаряю его звонким смехом. — Если вы позвонили моей матушке и настучали, то ничего страшного, я вас прощаю. — Я рад, что последняя наша встреча закончится на вашем смехе. Ваша ма… — директор не успел договорить, как в кабинет вошла светловолосая женщина в белом платье-футляре. Ее лицо не выражает ни единой эмоции. Эта женщина — моя мать. Она подходит к столу директора, держа в одной руке папку с документами, а другую протягивая для рукопожатия. Она не смотрит на меня, лишь усаживается рядом, кладя руки на колени. Директор открывает папку, врученную моей матерью, пытаясь скрыть свой восторг. — Ребекка Уокер, мне жаль, что ваша дочь покидает наш лицей, — его глаза блестят, а руки сжимают папку. — Давай обойдемся без лицемерия, Фрид, — ее голос был похож на сталь. Она всегда не позволяла опустить себя, показав какие-либо эмоции. Строга, холодна, равнодушна — мама была такой со всеми. — Документы готовы. Благодарю за содействие, и на этом все. Прощайте, — Ребекка встала и направилась к выходу. Директор Фрид кинул на меня удивленный взгляд, на его лице явно читался немой вопрос: «Она всегда такая?». Как будто он сам не знает, чему тут удивляться? Я лишь пожала плечами и улыбнулась. О, да, моя мамочка может навести страх на любого человека, сказав лишь пару безобидных слов. Я прекрасно давала себе отчет в том, что двери данного заведения теперь для меня закрыты. Я не в том возрасте, чтобы не понять, что данная папочка и улыбка Фрида были прямым доказательством того, что я свободна. Но вот вопрос: «Куда дальше запихнет меня мать?». С ним я и покинула последний раз двери этого кабинета. В коридоре меня ждала обстановка послаще. Родители этой сучки и сама она сидели на диванчике ожидания, мать Миранды гладила ее руку, пытаясь успокоить себя и ее, отец же уткнулся в телефон. Сама же Миранда держала перед своим лицом карманное зеркальце и гладила свой нос, из которого торчали две медицинские ватки. Выйдя из кабинета, я знатно хлопнула дверью, что три пары глаз мгновенно посмотрели в мою сторону. Миранда подскочила, но мамаша удержала ее за руку. — Ты, — она указала на меня пальцем. — Миранда, тебя разве не учили правилам этикетка? Но, но, но, — я помахала указательным пальцем, словно мать ругает ребенка. — Я тебя уничтожу! Ты опозорила меня на весь класс! Хренова наркоманка, — ее родители молчали, а у Миранды горели глаза от ярости. Ну, подумаешь, все узнали ее маленький секретик, меньше будет спать с кем попало. — Тише, детка, ты же не хочешь, чтоб я рассказала твоим родителям, как ты перетрахалась с половиной школы? А, ой, извини, уже сказала, — я широко улыбнулась. Девушка застыла, а ее глаза стали наполняться слезами. Как очевидно. — Ну, тогда я могу добавить, что у тебя хламидиоз. Удачного лечения, — гордо подняв голову, я направилась к выходу. Слыша за спиной лишь вскрик ее матери с вопросом: «Это правда?» и громкий рев Миранды. Запомни, крошка, никто не посмеет меня унижать. Выйдя на парковку перед школой, я застыла. Сейчас мне предстоит ехать в одной машине вместе с моей мамашей, что куда ужасней после таких событий. Волнение нарастало в моей груди и чуть ли не возросло до пика. Ноги стали ватные, а разум притупился. Сейчас мне реально было страшно подходить к белой ауди, за которой уже сидела моя мать. И тут я поняла, что безумно хочу курить. Хлопнув дверью, я запрыгнула на переднее сиденье. Мама не смотрела на меня, лишь завела мотор. Я сложила руки на коленях и стала всматриваться в дорогу. Поездка должна занять не больше двадцати минут, но для меня этого было достаточно, чтоб сойти с ума. После пятнадцати моя жизнь кардинально изменилась. Вместо пай-девочки, послушного ребенка, у меня началось проявляться свое «Я». Я стала возражать матери, отрекаясь от всех возможных ее требований в плане моей жизни. Репетиторство по 12 часов в неделю — нет! Занятия конным спортом — ни за что! Моделинг и волейбол — отказ! И на многое другое я стала говорить — нет! Были крики, истерики, скандалы, уходы из дома — двумя словами, у меня появилось «личное мнение». Я знала, что мать хочет воспитать из меня разностороннюю личность, знала, что она давным давно выбрала за меня жизнь, и меня это не устраивало. Я не хотела играть по ее правилам, не хотела быть тем человеком, которого видела она в моем будущем. Она решала, что я ем, с кем гуляю, общаюсь, с кем я встречаюсь и, самое главное, кем я реализую себя в будущем. «Ты будешь работать в сфере криптовалют. Профессия в изучении альтернативных валют поможет в дальнейшем управление бизнеса». Нахер. Это моя жизнь, и я буду решать, кто, что и с кем. Я хочу позиционировать себя как личность, а не марионетку в маминых ручках. От этого и пошло все наперекос. Сначала алкоголь, сигареты, затем один парень толкнул мне дурь. Легкие наркотики — вот, что было моим спасением. Забыться и расслабиться — этим я жила на протяжении полугода, пока не одна «случайность» — передоз… Такое бывает, и часто. Некоторые люди в попытках словить больший