Влюбиться в него — исход фатальный

Я обнимала и целовала его, боясь, что если на секунду перестану касаться, то он испарится облачком дыма. Маль страстно целовал меня в ответ, крепко прижимая к себе. Его ладони горячо скользили по моей спине, а губы покрывали поцелуями лицо, рот, щеки и веки, пока снова не вернулись к губам. «Всего лишь раз. Этого больше не повторится», — думала я, теряя равновесие от его вкуса. Парень прижал меня к стене, жадно насаживая мой рот на свой длинный язык, который орудовал словно опытный дантист. Тело била мелкая дрожь, я понимала, что захожу слишком далеко, и действия Маля чересчур плохо на меня влияют, но что я могу поделать? Лишь только опрокинуть на него руки, зарываясь в густой, мокрой от дождя шевелюре, вжимаясь всеми силами в накаченное тело. Мальбонте на секунду отстраняется и смотрит прямо в глаза. Это полнейшая пытка, я стою, полностью обреченная от его взгляда, прямо в женском корпусе, полностью мокрая и дрожащая, от… холода? Не-е-ет. Дрожь пробирает тело не от сильного ливня и не от боязни быть застуканной, я дрожу только от одного его касания. Оливковые глаза заглядывают прямо в душу, изучая, подмечая мои действия и чувства. Не в силах больше поддаваться его «чарам», встав на самые цыпочки, наклоняю его голову к себе, делая первый шаг. «Остановись! Какая же ты дура! Идиотка! Потом же сама жалеть будешь!» — простонала ему в губы. Мне плевать! Его большие руки нежно гладили мою макушку, спускаясь все ниже и ниже, до пояса юбки. Ледяной поток мурашек пробежался по бедрам, когда парень пробрался ко мне под свитер и начал медленно ласкать оголенную спину. Как же я мечтала об этом. Порой судьба играет с нами жестоко — ты никогда не узнаешь, что ждет тебя через секунду. Как и случилось со мной после того, как я прокляла этот чертов день из-за ужасной погоды, а теперь готова отметь его в календаре красным числом. О боже, да что я вообще себе позволяю? С полной обидой в груди слегка отстраняюсь, опуская голову, уводя взгляд в бок, откуда виднеется ужасающая картина ливня. Ветер не на шутку поднялся, тарабаня порывистыми каплями дождя по стеклу. Чувство стыда накрывает с головой, когда я вспоминаю его последние слова: «Сколько раз мне еще придется повторять тебе, Вики? Я не плачу за секс, тем более ты уже так легко отдалась. Если снова попросишь меня об этом, я позабочусь о том, чтобы твою задницу вернули туда, откуда ты приехала. В нашей школе нет места всякой швали», — и этого придурка я только что целовала. Как же больно. Видимо, Мальбонте реально попал в самое яблочко, он знал, что я позволю ему все. — Я не могу так, — голос звучал максимально опустошенно, будто между нами не было сладкой связи. — Спасибо, что проводил. В груди все ломит, а чувства полного использования накрывают волной. —Хорошо, — произносит он, делая шаг назад. Я больше не чувствую его горячего тела — Маль использовал меня, как подручную вещь. Ну да, мальчик одержал победу в своем чертовом баскетболе и решил полакомиться первой встречной. Идиотка. «Хорошо»? Он сейчас серьезно? Боже, Вики, какая же ты тупица! Он разворачивается, подходя к двери, а все тело зудит от прикосновений, требуя большего. Он даже не обернулся. Клянусь, как только Маль исчезнет из моего поля зрения, я не выдержу и рухну прямо тут, зарываясь в своей одежде коконом, и буду сидеть так, пока чувства не остынут. Его рука касается двери. Психанув, ударяю пяткой о стену и с гордым видом поворачиваюсь, чтобы уйти к себе. Пускай он думает, что мне плевать! Громкий грохот раздается вдали коридора, привлекая наше внимание. Резко оборачиваюсь, заглядывая за угол, но не успела и подумать, в миг за звуком происходит раскатистый крик. Я узнаю этот писк из сотни… Ни о чем не думая, я рванула в нашу комнату. Распахнув дверь, сердце пробило удар. Тугой узел связался в животе, как тут же почувствовала, что вот-вот могу упасть в обморок. Нет.. Нет. НЕТ! НЕТ! Я бросилась к соседке, хватая ее за плечи. ~Маль~ Ее губы не дают мне покоя. Она как чертов леденец, так и манящий облизнуть — попробовать. Внутривенный «сахар», от которого любой другой бы сторчался на третьи сутки. Я пытался выкинуть ее из головы, пытался забыть, вычеркнуть. Но каждое