Реми имел удивительную память, несмотря на длинную жизнь, наполненную приключениями, миллиардами историй, удивительными событиями, болью и радостью, а также он отлично помнил, к своему сожалению, свои ошибки и промахи. Первой и главной ошибкой считает «смерть» Пуры.
Они были напуганы, без четкого плана, не знающие, что и как делать, одни в пустоте. Импит казался хорошим лидером, самый сильный от того, что черпал силу из страха, а другие еще не знали, что нужно подпитываться эмоциями.
И как полагается диктатору, он боялся потерять все. Хранитель камня Чистоты, словно криптонит для Супермена, ахиллесова пята, слабость для всех. Так было задумано, кто бы или что не запустило механизм под названием "Большой взрыв". Пура должна была стать той, кто должен был вовремя остановить Импита от самоубийства, должна была контролировать разыгравшееся эго бога, но старший брат не мог допустить подобного. Никто не мог перечить ему, никто не должен ослаблять. Потому он бы убил её, если бы не вмешательство Реми.
Все остальные просто вычеркнули сестру из истории, будто той и вовсе не было. Это проще, чем признание ошибок. А боги ведь не делают ошибки, это все часть великого замысла? Природа не делает исключения, и в этот раз так не поступила. Создала восемь камней и столько же хранителей.
Второй по важности ошибкой Реми считает свою трусость после падения Импита. Его мир рушился, существа, ставшие причиной смерти сильнейшего, готовы были поглотить остальных Хранителей, которые безуспешно пытались вразумить братца в последние минуты жизни. И если бы Пура была рядом, то, возможно, бы смогла спасти Импита.
Локус оказался быстрее всех, придумал план, решив уничтожить мир с всесильными чудовищами, подбросив туда другие камни, которые привели реальность в нестабильность, сжав мир в одну точку и, исчезнув, будто и вовсе не было.
За дальнейшей смертью Импита, как и полагается после падения столь сильного и душившего всех правителя, наступила демократия. Они знали, что нужен новый лидер, способный склеить их в единую картину, которую так тщательно столетиями разрушал брат, подливая масло в каждый конфликт. Ссоры и безумие лишь играли ему на руку, он захватывал все больше могущества, пока не поплатился за жадность.
— Я выдвигаю Реми, — громко объявил Анимо, заставив всех оставить бессмысленные разглогольства. – Надо устроить голосование.
— Как люди что ли? – усмехнулась Анима-мея, стоя рядом с братцем, который не любил человечество, а теперь вдруг предлагает использовать те же методы. – Освоим демократию?
— Верно, — кивнул. – Есть ли еще кандидаты?
— Я тоже за Реми, — Немезида, которая стояла в стороне от жаркой потасовке, подала голос.
— Реми? – усмехнулся Локус, казалось, что он впервые за тысячу лет обнажил белоснежные зубы, столь смешным казалось это предложение. – Малыш Реми? Не смешите. Как проходили его будни в последние столетия? Занимался сексом и создавал спиртные напитки и развратные праздники? А я? — повысил тон, осматривая всех. — Был правой рукой Импита. Я помог сохранять покой и удерживать миры в стабильности. Если бы не я, все разрушилось, и никто бы не стоял здесь, — и это чистейшей воды правда. — У меня есть план и стратегия на будущее. Без обид, братец, — посмотрел он на своего соперника в политической игре. — Мы же все здесь это понимаем.
— Не думал, что к этому все придет. Но думаю, что мой выбор в пользу Локуса очевиден, — становясь рядом, сказал Темпус.
— Реми единственная причина, почему я не придушил тебя собственноручно, — сквозь зубы прошипел Анимо.
Локус часто вмешивался в то, что творил брат, не было четких границ и деления территорий, которые затем создаст. Диктовал, как и что правильно делать. Остановил чуму, холеру и другие бедствия в мирах родных.
