Мой мотив

Софи шла по коридору университета вмеру радостная. Во-первых, она не получила сегодня выговора от ненавистной Миллер, А во-вторых, сейчас любимая литература с Бенедиктом. Надо заскочить в деканат, взять журнал — староста приболела, и Престон взялась за эту обязанность, одной больше, одной меньше… На бегу постучав в дверной косяк, Софи вбегает в преподавательскую… А в это время Рид, как ни в чем не бывало, сидел в деканате и потягивал чай. У него на лице была задумчивая полуулыбка. Он знал — сейчас лекция у магистрантов, а значит он увидит Престон… После того, как Бенедикт признался о своих чувствах к Престон сам себе, ему без сомнения стало легче. Он окончательно признался, что по уши влюбился. И твёрдо задумал план — перестать любить Софи. Но все эти благородные раздумья были хороши лишь в теории. Как только Рид видел Престон, его глаза затуманивались, и рот бессознательно расплывался в улыбке. Облом… В помещение вошла деканша Миллер… как только она увидела Бенедикта, её глаза нехорошо заблестели. Рид тяжело вздохнул — он был абсолютно равнодушен к этой женщине, да и замужем она была за влиятельным человеком.  — Профессор Рид!  — Здравствуйте, мисс. Внезапно Бенедикт неудачно вдохнул, поперхнулся чаем и закашлялся. Подскочившая мисс Миллер принялась хлопать его по спине, покачнулась и упала прямо на Рида. В учительскую кто-то вошёл… Такое уже происходило, в том году, тогда в учительскую зашёл какой-то старшеклассник и спросил что-то про книгу, кажется. Но надо же было так случиться, что в этот момент в профессорскую зашла… Софи. Она стояла, с ужасом глядя на развернувшеюся перед ней сцену… и жадно хватала ртом воздух. Потом, словно очнувшись, развернулась и стремительно выбежала из злополучной комнаты… Рид слишком поздно заметил до боли знакомую высокую фигуру, светлые волосы, испуганные глаза, в которые так часто глядел…  — Софи! — Бенедикт слишком грубо столкнул с себя Миллер и выбежал вслед за Престон. Он наконец-то заметил её. Софи одиноко сидела на белом подоконнике, обнимала худые колени, бессмысленно смотрела в стену. Лишь слёзы обиды задержались в очаровательных глазах.  — Софи… — он смело коснулся её плеча.  — Пустите меня! — она скинула его руку. — Престон!  — Вы… Вы… Да вы… Я даже не знаю… Зачем всё это?! Зачем Вы постоянно находитесь рядом, то в библиотеке, то на лекциях буравите меня взглядами… Как романтично… И подло… Вы просто… — тут Софи просто устала подбирать слова и подорвалась с места. В её глазах всё так же блестели слёзы, а она уже убегала ото всех по длинному коридору… Быстрее бы на улицу! Рид вернулся в деканат. Сказать, что он был мрачнее тучи — ничего не сказать. В нём кипело всего два чувства — безграничная ненависть к Миллер, что клеилась к нему как мартовская кошка и безграничная любовь к Престон…  — Ой, Бенедикт, что с Вами?! — картинно ахнув, мисс Миллер присела на стол.  — Вы только что испортили мне жизнь, — отмахнувшись.  — Каким это образом?!  — Вы… Студентка… она… Вы набросились на меня… Что она подумала?! Так я заполучил своё место? Благодаря вам?  — Я могу что-нибудь для вас сделать? — Миллер ухмыльнулась, приблизилась к Риду, и слащаво это пропела.  — Да! Если пойдёте сейчас в группу и скажете, что девушка всё неправильно поняла и между мной и Вами ничего быть не может… не надо портить мою репутацию! Или я расскажу вашему мужу о вашем поведении, — он осознанно ей угрожал, не беспокоясь о последствиях. Миллер чуть не задохнулась. Он говорит ей такое! Он всё-таки любит эту дрянную Престон! Иначе объяснить это нельзя!

