Солнечный день |имейджины с /т.и/|

Красные глаза Луки опровергают его слова о том, что ночью он спал. И голос предательски дрожит. — Т/и, как бы я не старался простить отца, у меня не выходит. И от этого еще большее отвращение к себе, я понимаю, что он не виноват, что это обычный человеческий страх перед обязательствами, но я ничего не могу с собой поделать. Девушка положила руку ему на плечо и отчаянно пыталась подобрать нужные слова в такой непростой жизненный период своего друга. — Лука… я понимаю, что тебе тяжело, но может постараешься не зацикливаться на этом? Я знаю, это трудно. Джаггет Стоун твой отец, и как бы то ни было, ты можешь им гордиться. Юноша закрыл лицо ладонями, и его плечи начали дрожать. Наверное, самое сложное в любых отношениях между людьми — это оказывать поддержку. Т/и медленно пододвинулась ближе и обняла его. — Тише, тише, я рядом, — поглаживая его спину, она пыталась облегчить его ношу, показать ему, что он не один. Ему есть на кого положиться. Лука поднял глаза и пытался успокоиться глядя на ее лицо, но минуты через две он уткнулся в плечо и все крепче прижимал ее к себе. — У тебя в жизни все так хорошо: полноценная семья, достаток, увлечения, друзья… — он было хотел добавить что-то еще, но ты перебила. — Если бы… Я каждый день как не в своей тарелке, — ком в горле мешал говорить, но выговориться она все же хотела, — Друзьям нет дела до меня, я хочу найти тех, с кем мне будет комфортно, лучшая подруга редко отвечает на сообщения и если и делает это, то ее ответы сухие, а мне хочется. Хочется выговориться, рассказать о своих душевных терзаниях, не сидеть в запертой ванной и плакать каждую ночь. Хочу жить, как раньше. Чтобы день был наполнен эмоциями, настоящими, живыми эмоциями. А не эта улыбка, слова ни о чем. Хочу не думать о том поглажена ли у меня рубашка, а идти в помятой, зная, что для тех кого надо, я и так красива. — Но для меня ты красива любой, — Лука поднял ее лицо ладонями и продолжил, — заплаканной, смеющейся над какой-то глупой шуткой, грустной, с лицом полного восторга, а про одежду я и подавно молчу. Я пришел к тебе делиться переживаниями, потому что доверяю и хочу, чтобы и ты доверила мне свои эмоции. Делись со мной, пожалуйста. Для меня это важно. Т/и посмотрела ему в глаза и улыбнулась. Без этой фальши, без недоверия, хотя верилось, конечно, с трудом. Редко кто такое говорил ей. Да вообще никто, и хоть ее не покидали параноидальные мысли, что он врет лишь бы ее успокоить, где-то в глубине души она понимала — Лука не врет. От него веяло теплотой и уютом, и она рассмеялась. — Что такое, Т/и? — его зрачки расширились, он ожидал любую реакцию, кроме этой. Прекратив смеяться, она все же заговорила. — Да просто представила, как мы выглядим со стороны. Оба зареванные сидим и обнимаемся, наверное, это выглядит комично. Куффен улыбнулся и немного ослабил хватку, думая, что ей душно. — Ты права, но единственный плюс это то, что нас никто не видит, — он подмигнул Т/и и хоть свет и был выключен, глаза уже привыкли к темноте. Девушка облокотилась на спинку кровати, улыбка не сходила с ее лица, может слова Луки, а может то, что девушка наконец-то выговорилась, подняло ей настроение и ей хотелось включить старые хиты и танцевать под них, не думая ни о чем. Только Т/и и Лука. — Лука, давай станцуем вальс, — уверенно произнесла девушка, смотря в никуда и размышляя, откуда в ней столько настойчивости. — Я не умею… — в отличие от нее, парень буквально умирал от смущения. Ему было стыдно за то, что он недооценивал ее проблемы, думая, что она придет и расскажет ему, если ее будет что-то тревожить. Но он ведь знал ее, и знал, что она не сделает этого, однако он выкинул эти мысли, потому что не хотел забивать себя еще и этим. В другой ситуации он бы так не поступил, но все так навалилось, или он так себя утешал. — Я тоже, но это не проблема. Т/и спрыгнула с кровати и потянула за собой Луку. Она положила ему руку на плечо, а другую вложила ему в ладонь и, напевая мотив вальса себе под нос, они начали танцевать. Делали это совсем неловко, неловко и крайне неуклюже. Зато позже напряжение испарилось и они, смеясь, кружили по комнате, а парень все ближе прижимал девушку к себе за талию. Вскоре подростки завалились на кровать, смеясь над тем, что девушка наступила ему ногу пятый, нет, шестой раз. Заливисто смеясь, она пыталась извиниться, но он не винил ее. — Т/и, я тебя люблю, — с улыбкой произнес Куффен, раскинув руки на кровать. Смеяться девушка прекратила, но то молчание, возникшее между ними, не было неловким, оно было уютным. Привстав с кровати, девушка наклонилась над парнем и нежно прильнула к его губам. — Спасибо за сегодня, — сказала она отстранившись, но он обвел руками ее талию, притягивая к себе. — Это тебе спасибо. Лука поцеловал девушку так нежно, вкладывая в поцелуй все свои эмоции, пережитые за этот день. — И я тебя люблю.