Страж сердца моего

Олег Волков полетел в Майами-Бич заранее, до того, как туда отправились Сергей и его "свита". Он хотел внимательно обследовать каждый сантиметр "президентских" апартаментов в отеле "Фонтенбло" перед тем, как туда въедет Разумовский. Проверка заняла шесть часов, и все это время за ним по пятам, из комнаты в комнату ходил Эл Турингер, начальник службы безопасности гостиницы, человек средних лет, с тяжелой нижней челюстью. Апартаменты состояли из восьми шикарных солнечных комнат, откуда открывался изумительный вид на набережную и светло-зеленый океан. Как и полагалось в апартаментах, которые обходились в четыре тысячи долларов в день, все комнаты были богато обставлены ценной антикварной мебелью и оборудованы хорошо замаскированными электронными приспособлениями. Произведения искусства легко сдвигались, открывая большие экраны; книжные полки скрывали различные стерео- и видеосистемы. Бар в углу громадной гостиной был забит всевозможными напитками, начиная от безалкогольных до более крепких. Олег потратил целый час, скрупулезно изучая каждую пробку, чтобы убедиться, что все бутылки закупорены. Он обследовал каждый предмет меблировки, открыл все ящики и шкафы, а затем уже проверенные заклеил клейкой лентой. Полиция графства Дейд привела собак, специально натренированных на взрывчатку. Они обнюхали все помещения, но ничего не нашли. И лишь на балконе Олег обнаружил деталь, которая, по его мнению, могла представлять смертельную угрозу: подпорка, поддерживающая перила, была сломана, и цемент, удерживавший ее, рассохся и раскрошился. Олег навалился на нее всем телом, и она угрожающе закачалась. Да и вся загородка на террасе была опасно непрочной, в любой момент мог произойти несчастный случай. — Эй, Турингер! — В чем дело? Волков ухватился за загородку и раскачал всю металлическую конструкцию. — Черт возьми!— встревоженно произнес начальник службы безопасности.— Как это могло случиться? Я сейчас пришлю кого-нибудь, чтобы ее отремонтировали и укрепили. Он сделал пометку в блокноте. Олег удовлетворенно кивнул. — Давайте проверим все здание. Нижние этажи. — Понял,— сказал Турингер. Они вышли в коридор и остановились у дверей номера. В холле никого не было, лишь двое служащих чистили ковровое покрытие на полу. Олег подозрительно посмотрел на них. — Все в порядке,— успокоил его Турингер,— их проверяли. Они "чистые". Из лифта вышли маленький мальчик и няня. На мальчике были плавки, а на плечо было наброшено мокрое полотенце. — Привет,— сказал мальчик. — Привет, Марк,— ответил Турингер,— занимался плаванием? — Нет, серфингом. Очень здорово!— он побежал к дверям второго номера. Больше таких номеров на этаже не было. Олег вопросительно взглянул на шефа безопасности. — Кто они такие, черт возьми? — Это Кацы из Сент-Льюиса,— прошептал Турингер.— Очень известная семья со Среднего Запада. Нефть. Недвижимость. Они приезжают сюда каждый год. Пожилая пара и трое внуков. Няня и горничная. — Ты сказал мне, что этот этаж будет свободен. — Да, ладно, Олег, не беспокойся. У этих людей денег куры не клюют. Они не доставят никаких хлопот. — Очень на это надеюсь. — У них апартаменты в дальнем конце коридора. Все остальные номера на этом этаже не заселены. И как вы просили, мы оставили свободными все номера этажом ниже. — Хорошо. — Теперь куда? — Я хочу осмотреть театр и кухню внизу. Турингер придержал дверь лифта. — Прошу. Вряд ли где-либо еще можно увидеть такую суету, как на кухне большого отеля. Был полдень. Улеглась горячка, связанная с обслуживанием ланча, но уже десятки