ее появление не давало мне покоя. Одно лишь недовольное лицо, просто, блять, недовольное! Вызывало во мне пылкие чувства. Я, как безумец-мазохист, делаю все, чтобы оттолкнуть Уокер от себя подальше, а потом со стороны наблюдаю, как эта красотка мило любезничает с какими-то петушками, улыбаясь от их идиотских шуток. Я старался держаться от нее подальше. Пять дней. Пять чертовых дней я держался от нее подальше — обходил стороной, не смотрел в ее сторону, пытался забыться. Но каждый раз, когда в моей постели оказывалась любая другая девчонка, вспоминал мою малышку. Руки робко скользят по ее талии, зарываясь под теплый свитер. Я, как полнейший трус-пятиклассник, боюсь отпугнуть девчонку, стараясь нежно и сладко вторгаться в теплые губы. Будь на месте любая другая девушка, я бы с силой схватил ее за волосы, грубо оттягивая голову, вплетаясь жестким поцелуем, и могу поспорить, после этого, через минут 15, она бы стонала подо мной, не важно где, но Вики — не любая другая! Эта чертовка сводит меня с ума, играя по своим правилам. Только при виде нее в моем теле начинается дикий пожар, от которого я выгораю дотла, как зажженная спичка. Пальцы прикасаются к теплому телу. Я тащусь, насколько она мягкая. Медленно водя подушечками, рисую различные узоры на ее спине, аккуратно надавливая и массируя. Из пухлых губ вырывается стон. Я не знаю. Не знаю, что чувствую. Ее тело манит меня как одурманенного, заколдованного, зачарованного — но только ли тело? Боюсь, что мои игры разума зашли далеко. Я сделаю все, чтобы она побывала в моей постели. Она — просто желание, не больше. Уверен. — Я не могу так, — отстраняется девушка, опечалив глаза. «Только не говори, что испугалась». — Спасибо, что проводил. Она не доверяет мне, боится. Видно, что Вики не из простых клуш, готовых после сладких поцелуев кидаться в койку. Она так страстно отвечала мне на ласки, но не захотела продолжения? И, о боже, я не извращенец, мечтающий затащить девушку в постель. Я понимаю, она не хочет меня видеть. Для нее я тот самый моральный урод, испортивший дальнейшую жизнь в этих стенах. Я чертов поганец, не заслуживший и касания этой девушки, но она до сих пор продолжает выедать мне мозги каждый раз, когда попадается на глаза. Только одним видом. — Хорошо. Поворачиваюсь, чтобы уйти и оставить ее одну. Могу догадаться, что Вики уже тысячу раз пожалела о принятии приглашения «проводить до корпуса». И явно сама запуталась в своих действиях. Пусть будет так. Я не хочу давить на девчонку выкрутасами. Надеюсь, это был последний мой закидон. Я больше никогда не посмотрю в ее сторону. Остановившись около двери, заглядываю в окно. Ливень бьет по окнам, словно пытается снести здание напрочь. Благо мой корпус находится по соседству, и не придется шляться по улице, но намокну я сто процентов. С коридора разносится громкий писк, режущий уши, поворачиваюсь в сторону шума чисто из-за любопытства и успеваю заметить напуганную физиономию Уокер. Девушка резко подрывается с места, скрываясь за стеной коридора, я же остаюсь стоять на месте, не понимая случившегося. Громкий крик переходит в рев, и тогда мое любопытство берет верх, а ноги волочатся на звук. Чуть ли не в самом конце коридора распахнута дверь, из которой мерцает тускло-желтый цвет. Я делаю быстрые шаги, останавливаясь прямо напротив. На мои глаза попадается жуткая картина, не дающая полного объяснения происходящего. Я делаю шаг, переступая через порог. Запах свежей крови ударяет в нос нокаутом, что лицо мгновенно корчит омерзающий вид. Обе девушки сидят на полу, склонившись над телом малознакомого мне парня. Горький крик Мими вонзается в мое сознание кинжалом, путая мысли, теряя их в пучине вопросов: что, мать вашу, здесь происходит?! Вики с силой обнимает соседку, пытаясь поднять ту на ноги и увести в сторону. Девушка тянет ее со всех сил, тащит, умоляет дрожащим голосом отпустить мертвое тело их рыжеволосого дружка, но Мими дикой хваткой вцепилась ему в грудь. — НЕТ!!! ОТПУСТИ МЕНЯ!!! СЛЫШИШЬ? ОТПУСТИ!!! АДИ! НЕТ!!! — она бьет его в грудь, не замечая никого возле себя. Ее мокрые с потекшей тушью глаза залились горькими слезами, а голос просел, начав издавать дикие вопли. — Мими… Пожалуйста, отпусти… — Вики