— Анимо остановись, — в одну из таких стычек, когда братья прилюдно устроили кровавое месиво богов, задевая неповинных, вмешался Реми. Он удерживал брата за плечи, отрывая того от горла второго. Оба были в ярости, готовые убить, как простые смертные, без магии и уловок, лишь бы наблюдать, как медленно жизнь покидает их тела. – Успокойся, — он был сильнее, поэтому все еще с большим трудом, но удерживал.
Локус усмехнулся, во взгляде плясал дьявольский азарт, десны окрасились в красный из-за крови, стекающей из сломанного носа. Тыльной стороной ладони размазал жидкость по лицу. К ним присоединился Темпус, который неспешным шагом дойдя до задиры, помог подняться. Он не любил участвовать в потасовках, обычно придерживаясь нейтралитета.
— Сукин ты сын, — сильнее разозлился Анимо, попытавшись вырваться из хватки, резким толчком, но был слишком измотан для успеха. — Он хочет меня убить, да? — крик резал горло, но он продолжал. — Так ведь?
— Я просто против гребеного Армагеддона, — размахивая руками, с не меньшей яростью ответил. Да, мир был изрядно потрепан еще до битвы. Теперь количество жертв сильно увеличилось, окрасив несколько улиц в багряный от крови и пожаров.
— О, как обычно, ты только и думаешь, что о себе. Тебе плевать на нас с сестрой? Верно? Плевать, что мы буквально разрываемся на части из-за того, что слышим каждую мысль, каждый вздох, каждый крик живых существ. Тебе и не снился такой кошмар, из-за которого и не можешь разобрать собственные мысли.
— Да, ты просто слабак, — Локус и вправду не представлял, что испытывает брат, он просто хотел сделать еще больнее, разозлить больше, чтобы тот вырвался и можно было бы взять реванш и размазать голову о землю.
А Анимо и Анима-мея переживали ужасные ощущения. Это будто сидеть в огромной комнате наполненной телевизорами, каждый из которых демонстрирует свою передачу на полной громкости. Хотя даже это не полностью описывает ощущения. Со временем они смогли научиться притуплять это, но заглушить полностью было невозможно.
— Блядь, мразь, — стал вырываться сильнее, нанося не хилые удары Реми, но по носу, то по ребрам. Локус залился злобным смехом.
— Закончили, — все вокруг погрузилось во мрак, пустота окружила их. Анимо расслабился, голова перестала трещать, обмяк в объятьях брата. – Закончили свои вечные ссоры. Вы так друг друга убьёте.
— Может, этого мы и хотим? — ледяные голубые глаза с вызовом встретились с огненно-красными. Он с не меньшей злобой, чем Анимо посмотрел, заставляя брата прикусить язык.
— Нет, мы же семья, — помотал головой Реми, сильнее прижимая к себе блондина, коснулся губами его лба.
— Никогда ей не были, и не будем, — поправляя платье, сказал Локус.
— С тобой уж точно, — прошипел Анимо, Локус неожиданно упал на колени, стал кричать, взявшись за голову. Темпус подскочил от страха, упав рядом с братом, в надежде облегчить страдания, положил свои руки на голову.
— Прекрати, — Реми накрыл руку Анимо с кольцом, останавливая агонию. — Я больше не позволю, чтобы кто-то из моей семьи пострадал.
Темпус помог подняться Локусу, голова которого все еще болела от атаки брата.
— Локус, прошу, — красноглазый помотал головой, умоляя брата не начинать новый раунд. — Иначе мне придется вмешаться. И боюсь, ты и так прекрасно знаешь, кто победит. А я этого не хочу.
Локус сжал кулак, подавляя приступ ярости.
— Только потому что ты просишь.
Реми сам себе обещал, что никто больше не пострадает, но допустил смерть Импита, и будь он последней мразью, но после трагичной потери брата, смог с облегчением выдохнуть. Тот лишь мешал сближению. Лишь уничтожал, а не созидал, своим уходом, лишь подарил новый шанс все исправить.
— Я за Анимо, — высказалась Анима-мея. Никто не сомневался. Сестра всегда была поодаль от всех, кроме него, только он понимал её боль.