поваров, забыв об отдыхе начали готовиться к обеду. В холодном цехе младшие повара и их помощники резали и крошили овощи. На плитах уже томились различные соусы. И посреди всей этой суеты, как главнокомандующий на поле боя, стоял шеф-повар и давал указания своим "солдатам". Гремели кастрюльки и сковородки, слышалось нескончаемое жужжание миксеров и овощерезок. Олег поглядел на весь занятый здесь персонал и покачал головой. Как обезопасить такое большое помещение, полное людей? Турингер, казалось, прочел его мысли. — Мы проверили всех досконально,— прокричал он Олегу на ухо.— Можешь не беспокоиться. Эти люди очень дорожат своей работой. Ни один из них не побеспокоит твоего клиента. Но все-таки, чтобы подстраховаться, мы выдали пропуск каждому работающему здесь. И каждый раз они должны предъявлять его охраннику, когда входят через заднюю дверь. Таким образом никто посторонний сюда не сможет проникнуть. Олег был признателен шефу охраны за эту лишнюю предосторожность, но он знал, что все равно будет повышенный интерес к знаменитому гостю и среди персонала кухни. Отель получит дополнительную прибыль, если станет известно, что здесь обычно останавливается Сергей Разумовский. Но другая сторона медали виделась в том, сколько потеряет администрация, если в этом отеле на Сергея будет совершено покушение. — А как насчет взрывчатки? Здесь же можно разместить целую тонну пластиковых бомб. — О, Боже! Ну ты и зануда!— засмеялся Турингер.— Мы сейчас вернем сюда полицейских собак. И перед каждым представлением они будут здесь все обнюхивать. Идет? — Ну, что ж. Больше ничего мы сделать не можем. — Не беспокойся, Олег. Это не произойдет. — Давай лучше проверим зал. В отличие от кухни в зале было пусто и тихо. Единственные звуки исходили от настраиваемого рояля. Олег с Турингером вышли из-за кулис и прошли на середину сцены, вглядываясь в пустой зал. Кресла были вынесены из помещения. Позже служащие должны будут внести столы для тех толстосумов, которые заплатили по тысяче долларов за обед и концерт. Но сейчас пустота помещения и незащищенность сцены, где должен петь Сергей, беспокоили его. Очень уж открыт со всех сторон был помост. Он мотнул головой и улыбнулся Турингеру. — Что за дурацкая работа! Когда на следующий день Сергей Разумовский и его "свита" прибыли в Майами, рекламная компания, запущенная Пчёлкиной уже работала на полную мощность. Чтобы обеспечить всеобъемлющее освещение концерта и пребывания Сергея в Майами, его рекламный агент пригласила целую команду журналистов, которые якобы случайно оказались поблизости и им посчастливилось запечатлеть звезду, когда он вышел прогуляться и посидеть у бассейна в отеле "Фонтенбло". Сергей стоял в холле на нижнем этаже за стеклянными дверями, открывавшимися во дворик с бассейном, и ожидал, когда корреспонденты займут нужную позицию со своими камерами. Олег, Пчёлкина и менеджер отеля Бен Шиллер стояли рядом с ним. На потолке в холле играли солнечные блики, отраженные водой бассейна. Потрескивали юпитеры. — Все в порядке,— прокричал снаружи продюсер.— Сергей, мы начинаем. Пчёлкина слегка подтолкнула его к дверям: — Давай, Серёж, вперед. Представление начинается! Олег взглянул на толпу, собравшуюся вокруг бассейна, и озабоченно спросил: — Это действительно необходимо? — Да,— резко бросила Пчёлкина. — Перестань цепляться, Волче,— бросил ему Разумовский.