тянет ее за руку, но все безуспешно. Девушка растерянна и в полном шоке. Ее белый, невинно чистый наряд заливается алой кровью, а голубые глаза потускнели до уровня серости. Я в буквальном смысле подлетаю к двум девушкам, беря самую бойкую ученицу 10 класса под живот, и с силой пытаюсь оттащить от трупа. В моих руках Мими свирепо начинает освобождаться, брыкаться, вырываться, но все безуспешно, я сильнее прижимаю ее к себе, заставляя, чтобы девушка зацепилась ногами о мои бедра — как ребенок. Мы вместе садимся на кровать, пытаясь перевести дыхание, но у Мими это слабо выходит, она продолжает пытаться выпутаться с моих рук и горько-горько кричит. Ее звонкий голос сменился на звериный рев, а горячие слезы уже давно обожгли милое личико, придавая лицу большей опухлости. — Успокойся, — произношу я, понимая, что своими словами провоцирую ее еще больше. Девушка не слушает, крича еще громче. — Да успокойся же ты! — хватаю ее за плечи, заставляя взглянуть на себя. Черная тушь залила красивые глаза, а лохматые волосы приклеились к влажным щекам. Все лицо было опухшим, заливалось бордовыми оттенками, словно ей не хватало воздуха. Она громко кричала, с силой пытаясь освободиться. Еще мгновение, и мне казалось, что ее окутает лихорадка. — УСПОКОЙСЯ? ОТПУСТИ МЕНЯ, СУКИН ТЫ СЫН!!! ОТПУСТИ!!! Я ТЕБЯ НЕНАВИЖУ!!! НЕНАВИЖУ! — кричала, барабаня меня по груди. — ПРОВАЛИВАЙ, ИДИОТ!!! Я КОМУ ГОВОРЮ, ОТПУСТИ МЕНЯ!!! — на последнем слове она сделала большой вдох, на секунду заткнувшись и прижавшись всем телом к моей груди, как тут же я почувствовал, что толстовка начала пропитываться слезами. Обхватив руками девушку, прижимаю ближе к себе, пытаясь хоть как-то забрать ее боль. Не знаю, что за чертовщина творится в этом месте, но мои глаза не могут мне врать. Прямо в центре их большой комнаты лежит окровавленный труп рыжеволосого дружка, у которого из башки до сих пор течет кровь, расплываясь большим алым пятном по паркету. Рядом с его рукой находится мелкий ручной пистолет, и тогда в моей голове появляется ясная картина, которая сразу приводит в ужас. «О боже, девочка, что ты только что пережила?» — если этот придурок покончил с собой прямо у нее на глазах, то я точно могу понять, какой страх она сейчас испытывает. Она напугана до чертиков, дрожа как осиновый лист, используя мое тело как носовой платок. — Тише… Милая… Тише, — шепчу девушке, мягко поглаживая ее по макушке. С этим надо что-то делать. Но я не могу оставить человека в таком состоянии. Погрузившись в мысли раздумий, со всем забываю про человека, благодаря которому здесь и очутился, — Вики. Девушка сидит у изголовья своего друга, тихо всхлипывая и гладя мертвого друга по бледным щекам. Мокрые от сильного ливня локоны повисли прямо над телом, закрывая ее маленькое личико, но даже не видя ее лица, я чувствовал, как по ее маленьким щечкам скатывались мелкие кристаллики слезинок, вызывая во мне злость на парня. Она сидела на коленях почти не шевелясь, будто хрупкая статуэтка в экспонатном музее, где каждая вещь на вес золота… Сердце терзало сомнение, я не видел другого выхода, как попросить Уокер о помощи, хотя понимал, что любое неправильное действие или слово может пагубно отразиться на моей девочке, и она, как Мими, не сможет совладеть со своими чувствами, поддаваясь эмоциям, которые явно разрывают ее маленькое сердечко. — Викуля… — тихо окликаю ее, прижимая к себе пульсирующее тело Мими, которая продолжает биться в моих руках, как зашуганный кролик. Девушка резко передергивается от неожиданности, явно не соображая, где находится, но тут же берет себя в руки. Она замирает, но спустя секунду, две, медленно убирает волосы, поворачиваясь в нашу сторону, смотря на ужасную картину с участием своей соседки, которая не может принять очевидное… Ее мокрые глаза убивают меня одним видом, а красные щеки играют контрастом на светлом личике. Мне тягостно смотреть на девушку, и я тут же хочу броситься ей на подмогу — обнять, укутать в своих объятьях, прижав крепко-крепко к своей груди, и в полной тишине слушать тихий ритм ее стучащего сердечка. Но Мими сейчас отпускать нельзя, да и я не позволю оставить девушку в таком состоянии, только до прихода старших или врачей. — Будь