— Анима-мея, — сузил желтые глаза, призывая изменить решение. — Я не лучший кандидат, выбери другого.
— Значит, я поддерживаю любой твой выбор. Пусть будет Реми.
— Спасибо, сестричка, — усмехнулся Хранитель Реальности, где-то в уголках мозга записал о том, что стоит уделять ей больше времени.
— Думаю, что теперь все очевидно, — подметила Немезида, обратившись к Локусу.
— Не мне, — не сдавался. — Реми, а ты как считаешь?
Он струсил. Побоявшись, что иначе потеряет все. Выбирать Локуса казалось правильным решением. Решил разыграть карту, в надежде, что, если что, сможет переиграть.
Как бы то ни было, а карта оказалась выигрышной, Локус и правда, стал хорошим лидером. Не было больше ссор из-за территории, каждый занимался своим, но и от семьи с каждым годом оставалось всё меньше. Все сменили имена, создав новые легенды, поставив главной целью сохранение Вселенной и оставшихся миров. Реми стал помогать и подчиняться брату ради мира и призывал всех этому. Он ведь действительно любил и заботился о Локусе.
Общие собрания проходили на криках, но без крупных потасовок, вскоре Анимо и Анима-мея и вовсе перестали их посещать. Затем Немезида. Так они остались главным трио. Теми, кто принимал судьбоносные решения. Локус считал, что им больше никто и не нужен раз основной костяк у руля.
Третьей же ошибкой он считал, что вновь не смог уберечь Пуру. Она пострадала из-за Кетрин, которая вместе с реальностью поглотила силы сестры. Изрядно иссушив. Она и до этого с трудом существовала, питаясь страстью, влюбленностью и редкой настоящей любовью. А теперь ей требовалась настоящая Агапа.
Она появилась в его мире, худая, истощенная, кожа покрытая морщинами, готовая вот-вот сделать последний вздох, после использования камня пространства. Он нашел её в горячих песках, она с трудом перебирала ногами.
— Прости, прости, — шептал Реми, целуя, то одну, то другую руку, вымаливая прощение за халатность, сидя у ног.
— Не извиняйся, — каждое слово резало горло, поэтому, чтобы продолжить, громко откашлялась. — Ты и так сделал все от тебя зависящее.
— Не все, — поднял взгляд полные боли.
— Им стоит рассказать, — она стала отхаркиваться, словно старик всю жизнь куривший тяжелые сигареты.
— Нет, — помотал голой, он боялся за себя, за неё. Пура была слишком слаба.
В кармане штанов завибрировал пейджер для связи. Это был Локус, выключив устройство, убрал обратно.
— Я что-нибудь придумаю, обещаю, — поцеловал каждую костяшку. Наблюдая, как с каждой секундой, не сильно заметно, но ей становиться легче. Она даже смогла с трудом усмехнуться.
— Ты единственный, кто меня любит. Поэтому я и жива, — она должна была чувствовать себя хуже рядом с ним, он должен подавлять. Но та сила любви была сильнее.
— И я это исправлю. Я все исправлю, — встал, рукой провел по впавшей щеке. — Мне надо идти. Я найду камни, чтобы тебе стало легче, обещаю, — нагнувшись оставил поцелуй на лбу.
Узнав о том, что случилось от Локуса, Реми сразу же придумал план по спасению сестры, однако несколько переменных нужно было проверить, чтобы приступить. Исследовав вселенные нашел камни Чистоты, расположив в своем дворце достаточно, чтобы ей помочь и себе сильно не навредить.
Судьба была к нему благосклонна, послав Анимо спустя несколько дней. На которого сила камней и присутствие Пуры оказали больший эффект.