— Тебе именно за это и платят. С этими словами он выпорхнул в распахнувшиеся двери, за ним последовали журналисты и его "команда". Все пространство вокруг бассейна было запружено людьми. Это были в основном постояльцы отеля, которые нежились на солнце, лениво развалившись в шезлонгах. Олегу казалось, что это море загорелых тел раскинулось до самой воды. Официанты в коротких белых курточках, переходили от одного к другому, принимая заказы на напитки, а затем шли к бару, чтобы выполнить заказ. Около края бассейна находился наблюдательный пункт для спасателя, возвышаясь над километрами загорелых тел, как небоскреб. На этом помосте сидел высокий смуглый человек, покачиваясь в кресле и спокойно наблюдал за туристами в бассейне. С его возвышения он первый заметил суету у входа и журналистов с камерами. Он сразу выпрямился и даже вытянул шею, чтобы получше разглядеть происходящее. Олег искоса посмотрел на Разумовского, изучая его лицо и поражаясь перемене, произошедшей с ним. Загорающие вокруг бассейна люди уже были не просто туристами, впитывавшими лучи тропического солнца, а публикой, которую Разумовский должен был завоевать. Он должен был им понравиться. Адреналин разливался по всему его телу. Пробираясь между полуобнаженными людьми, Разумовский сразу начал играть, притворяясь, что он шокирован таким количеством этой откровенно выставленной напоказ плоти. Он без зазрения совести работал на камеру. Вот он внезапно остановился перед раскинувшейся на солнце темноволосой девушкой. Ее купальник мог легко уместиться в кулаке. — О, Боже!— воскликнул Разумовский в деланном возмущении.— Что на тебе надето? Он ткнул пальцем в толстяка средних лет, расположившегося неподалеку. — Мистер, вам бы лучше не смотреть на это. Девушка привстала, закрывая рукой глаза от солнца и света прожекторов. — Сергей Разумовский!— произнесла она, не веря своим глазам. — Верно, киса! — Могу я получить ваш автограф? — Ну конечно! Только если ты сможешь отыскать хоть клочок бумажки в этом своем купальнике, что весьма сомнительно. — Подождите,— девушку сунула руку в пляжную сумку в поисках ручки и бумаги. — Я бы такой купальник одеть не посмел будь я на твоём месте. Детка, ты ведь совершенно голая! Девушка нервно улыбнулась и протянула Разумовскому какую-то бумажку: — Меня зовут Трейси. — Трейси, а твоя мама знает, что ты носишь такие фитюльки? Но, думаю, если бы у меня была такая фигура…,— он поставил подпись на клочке бумаги и двинулся дальше. Около бассейна нарастал гул: Разумовского узнали. Люди протягивали ему руки, словно он был политическим деятелем и проводил предвыборную компанию. — Я ваш горячий поклонник… — Это замечательно! — Мне понравился ваш фильм "Чумной доктор". Я смотрела его восемь раз. — Сергей, ты выиграешь "Оскара"! — Ну что ж,— ответил он с улыбкой,— я очень на это надеюсь. Толпа вокруг него разрасталась. Олег физически ощущал липкое тепло, исходившее от всех этих перегретых тел; его руки стали скользкими от лосьонов для загара, которым были густо намазаны собравшиеся вокруг Разумовского почитатели, поскольку он пытался раздвинуть эту человеческую массу, чтобы освободить хоть какое-то пространство между Сергеем и разгоряченными, потными людьми. Чтобы лучше все рассмотреть, некоторые влезали на стулья, рылись в сумках в поисках бумаги и ручки. А народ все прибывал. Раздался звон разбитого стекла: кто-то столкнул поднос с напитками. Затрещала мебель под тяжестью любопытных. Цветы и декоративные кусты в красиво расставленных кадках были помяты, а в рядах вновь прибывших началась суматоха: все хотели пробраться поближе, чтобы увидеть Разумовского. Олегу удалось расчистить проход к будке спасателя. Разумовский оценивающе взглянул на загорелого молодого человека. — Послушай-ка, ты очень хорошо смотришься. Ты сегодня должен быть у меня на празднике…,— он повернулся к Бену Шиллеру.