одно слово – соулмейты.

— давайте я еще раз спрошу, — джемин хрустит пальцами, неловко бегая глазами по всему помещению. для него (единственного здесь) — это более чем ново, необычно и непонятно. и пусть он дал согласие, уверен здесь был меньше всех, хотя с ним ничего делать и не буду; а хотелось бы? — вы точно уверены? джено обнимает его со спины, поглаживая видимые очертания чужих кубиков через футболку, и слабо кивает, оставляя легкий поцелуй на слегка загорелой коже. ему по большей части все равно — ренджун и донхёк не чужие люди, да и такие формы секса парень не против попрактиковать — а по меньшей он переживает только за джемина, который либо сорвется и уйдет, либо сам вольется в процесс. сейчас же предугадать, как поступит в дальнейшем на невозможно: он, конечно, нервничает, но все же позволяет. ренджун сидит в одной белоснежной рубашке, что немного помята по подолу, и неловко отводит взгляд в сторону своего соулмейта, который и был инициатором всего. для ренджуна это тоже впервые — чисто теоретически впервые, ведь в его попке обычно одновременно оказывается не одна игрушка — и волнуется он только едва ли. в остальном это приятный мандраж и возможность раскрыться перед донхёком. и пусть он все-таки представлял их «узнать друг друга получше» в абсолютно другой обстановке и при совершенно иных обстоятельствах, это желание никуда не пропадает, а только обогащается новыми красками. а донхёк... это только кажется, что для него все просто и легко; внутри он уже миллиард раз послал себя в задницу за собственную импульсивность. он тоже волнуется в первую очередь за джемина, потому что в джено он уверен даже больше, чем нужно (спасибо годам дружбы, сквозь которые что только не пронеслось), в безопасности ренджуна относительно тоже (никто не сделает ему больно, уж он-то за этим проследит), а вот про джемина он даже сказать ничего не может. ли уже не исключает варианта, что он потеряет сознание от накативших эмоций — а они точно будут переполнять его. хёк сегодня главный, ответственность за двух красивых мальчиков полностью лежит на нем, и он уж точно доведет все до идеала, лишь бы им понравилось. на медленно выдыхает, переключая взгляд на огромную кровать, на которой, черт возьми, лежат две игрушки средних размеров; и почему-то он с абсолютной точностью уверен, что одна из них предназначена для него. мысли подтверждает подошедший донхёк (в какой момент джено перестал его обнимать?), который с приторной нежностью хватает его за руку и, развернув, надавливает на плечи, вынуждая опуститься на колени. перед глазами джено, который вылизывает чужую шею, попутно расстегивая бляшку своего ремня; на нем уже нет верхней одежды, как и на ренджуне единственной белой рубашки. осознание происходящего как-то слишком резко ударяет в голову, заполняя ее тихими постанываниями хуана и приглушенным рыком его парня, когда тонкие пальцы наконец-то обхватили внушительных размеров плоть. — джено сказал, что ты тоже любишь грубо, но не слишком, — низкий шепот хёка бьет по восприятию, заставляя отвлечься, а сдавленное горло первый раз отзывается нехваткой кислорода в сознании, — вот так хорошо, да? у джемина начинает темнеть в глазах, но он только стонет протяжное согласие, сжимая чужую ладонь на горле; откуда вообще у донхёка столько силы? задуматься об этом не позволяет джено, который по-собственнически, как голодный хищник, смотрит прямо на него, пока ренджун сосёт его член. джено сейчас невероятно соблазнительный, такой властный и доминирующий, что у на закатываются глаза; ему хочется представлять, что рука ли будет также сжимать его волосы, также надавливать на голову, заставляя взять глубже и коснуться носом ложбинки. но пока что все это достается ренджуну, который аппетитно виляет задницей; джем думает, что это больше делается непроизвольно, нежели из желания подразнить своего парня. но как бы то ни было донхёк тоже это видит и сильнее сдавливает пальцами хрупкое тело, которое вот-вот распадется на крошечные осколки, — прости, милый. или мне стоит назвать тебя соской? джемин откровенно ненавидит это похабное слово, которое отдает своей дешевизной и полным отсутствием чувств; оно пустое и противное. но когда сейчас это произнес ли, джемин был готов забрать все свои слова назад, лишь бы он еще раз назвал его так. от этого мурашки по коже, а член в штанах уже заинтересовано поднимается, то и дело отзываясь неприятной болью в узких штанах. это странное, но такое приятное ощущение, от которого возбуждается не только тело, но и сознание младшего. — тебе так нравится это? — парень слабо кивает, смотря своим полупустым взглядом на джено, что вальяжно расположился на краю кровати, — посмотри на это, — он указывает пальцем напротив, — у джуна так сокращается