Реми собирался сделать все, чтобы из кусочков восстановить картину. Семья начала складывать сначала, когда Анимо в слезах валялся у ног Пуры, вымаливая прощение за свое решение. К ним ни секунду не поколебавшись, присоединилась Анима-мея, с радостью согласившись прожить пару лет в мире без магии, притворяясь, играя роль, тем самым освобождаясь от давящих голосов внутри, могла быть обычной смертной, а не хранительницей с проклятием. Правда, играть не пришлось. Кетрин оказалась замечательной. Подарила настоящую надежду о том, что план Реми не полная фигня, и объединение семьи реально. Порой, Психея даже забыла о том, с какой миссией в данной мире, полностью отдавшись отношениям.
Привыкла к бабушке, внучка которой на самом деле умерла за пару недель до её появление, а теперь с радостью ехала в поезде со свежей корреспонденцией наслаждаясь выпечкой и угощениями. Привыкла к «сестре», что работала в книжном, и любила посплетничать во время обеда. Привыкла работать с детьми, делиться с Кетрин своими мыслями, и просто быть подругой. Не сказать, что для всего потребовалось много усилий, может только сначала.
Да, Реми считал, что совершил достаточно ошибок. Но сейчас планировал все исправить.
— А вы вовремя, — сверкнул белоснежной улыбкой, переводя взгляд на часы. — Пора поговорить. Я передумал, думаю, мне стоит занять стул руководителя.
— Боюсь, что ты сильно опоздал, брат, —спокойно ответил Локус, разводя руками. Слишком спокойно, еще не заметил, как за спинами родственников, медленно умирала дочь. — Ты нарушил договоренность. Нельзя использовать камни против друг друга.
— А разве я так поступил? — приподнял черную бровь верх.
— "Это по крайней мере будет забавно". Кто так говорит? Конечно, Анимо. Что происходит? — сделал шаг на встречу. — Подружился с Анимо. Используешь камень разума на мне, чтобы я не заметил их в этом мире. Придумываешь планы против меня. Я тебя не узнаю.
— Не против тебя, — помахал головой, сделав шаг навстречу. — А для нас. Для семьи.
— Кетрин? — он заметил. Она была цветом с бумагу, дрожала, пока Пура выкачивала из неё соки, все больше восстанавливаясь сама. — Что за?
Возникла серая воронка, девушка исчезла в ней, Агнес упала на сырую землю, потеряв равновесие. Немезида моментально сдвинулась, помогая сестре, чей прием пищи резко закончили.
— Ты решил убить мою дочь? — с яростью спросил рассерженный родитель, взгляд полыхал огнем. Он расправил белоснежные крылья, готовый к сражению.
— Где она? — нервно осмотрелся Анимо, пытаясь отыскать племянницу, но та была не в зоне досягаемости. Щелчок и вся семья, за исключением двух сестёр, погрузилась во тьму, одна лишь пустота вокруг, время замедлило свой ход.
— Я не хочу сражаться, — попытался утихомирить брата Реми, пока они все находились в плену Анимо.
— А я хочу, — вслед за ним свои чешуйчатые крылья расправил Темпус, уже давно мечтающий сломать несколько носов.
Немезида прикоснулась к ожерелью, камень окрасился в голубой, как и её глаза, открыла серую воронку, помогая сестре подняться.
Локи смог пошевелиться, так как хранитель больше не сдерживал его. И вслед за ними, еле успев, прошел через портал, оказавшись в каком-то саду. В нос сразу ударил приятный запах сирени смешанный еще с чем-то душистым. Вокруг было множество цветущих растений, и деревьев с весьма необычными сочными плодами, которые видел в первый раз,что подоспели и вот-вот готовы были сорваться с ветки на мягкую зеленую траву. Рядом журчала прозрачная речка, в которой плескались яркие рыбки, а животные, хищники и травоядные, без проблем находились рядом, наслаждаясь прохладной водой. Птички приятно щебетали, скача, и пролетая над головой.
Мир был переполнен красками, на секунду показалось, что он спит. Слишком красиво и необычно. Небо безоблачно, но солнце не пытается испепелить, лишь согревает травку, животных, что расположившиеся на ней, грелись. Тигр вылизывал полосатый бок своим розовым шершавым языком, пока рядом, ни о чем не беспокоясь белошерстная коза наслаждалась сочным зеленым завтраком.