***

Софи сидела дома у себя на диване, поджав под себя ноги, и смотрела в пустоту. Слёз уже не осталось — она все выплакала. В душе была только сосущая пустота. Никаких эмоций. Стены давили на Престон, не давая дышать. Она медленно встала, точно на автопилоте. Решила выйти погулять. Родители уехали на литературный симпозиум в Лондон на три недели, поэтому Софи могла как угодно поздно приходить домой. Её никто не ждёт, никакого ужина на столе, никаких расспросов. Медленно накрапывал дождик, оседая неприятной влагой на коже, одежде, уличных скамейках… Софи под ноги бросались жёлтые листья, она шла, не зная куда. Вперёд, вперёд, вперёд… Вдруг цокот каблуков позади. Она обернулась и увидела начальницу, что с ухмылкой шла к ней навстречу, нарочито громко отстукивая набойкой по асфальту.  — Мисс Миллер?  — Софи, я хочу тебе сказать… ты всё не так поняла! Бенедикт… Между нами ничего нет… Вообще ничего! — Миллер видела, что её слова не произвели должного действия и ликовала в душе. «Престон явно не простит Бенедикта, и он будет только моим, навсегда!».  — До свидания, Мисс Миллер.  — Бывай, Престон. Софи шла по улице, и ветер всё также бросал ей под ноги те же листья. Но в голове у неё были совсем другие мысли… Престон вдруг увидела в стороне Рида. Он стоял, прислонившись к мокрому турнику, со сгорбленной спиной, сложив руки в позу Наполеона. Софи тихо подошла к нему и осторожно постучала по плечу.  — Ну кто там ещё! — эти слова сорвались с языка Бенедикта прежде, чем он увидел, кто перед ним стоит.  — Что ты здесь… Софи… Прости… Я ни в чём… Бенедикт не успел договорить. Престон просто обняла преподавателя и поцеловала… в щёку. Потом просто прижалась к нему и слушала биение его сердца…  — Софи… Ты меня простила…? Престон ничего не сказала, просто прикрыла ему рот ладошкой…  — Счастье спугнетё, тише…  — А пойдёмте ко мне! Родителей нет, они уехали в Лондон на три недели, на симпозиум. Чайку попьём… Они шли, абсолютно счастливые, по мокрой дороге, держась за руки. И не заметили бы даже, наверное, декана со всем педагогическим составом их универа.  — Не откажусь! Они сидели на кухне, пили чай, и разговаривали, разговаривали, разговаривали… О литературе, об университете, о жизни… Да даже о погоде! Престон взглянула на часы…  — Ой, мистер Рид, смотрите, уже пол-одиннадцатого! Кошмар! Завтра ещё в универ.… А так не хочется…  — Да, я, наверное, пойду уже. Завтра на работу.  — ……… А может, вы останетесь? С Вами так спокойно. И потом за мной лучше присматривать… Ну. Э-э-э-э-э… Бенедикту только и было нужно, что это приглашение… Он с радостью согласился, про себя думая: «Господи, Рид, что же ты делаешь. Она же ещё ребёнок. Но такой красивый ребёнок…»…  — Тогда я пойду постелю Вам…  — Да нет, ты скажи, где у вас бельё, не женское это дело, сам постелю…  — Пойдёмте, покажу. Не женское дело. А в футбол на дворе играть женское?!  — Ну… Ты ещё и спортсменка?! Они шли по тёмному коридору. Вдруг Софи с грацией кошки и ловкостью картошки неосторожно оступилась и упала прямиком в объятия Рида. И тут же скорчила гримасу боли…  — Ую-ю-юй! Больно…  — Где? — всполошился Профессор.  — Да вот… — Престон погладила себя по смуглой коленке.  — Неаккуратно… А завтра учёба, книжный клуб.  — Да что Вы все со своей учёбой, работой! Надоели уже! Чуть что — сразу универ!  — Софи, да ты чего? Что с тобой?  — Да ничего, просто тут девушка ногой ударилась, а Вы только о своём универе и думаете… Больше ни о чём думать не можете! В глазах Престон бушевал огонь. И Бенедикт так залюбовался её взглядом, что думая «Как же она хороша», неосознанно потянулся к её губам. Они долго целовались. Пока наконец у Рида не зазвенел телефон. Он не глядя нажал отбой, а затем выключил его нафиг. Но Софи уже отлипла от него.  — Уже поздно. Пойдёмте спать! Бенедикт уныло поплёлся за Престон. Как же он ненавидел того, кто ему звонил! Просто лютой ненавистью!!! Пока Рид думал в коридоре, Софи уже успела постелить ему в гостиной. Бенедикт зашёл в гостиную и опять залюбовался Престон. Какая же она красивая! Волосы, руки, длинные ноги, глубокие глаза… Вот бы её ещё раз поцеловать! Софи, посмотрев на него, улыбнулась. Подошла к нему, пристально посмотрела в глаза, и… первая поцеловала. Они ввалились на середину комнаты, и оторвались друг от друга.  — Уже поздно… — опустив голову, сказала Софи. Она села на аккуратно застеленный диван. Рид осторожно присел вслед за ней. Софи тихо положила голову ему на плечо и задремала… Было уже очень поздно, а Бенедикт всё не решался пошелохнуться, чтобы не дай бог не разбудить Престон. Она во сне была абсолютным ангелом, улыбалась чему-то приятному. А Рид просто смотрел на неё и благодарил бога за эту ночь….