вернись за мной, даже когда я уйду

Прошло три дня с тех пор, как Чжоу Цзышу изменился. Изменения незначительные, Цзюсяо знает, что они даже не заметны ни для вице-командиров, которые следуют за его шисюном, ни для невыносимого Принца Цзин. Он может сказать, что он определённо чувствует разницу. Теперь в его глазах появилось что-то, впервые за много лет его взгляд кажется ясным. Все эти годы его взгляд был окутан туманом, дымкой, которая теперь исчезла. Поместье Четырёх Сезонов оказалось в отчаянном положении после смерти его отца. Чжоу Цзышу едва удавалось удержать их всех вместе, он защищал их в меру своих возможностей, несмотря на то, что сам был почти ребёнком. Цзюсяо был слишком молод, чтобы понять, какова была ситуация в то время. Но теперь всё изменилось. За все эти годы он пришёл к пониманию, что присоединиться к принцу Цзин вряд ли даже было выбором. Никакого выбора не было вовсе. Он сделал, что должен был, ради их блага. Ради защиты под именем Принца Цзин его шисюн пожертвовал своей жизнью. Цзюсяо не мог этого вынести. Возможно, это был единственный выбор между жизнью и смертью, но разве не лучше умереть с достоинством, чем жить жизнью, полной лжи? Разве не лучше прожить жизнь без сожалений, какой бы короткой она ни была? Если судьба их Поместья Четырёх Сезонов должна была закончиться упадком, то так тому и быть. Он предпочёл бы с честью защитить свой собственный дом, чем прятаться в тени столицы, служа какому-то принцу, которого он даже не уважал. Он уверен, что каждый ученик Поместья согласен с ним. Но Чжоу Цзышу никогда не слушал его, его шисюн никогда не позволял себе разделить своё бремя с другими. Ради них он запер своё сердце, решил запятнать свою душу и упрямо цеплялся за свой гнилой путь. Чжоу Цзышу решил погубить себя ради них, но они его об этом не просили, и они не хотели, чтобы он делал что-либо из этого. Никто не хотел этой боли для него. Они бы все предпочли умереть, чем причинить ему такое горе, но теперь у них нет выбора, пока он отказывается сойти с этого пути. Цзюсяо уже много лет наблюдает, как его шисюн угасает, как пустое отчаяние затапливает его взгляд после каждой завершённой миссии, после каждого нового задания. Все эти убийства, которые он должен совершить во имя короны, насколько они оправданы? Что вообще может оправдать убийство невинных детей? Женщин? Семей чиновников, которые в конечном итоге погибли, потому что оказались по другую сторону от Принца Цзин. Гнев растёт в нём с каждым новым днём. Цзюсяо никогда не простит Принца Цзин. Не после того, что он сделал с Чжоу Цзышу. И за всё то, что он заставил Чжоу Цзышу сделать. Уже очень много времени одно время года сменяется другим, а он барахтается, утопая в чувстве вины и боли, не в силах ничего сделать, чтобы помочь своему шисюну и другим ученикам. До… До сегодняшнего дня. — Цзюсяо. Я слишком разочаровал вас всех. Ты дашь мне второй шанс, если с этого момента я начну всё исправлять? Он спотыкается от неожиданности, роняя кувшин с вином. Чжоу Цзышу ловит его, прежде чем он успевает разлететься на осколки, и смотрит на своего шиди горящими глазами. Выражение его лица решительно, в нём нет затуманенного отчаянья, нет той тихой покорности, которую Цзюсяо так привык видеть в его глазах. Цзюсяо даже вдохнуть нормально не осмеливается. — Что ты имеешь в виду, шисюн? Его шисюн отворачивается, смотрит на падающий снаружи снег. — Весна — самое подходящее время, чтобы вернуться в наше Поместье Четырёх