дырочка, когда он берет член в рот особо глубоко, она такая расстраханная. если бы можно раздавать награды и места, то джемин бы с чистой совестью отдал хёку звание лучшего манипулятора, искусителя, возбудителя и всех сопряженных существительных, потому что он заслуживает этого. его грязные фразы, томный шепот и действия, которые подводят человека к самому краю, действуют безукоризненно, бьют по самым чувствительным точкам. кажется, джемин теперь весь состоит из таких точек. — я не буду заставлять тебя что-то делать, но если ты сейчас что-то хочешь, то скажи мне. у нас есть время, пока он будет нетерпеливо вдалбливаться в это худое тело, — при всей своей слабой наружности, донхёк все равно главный. он умело направляет и заводит, выуживает из человека самое сокровенное, чтобы потом доставить ему удовольствие. он не парень джемина, но это не значит, что он не будет с ним нежен. хватка на горле ослабевает, от чего джемин вынужденно запрокидывает голову назад, упираясь макушкой в чужой пах, прикрытый одеждой. донхёк все еще одетый. как и джемин, но это настолько поправимо, что даже думать об этом не хочется. прав был на, когда подвергал все это действие огромному сомнению, потому что действительно влип, поддался похоти, витающей в воздухе. с титаническим усилием он разворачивает корпус так, что лицо оказывается точно напротив молнии. он раздумывает три секунды, откидывая в задний ящик сомнения и чувство вины — джено сейчас сам развлекается не с ним, чего теперь переживать, и расстегивает плотную джинсовую ткань, помогая избавиться от нее же. нормальный секс у джемина был чуть ли не полгода назад (а с джено они еще не успели попробовать), он не совсем уверен, что сможет сделать приятно, но, черт возьми, он хочет, и никто его не остановит в этом желании. он трётся носом о мягкую ткань боксеров, улавливая свежий запах порошка; он его обожает настолько, что может дышать только им. донхёк же вообще не ждал от него каких-либо действий, джено заранее предупредил, что он колючий и скромный, но то, что происходило сейчас, в корне отличалось от предостережений друга. и это не могло не радовать, ведь младший так приятно обводит контур его стоящего члена языком сквозь боксеры, добираясь до головки, что уже выглядывала из-под кромки трусов. и да простит его бог и джено, но хёк не может удержаться от этого: он аккуратно приспускает ткань, слегка ударяя влажной плотью по губам и высунутому языку на. то, с какой охотой он собирается взять его член в рот, пробивает парня на сладкий стон; теперь так тяжело сдерживаться. — соси, — в любых других обстоятельствах джемин бы непросто ударил его, он бы обматерил его на всех известных языках, попутно кидая проклятья; но сейчас та самая удачная обстановка, в которой он позволит донхёку все. на, как послушный мальчик, шире открывает ротик и, ухватываясь пальцами за чужие бедра, начинает лизать член по всей длине, обводя аккуратные венки и подолгу задерживаясь на чувствительной головке. у хёка не меньше, у него тоньше, но эта длина, которая нравится младшему, затмевает все. да, они с джено еще не занимались сексом, но на уже успел отсосать ему в душевой кабинке, довольствуясь тем, что этот парень теперь его. сейчас он точно также довольствуется, что хэчан его, пусть и временно; как и сказал ренджун, ему просто нужен хороший член, который можно будет заботливо вылизать. джемин на пробу заглатывает головку и благодарит всех богов, что его партнер не срывается, а дает действовать в удобном темпе. на совершенно отличается от хуана: у него нет такой потребности в сексе, как и нет потребности быть выебаным, ему нравится принимать ртом, нравится чувствовать на языке вкус естественной смазки, а затем и спермы. ему нравится, когда горячая плоть входит грубо и глубоко, что появляются первые слезы; нравится, когда сжимают его волосы и самостоятельно насаживают, чуть ли не вытрахивая из него душу; ему нравится, когда теплая вязкая жидкость струйкой стекает в его горло, будто это самая вкусная сладость на свете. это так грязно и неправильно, но ему до одури нравится это. — возьми глубже, детка, — хёк запрокидывает голову, поправляя свои волосы, чтобы они не мешались. он не знает, куда деть вторую руку — положить не решается, мало ли как это может расценить младший; но сталкиваясь с широко распахнутыми глазами напротив, которые взглядом указывают вниз, сомнения покидают его. на заглатывает больше плоти, издавая легкие стоны, когда чужая рука несильно, на пробу давит на макушку. длинные пальцы, что вплетены в мягкие волосы, заботливо массируют кожу головы и также нежно насаживают парня глубже. донхёк испытывает неимоверное желание снять на видео этот процесс, а потом кончить в его ротик; но это они все-таки попробуют