Он с трудом оторвал взгляд от неуклюжего тигренка, что когтистой лапой пытался поймать желтую бабочку. Ощущая на душе невероятное покой и спокойствие, на пару мгновений забыл о происходящем. Кетрин лежала на каменной плите в тени деревьев, цветущая лиана обвила холодный камень, второе развешало цветущие ветви над головой девушки. Она будто спала, грудная клетка едва заметно двигалась. Пура, опираясь на сестру, приблизилась к ней, готовясь продолжить трапезу.
— Нет, — Локи сразу почувствовал, как магия вновь наполнила каждую клеточку тела, словно электричество. Зеленый поток встретился с красным. Немезида загородила сестру, отражая атаку.
— Не смей. Мешать, — прошипела. Он знал, что силы не равны, ноги скользили по траве, в любую секунду он мог проиграть.
— Думаешь, я сдамся? — он испарился, а поток ударил в дерево, на котором появилось темное пятно, некоторые ветки сломались, плоды с грохотом упали на траву, покатились вниз. Запахло гарью.
Через секунду «улики» трагедии испарились. Древо стало таким же, как было, если не лучше. Животные находившиеся вблизи, даже ухом не повели, будто у них полностью отсутствовал инстинкт самосохранения.
Девушка в недоумении сделала шаг назад, расставив руки, готовясь в любой момент нанести удар. Локи телепортировал за её спину. Тяжелая рука легла на плечо, прижимая спину к груди, вторая схватила за ожерелье. Рывок, и камень оказался в его руках. Пару секунд потребовалось, чтобы ослабить хранителя, сравнять шансы. Щелчок. И он запер Немезиду в темноте, хотя бы на пару минут.
Но было слишком поздно. Пура сделала шаг от слишком бледного, не подающего признаков жизни, тела. Сама же хранительница сверкала на солнце, переливаясь яркими цветами, глаза горели белым огнем, а волосы будто жили своей жизнью, плясали от игры несуществующего ветра. Славно добродушная богиня сошедшая с небес.
— Что? — голос дрогнул, увидев данную картину. Локи поднял руку с камнем, готовый уничтожить Пуру, или хотя бы попытаться. Ярость переполняла тело. — Нет, — затряс головой.
— Стой, —крикнул Реми, неожиданно появившийся за спиной, сжал в крепкие объятья, заставив опустить камень. — Стой, ты так не поможешь.
— Она мертва, — он стал брыкаться, наносить удары, но Реми их поглощал. Даже вернув свою силу и с камнем, он был слабее, чем хранитель реальность. Горячие слезы стали стекать по щекам, он чувствовал, что теряет контроль над миром. — Мертва, — горло болело, но он и не знал, что кричал. Не чувствовал.
Неожиданно, Реми ослабил хватку, когда ожерелье упал на траву. Высвободившись, Локи преодолел расстояние, взял холодную руку в свою горячую, сцепляя пальцы. Голова легла на обездвиженную грудь, которая заглушала стоны, крики и боль, а другой ладошкой, стал водить по бледной щеке.
Он ненавидел в тот момент весь мир. Потому что его мир был в его руках, мертвый. Он хотел закрыть глаза и исчезнуть, чтобы больше не чувствовать боль, грудь разрывало. Чтобы больше не чувствовать ничего.
— Прошу, прошу, вернись ко мне, — нашёптывал словно мантру, бессмысленно водя пальцами по мертвому телу, надеясь почувствовать тепло, импульс, хоть что-то, а не эту пустоту.
— А теперь пребывают сии три: вера, — начал Реми, посмотрев на Локуса, что стал рядом, с несколькими царапинами на щеке, — надежда, — Темпус по ровнялся с ними, все еще с трудом веря, что пошел на это безумие, — любовь, — Пура за столь долгое время взглянула на братьев с легкой улыбкой на лице, полная сил, как никогда прежде. И больше никто не чувствовал себя хуже другого находясь рядом. — Но любовь из них больше, — закончил Реми.