Сезонов. Это хорошее время, чтобы начать всё заново. Цзюсяо с трудом осмеливается поверить в услышанные слова. Могут ли они действительно вернуться? Оставить это гнилое место позади? Хотя это было то, на что он так долго надеялся, он даже не знает, как реагировать, когда его желание сбывается. Оставить позади мелкие дрязги столицы, чтобы вернуться домой. Чтобы снова увидеть цветение их дома. Он так счастлив, что всё, что ему удаётся сделать, это опуститься на колени и заплакать. — Боже милостивый, о чём ты плачешь? Эй, перестань, — тут же начинает Чжоу Цзышу раздражённым голосом, наклоняясь, чтобы помочь ему подняться. Цзюсяо только громче всхлипывает, хватаясь за своего шисюна. Он почти готов к тому, что его оттолкнут, но его шисюн только крепче обнимает его. Он ничего не говорит, не ругает его за слёзы. Только нежно гладит по волосам. Всё это заставляет Цзюсяо разрыдаться сильнее. Позже, когда он выплакался, Чжоу Цзышу ведёт его обратно в его комнату. — А-Сяо, меня некоторое время не будет. У меня есть одно дело, о котором мне нужно позаботиться, и оно не связано с Принцем Цзин, так что не волнуйся. — Шисюн, куда ты собираешься? — спрашивает он, сбитый с толку. — Найти твою невестку. Цзюсяо моргает, затем очень медленно кивает головой, не имея ни малейшего представления, что имеет в виду его шисюн. — Если Дуань Пэнцзюй будет беспокоить тебя, пытаясь найти меня, просто отправь его к Хань Иню, — продолжает Чжоу Цзышу. — А Принц Цзин не будет в ярости от того, что ты ушёл, не сказав ему куда? — тихо спросил Цзюсяо. Взгляд Чжоу Цзышу сразу же становится жёстким. Это поразительная перемена — видеть холодный яростный гнев на лице шисюна. Особенно в отношении Принца Цзин, к которому он всегда относился с глубоким уважением. — И что он может мне сделать? Я создал Тяньчуан для него, а он строит козни за моей спиной. Теперь я дам ему понять, что власть, которую я ему дал, я могу также легко отнять, — Чжоу Цзышу усмехается, его голос такой язвительный, что у Цзюсяо мурашки бегут по коже. . Ло Фумэн наблюдала за катастрофой, которая уже некоторое время была жизнью Вэнь Кэсина. Видела, как мальчик скрывал своё горе и боль огромной запутанной паутиной лжи и обмана. Он сломлен внутри, но всё ещё не отказывается от борьбы. Вэнь Кэсин горит жаждой мести, он использует свой гнев, чтобы удержаться, даже когда его разум трещит по краям. Она точно может определить момент, когда его взгляд меняется. Однажды он просыпается, и что-то в его взгляде абсолютно исчезает. Ярость уходит в пустоту. Она не знает, что произошло, но это что-то разрывает его на части. Несмотря на то, что Вэнь Кэсин ведёт себя как какой-то бессердечный дьявол, он ни разу не поднял руку ни на одну женщину, живущую в долине. На самом деле, все они, включая её саму, считали себя благословлёнными, находясь под его защитой. Он никогда не позволял другим призракам беспокоить их. Это секрет, известный всем её сёстрам, что за истинная натура скрывается за острым языком Вэнь Кэсина и его резким поведением. По своей природе он добрый человек, и если бы судьба позволила ему быть таким, он был бы добрым, мирным человеком. Ей больно видеть его таким. Такой судьбы он не заслуживает. Но жизнь была несправедлива к нему, и теперь он так разбит и измучен, что она и не надеется понять или помочь. Теперь что-то ещё причиняет ему боль, и она снова понятия не имеет, что делать, насколько ей известно, он не покидал долину в последнее время, поэтому