с ренджуном. обоих отвлекает сдавленный крик хуана; ли поднимает свой тяжелый взгляд на пару напротив и только глубже толкается в джемина: то, как грубо и жестко джено трахает его парня, как сильно, до кровоподтеков, он прикусывает молочную кожу на шее, сводит с ума. ревностные инстинкты уходят на дальний план, когда на сглатывает: по телу старшего проходит неслабый заряд возбуждения, что в глазах начинает немного двоится от удовольствия, — блять, детка. джемин с ренджуном единственные здесь, кто не может видеть никого, кроме своего партнера, и если первому уже все равно на это, то второй сходит с ума от желания быть рядом со своим соулмейтом. они еще не вместе (но для ли уже да), но рену хочется исправить это. ему слишком хорошо с джено, так правильно и жарко, что сознание плавится, но это не то удовольствие, которое он хочет получить. он даже не сомневается, что его сможет доставить только такой же извращенный ли донхёк, которого джун возненавидел с первых дней. — я что-то не понимаю, инджуни, — джено снова кусает его истерзанную кожу, замедляя темп. ренджун бы никогда в жизнь не подумал, что ли может быть таким нежным и внимательным; он не просто трахает его, он делает так, как старшему нравится, ласково обращаясь к нему по имени, — тебе не нравится то, как я это делаю? иначе почему ты так пассивен, малыш? но несмотря на все хвалебные комментарии в его адрес, джено все-таки остается грубым мудаком, который за считанные секунды возвращается к быстрому тему, доводя его до ошеломительной скорости. хуан протяжно стонет, сильнее впиваясь ногтями в мощные плечи; он сейчас такой нуждающийся, ему нужно чужое внимание, чужая ласка именно в такой форме. он тает в накаченных руках, которые полностью обхватывает его талию, удерживая на месте, пока член незамедлительно входит и выходит из расстраханой дырочки. на ягодицах наверняка останутся красные отметины как напоминание о том, какой же ренджун испорченный. — все еще мало? — младший шумно выдыхает в острые ключицы и проводит носом вдоль шеи, улавливая тихое «вставь их»; ему не надо слышать продолжение этой фразы, он итак все прекрасно понимает, — оближи. хуан мало соображает, четко видит он еще меньше, но все равно старательно обволакивает чужие пальцы, пытаясь сфокусировать взгляд на парне. джено красивый, и это, пожалуйста, единственное, что успевает отметить рен, прежде чем его тело прошибает зарядом удовольствия, — да, вот так. черт, так хорошо. джено не сказать, что сильный фанат подобных игр, он все-таки предпочитает пусть и грубый, но более традиционный секс, где узкая дырочка сжимается вокруг его толстого члена; он не сомневается, что с джемином будет именно так. но пока что он с другим человеком, который требует слишком много, и ли с радостью ему даст это. парень прикусывает мочку уха старшего, проталкивая два пальца глубже. выдерживать быстрый темп уже просто невозможно, ведь к члену добавились длинные фаланги, что еще больше растягивают дырочку. все это время джено всегда удерживал взгляд на своем парне, ведь контролировать джемина было необходимостью, но маленький ренджун занял слишком много пространства его мыслей, что он упустил момент, когда на оказался без сознания. — не переживай, просто обморок. через пару минут придет в себя, — хёк заботливо укладывает уставшее тело на другую сторону кровати, переключая дикий взгляд на своего малыша. и ренджун выглядит восхитительно с этими заплаканными глазами и подрагивающими ресницами, которые умоляюще смотрят на него, — моя детка уже готова? — он был готов с самого начала, но я, — джено показательно оттягивает нежную кожу ануса, показывая приличное свободное пространство — специально для члена донхёка, — растянул его получше. ли старший поднимает хуана, позволяя ему встать на ноги и сразу же оказаться в объятиях хёка, и укладывается к изголовью кровати, взглядом окидывая на. очаровательный, даже когда лежит с затраханным лицом без сознания; он поправляет намокшие прядки и аккуратно целует, практически невесомо и так нежно. ренджуну стыдно только немного; особенно когда младший изголодавшимся взглядом пронизывает все его тело и вцепляется в губы, грубо сминая верхнюю и нижнюю. этот долгожданный поцелуй пробивает рена на слезы и извинения, хотя ли вообще-то сам все это предложил. но ему все равно стыдно, будто он предал его, его искренние чувства. донхёку же плевать; вообще на все, кроме крошечного ренджуна, который теперь точно принадлежит ему. — ну так? мне долго ждать, пока ваша роскошная задница опустится на мой член? — джено двусмысленно подмигивает, от чего ренджун только больше смущается, а хёк пошло облизывается; до какой же степени он на грани, что сейчас позволяет себе даже шлепнуть парня по заднице. — не двигайся, пока