***

Начала приходить в себя Элисон по дороге в азкабан. На кресле, прикреплённая цепями девушка, медленно опускалась в тюрьму, чувствуя могильный холод. Это начало её отрезвлять. Элисон сразу представила открывшиеся перспективы: сидеть в камере с каким-то сумасшедшим заключённым. Но подумать ей не дали. Цепи развязались, и стражники тюрьмы рывком подняли девушку с кресла. Она не сопротивлялась, магия здесь блокировалась. С девушки начали срывать одежду. Та в долгу не осталась, и совершенно по-маггловски врезала одному из извращенцев ногой в пах, того скрутила пополам, но второй, видимо, был предупреждён об необдуманных действиях заключённых. Схватив девушку обеими руками, он прошипел: — Не стоит бояться, малыш. Тебе здесь ничего не грозит, кроме дементоров и соседей по камере, — после чего гаденько засмеялся и натянул на девушку тюремную робу. Стражник повёл Элисон к камере, по пути к которой, она вспомнила, что вообще-то, женщин в тюрьмах пускают по кругу. Представив кого-то, кроме Сириуса, кто мог бы касаться её, Элисон чуть не вывернуло, а воспоминания о Блэке отдались острой болью в сердце. Предатель, ничем не хуже Петтигрю, — подумала девушка, но ведь никто не просил её соваться в министерство. Без неё бы разобрались. Остатки благородия и чести твердили Элисон, что нужно радоваться тому, что любимый на свободе, однако желание мести становилось невыносимым и пересиливало остальные чувства. И тут все мысли вылетели из головы, когда Элисон увидела, к какой камере её ведут. На неё безумными глазами глядела, гремя цепями, Беллатриса Лестрейндж. — О да, не намного лучше извращенцев пожирателей. Да она меня оглушит своими криками и громыханием.- судорожно думала Элисон. Но ничего не поделаешь. Всё тот же охранник с гаденькой улыбочкой открыл дверцу клетки: — Приятного времяпровождения! — заявил тот и удалился под громыхание цепями и сумасшедние крики её новой соседки. Элисон не сдержалась и скорчила рожу вслед удаляющейся спине. Однако, когда охранник скрылся за поворотом, и стих звук его шагов жесщина успокоилась. Она посмотрела на Элисон с грустной, но вполне одыкватной улыбкой: — Ну, рассказывай давай, за что сидишь? — девушка удивилась. Первый вопрос был не о чистоте крове, преданности Волдеморту или, что было бы логичнее, имени. Это очень не походило на сумасшедшую Беллу, о которой ей рассказывал Сириус. Видимо все эмоции девушки отразились на её лице, что заставило Беллатрису усмехнуться — Значит ты уже знаешь обо мне немного. Но от кого же? Элисон не поняла. Беллу удивил тот факт, что о ней, самой верной и преданной последовательности Тёмного лорда, знали все. Вслух Элисон этого не произнесла, ответив: — От твоего дражайшего кузена.- гамма эмоций на лице женщины менялась от ненависти до понимания: — И насколько я понимаю, именно из-за него ты здесь.- Элисон кивнула и устало прикрыв глаза начала рассказывать соседке всё с самого начала смерти родителей, попадания в волшебный мир до настоящего момента. Девушка чувствовала, что может, хочет довериться. Женщина слушала с вниманием и пониманием, и когда Элисон напомнила Белле о том, что она, вообще-то из семьи магглов, та лишь грустно усмехнулась: -А какая теперь разница? — Элисон поразилась тому, сколько отчаяния в голосе Лестрейндж, — Тёмный лорд пал, я сейчас здесь и не имею ничего, кроме общения с тобой. Какой смысл пытаться что-либо доказывать о чистоте крови. Ни меня, ни тебя она не спасла. — Перед законом все равны, — согласилась Элисон, — ты жалеешь? — О службе Милорду? Ничуть. Может его методы не совсем гуманные, но идеи хорошие. — К тому же, я не могу идти против мужа. — А он где? — Где-то здесь. Он со своим братом. Не думаю, что они скучают. Элисон ещё раз взглянула на Беллу. Она была такой обычной. Нормально смеялась, не истерила, спокойно разговаривала. Девушка вдруг поняла, как неудобно, наверно, всё время быть прикованной к стене цепями. Элисон всегда держала некоторые безделушки при себе: гвоздь в топе, который на ней оставили, несколько невидимок в волосах и металлическую скрепку. Достав невидимку, она без зазрения совести вскрыла замок на цепях. Белла благодарно, но удивлённо на неё посмотрела, а затем усмехнулась: — Не боишься, что я покалечу тебя, я же сумасшедшая. — Это не так. Ты сама сказала, что не прочь пообщаться со мной. К тому