она не знает, что так сильно могло потрясти его. Гу Сян приходит к ней в слезах, умоляя пойти и поговорить с ним. — Он ничего не ест. За три дня не съел ни крошки, не выпил ни капли воды. Тётушка Ло, что мне делать? Ло Фумэн не знает. Ни один из его эпизодов никогда не был таким плохим. Даже если он отказывался от всего, он никогда не мог отказать Гу Сян, маленькой девочке, которая была для него всем и дочерью и сестрой. — Он не ест, он не разговаривает. Тётушка Ло, он просто сидит и плачет. Каждый раз, когда я подхожу к нему, у него следы слёз на лице, — Гу Сян откровенно рыдает, испуганная и сбитая с толку. Девушки во дворе не смеют поднять глаза, их лица напряжены. — Госпожа, у входа какая-то суматоха, — настойчивый голос раздаётся в комнате. Лю Цянцяо вбегает в помещение. Она замирает, глядя на Гу Сян и её заплаканное лицо. Что-то скручивается у неё внутри, когда она понимает, что Вэнь Кэсин всё ещё скорбит, всё ещё испытывает боль. — В чём дело? — резко спрашивает Ло Фумэн. — Там кто-то хочет встретиться… кто-то хочет увидеть Хозяина. — И что с того? Почему другие призраки не убили его? — прямо спрашивает Ло Фумэн. — Они пытались. Но обычные призраки ему не ровня, а из десятки великих Счастливый призрак был убит, — продолжила Лю Цянцяо напряжённым голосом. — Но даже если он так силён, разве он сравнится с остальной десяткой, вместе взятой? — Ло Фумэн хмурится, но Лю Цянцяо не смотрит ей в глаза. — Госпожа, он слишком силён. Если вы увидите его, поймёте. Он может сравниться с самим Хозяином Долины. Остальные призраки это поняли и разбежались, — продолжила она ещё тише. — Он не может встретиться с ним! Я никому не позволю причинить ему вред! — вскрикнула Гу Сян тонким голосом. — Тётушка Ло, сестрица Цянцяо, вы не можете позволить никому увидеть его! Не можете! — продолжает девушка, беспокойство так и сочится сквозь её дерзкие слова. — Глупышка, ты думаешь, мы хотим позволить кому-то подойти к нему, когда он так уязвим? Успокойся, — Цянцяо успокаивает Гу Сян, но взгляд, который она бросает на Ло Фумэн говорит об обратном. Если этот человек так силён, как она утверждает, они не смогут его остановить. А раз он хочет найти Вэнь Кэсина, значит, не стоит ждать ничего хорошего. В обычный день им бы не пришлось даже беспокоиться, Вэнь Кэсин легко может постоять сам за себя, с его умом он мог справиться даже с теми, кто гораздо сильнее, но сегодня он едва ли мог что-либо сделать. Возможно они не смогут остановить этого человека, но это не значит, что они не могут попытаться. — А-Сян, иди к Хозяину Долины, тащи его, если нужно, но уведи его. Мы потянем время. Не беспокойся о нас. Позже мы вас найдём, — резко говорит Ло Фумэн отсылая девушку. — Я схожу за ним, — бормочет Лю Цянцяо, когда Гу Сян уходит. Ло Фумэн лишь коротко кивает. Не проходит и мгновения, как Ло Фумэн наблюдает за мужчиной, шагающим к дверям, его шаги мощные, в каждом движении читается сила и уверенность. Все мастера боевых искусств могли почувствовать уровень своего мастерства и сравнить его с другими, друзьями и врагами. Обычно было неразумным вступать в бой с врагом, который, как ты знал, сильнее тебя, и Ло Фумэн уже чувствовала это. Этот человек вполне мог убить её. Вполне может убить её. — Где он, — резко произносит он, останавливаясь перед ней. Его тон ровный, выражение лица непроницаемое. — Что тебе от него нужно? — вместо ответа Ло Фумэн спрашивает стальным голосом. Она и правда не знает, как ей удаётся говорить