он не разрешит, понял меня? — донхёк грозно командует джено, а съеживается почему-то хуан. этого можно было и не говорить, ли итак был бы предельно нежен, все-таки не каждый день трахаешь дырку не один. ренджун виновато смотрит на джено, аккуратно подползая ближе, его руки настолько ослабли с бешеным темпом ли, который вытрахал из него все, что только можно, что одно неверное движение, и он падет вниз. хотя казалось, что падать ниже уже некуда. младший же грубо хватает его за талию, в один миг передвигая на себя так, что их лица поравнялись; он искренне не понимает, откуда взялось это разбитое поведение, но мысленно винит во всем хёка, которому даже делать ничего не надо — он заставит рена плакать одним своим взглядом. джено удерживает зрительный контакт, от которого старший наконец-то расслабляется, заводя руку за спину и опуская голову. шумный выдох, и вот толстый член снова внутри прожигает нутро и вместе с ним сознание. он входит глубоко и сразу же останавливается, цепляя руки на тонкой талии, позволяет донхёку наконец-то войти в такого желанного парня. ли пальцами растягивает кожу вокруг ануса в разные стороны, наслаждаясь тихим стоном, и, прошептав тихое «я вхожу», направляет головку внутрь. это происходит в считанные секунды, но, по ощущениям ренджуна, целую вечность, в которой он успевает десять раз сматериться на китайском и даже попросить джено поиграть с его сосками. ему не столько больно, сколько неприятно от чувства излишней заполненности; и пусть он практикует такое с игрушками, настоящие члены — это совсем другие ощущения. непередаваемые эмоции, от которых можно задохнуться, рассыпаться в мелкую пыль и разлететься по ветру. но сделать это не давал все тот же ли донхёк, который сильно впивался в мягкие половинки и выцеловывал шею. — малыш, ты как? — он обеспокоен, это вполне логично; для всех, кроме хуана, конечно же; он пытается быть нежным, осторожным и заботливым, потому что ренджун здесь главная драгоценность, оберегать которую будут двое. старший лишь тяжело мычит и кивает, двигаясь назад в попытке понять ощущения. когда джено слегка подается вперед, тот громко и протяжно стонет, позволяя двоим двигаться. это происходит не спеша — и откуда у них столько терпения? — но от этого болезненного трения плоти друг о друга и от того, как сокращается влажная дырочка, плывет сознание. нужный темп находится быстро; когда джено выходит, хёк медленно и глубоко входит. так удобно обоим, а хуан получает незабываемое удовольствие, ведь его заполняют два члена, его дырочку трахают сразу два красивых человека, отправляя его буквально на небеса. — ммм, так хорошо..., — ренджун повторяет это словно в бреду, принимая ласки с двух сторон. ему и правда хорошо, до одури восхитительно и приятно, когда чувствительные стенки еще больше сжимаются вокруг них. донхёк тянет его за локти на себя, удерживая поперек талии и жадно оставляет засосы на шее; он крайне недоволен работой джено, который и живого места в этой части не оставил. ли старший лишь самодовольно улыбается, озаряя произведение своего искусства, и рычит, когда младший насаживает парня особенно глубоко, — блять. ренджун ходит по грани, по тонкому льду, под который рискует провалиться с каждой секундой все быстрее. добивает донхёк, начиная в быстром темпе надрачивать аккуратный член. хуан пытается остановить это мучительное наслаждение; он и без рук кончить может, честное слово. но они проверят это в другой раз, а пока что ли лишь шепчет «кончи, и мы заполним тебя спермой до краев». и это срабатывает контрольным в голову. хрупкое тело пробивает крупная дрожь, и ренджун бы с легкостью упал, если бы его так заботливо не поддерживали за талию. — черт, как же узко, — джено буквально рычит, не выдерживая такого давления. сокращающаяся дырочка подводит его к заветной черте, когда он обильно изливается внутрь, чувствуя и чужую жидкость. — да, вот так, милый, ты чувствуешь нас? — у ренджуна нет сил на слова, он только облегченно кивает, когда джено наконец-то выходит из него, последний раз спустив в него остатки своего семени. хёк поступает также, отпуская хуана на ли старшего и с очарованием засматриваясь, как сокращается колечко мышц и как оттуда медленно вытекает вязкое семя. — так много... вау, — он пораженно улыбается джено, что гладит обессиленное тело ренджуна; ему даже смотреть не надо, он и так представляет, как заворожительно это выглядит сзади. когда же джун устало опускает задницу, хёк говорит что-то о том, что он помоет его, попутно раз десять повторяя, как его расстраханная детка очаровательно выглядит. джено только успевает пару раз сказать «ага», сразу же одеваясь. у него тоже есть дела в виде на джемина, который так и не очнулся, крепко посапывая и видя десятый сон.