же, я не мазохист, чтобы смотреть, как ты мучаешься. Беллатриса была удивлена. Но от продолжения их разговора отвлёк шум. Из-за решётки послышалось ледяное дыхание, и увидев наполненные безумным страхом глаза Беллы, девушка всё поняла. Дементоры. Сириус хорошо знал их не по наслышке, и от каждого воспоминания о них его передёргивало. Решётка отворилась. Элисон толком ничено понять не успела, как сразу в голове всплыли воспоминания: как они веселились с братом, как она выйграла школьный забег, похвала родителей, беседа с бабушкой. Дальше пошли воспоминания о Сириусе и Ордене. Первый поцелуй, прогулки перед Рождеством, танцы на празднике, маленькие Гарри и Рон у неё на руках, обнимашки с Тонкс, уроки Снегга. Всё это отдавало ужасной болью от предательства. Не выдержав, девушка закричала и потеряла сознание. Очнулась Элисон от неизвестного тепла. Она помнила, где находится, и решила, что это очередной кошмар. — Сириус, — шёпотом позвала девушка, — на что ей ответил уже знакомый голос Беллы: — Его здесь нет и не будет. Он не придёт за тобой. Он предал, обманул. Он не любил тебя. Боли почти не осталось, лишь ярость, жажда мести. Элисон резко поднялась с кровати. — Надо бежать, Белз. - Удачи.- девушку поразил её равнодушный тон. — Не уж-то тебе не хочется свободы? — Меня там ждёт презрение, изгнание. Всё равно рано или поздно поймают. Да и не хочу я Руди с Басти бросать. — А если я освобожу их и помогу возродить Тёмного лорда? — пришлось пообещать это. Одна бы девушка не смогла бы сбежать, да и возыращаться на Гримо 12 не хотелось. Но тут глаза Беллы загорелись неподдельным интересом: — Как? Потупив взгляд Элисон прошептала: — Я абскур. — глаза Беллатрисы стали до невозможности большими от удивления. Девушка понимала, что удивит в них отвращение и страх, но вместо этого увидела восхищение. Странно, что Беллу это так воодушевило. — Какая природная стихия на тебя влияет? — Не знаю, — ответила Элисон, — вдруг её осенило. — В день смерти родителей была сильная гроза. Тогда это случилось со мной в первый раз. — Прекрасно, ждём грозы, — с улыбкой до ушей ответила Белла. Оставалось ждать грозы. Плохая погода — не редкость здесь. План уже был давно придуман, оставалось распросить охранников о месте нахождения других пожирателей. Девочки решили освободить только тех, кто был по-настоящему верен Волан-де-морту. А таких было по-пальцам пересчитать: братья Лестрейнджи, Крауч младший и Долохов. Встречи с последним Элисон боялась больше всего. Белла знала о том, что имеет дело с русской и поддержала идею никому не говорить этого. Долохов же мог с лёгкостью раскусить её. Всё-таки небольшой акцент присутствовал, да и внешностью девушка отличалась от англичанки или, как по легенде, немки. Проблема была в том, что все остальные находились на нижних ярусах, и не было возможности предупредить их. К тому же Белла сильно заболела. У неё был жар, судороги, она звала лорда, родителей, Рудольфуса. Элисон почти не спала и отдавала соседке почти всю свою порцию. И тут ей улыбнулась удача. Аврором, патрулирующим их этаж, оказалась Тонкс. И она точно не ожидала найти свою подругу здесь. Это Элисон и помогло. — Тонкс, выпусти меня, я скажу Лестрейнджу о состоянии его жены. Может, он сдастся, и расскажет много чего интересного. — Я сама могу его об этом предупредить, — Тонкс было жаль видеть свою подругу такой, но долг всё-таки важнее. — Тебе не поверят, ты же из Ордена. — Элисон хорошо знала бывшую подругу, и обманывая её, не чувствовала никаких угрызений совести. Молодой аврор всё ещё доверяла ей. Убедить её труда не стоило. В рукав робы девушка спрятала кусочек штукатурки, на которой ещё Белла нацарапала: готовьтесь в первую грозу предупредите Долохова и Крауча. A. G., B. L. Идти пришлось долго. Заключённые были на 3 яруса ниже. Дойдя до камеры Лестрейнджей, Элисон усмехнулась. Да уж, они не скучали. Острым куском штукатурки, Рабастан рисовал на полу и стенах животных и людей, а Руди угадывал. Заметив приближающихся людей, мужчины прервали занятие. Чем обязаны вашему визиту, дамы. Тонкс нахмурилась, молча отворила дверь в камеру. Здесь не продувало сквозняками и дискомфортом были только затхлость и сырость. Элисон молча вошла. Напротив во всю стену был нарисован портрет Беллатрисы. Девушка так и замерла. Поразительно похоже. От созерцание этого