таким уверенным голосом, когда одного присутствия этого мужчины достаточно, чтобы напугать её так сильно, что у неё трясутся руки. Что-то мелькает в глазах мужчины, но прежде чем она успевает расшифровать это, из-за её спины раздаётся голос. — Кто смеет беспокоить моих людей? Этот голос знакомый, хотя очень хриплый и ломкий. Во дворе воцаряется тишина. Ло Фумэн не может не чувствовать облегчение. Даже в самые трудные времена Вэнь Кэсин всегда защищал их. Во рту остаётся горький привкус от того, что она ничего не может сделать для него в ответ. Она думает о том, как ей жаль, что она никогда не могла помочь ему, когда он в этом нуждался. — Тётушка Ло, я пыталась увести его, но он настоял прийти сюда, когда решил, что вы все можете быть в опасности, — Гу Сян врезается ей в спину, утаскивая подальше от взгляда мужчины. Внезапно раздаётся приглушённый стук, когда веер падает на землю, выскальзывая из дрожащих пальцев Вэнь Кэсина. Вэнь Кэсина, который побледнел, широко распахивая глаза, увидев незнакомца. Он прерывисто вздыхает, его глаза вновь наполняются слезами. — Лао Вэнь, — произносит человек, и это, то, как он говорит, то как он смотрит на него в ответ… … словно Вэнь Кэсин — самая ценная вещь, которую он когда-либо находил. В следующее мгновение мужчина оказывается рядом с ним, и Вэнь Кэсин, не выдержав, падает в его объятия. Но мужчина не позволяет ему упасть, он поддерживает его, обнимает, защищая, от чего Ло Фумэн чувствует себя не в своей тарелке, сразу же чувствует себя незваным гостем. Вэнь Кэсин цепляется за него так крепко, как может, его тело трясёт от рыданий. И наблюдая за ним, Ло Фумэн понимает, что никакая опасность ему не угрожает, не рядом с этим человеком. Ло Фумэн резко поворачивает голову, и все разбегаются, оставляя этих двоих наедине. Только Гу Сян пытается остаться, колеблется, явно волнуется, но Ло Фумэн уводит её. Этот человек ни за что на свете не причинит вреда Вэнь Кэсину. Она не знает его, у неё нет никаких причин доверять ему, но она видела его. Видела его взгляд, когда он нашёл Вэнь Кэсина. Такое облегчение, всепоглощающая любовь, когда он нашёл своего человека, и если бы она не была призраком, давно оцепеневшим из-за любви, она, возможно, сгорела бы от слишком сильной зависти. А кто бы не хотел такой любви? И такой родственной души? . Прошло три дня с тех пор, как Вэнь Кэсин смотрел на Чжоу Цзышу, своё солнце и луну, свою родственную душу, излив в него свою душу, и закрыл глаза. Только для того, чтобы открыть их и оказаться в ловушке всё того же старого кошмара. Только это больше не было тем же кошмаром, это было хуже, потому что он каким-то образом вернулся назад. Обратно в то место, которое, как он думал, он оставил позади, снова оказался в гуще своего прошлого, снова в Долине Призраков, где у него нет родственной души, где Чжоу Цзышу не знает его… … как же больно. Это было даже не так больно, когда Вэнь Кэсин разрушал свои меридианы ради жизни А-Сюя. Знание того, что всё это у него было, время, проведённое с ним, воспоминания, связь. То, что всё это исчезло, что оно просто перестало существовать, сломало его. Неужели он недостаточно страдал? Почему он никогда не мог получить то, что хотел? Он бы ждал А-Сюя на мосту мёртвых тысячи лет, если бы потребовалось, и был бы счастлив. Счастлив, зная, что его родственная душа жива и здорова, и больше не умирает. С этим знанием он был бы счастлив и в смерти. Но он не получил и этого. Нет, его каким-то