— Прошу, вернись. Я люблю тебя, — он коснулся её ледяных посиневших губ своими, оставляя прощальный нежный поцелуй с привкусом слез и смерти.
Грудь наполнилась кислородом, кровь снова побежала по венам, возвращая тепло. Кетрин дёрнулась, пальцы сжали его в ответ, вторая рука легла на голову. Делая поцелуй глубже, ярче, жарче, живее.
— Говорил же, Агапе сильнее всего, — пожал плечами с облегчением выдыхая.
— Чертов псих с отвратительным планом, — грубо подметил Локус, но все же улыбнулся, радуясь, что все закончилось хорошо.
— То, что надо для идеального лидера, — подмигнул.
— Мечтай, — фыркнул.
— Мальчики, давайте любить друг друга, — усмехнулась Пура, взяла руку брата. Локус несмело поднял глаза, все еще чувствуя вину за свое решение. Он ведь собственноручно чуть не убил её.
— И какой план дальше, начальник? — спросила Немезида, вырвавшись из темницы разума.
— Кетрин все еще нельзя подпускать в магический мир, — сказал отец, сжав челюсть, когда движения возлюбленных стали резче, откровенней.
— Молодежь, — заметив, куда смотрел брат, Анимо похлопал того по плечу, в надежде успокоить. Но лишь получил злобный взгляд. Да, предстоит большая работа над отношениями, но начало положено.
— А дальше? Бросим их там? Доживать век как смертные?
— У меня была одна задумка, — Реми посмотрел на сестру. — Думаю, стоит поделиться с ними камнем.
***
— Хочу пить, — Кетрин бросила взгляд в сторону яркого фургончика возле обочины.
— Ну, уж нет, — сжав её ладошки, сказал Локи. — Я теперь тебя не оставлю.
— И что? Позволишь мне умереть от жажды? — он материализовал бутылку в руке с помощью серого камня, что висел на груди.
Кетрин улыбнулась. Открутив крышку, сделала несколько глотков.
— Прошу прощения, — Анимо-мея за несколько больших шагов сократила расстояние, оказавшись рядом. — Я пришла попрощаться.
— А мы думали, что вы так и останетесь в этом мире до конца. Продолжая портить нам жизнь, — не сдержался от колкости Локи. Но девушка его проигнорировала.
— Я уже говорила, но повторюсь. Все, что было между нами, было правдой, — слегка улыбнулась. — Особенно то, что произошло на Рождество
Кетрин поперхнулась водой, пролив пару капель на кофту, вспоминая, те события.
— Ты лучшая племянница/подруга, которая у меня когда-либо была.
— Знаю, — кивнула, наклонившись Анима-мея оставила влажный след на щеке. — Еще увидимся. А мне пора. Грядут перемены.
— До скорой встречи, — кивнула.
Аманда догнала Немезиду, которая стояла перед серебряной воронкой, но до исчезновения брюнетка, успела подмигнуть Локи. Хранители уходили, чтобы разобраться в собственных, накопившихся вопросах. И только Пура, обещала вернуться, чтобы немного подпитаться, если силы покинут. Ведь, как известно, любовь – это лучшее лекарство.
Если я говорю языками человеческими и ангельскими, а любви не имею, то я — медь звенящая или кимвал звучащий. Если имею дар пророчества, и знаю все тайны, и имею всякое познание и всю веру, так что могу и горы переставлять, а не имею любви, — то я ничто. 3 И если я раздам все имение мое и отдам тело мое на сожжение, а любви не имею, нет мне в том никакой пользы. Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине; все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит. Любовь никогда не перестает, хотя и пророчества прекратятся, и языки умолкнут, и знание упразднится. Ибо мы отчасти знаем и отчасти пророчествуем; когда же настанет совершенное, тогда то, что отчасти, прекратится.
А теперь пребывают сии три: вера, надежда, любовь; но любовь из них больше.