кайф увеличивают все больше и больше дозировку. «Лошадиная доза, ты уверена, что потянешь?» — эти слова наложили страшный отпечаток в моем сознании. Тот день я помню смутно: сбежала с уроков, пришла домой, думала, матери и отчима нет дома, в итоге нарвалась на скандал, собрала вещи, сбежала, дальше все, как в тумане: малознакомая квартира, пакетик с дурью и я в больнице. Мама никогда мне не простит того случая, никогда. После этого я отошла от наркоты, четыре месяца в завязке и только сигареты. Но опять что-то пошло не так. Сейчас я курю травку чуть ли не по два раза на день, а сами наркотики раз в неделю, может, в две. В моей жизни происходит тотальный пиздец, и только такие вещества заставляют поддерживать мое существование, по крайней мере сейчас. Так нужно, я потом брошу… — С завтрашнего дня ты учишься в академии Блер, — вдруг ни с того ни с сего заговорила мать. Я, ошарашенная от ее слов, чуть не подавилась воздухом. — Данное заведение находится вдали от дома, поэтому сегодня ты собираешь вещи, а завтра с утра водитель отвезет тебя в твое новое учебное заведение, где ты будешь продолжать свое обучение на постоянной основе. Эта школа считается лучшей во всех штатах, там тебя научат дисциплине и смогут дать лучшее обучение по твоей профессии. — Ты решила отправить меня в интернат? — Я лишь хочу, чтоб ты получила лучшее образование. — И ты решила меня сплавить, так? — я повернулась полубоком к мамаше. — Почему ты просто не могла сказать: «Мне осточертело терпеть своего ребенка»? «Я не хочу слушать ее мнение, не хочу знать, что хочет именно она. Мне плевать на свое дитя», — я вижу, как она вцепилась в руль. Костяшки на пальцах все побелели, а лицо все так же не выражало ни единой эмоции. — И что ты молчишь? ЧТО ТЫ МОЛЧИШЬ? Ты можешь хоть раз показать мне свои эмоции? Хоть раз открыться мне и сказать, что чувствуешь ты! Почему ты так ко мне относишься? Почему? Почему ты меня ненавидишь? Ответь! — мой голос дрожал, слова перешли на крик, а горло знатно пересохло, все слова, сказанные мной, были вопросом души. Все это время я терпела ее, я страдала, пытаясь забыться, спрятаться, раствориться, убежать от нее, но до своего совершеннолетия я под крылом данной женщины, и мне некуда деться. — К чему все эти скандалы, все решено. Учеба оплачена, ближе к завтрашнему вечеру тебя ждут. — Не-на-ви-жу тебя, — из глаз брызнули слезы. Я отвернулась к окну и наблюдала за дорогой. Горячие дорожки обжигали мои щеки, и я думала лишь о том, как прийти домой и потеряться в белом порошке. Обнюхаться и затеряться от этого гребаного мира. От матери. Дальше мы ехали в тишине, знакомые улицы сменялись одна за другой, пока мы не доехали до пункта назначения — дом. На пороге нас встречал счастливый Винчестер — мой отчим. Сказать, что он светился от счастья — ничего не сказать. Я лишь выбежала из машины, быстро утерев слезы. Не хочу никого видеть, мне нужна моя комната и «пудра». Пробегая около Винчестера я лишь промолвила «Ненавижу», но, по всей видимости, его это еще больше обрадовало. Мы оба никогда не любили друг друга, и я даже не удивлюсь, что этот черт и посоветовал матери сплавить меня куда подальше. Забежав в дом, поднявшись в свою комнату, я увидела в центре два больших чемодана. Сука. Я закрыла на щеколду дверь и подошла к своему багажу. Пнув чемоданы с психу, я оглядела свою комнату. Все на местах, как я и оставляла. Взяв полотенце из шкафа, я направилась в ванную. Холодный душ поможет мне чуть остыть и подумать, но самое вкусное я оставила на десерт. Двадцать минут, и выхожу. На голове мокрые волосы, завязанные в пучок, на теле атласная пижама и махровые тапочки. Я плюхнулась на кровать, в мои глаза бросилась брошюра, протянув руку на другой конец кровати, я легла на спину, подняв бумажку перед собой вверх, где было написано: Академия Блэр. Наша школа основана в 1848 году. Также входит в число самых престижных и старых школ всего мира частного формата. Отличается престижностью, качеством и хорошей успеваемостью наших учащихся. На обучение сюда попадают только 18% заявителей. Мы очень ценим и гордимся нашими подопечными, обучая их не только знаниям, но и готовя ребят ко взрослой жизни. Финансирование школы составляет круглую сумму в размере 105 миллионов долларов, что позволяет сделать оснащение школы комфортным и современным. На территории учебного заведения могут разместиться до 95% учащихся (в пансионе). Наш маленький городок поможет вам отыскать себя, найти любимое увлечение и познать современные науки. На территории у нас расположены различные комплексы, начиная от фитнес-центров и театров, заканчивая маленькими лабораториями. Все для нашего будущего. Стоимость обучения: 4200$ в год. Мы ждем именно вас. — Она продала меня за 4200 $ в год, — злость на мать и ее поступок перешли все границы. Я сжала бумажку в руке, превращая брошюру в шарик, потом развернула, достала в тумбочке зажигалку и сожгла этот чертов лист. Сейчас я понимала лишь одно: мне надо забыться…