образом отбросило назад в прошлое, как в какой-то шутке небес. Словно сама вселенная насмехалась над ним. Как будто пыталась напомнить ему, что неважно, что он сделал или что случилось, он никогда не сможет убежать от своего прошлого, он никогда не получит достойный конец. Вэнь Кэсин понятия не имеет, как это произошло, что заставило его вернуться, и ему всё равно. Единственное, о чём он может думать, то, что А-Сюй может быть ещё жив и здоров, и Вэнь Кэсин может прямо сейчас пойти и найти его. Он мог бы найти его, увидеть его снова, только это уже не будет то же самое… … как оно может быть тем же самым? Этот А-Сюй не будет его. Чжоу Цзышу посмотрит на него, он не узнает его. Он посмотрит в лицо Вэнь Кэсину и не почувствует ничего, потому что Вэнь Кэсин будет ему чужим… … и иногда боль в груди становилась такой невыносимой, что он просто сворачивался и спрашивал у себя: я умираю? Потому что он правда чувствовал, как сердце у него в груди истекает кровью. Боль казалась даже сильнее той, что он чувствовал, когда выжигал свои меридианы. Ему нужно было взять себя в руки и найти Чжоу Цзышу, потому что ему нужно было помешать ему вонзить в себя эти проклятые гвозди, но Вэнь Кэсин не думал, что был уже готов найти его. Заглянуть в глаза своей родственной души и не увидеть там ничего. Учитывая всё то, через что он прошёл, всё то, что он пережил, Вэнь Кэсин знает, что он сильный, что он пережил так много, но когда он думает о том, что Чжоу Цзышу без тени узнавания в глазах спросил бы, кто он такой, он, вероятно, умер бы от боли в сердце в тот же миг. Он знает, что некоторые люди, возможно, были бы благодарны за второй шанс, а он не чувствует ничего, кроме злости. Почему именно сейчас? Если вселенная решила отправить его назад, почему бы не вернуть его в самое начало, где он был ещё ребёнком, и его грехи ещё не запачкали его руки. Где он смог бы отмыться от всего. Почему именно сейчас? Когда он уже Хозяин Долины Призраков, уже погряз в слишком большом количестве крови и привязан к какому-то глупому заговору, который теперь кажется таким тривиальным. Возможно он благодарен лишь за одно, за то, что А-Сян ещё жива, бодра и весела, но это лишь слабое утешение перед лицом боли, которую он испытывает от расставания со своим Чжоу Цзышу. Он правда не может больше без него жить. Не теперь. — Господин, мы должны идти, — голос умоляет его. Вэнь Кэсин хочет поднять голову, взглянуть на Гу Сян, но он слишком устал. — Пожалуйста, мы должны идти, вы в опасности. Кто-то очень сильный пришёл в долину, и вы не можете сражаться с ним сейчас, пожалуйста, мы должны идти. Тётушка Ло выиграет нам немного времени, пожалуйста, идём. Гэгэ, пожалуйста… Вэнь Кэсин с трудом поднял руку, чтобы вытереть слёзы, бегущие по щекам. Призрак радостных проводов. Люди, которых он должен защищать. — Тише, я всё улажу, — его голос тихий и срывается, когда он говорит. Но он, кажется, успокаивает А-Сян. Они медленно идут, и хотя Вэнь Кэсин всё ещё не в себе и страдает, он не может подвести людей, зависящих от него. Он не будет таким трусом, как эти идиоты из праведных орденов. Он не бросит тех, кто рассчитывает на него, он никогда не предаст, как предали его родителей. Они приближаются ко внутреннему дворику владений Призрака радостных проводов, и он быстро приземляется позади её сверкающих красных одежд. — Кто смеет беспокоить моих людей? — произносит он хриплым, раздражённым голосом. Гу Сян бросается вперёд и сразу же тянется к Ло