так добра, позови кого-нибудь, — как можно тише хриплю, стараясь прижимать Мими все сильнее, гладя ее по макушке. Вики встает, и я вижу, как по ее длинным ножкам сочится алая кровь. — Хотя нет, стой! Возьми телефон и позвони Геральду, — аккуратно достав телефон — чтобы не задеть Мими — протягиваю его Вики, и та, медленно шатаясь, удаляется в ванную комнату. Спустя мучительно долгие десять минут в комнату влетает ошеломленный Геральд, прислонив к уху мобильный телефон и явно вызывая подмогу. Я подзываю к себе Вики, и мы, втроем усевшись на большой кровати, обнимаем друг друга. У Мими уже иссякали силы, что очень сильно упрощает ситуацию, но не решает ее в корне. Мои руки мучительно затекли, но я не позволяю себе отпустить девчонок, не сейчас точно. Геральд подходит к Ади, осматривая безжизненное тело, а затем трогает пульс, качая головой. Я закатываю глаза, ловля его ошарашенный взгляд, даже мужчина в возрасте не понимает, что дальше делать, что тогда говорить о хрупких девушках, которые в первый раз в своей юной жизни сталкиваются с таким поворотом. Душераздирающие мысли бьют по вискам от одного лишь представления, что чувствует сейчас малышка Мими. Геральд пытается как-то помочь, беря на себя ответственность за тихую Вики, которая как кукла уставилась пустым взглядом в ноги, положив голову на мое плечо. Я не позволяю ее трогать, ладонью убирая руки учителя от хрупкого тела, показывая, что со мной она в безопасности. Учитель удаляется ванную, явно для важного разговора, пока обе девушки остаются под мою ответственность. — Он умер… — тихо хрипит Мими мне в толстовку. — Только не говорите, что он умер… — от звонкого голоса ничего не осталось. Она задыхается от слов, пытаясь хоть как-то успокоить в себя. — Отпусти! Ему надо помочь! «Ему уже ничего не поможет, Мими… А тебе нужно взять себя в руки». С дрожащими ногами Вики пересаживается на другую часть кровати, ближе к соседке, и берет инициативу в свои руки. Обхватив тело подруги, прижимает ее к себе, укутываясь в черные волосы своим личиком. Они обе начинают плакать… Облегченно выдохнув, собираю в себе силы, чтобы встать с кровати и подойти к Геральду, как чувствую, что все тело жалобно начинает ныть. Объяснившись с учителем, пару раз умываю лицо, стараясь взять себя в руки. Говорить о случившемся — тяжело, но и смотреть на девчонок в двойне тяжко. Учитель говорит забрать Вики и увести ее к себе в комнату, но я отказываюсь, понимая, что он один не справится с Мими… Спустя долгий час стрелка часов показывает пол-одиннадцатого ночи, и только тогда группа медиков и полицейских соизволяет появиться, привлекая к себе всеобщее внимание других учеников. На пороге женского корпуса в такой поздний час столпилась куча народу, как толпище баранов, пытаясь сунуть свой нос и увидеть глазами, что же произошло. Учеников не пугает даже полиция и учителя, которые грозятся каждого, кто собрался около стен корпуса, очистить из академии. Все как безбашенные уроды, находят себе развлечение пробраться внутрь и быть теми везунчиками, которые своими глазами все увидели. Даже за стенами окон мелькает огромная кучка учеников, которых полиция пытается разогнать, но все бессильно. Накинув первый попавшийся плед на хрупкие плечи Уокер, стараюсь увести девушку подальше от всей этой суматохи, пока медики занимаются состоянием Мими. Геральд дает добро, и мы с Вики медленно покидаем место преступления, выходя на улицу, где кишит огромная стая учеников, не дающих прохода. Вцепившись в мою руку, Вики еле как старается плестись следом, пока мое терпение начинает кончаться. Притянув девушку к себе, хватаю ее за ноги и поднимаю, прижав к себе дрожащее тельце. Она обвивает руки вокруг шеи, утыкаясь лицом в грудь, что облегчает мне ситуацию в разы. Спустя промежуток короткого времени, мы оказываемся в комнате. В полном недоумении сажу девушку на кровать, впервые не зная, что с ней делать. За все это время она не обронила и звука, лишь пару раз сделав слегка слышные вздохи. Вики сидит на краю и как тряпичная куколка пялится себе под ноги, ровно в том положении, как я ее и оставил. Во мне начинает вскипать ярость вперемешку со страхом. Я зол и не знаю, что мне делать в такой ситуации, как