59

«ну это же ‘терапия настроения’, ты понял, да?» – размахивает руками намджун. чимин знает, что самое глупое занятие – ставить себе диагнозы в интернете, но бернс написал в ‘терапии настроения’, мол, его тест самый достоверный. и ещё, что им пользуются психотерапевты при работе с пациентами не только в начале, но и на протяжении всего лечения, чтобы отслеживать, меняется ли что-то или наоборот. чимин отвечает на все вопросы и прогружает результат. у него 59 баллов. он лежит животом на кровати, свесив руки с телефоном к полу, и смотрит в экран ничего не видя. не сказать, что он не знал, но и что знал – типа тоже. чимин, конечно, не (был) уверен наверняка, но понимает разницу между живым и мёртвым состоянием. хосок у него спрашивал: «боже, чимин, почему ты думаешь, что раньше было лучше? многим из нас так кажется, и от этого мы страдаем. но часто счастливое прошлое – большая неправда». чимин не считал, чимин знал, раньше было лучше. лучше и хорошо. чимин понимал разницу между живым собой и мёртвым, и он знал, что то, что происходит с ним, не должно происходить со здоровым человеком. он ко многому потерял чувства, но не потому, что повзрослел. одно время ему казалось, это взросление. равнодушие вкупе со взрослением – стандартная тема. потом он думал, это так на него повлиял хосок. типа с кем поведёшься. ничего удивительного. ещё чимин думал, оно может и хорошо: «не буду попусту париться и забивать голову ненужным, а то переживаю много». и, хотя его тяготило то, что он перестал ощущать вещи в той мере, в которой ощущал раньше, он убеждал себя: в этом нет ничего такого. нормально, сойдет. он представлял, что чувствовать жизнь и мир вокруг ему мешает тонкая жёсткая пластиковая пленка в сознании. и это такой вот барьер между чимином и тем, с чем ему необходимо иметь связь. да, что-то там он чувствует, но всё внутри настолько приглушено, что теряется, и, наверное, в конце концов просто исчезает. раньше оно хотя бы правда оставалось где-то рядом. но чимин понял: сейчас больше ничего нет. он упустил этот момент, когда перестал что-либо чувствовать, кроме сильной боли, обиды или злости, если появлялись причины их испытывать. боль и злость всегда оставались, пусть даже также будучи блеклыми и почти прозрачными. но очень вместе с тем весомыми. тяжелыми. сегодня он обидел хосока. чимину почему-то стало многое не нравиться. он вообще не может провести связь со своими действиями, мыслями и не хочет, чтобы внутри было именно так. чимин боится, он больше не любит его, хотя этого просто не может быть. и здесь у него тянулась огромная череда мыслей в голове. чимин считает, он непостоянный. он всегда боялся однажды подумать, что не любит хосока, потому что ну очень хотел его любить и дальше. они вместе так давно и так крепко. и он с ужасом думал, наступит ли однажды такой день, когда он себе это скажет. господи. чимин не хочет секса. вообще никакого и никак. не хочет целовать хосока. тот очень сильно расстраивается, хоть и не всегда подает вид. у чимина щёлкает лампочка в голове, когда в опроснике бернса он видит фразу: «вам не хочется секса». ‘ни разу’. ‘иногда’. ‘умеренно’. ‘часто’. ‘крайне часто’. он снова и снова обдумывает это и примеряет на себя. он не хочет секса. он не хочет танцевать. если танцует – он ничего не ощущает. он не хочет писа’ть. не хочет заниматься рисованием. не хочет монтировать. не хочет работать, хотя там работы раз плюнуть. это и не работа даже, а рай. но он понимает, что вообще нет. он просто делает что-то с расчётом на появление правильного состояния. а ничего не меняется. и все его действия превращаются в пустые ритуалы, которые тянутся один за другим. и не имеют никакого смысла и пользы ни для чимина, ни для других. он не хочет поддерживать связи с друзьями. есть инициатива с их стороны – окей. нет – окей но он наивно полагает, что если купить свечки в икее и протереть лицо льдом на ночь, его ущербная и мертвецки мёртвая жизнь станет лучше. он собирает на улице всякое дерьмо типа каштанов, листьев, цветов, камней. может, подсознательно он тянется к этому, потому больше у него нет того, что есть у этих вещей: жизнь. жизнь. жизнь. жизнь. цветы – это так красиво. осень – это так красиво. осенний воздух – так офигенно. светит солнце. ветер пока теплый. и прочие иллюзии. он пытается написать хосоку, поговорить с ним об обычном, но тот, видимо, всем этим пресытился и разбит. и особо не рвётся ему навстречу. чимин видит его сухость, почти осязает кожей. и в какой-то момент он садится на кровати, ощущая удушающее желание расплакаться. чимин разрешает себе это сделать, и, когда слёзы прорываются наружу, он не может контролировать то, как дышит. он то поднимается на ноги, то снова опускается, плохо ощущая свои конечности. они стали ватными. чимин лезет на старый аккаунт на спотифай и ищет музыку. он натыкается на трек с особенным текстом, слушает его. слушает начало несколько раз. и этим, наверное, всё только нагнетает. но он не хочет останавливаться. чимин пробует что-то станцевать. сердце как обычно: отзывается по нулям. а щемящее чувство на контрасте с этим такое яркое. и так он танцует: ничего не чувствуя через неконтролируемый плач. слёзы – это выход тому, что он не может ощутить. слёзы это, наверное, как последствие. как итог. и чимин думает, что на свете нет ничего хуже, чем сейчас. в спальне мало места, он неловко соответствует пространству. движения приходится адаптировать под комнату. и всё получается коридорно: справа налево или слева направо. в полноги. чимин плачет и придумывает движения. и все в этой чертовой пленке. его хватает где-то на полчаса, а потом он лезет под одеяло и понимает, что боится засыпать. он не отпускает телефон и, как одержимый, по очереди открывает одно приложение за другим, бесполезно обновляя раздел с сообщениями или фото. он думает, сегодня всё было так бессмысленно. и вчера. и это не пустое подростковое «всё не имеет смысла». это отбирающая силы реальность. он пытался что-то отдать, он хотел, чтобы с хосоком всё было красиво и правильно. но так уже не выйдет. просто потому, что чимин не здоров. его состояние стало ещё менее стабильным. накануне ночью они с хосоком говорили об отношении к себе, о принятии. чимин не хотел, но и тогда тоже он очень сильно плакал. сейчас будто это всё только так и можно выразить. ‘вы чувствуете грусть, удручены?’ ‘вы испытываете чувство собственной ничтожности и непригодности?’ ‘вы испытываете чувство вины и стыда?’ ‘вы испытываете затруднения со сном?’ ‘имеются ли у вас суицидальные мысли?’ чимин ложится на бок и не знает, что делать дальше. он без остановки думает по кругу. за окном холодная октябрьская ночь. начало четвертого. в окна бьёт свежий ветер с запада. город во сне и осенней дымке. хосок по-прежнему сух и холоден с ним, и от этого чимин ещё быстрее распадается на части. пусто и больно. ‘хотели бы вы окончить свою жизнь?’