— Бен, пожалуйста, проследи, чтобы этого парня пустили в зал. — Как скажешь, Сергей. Из-за плеча солидного менеджера он взглянул на Олега, чтобы убедиться, что он его слышал. Он — Сергей Разумовский — может поступать так, как ему нравится. И ему наплевать на охрану! Особенно на Волкова. Пчёлкина нагнулась к нему и прошептала: — Великолепно, дорогой! Пресса получила все, что надо. Давай вернемся в номер. — Хорошо,— кивнул он, но попытался все-таки продлить момент триумфа, упиваясь приветственным свистом и криками в толпе "Сергей! Сергей!" Олегу стало жарко, он просто взмок в костюме: ситуация, казалось, могла в любой момент выйти из-под контроля. В толпе громко заплакал ребенок, испуганный таким количеством голых ног в пляжных шортах-"бермудах". Пожилым туристам все этом было явно не по душе — лица их были недовольными. Волков твердо взял Разумовского за локоть и насильно повёл назад к входу в холл. Перед стеклянными дверями он обернулся и озарил всех ослепительной улыбкой. — Спасибо вам! Спасибо вам всем! Приходите сегодня послушать мои песни, посвятите себя благотворительности. Олег протолкнул его через распахнувшиеся стеклянные створки в глубину прохладного холла и закрыл за ним дверь. Любопытные прижимались к стеклу, пытаясь разглядеть, что происходит внутри. Какой-то обожатель попытался раздвинуть автоматические створки, чтобы последовать за Сергеем. Олег велел перекрыть вход и поспешил за Разумовским и Пчёлкиной. Его "сценическое" лицо вдруг исчезло. Он нацепил красные очки от солнца и косо посмотрел на своего агента. — Я начинаю сомневаться в правильности твоих расчетов, Юля. Почему я должен из кожи вон лезть для рекламы? Не достаточно разве того, что я просто разместился в этой гостинице? Но Пчёлкина знала его лучше, чем ему казалось. Она быстро возразила: — Что хочешь со мной делай, Серёж: режь меня на куски, ешь меня с маслом. Но только не делай вид, что тебе это не нравится. Ты можешь дурачить их,— она показала большим пальцем через плечо на завывающих за стеклом поклонников,— но только не меня. Я слишком хорошо тебя знаю. Ты и связался с этим прежде всего, чтобы довести толпу до экстаза. Разумовский сорвал с себя очки и в упор взглянул на Пчёлкину. Она попала "в яблочко": он жил этим поклонением, он купался в восторге толпы, но ему было неприятно, что кто-то распознал эти чувства, которые, как ему казалось, он хорошо маскировал. Оказывается, и Пчёлкина, и Олег все прекрасно понимали. Это его разозлило. Юля попыталась его умиротворить. — Тут нечего стыдиться,— сказала она мягким, вкрадчивым голосом,— это дар Божий! Он дается только избранным. Хотя многие об этом мечтают. "Многие вопрошают, но избранным даровано". Сергей рассмеялся. Обстановка разрядилась. — В Библии не совсем так говорится, Юль. Я пел в церковном хоре с шести лет, так что я это хорошо знаю. — Я цитирую заповедь шоу-бизнеса, сладкий. Не пренебрегай Божьим даром, Сергей. Его необходимо все время чем-то подтверждать. И ты знаешь это лучше всех. — Ну, теперь ты будешь меня учить и объяснять, что такое "Божий дар". Он встряхнул плечами, словно желая отделаться от неё, и зашагал к лифту. — Ладно, давай оставим эту тему. Пчёлкина подняла руки, как бы признавая поражение. — Больше ни слова, клянусь, ни единого звука!— и она хитро улыбнулась.— Но я знаю, что тебе иногда стоит об этом напоминать. При этих словах Пчёлкина посмотрела на Волкова. Её глаза явно говорили: "Ты хорошо делаешь свое дело, а я — свое".