я могу помочь облегчить ее страдания? Как мне заставить ее хотя бы поднять свой взгляд. Я сильно сжимаю ее плечо, разворачивая к себе. Быстро пробежавшись по ней глазами, понимаю, что девушке срочно надо переодеться. Вся ее одежда испачкана разводами темной крови, свитер и юбка вдобавок промокли насквозь. Сердце отдается переживаниям, чтобы моя малышка не простудилась и не слегла насовсем. Подойдя к шкафу, быстро достаю серые спортивки с черной майкой. Знаю, это не лучший вариант, но бегать за ее шмотками нету времени. Подойдя к кровати, усаживаюсь возле Уокер, кладя на ее дрожащие колени комплект одежды. — Возьми, тебе нужно переодеться, — ласково провожу рукой по ее спине. — Ты можешь простудиться. Серые покрасневшие глаза смотрят прямо на меня, пожирая изнутри. В голове застывает картина беззащитного личика, которое еще долго будет мучить меня, мерещась каждый раз, когда Вики будет попадаться на глаза. — Сп-пасибо, — она начинает стягивать свой свитер прямо передо мной. Затем окровавленную водолазку, и через минуту предстает в одном лифчике. Я аккуратно забираю у нее одежду, на секунду отлучаясь и занося ее в ванную комнату, дабы красные пятна не мозолили глаза. Туда же я отношу и юбку после того, как Уокер надевает спортивки. Накрыв ее теплым пледом, укладываю по центру кровати, аккуратно поправляя ее волосы, возясь с подушкой. Моя бедная девочка слишком устала и натерпелась за сегодняшний день, поэтому ей надо срочно уснуть, набираясь сил на следующий день, где нас всех будет ждать кромешный ад. Я легонько провожу подушечкой большого пальца по ее пылающей щеке, наблюдая, как на ее глазах собирается тягучая пелена горьких слез. Она убирает мои руку, накрывая свое лицо ладонями, и начинает громко плакать. Я чувствую, как накопившаяся боль наваливается на ее хрупкие плечи, и она не в силах ее сдерживать. Мой сахарок достойно держался все это время, не давая эмоциям взять надо собой верх, но и копить в себе все чувства нельзя. «Пускай плачет моя девочка. Ей это нужно». Я ложусь возле нее, позволяя себе наглости придвинуть к своей груди хрупкое тельце и крепко обнять. Она кричит и рыдает, обжигая свои щеки солеными каплями, с силой вдавливаясь руками в мою спину, прижимаясь в ответ. Я ошеломлен от такого действия, надеясь совсем на другую реакцию. Но, я знаю, ей сейчас плевать на наши разногласия, ей нужен человек в эту трудную минуту жизни. И я готов им стать. Спустя час истерик Вики утихает — хватка ослабевает, а всплеск невыносимо-горьких эмоций сменятся тихими всхлипами, переходя на хриплое сопение. Весь последующий час я покорно лежал рядом, не шелохнувшись и не сменив позу, дабы не напугать мою девочку. Мысли заполнились только об ее моральном состоянии, и на мгновение мне показалось, что Вики слишком дорога мне… Дорога настолько, что я не могу вот так просто взять и навредить такому маленькому, беззащитному комочку, который раскрылся для меня с другой стороны. Она засыпает. Аккуратно, без резких движений я дотягиваюсь до тумбочки, беря в руки телефон, сразу же начиная писать близнецам о случившемся — кратко, без лишних слов. Яркий свет мобильника слепит глаза, заставляя щуриться и быстрее покончить со всем этим. Я дописываю последние строчки, прижимая сонную Вики к себе. «В эту ночь я не позволю себе ни на секунду отпустить ее хрупкое тельце с моих рук». Аккуратно поцеловав ее горячий лоб, закрываю глаза, понимая, насколько же мучительно долгим выдался этот трудный день. ~Вики~ Его ярко-чистые, зеленые, как два осколка от малахитовой шкатулки, глаза перестали блестеть при виде света, навсегда затухнув в кромешной тьме. Его рыжие веснушки побледнели, став сливаться с припухшей от слез кожей, а грубые синяки под глазами явно давали понять, что парень давно не спал. «Скажи мне, как ты мог?» — мое сердце пропускает удар, когда подушечки пальцев прикасаются к его холодной коже. «КАК ТЫ МОГ?!» — я ничего не говорю, стараясь не привлечь внимание, а лишь с силой щипаю его тело в надежде на то, что парень откроет глаза, проснется, даст мне по макушке и с нотками раздражения ехидно улыбнется, спрося: «Язвочка, ты вообще офигела?» Но этого не происходит. Он больше не откроет глаза, не улыбнется