произведения Элисон отвлека усмешка сбоку. Бросив на Рабастана уничтожающий взгляд, девушка перевела сочувствующий на Рудольфуса. — Она сильно болеет, — ему не потребовалось уточнений. Улыбка сползла с лица Рабастана. Они понимали, о ком идёт речь. Руди стал мрачнее тучи. Элисон взяла его за руку, как бы в знак поддержки и незаметно передала надпись. Почувствовав прикосновение чего-то холодного к своей коже, Лестрейндж недоумённо поднял взгляд и кивнул. Рабастан, увидев табличку хитро улыбнулся девушке и подмигнул, на что та закатила глаза. Ещё раз бросив взгляд на Рудольфуса и получив в ответ утвердительный кивок, Элисон вышла. — До скорого, красотка, — бросил ей в след Рабастан. — Приятно было попрощаться — не оборачиваясь бросила Элисон и сказала Тонкс с деланной грустью: — Ничего. По пути обратно в камеру с лица Элисон не сходила улыбка. Этот Рабастан заинтересовал её. Недоумевая, что именно её привлекло, Элисон отметила неотразимое сходство с Блэком. Гордость, самоуверенность, дерзкая, азартная улыбка. Они были ровестниками. Воспоминания о Сириусе отдавали острой болью в сердце. С горечью девушка вспомнила, чем несколько дней назад закончилась её первая несчастная влюблённость. Предательсто. — Больше я не поведусь на мужское обаяние, — твёрдо решила девушка. Подойдя к камере, твёрдость дала слабину. — Как он? — спросила Элисон уходящей Тонкс. В глазах юнного аврора появилось сочувствие. — Весьма печально, — без объяснений ответила та и скрылась за поворотом. Элисон повернулась к своей подруге Белле. За несколько дней девочки сильно привязались друг к другу. Элисон было больно смотреть, как мучается близкий человек. Вспомнив слова Тонкс о Блэке, девушка к ужасу поняла, что не сочувствует ему, а злорадствует. В голове возникла мысль, что он виноват в шутках тут же взбесившего Рабастана, в болезне Беллы. Тут сверкнуло. Яркая молния озарила болезненно бледное лицо Беллы. Она открыла глаза и разразилась сумасшедшим хохотом. Полил сильный дождь, добавив к боли раздражение для Элисон. Она достала металлическую скрепку и протянула её в маленькую решёточку на стене. Раздражение доходило до максимума. — Отомсти предателю! — слова Беллы стали последней каплей. Элисон передёрнуло, она мелко задрожала и тут молния попала в металлическую скрепку. Девушка взорвалась. Разряды молнии приятно проходили по всему телу, она больше себя не контролировала. Перепуганная Беллатриса забилась в угол камеры. Почувствовав необычайный прилив сил, Элисон вытянула руку вперёд и сжала руку в кулак. Камера разлетелась в щепки. Белла быстро сообразила, что к чему и выбежала из камеры. Собрав остатки здравых мыслей, Элисон полетела за ней. Пара секунд и камера уже готовых к побегу братьев Лестрейнджей разлетелась вдребезги, едва не похоронив беглецов под своими обломками. И только краем глаза Элисон заметила на противоположной стене свой портрет, и надпись под ним: A. G. Тоже разрушение произошло с камерой Долохова и Крауча, который, к слову, держался на честном слове. Его, безсознательного, Антонин еле вытащил. А дальше все замерли от безысхотности. Что делать дальше? Палочек у них не было, а тюрьма стояла на острове. Элисон почувствовала, что в голове появились белые вспышки. Она не контролировала себя, находясь в окружении молний, одна из которых отделилась и ударила в Беллатрису. Под испуганный крик Рудольфуса, женщина взмыла вверх. Окружённая белыми молниями, Белла почувствовала себя в безопасности. Подняв в воздух остальных, Элисон ринулась напролом в стену. Бедный Барти, только что пришедший в себя, открыв глаза почувствовал, как летит в стену. Страшнее сна не бывает. Стена азкабана была успешно проломлена. Гроза начала стихать, силы и гнев постепенно покидали девушку. Ей не хватило бы энергии даже на обычный люмос. Но ответственность за спасаемых людей была сильнее усталости. Пролетев над морем, Элисон, завидев остров резко спикировала к нему. Где-то за 1,5-2 метра до земли силы окончательно покинули юнную колдунью. Мысленно поблагодарив того, кто не дал ей стукнуться о землю, Элисон наконец почувствовала свободу. В изнеможении опустив голову на мокрую после дождя траву и вдохнув свежий воздух, Элисон заснула с улыбкой на лице. Её перестало волновать всё окружающее. Это была, по её мнению, самая удачная трансформация в абскура.