Фумэн, хватая её и убирая с дороги… … его веер со стуком падает на землю. Чжоу Цзышу встречается с ним взглядом. Эти глаза, которые он знает, эти глаза, которые знают его. А-Сюй, А-Сюй, А-Сюй. Вэнь Кэсин слишком напуган, чтобы пошевелиться, спросить, подтвердить. — Моя родственная душа, ты помнишь меня? Чжоу Цзышу говорит за него, заполняя пробел в его движениях мягким и нежным голосом, и, ох, таким знакомым: — Лао Вэнь? Волна облегчения, захлестнувшая Вэнь Кэсина, настолько сильна, что у него подкашиваются колени, и он падает, но А-Сюй, как всегда, рядом. Он знает, что к тому времени уже начал рыдать, но он слишком занят, погружаясь в тёплые объятия своей родственной души, чтобы обращать на это внимание. Его тепло реально. Чжоу Цзышу подхватывает его и обнимает, в то время как Вэнь Кэсин, потерявший всякую силу в своих конечностях, трясётся от рыданий. Но А-Сюй лишь крепче обнимает его, прижимаясь губами к его макушке, лбу, глазам. Его рыдания становятся ещё громче от ощущения любви в каждом прикосновении, любви, которую, как он думал, он потерял. Нежные руки подхватывают его под колени, и Чжоу Цзышу легко поднимает его, унося прочь из открытого сада. Вэнь Кэсин опускает голову и прячет лицо в изгибе шеи А-Сюя. Они оказываются рядом с кроватью, и Вэнь Кэсин настолько измучен, что даже не думает о своей обуви или душащей одежде. Он просто хочет прикоснуться к Чжоу Цзышу, хочет понежиться в его тёплых объятиях, пока снова не почувствует тепло в своей крови. Но А-Сюй обращается с ним осторожно, нежно. Он опускает его на кровать, снимает с него обувь и верхние одежды нежными руками. Вэнь Кэсин так расслаблен в руках своей родственной души, что почти засыпает, но заставляет себя бодрствовать. Моргая, он смотрит на Чжоу Цзышу. — А-Сюй, — тихо зовёт он. — Здесь, — Чжоу Цзышу отвечает так же мягко, ложась рядом. — А-Сюй, — зовёт он снова, пытаясь остановить очередную волну слёз, ему так повезло. — Всё ещё здесь, — отвечает Чжоу Цзышу с мягкой улыбкой, нежно целуя ресницы, влажные от слёз. — А-Сюй, — зовёт он снова, не веря, его голос срывается. Если завтра он проснётся и обнаружит, что всё это было сном, он просто сойдёт с ума. — Я всегда буду здесь, Лао Вэнь. Это всё по-настоящему, — снова отвечает ему Чжоу Цзышу, касаясь губами его губ. Едва касаясь, словно ожидая. Вэнь Кэсин открывает глаза тут же и тянется к Чжоу Цзышу, встречаясь с ним на полпути. Теперь Чжоу Цзышу целует его по-настоящему, одна рука тянется к его шее, а другая касается талии, прижимая его к кровати. Вэнь Кэсин обнимает Чжоу Цзышу за плечи. После того, как он так долго страдал, после того, как его сердце так болело по своей родственной душе, целовать его было так приятно, что почти больно. Чжоу Цзышу прижимается к нему сильнее, позволяя своему теплу проникнуть в холодную кожу Вэнь Кэсина. Он снова плачет от этой близости, и А-Сюй наклоняет голову, углубляя поцелуй, руки осторожно ласкают его кожу. И это всё ощущается так хорошо, что Вэнь Кэсин может лишь приглушённо хныкать. Он тяжело дышит, когда Чжоу Цзышу мягко отстраняется и касается губами его лба. — С тобой всё в порядке? — спрашивает он мягко. — Да, теперь, когда ты здесь, — честно отвечает Вэнь Кэсин, наклоняясь к нему. Он слишком устал, чтобы сказать что-либо ещё, но он знает, что А-Сюй понимает его. Он всегда понимал. Чжоу Цзышу снова улыбается ему, крепко обнимая, и накрывает их одеялом. — Засыпай. Я буду здесь. Я всегда буду здесь. Вэнь Кэсин верит ему.