своей дурацкой кривой улыбкой и не высунет язык, когда ему что-то не понравится, — он больше ничего не сделает… От мысли, что я большего никогда его не увижу, не услышу, по телу пробегает дрожь вызванная отвращением. Я вижу всю эту кровь и с силой сжимаю до скрежета зубов челюсть, заставляя не отвернуться, не уйти от всей этой страшной картины, не зарыться где-нибудь в ванной, а остаться со своими другом… Другом, чье сердце навсегда остановилось. «Надеюсь, ты будешь счастлив, там, на небе». Я сажусь на подоконник мужского корпуса, держа во рту обычную сигарету, мне бы хотелось сейчас чего-то большего, но через час за мной должны приехать родители. Директор Кроули во главе с полицией опечатали нашу с Мими комнату, не разрешив нам забрать как минимум зарядки для телефонов и сменную одежду. Конечно, я понимаю, полиция будет вести следствие, но разве в поступках парня было что-то непонятное? Он страдал, и вся боль начала копиться со смерти его парня, а я, как наивная дура, не замечала. Не замечала его робких действий, разных слов, намеков — я летала в облаках, не замечая всю боль моего теперь уже бывшего друга. Какая я эгоистка! Как я могла не уберечь его от этой ошибки, почему меня не было рядом? От одних же слов рыжеволосого друга меня бросает в дрожь: «Не хорони меня раньше времени, язвочка». «Не хорони меня раньше времени», — какая я была глухая. Почему, ну вот почему я не обратила на это внимание, ведь ему наверняка была нужна поддержка. А тогда, у него дома? Он ведь с зачарованными глазами показал мне оружие, как больной-сумасшедший. Мне надо было тогда еще забить тревогу… Делаю последнюю тягу и бросаю окурок в открытое окно. Погода на дворе не очень: сырость, обтянутое тучами небо и повышенная влажность, как в раннем лесу после моросящего дождя. Поджав ноги под себя, припечатывая спину к стене и сую лицо в колени. Я напугана и не знаю, что делать, во мне бурлит ненависть вперемешку со страхом. Засунув в мужские спортивки руки, не могу нащупать телефон, тогда в мою голову приходит осознание, что я забыла его у Маля. Нехотя встав, поплела свою задницу в его комнат в надежде побыстрее связаться с Мими. Мне нужно позвонить и хотя бы убедиться, что она в порядке. Тихо, как мышка, проскользнув через дверь, застыв посередине комнаты, взглядом пытаюсь найти утерянный гаджет, пока передо мной не открывается дверь ванны, откуда выходит он… ~Маль~ Она стоит в центре комнаты, испуганно переминаясь с ноги на ногу. Маленькая бойкая девчонка, которая только ночью прижималась ко мне своим мокрым горячим носиком, сейчас стоит в мой одежде, с опаской поглядывая на мое тело. «Неужели тебе хватает сил?» Я издаю усмешку, ловя ее взгляд на своей груди, девушка отводит голову, нахмурившись и помотав ею в разные стороны. «Я даже боюсь ее трогать, а что-то говорить тем более». Она подходит к тумбочке, беря оттуда свой телефон, который я благополучно успел поставить на зарядку. Благо у нас с Вики одинаковые модели, и кабель подошел. Она тихо, как мышка, садится на край кровати, утыкаясь прямо в свою мобилу, начиная шмыгать носом. Я подхожу к шкафу, натягиваю на себя первую попавшуюся футболку и спортивки и подхожу к ней. «Что мне сказать? Что сделать? А вдруг она сейчас разревется, как ночью?» — сука! Бесит меня такие телячьи нежности, пусть ноет, сколько ей надо! Да, я понимаю, что случилась трагедия, да, ее дружок оказался психом-суицидником, да! Но почему, мать вашу, я должен под кого-то подстраиваться и пытаться не затронуть чьи-то чувства? Не мне ли должно быть плевать? — Извини за беспокойство, — поворачивается она ко мне, когда я сажусь рядом на кровать. — Я пока не могу уйти в свою комнату, и мои родители… — Можешь оставаться здесь сколько угодно, — ляпнул не подумав, заставляя Вики вскинуть свои ровные бровки. «Черт!» — Спасибо, — мягко улыбнулась девушка, заправляя прядь волос за ухо. «Как бы я хотел тебя обнять». ~Вики~ «Как бы я хотела тебя обнять». Я смотрела на его лицо и не верила… Он сейчас такой добрый, такой искренний и нежный, что мне кажется, что все его поступки до… Совершал совершенно не он, а другой человек. Другой Маль высмеивал меня на людях, другой Маль позволяя себе язвительные словечки, другой Маль одарял меня своим максимально отвращенным взглядом, будто я мусор всего общества. «А может, он просто испугался?» Навряд ли он видел когда-нибудь вживую только умерший труп, не то, что я… От одной лишь мысли, что в моей жизни это происходит не в первый раз, начинают трястись колени. Еще когда я была маленькой девочкой, моя чокнутая мамаша решила взять меня на опознание отца, и после того случая из морга мои взгляды на окружающих резко поменялись — я вся поменялась, в прочем, как и моя мать. — Может, ты еще поспишь? — спрашивает Маль спустя некоторое время и садится за свой письменный стол. — Не думаю, что твои родители быстро приедут. — Нет… Спасибо. Я выспалась, — на мои слова он хмурит брови. — Тогда жди гостей. Через минут десять придут Кристофер с Эдвардом, — он открывает свой MacBook и что-то начинает печать. Я не лезу, а лишь опрокидываюсь на спину и устремляю свой взгляд в потолок, складная свои пальцы в замок на животе. Наверное, каждому знакомо ощущение пустоты внутри. Оно может быть вызвано горем, проблемами, а иногда его происхождение неизвестно. Я настолько устала, что нет никаких ощущений. Абсолютно. Хочется идти по темным улицам города, смотреть в даль и не думать о времени. О тех жизненных принципах, из которых строится вся наша цепочка существования. В такие моменты невозможно сформулировать мысли, даже в голове. Летают какие-то обрывки воспоминаний, мечтаний: «Вот мой, совсем молодой, отец берет меня за руку. Вот он выводит меня в центр школьного зала и танцует со мной вальс, кружа меня в мелодичном ритме слащавой музыки. Вот он улыбается самой теплой и доброй улыбкой, а его глаза все так же, как раньше, наполнены искренностью и любовью». «Папа, как же мне тебя не хватает». Я понимаю, что, наверное, никогда не почувствую той самой мужской любви, которую давал мне папа. Его лицо навсегда останется в моей памяти, а слова навсегда залезли мне под кожу: «Запомни, Викуська, даже если судьба к тебе несправедлива, покажи ей язык и ступай дальше. Ведь дорога к успеху — это всегда дорога в гору, и чтобы подняться на нее, нужно приложить усилия. Всегда помни, если что вдруг, я рядом…» Папа… Как же мне не хватает тебя в эту трудную минуту. Почему именно мне уготовила судьба пройти такой путь? Почему именно я должна каждый раз терять людей? На глазах собралась белая плена, я аккуратно прищуриваюсь, и мелкие кристаллики стекают по моим вискам. Не знаю, можно ли оставаться человеку в такое время одному? Спорный вопрос. Мы стараемся уйти в себя, погрузиться в траурные мысли и чувства, разжигаемые болью, но стоит ли губить себя изнутри? Стоит ли становиться черствой и холодной, как моя мать? Закрыть чувства на замок и возложить на плечи тяжелую ношу, состоящую из гнетущих мыслей и вопросов: «А что было бы, если?..» Действительно, что было бы? Может, если Маль не предложил меня проводить, я бы успела спасти друга? Может, если бы Мими вела себя по отношению к Ади совершенно иначе, все бы закончилось не так? Может, если бы родители Ади не были поехавшими на голову людьми, то их бы сын остался жив? Кого винить? «Бред!» Я ни на секунду не хочу представлять другую картину происходящего — все должно было случиться так, как решено судьбой, и пусть Ади было тяжело, но он сам выбрал себе путь, он сам решил покончить с жизнью, обретя крылья и воссоединяясь со своей любовью… Надеюсь. Я уже ничего не вижу, так как картинка реальности давно размазалась новым потоком горячих слез, и не дай бог с моих губ слетит вздох, я боюсь пошевелиться, так как не хочу находиться перед Мальбонте в таком виде. Я обещала себе, что никто и ничто не увидит моих слез — сегодня ночью я допустила себе такую оплошность. Дверь резким движением распахивается, и из нее сразу появляются две плохо распознанные мной фигуры, я быстро моргаю глазами, стараясь стрясти слезы с ресниц, но когда зрение восстанавливается, натыкаюсь на трех парней, возвышающихся надо мной. Маль, Кристофер и Эдвард собственной персоны стоят прямо возле кровати, сложа, как один, руки на груди. Я осекаюсь по сторонам, приподнимаясь на локтях, и делаю тяжелый вздох. «Сейчас главное успокоиться». — Привет, — произношу я, отводя взгляд от парней. Мне очень неловко находиться в данной ситуации. — Бедная девочка… — говорит Кристофер, присаживаясь возле меня. — Какого хрена, Маль? Я встречаюсь с парнем глазами, но тот сразу переводит взгляд на своего друга и хмурит брови. — В смысле? — Ты идиот? Почему она в таком состоянии? — Крис касается моего колена, отчего я сразу дергаюсь. — Почему она плачет? — Я не плачу… — Да я, блять, не видел! Ты же знаешь! — Ну да, конечно, — парень хмурится. — Заткнитесь! — Эдвард хватает за ногу, резко притягивая меня, лежащую на кровати, к себе. Я не могу вырвать ногу из его хватки, поэтому пинаю его второй ногой и принимаю сидячее положение. — Придурошный! Он ухмыляется, заметив мое недовольное лицо, а затем достает из переднего кармана джинсов толстый косяк. — Это тебе, малышка, — придвинувшись к Эдварду ближе, делаю недовольное лицо и тянусь за травкой, но рука Маля перехватывает самокрутку быстрей. — Зачем ты даешь ей эту дрянь? — парень хмурит лицо, зажимая косяк, а я переживаю, чтобы он его не сломал. — Потому что эта «дрянь» ей сейчас необходима! Или ты думаешь, что девчонка каждый день сидит в луже крови, смотря на своих дружков-суицидников? — Эдвард! — осекает брата Крис, сидящий возле меня. — Завались! — Да пожалуйста! — парень отбирает этот злосчастный косяк у Маля и кидает его мне, следом летит и зажигалка. Маль с силой хватает Эдварда за плечо, подталкивая к двери ванной. Мужчины оба разозлены, но стараются сдерживать себя, но а я же сдерживаю желание уткнуться лицом в подушку и кричать от боли до полного изнеможения, пока сердце будет отбивать высокий ритм, а голова гудеть как заводной мотор. Я с силой сдерживаю себя, прикусив губу, но сильно переусердствую, да так, что во рту появляется противный вкус металла. — О черт, Вики, у тебя кровь! Твою мать! — Кристофер быстро встает с кровати, направляясь к огромному комоду, находящегося слева от входной двери, доставая оттуда перекись и бинт. — Крис, ты что? — вылупляю глаза. — Не надо! Я вытираю запястьем нижнюю губу и понимаю, что она сильно кровоточит. «О черт, этого мне еще не хватало!» На руке остается кровавый след, и я вытираю еще раз, но красное пятно только увеличивается, а вкус во рту начинает усиливаться. Сую косяк в карман штанов и, обеими руками ухватившись за подбородок, приподнимаюсь с кровати. Неужели я, мать вашу, умудрилась настолько сильно раскусить? Крис помог открыть дверь в ванную, откуда же сразу появились две недовольные физиономии. Эдвард сидел на прикрытой крышке унитаза, облокачиваясь на колени, а Маль уперся о кафельную спину. При виде меня у обоих мужчин полезли глаза, отгадайте куда? Конечно, на лоб. Сто процентов думают о том, насколько я странный человек, и что проблемы так и крутятся возле меня. Супер. Кристофер включает кран, а я наклоняюсь, поднося рот под теплый поток воды. Алая жидкость даже не пытается остановиться и все так же течет, размывается, только уже вперемешку с водой. — Твою мать! Я же оставил вас на минуту! — Она прикусила губу, я что могу поделать? — Вот эта она везучая. Кровь потихоньку останавливается, и я выключаю кран, сделав пару глотков чистой воды. Сейчас мне надо успокоиться и прийти в себя, ведь руки трясутся как будто после американских горок. Ужас. Голова гудит, а сознание клонит в сон, так еще и теплая вода… Сразу в голову приходит воспоминание из детства, когда ты еще совсем маленький стоишь в самую рань возле умывальника и балдеешь от тепла воды. Тебе хочется забить на предстоящую учебу и лечь в кроватку спать… «Скажите, что я не одна такая?..» В дверь раздается стук, а затем еще один. Мы вчетвертом смотрим по очереди друг на друга, но затем Маль молча подходит и открывает ее. Я задерживаю дыхание, услышав голос Кроули.

на протяжении всей жизни мы встречаем людей — это может быть единичный контакт или долгий разговор,

эти люди могут стать хорошими знакомыми или лучшими друзьями,

но в один момент ты их потеряешь.

они могут просто уйти или ваши пути разойдутся,

да, черт возьми, причин миллион,

но они пропали, оставив лишь приятные воспоминания,

которые сжирают тебя изнутри.

я не люблю знакомиться с новыми людьми.

мне бывает тяжело от одной мысли, что в один момент все может оборваться.

и это больно.